Юбилей Зинаиды Петровны, свекрови. Шестьдесят лет, дата круглая, как сам стол, который с трудом втиснули в гостиную.
Стол ломился от еды, которую готовили три дня: холодец дрожал при каждом шаге соседей сверху, тазики с оливье и пирогами, от которых в квартире стоял густой, сытный дух.
Я сидела на самом краю, у выхода на балкон, и чувствовала неуютно.
Мой муж, Павел, сидел рядом и поедал селедку под шубой. Паша у меня, надежный, как чугунная батарея, но с одним недостатком, он свято верит, что бабские разборки рассосутся сами, если их игнорировать.
Золовка в золоте и икра ложками
Напротив нас восседала золовка Лена и её муж Артур.
Лена была в золотом платье с пайетками, которое опасно натягивалось на боках, и сверкала, как новогодняя елка в торговом центре.
На шее цепь толщиной с палец, в ушах — серьги-кольца. Рядом с ней Артур – мрачный, смуглый, солидный.
Владелец трех автосервисов и двух моек. Он молча жевал мясо, изредка бросая гордые взгляды на своих дочек-близняшек, которые с визгом носились вокруг стола.
Пятилетние девочки: Алиса и Милана, были огненно-рыжими, с россыпью веснушек на курносых носах и молочно-белой кожей. Артур называл их «мои лисички» и ни разу, кажется, не задался вопросом, откуда в его, насквозь чернявой родне, взялся этот рыжий пигмент.
Конфликт тлел давно. Но сегодня, подогретая коньяком и всеобщим вниманием, Лена решила плеснуть в угли бензина.
Всё началось еще час назад.
Когда мы только пришли, Лена встретила нас в коридоре. Она окинула взглядом моего сына Даньку, которого я долго уговаривала надеть белую рубашку.
— Ой, Данька, привет! — пропела она, щипая его за щеку так, что ребенок ойкнул. — Какой ты у нас… компактный. Паш, вы его не кормите, что ли? Мои девки в пять лет уже на голову выше!
— Нормальный он, — буркнул Паша, снимая куртку. — В меня пошёл, я в детстве тоже шкетом был.
— В тебя? — Лена хихикнула, переглянувшись с матерью, которая выглядывала из кухни. — Ну-ну, у тебя Паша, кость широкая была. А этот цыпленок: уши торчат, нос кнопкой. Оль, вы ему витамины даете? Или экономите?
— Мы ему мозги развиваем, Лена, — не выдержала я, вешая пальто.
Лена скривилась.
— Ой, опять твои учительские замашки. «Мозги»… Главное, чтоб здоровый был. Вон, мои девки – кровь с молоком! Порода!
Свекровь тут же поддакнула из кухни:
— Да, Леночка в папу пошла, царствие небесное: крупная, видная! А Паша… ну, Паша тоже ничего, но внук… М-да.
«Ты хлеб-то потоньше режь»: советы для бедных
Пока мужчины курили на балконе, а гости рассаживались, я зашла на кухню помочь свекрови нарезать хлеб. Это была моя тактическая ошибка, на кухне царила Лена.
Она демонстративно выкладывала красную икру из большой банки в хрустальную вазочку.
— Оль, ты хлеб-то потоньше режь, — командовала она, не оборачиваясь. — У нас икры много, Артурчик ящик привёз.
— Я режу нормально, — огрызнулась я.
— Слушай, — Лена понизила голос до доверительного шепота, который слышали даже тараканы за плинтусом. — А чё Паша такой хмурый? Опять денег нет? Вы бы хоть Даньке костюм нормальный купили. А то пришел в джинсах, как сирота. Артур вон своим «Dior» детский заказывает через байеров.
— Лена, Даньке удобно в джинсах. Он ребенок, а не манекен.
— Ну конечно, удобно. Это отговорки для бедных, Оль. Ты бы лучше репетиторством своим занялась активнее. А то сидишь на шее у брата, он тянет-тянет…
— Лен я зарабатываю больше Паши, — спокойно сказала я, укладывая хлеб. — И ипотеку мы закрыли в прошлом месяце. Сами, без помощи.
Лена фыркнула.
— