– Олег, а почему на накопительном счете пусто? – Марина несколько раз обновила страницу в приложении банка, надеясь, что это просто сбой системы или плохой интернет. Цифры, однако, оставались неумолимыми: ноль рублей, ноль копеек.
Олег, сидевший на диване перед телевизором, даже не повернул головы. Он увлеченно щелкал пультом, переключая спортивные каналы.
– Олег, я с тобой разговариваю! – голос Марины дрогнул, поднимаясь на октаву выше. – Где триста пятьдесят тысяч? Мы копили их два года на первоначальный взнос за новую машину. Где деньги?
Муж наконец соизволил оторваться от экрана. На его лице появилось то самое выражение скучающего превосходства, которое Марина ненавидела больше всего. Он медленно потянулся, хрустнул пальцами и спокойно ответил:
– Марин, ну чего ты кричишь? Деньги не пропали, они пошли на благое дело.
– На какое благое дело? – Марина почувствовала, как внутри все холодеет. – Ты купил что-то? Вложил куда-то? Почему без моего ведома?
– Я купил путевку маме, – просто сказал Олег, словно речь шла о покупке буханки хлеба. – В санаторий, в Кисловодск. И не просто в санаторий, а в хороший, люксовый. С полным пансионом и лечением.
Марина опустилась на стул рядом с компьютерным столом. Ноги вдруг стали ватными.
– Ты шутишь? Скажи мне, что ты сейчас так глупо шутишь.
– Какие шутки? Мама звонила на прошлой неделе, плакала. Говорит, суставы крутит, спина не разгибается, давление скачет. Ей нужен качественный отдых и процедуры. Ты же знаешь, какая у нее пенсия, она сама такое не потянет. А мы молодые, заработаем еще.
– Заработаем? – прошептала Марина, глядя на мужа широко раскрытыми глазами. – Олег, мы откладывали каждую копейку. Я не купила себе зимние сапоги, ходила в старых, клееных. Мы не поехали в отпуск прошлым летом, сидели в городе. Ты ходил со сломанным зубом месяц, потому что «дорого». И теперь ты одним махом спустил все на «люксовый санаторий» для мамы?
– Не смей так говорить о моей матери! – Олег нахмурился и повысил голос. – Это здоровье! Это святое! Что мне, ждать, пока она сляжет? И вообще, я глава семьи, я принял решение. Деньги общие, значит, и мои тоже.
– Общие? – Марина горько усмехнулась. – Давай посчитаем. Моя зарплата в полтора раза больше твоей. Мои премии все шли на этот счет. Твой вклад там – от силы процентов тридцать. И ты решил распорядиться всем фондом единолично?
– Ты опять начинаешь эти свои бухгалтерские подсчеты? Как тебе не стыдно быть такой мелочной? – Олег встал и нервно заходил по комнате. – Женщина должна быть милосердной. А ты вцепилась в эти бумажки. Машина подождет. На этой еще поездим.
– На этой? Олег, у нее дно гнилое! Она масло жрет как не в себя! Мы договорились! У нас была цель!
– Цели меняются! – отрезал муж. – Все, тема закрыта. Путевка оплачена, билеты куплены. Мама уезжает через три дня. И я прошу тебя, не порть ей настроение перед поездкой своей кислой миной. Она и так вся на нервах из-за здоровья.
В этот момент телефон Олега тренькнул. Он посмотрел на экран и расплылся в улыбке.
– Вот, кстати, и она звонит. Да, мамуль! Привет! Да, все хорошо. Марина? Да, я ей сказал. Она… она тоже очень рада, конечно! Передает тебе привет. Что? Конечно, заедем завтра, поможем чемодан собрать.
Марина молча встала и вышла из комнаты. Ей хотелось кричать, бить посуду, трясти мужа за плечи, но вместо этого на нее навалилась страшная, свинцовая усталость. Она зашла в ванную, включила воду, чтобы не было слышно всхлипов, и сползла по стене на холодный кафель. Дело было даже не в деньгах, хотя их было безумно жалко. Дело было в том, как легко, походя, Олег перечеркнул их общие планы, их договоренности, ее труд ради прихоти своей матери.
Нина Петровна, свекровь Марины, была женщиной цветущей. В свои шестьдесят два она выглядела бодрее многих сорокалетних: всегда с укладкой, маникюром и неизменной ярко-розовой помадой. Жалобы на здоровье у нее появлялись избирательно – ровно в те моменты, когда ей требовалось внимание или финансовая подпитка.
На следующий день, как и обещал Олег, они поехали к свекрови. Марина не хотела ехать, но решила, что нужно посмотреть в глаза этой женщине. Может быть, Нина Петровна не знает, что сын отдал последние накопления? Может, она думает, что у них эти деньги лишние?
Свекровь встретила их в шелковом халате, благоухая тяжелыми духами. Квартира была завалена вещами – она собиралась так, словно уезжала на год, а не на три недели.
– Ой, Мариночка, деточка! – Нина Петровна картинно прижала руки к груди. – Спасибо вам огромное! Олег сказал, это вы вместе решили мне такой подарок сделать. Какой же у меня сын золотой, и невестка… понимающая.
Она сделала паузу, ожидая ответной любезности. Марина стояла в дверях, не снимая обуви.
– Нина Петровна, а вы знаете, что это были все наши сбережения? Мы на машину копили. Теперь у нас на счету ноль.
Олег за спиной Марины предупреждающе зашипел, но свекровь даже бровью не повела. Она лишь снисходительно улыбнулась, поправляя локон.
– Ой, ну что ты такое говоришь, «все»? Деньги – дело наживное. Сегодня нет, завтра есть. А здоровье матери не купишь. Вот когда у тебя будут свои дети, ты поймешь. Да и зачем вам новая машина? Сейчас такие пробки, только бензин жечь. А мне врач сказал – горный воздух жизненно необходим. Иначе – инвалидность. Ты же не хочешь за лежачей свекровью утки выносить?
Удар был нанесен мастерски. Марина прикусила губу.
– А еще, Мариночка, – продолжила Нина Петровна, переходя к делу, – мне бы купальник новый. И халатик для процедур. Старое все такое поношенное, стыдно перед людьми. Олег обещал мне добавить немного «карманных». Ты же не против? Там экскурсии, водичка, массажи дополнительные.
Марина медленно повернула голову к мужу. Тот старательно изучал узор на обоях.
– Олег?
– Ну, мам, я же говорил… у нас сейчас туго… – промямлил он.
– Ой, да перестань прибедняться! – махнула рукой свекровь. – Работаете оба, детей нет, куда вам тратить? На еду да на коммуналку? Я же не миллион прошу. Тысяч пятьдесят мне хватит на первое время.
– Пятьдесят? – у Марины перехватило дыхание. – Нина Петровна, у нас до зарплаты десять тысяч осталось на двоих. На две недели.
– Ну, займите у кого-нибудь! – раздраженно фыркнула свекровь. – Что ты, Олег, жену свою угомонить не можешь? Стоит, торгуется, как на базаре. Матери на лечение жалко! Стыдобища какая. Я тебя растила, ночей не спала, а теперь мне на массаж выпрашивать приходится?
Олег покраснел, его шея пошла пятнами. Он схватил Марину за локоть и потащил в коридор.
– Перестань позорить меня! – прошипел он ей в ухо. – Иди в машину. Я сейчас разберусь.
– Как разберешься? Кредитку распечатаешь? – Марина выдернула руку. – Если ты дашь ей еще хоть копейку из нашего бюджета, Олег, я за себя не ручаюсь.
Олег ничего не ответил, вытолкал ее за дверь и вернулся к маме. Марина спустилась вниз, села в их старенький «Форд», который завелся только с третьего раза, чихая и дергаясь, и уставилась в лобовое стекло. По стеклу ползла муха. Марина чувствовала себя этой мухой – бьющейся о невидимую преграду.
Олег вышел через двадцать минут. Лицо его было каменным.
– Я дал ей кредитную карту. Свою. Личную. Тебя это не касается, – бросил он, садясь за руль.
– А погашать ты ее с чего будешь? С общей зарплаты?
– Я найду подработку. Отстань.
Следующие три недели прошли в гробовом молчании. Дома Марина и Олег существовали как соседи в коммунальной квартире. Он спал на диване, она в спальне. Разговаривали только по бытовым вопросам: «купи хлеба», «кот нассал в лоток», «оплати интернет».
Зато Нина Петровна жила полной жизнью. В семейный чат в мессенджере, куда Марина была добавлена, сыпались фотографии. Вот Нина Петровна в ресторане с бокалом вина («Врачи рекомендуют красное сухое для сосудов!»). Вот она на экскурсии в горах в новой шляпе. Вот она в спа-салоне, обернутая в какие-то водоросли.
«Олежек, смотри, какую шаль купила! Натуральная шерсть! Дорого, конечно, но один раз живем!» – гласила подпись под очередным фото.
Марина не комментировала. Она молча сохраняла все фотографии и чеки, которые свекровь по неосторожности иногда присылала в кадре, хвастаясь покупками. Олег же ставил лайки и сердечки, каждый вечер созваниваясь с мамой и выслушивая восторженные рассказы. О том, что он вечерами «таксует» на убитой машине, чтобы хоть как-то перекрыть долг по кредитке, он матери, конечно, не говорил.
Развязка наступила в день возвращения блудной курортницы. Был устроен торжественный ужин. Олег настоял, чтобы Марина приготовила стол: запекла курицу, нарезала салаты.
– Мама с дороги, она устанет, нужно встретить по-человечески, – заявил он безапелляционно.
Марина приготовила. Она накрыла стол, расставила тарелки. Ей было даже интересно, чем закончится этот спектакль.
Нина Петровна вплыла в квартиру, загорелая, помолодевшая и сияющая, как медный таз. Она расцеловала сына, снисходительно чмокнула в щеку Марину и начала распаковывать чемодан прямо в гостиной.
– Ох, как же там хорошо! Воздух – хоть ложкой ешь! Люди такие культурные, обходительные. Не то что у нас в районе, одни хамы.
Она доставала подарки. Олегу – дорогой кожаный ремень («На рынке взяла, ручная работа!»). Себе – ворох новых платьев, косметику, какие-то баночки с медом и вареньем.
– А это тебе, Мариночка, – свекровь протянула маленький пакет.
Марина заглянула внутрь. Там лежала деревянная расческа и магнитик с надписью «Привет из Кисловодска».
– Спасибо, – ровно сказала Марина. – Очень щедро.
– Ну, не дуйся, – хихикнула свекровь. – Цены там кусаются, я и так потратилась. Кстати, о тратах. Олежек, сынок, тут такое дело… Я там познакомилась с замечательным врачом, неврологом. Он сказал, что одного курса мало. Надо закрепить результат. Через полгода, зимой, хорошо бы повторить. Там как раз скидки будут новогодние.
Олег поперхнулся курицей.
– Мам, ну… мы посмотрим. Полгода – это еще долго.
– Что значит посмотрим? – Нина Петровна насупилась. – Здоровье ждать не будет! Я уже договорилась, мне бронь предварительную поставили. Надо бы аванс внести, тысяч тридцать. Прямо на этой неделе. Иначе место уйдет.
Марина аккуратно положила вилку и нож на тарелку. Звон приборов прозвучал в тишине как выстрел.
– Никакого аванса не будет, – громко и четко произнесла она.
– Что? – свекровь округлила глаза. – Ты опять начинаешь? Тебе жалко для матери?
– Мне не жалко. У меня просто больше нет. Олег потратил все наши сбережения на вашу поездку. Он влез в долги по кредитке, чтобы оплатить ваши «карманные расходы». Вы просадили за три недели почти четыреста тысяч рублей. И теперь хотите еще тридцать? А потом еще триста на зимний тур?
– Марина, замолчи! – Олег вскочил из-за стола, его лицо перекосилось от злости. – Не считай деньги в чужом кармане!
– В чужом? – Марина встала. – Олег, я подала на раздел имущества.
В комнате повисла такая тишина, что было слышно, как тикают часы на стене.
– Ты… что сделала? – просипел муж.
– Заявление в суде. Я требую раздела всего совместно нажитого имущества. Включая ту сумму, которую ты самовольно снял с нашего общего счета. У меня есть выписки из банка, где видно, кто и когда снял деньги. У меня есть скриншоты переписок и фото, подтверждающие, что деньги были потрачены не на нужды семьи, а на развлечения твоей матери.
– Ты не посмеешь, – прошипела Нина Петровна. – Ты шантажистка! Аферистка! Олег, ты слышишь? Она хочет тебя обобрать!
– Я хочу забрать свое, – Марина смотрела прямо в глаза мужу. – Я устала, Олег. Я устала быть спонсором твоей хорошести для мамы. Я устала ходить в старой обуви, пока твоя мама пьет вино в горах за мой счет. Я устала, что мое мнение ничего не значит.
– Да куда ты денешься? – Олег нервно рассмеялся, но в глазах его мелькнул страх. – Кому ты нужна в тридцать пять лет? Разведешься? И что? Будешь одна куковать?
– Лучше одна, чем с предателем, – спокойно ответила Марина. – Кстати, машина тоже подлежит разделу. Поскольку она куплена в браке, я требую половину ее стоимости. Или продаем и делим деньги.
– Ты не получишь ни копейки! – взвизгнула свекровь. – Мы скажем, что деньги ты сама потратила! Что ты их украла!
– Удачи доказать это в суде, – Марина улыбнулась, и эта улыбка была страшнее любых криков. – Банковские транзакции – вещь упрямая. Снял Олег. Перевел санаторию Олег. Билеты покупал Олег.
Она вышла из-за стола и направилась в спальню.
– Ты куда? Мы не договорили! – крикнул ей вслед муж.
– Я собираю вещи. Первое время поживу у сестры. А ты пока думай, где будешь искать деньги на выкуп моей доли в этой квартире. Ах да, квартира же тоже в ипотеке, и платили мы ее вместе. Значит, и долги делить будем, и метры.
Марина закрыла за собой дверь и начала доставать чемодан. Руки немного дрожали, но внутри было удивительно легко. Словно она сбросила с плеч огромный, неподъемный рюкзак с камнями, который тащила годами.
Через полчаса она вышла в коридор с чемоданом. В гостиной было тихо. Олег и Нина Петровна сидели на диване и о чем-то шептались. Увидев Марину, свекровь демонстративно отвернулась, а Олег вскочил.
– Марин, ну перестань. Ну перегнули палку, с кем не бывает. Давай сядем, обсудим. Мама может не ехать зимой…
– Поздно, Олег. Дело не в зиме. Дело в том, что ты меня не слышишь и не уважаешь. Ты сделал свой выбор. Ты выбрал быть хорошим сыном за счет того, чтобы быть плохим мужем. Наслаждайся.
Она открыла входную дверь.
– И кстати, – обернулась она на пороге. – Магнитик можешь оставить себе. На память о самом дорогом отпуске в твоей жизни.
***
Процесс развода и раздела имущества длился полгода. Это было грязно и неприятно. Нина Петровна приходила на заседания как на работу, устраивала скандалы в коридорах суда, проклинала Марину, называла ее воровкой. Олег пытался то угрожать, то давить на жалость, присылая сообщения с текстом «Я все еще люблю тебя, давай начнем сначала».
Но Марина была непреклонна. Ее адвокат, грамотная женщина с бульдожьей хваткой, разнесла позицию мужа в пух и прах. Суд признал, что деньги со счета были потрачены не в интересах семьи, и обязал Олега компенсировать Марине половину растраченной суммы при разделе остального имущества.
Квартиру пришлось продать, так как Олег не смог выкупить долю Марины – банки отказывали ему в рефинансировании из-за испорченной кредитной истории и долгов по той самой кредитке. Деньги поделили. Машину Олег, скрипя зубами, отдал Марине в счет части денежной компенсации, так как продать этот металлолом быстро не удалось, а деньги нужны были срочно.
Через год Марина сидела в кафе на веранде, щурясь от весеннего солнца. Она пила капучино и ждала риелтора. Сегодня она подписывала документы на покупку своей собственной, пусть небольшой, но уютной квартиры-студии. Своей. Где никто не будет указывать ей, на что тратить премии и кого селить.
Она отремонтировала старый «Форд», вложив в него душу и средства, и теперь он бегал вполне резво. А главное – она купила себе те самые зимние сапоги, о которых мечтала.
Телефон завибрировал. Сообщение от общей знакомой, Светки.
«Маринка, привет! Видела вчера твоего бывшего. Ох и видок у него… Осунулся, поседел. Живет с матерью в ее двушке. Жаловался, что Нина Петровна его запилила совсем. Требует ремонт делать, а денег нет, он на двух работах пашет, кредиты закрывает. Спрашивал про тебя…»
Марина усмехнулась и заблокировала экран, не дочитав. Ей было все равно. Это была уже не ее история. Ее история начиналась прямо сейчас, с запаха кофе и ключей от новой жизни, лежащих в сумочке. Она подозвала официанта:
– Молодой человек, принесите, пожалуйста, пирожное. Самое вкусное, какое у вас есть. Я праздную.
Она смотрела на улицу, где люди спешили по своим делам, и чувствовала себя абсолютно, невероятно счастливой. Она усвоила урок: никогда не позволяй никому, даже самым близким, обесценивать твой труд и твои мечты. И если кто-то считает, что может залезть в твой карман без спроса – смело указывай ему на дверь. Потому что уважение к себе стоит дороже любых денег.
Если вам понравилась эта история, пожалуйста, поставьте лайк и подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые рассказы. Ваше мнение очень важно для меня
— Стол накрой и убери за нами. Я на чужой кухне не хозяйничаю, — выдала наглая золовка, но получила по заслугам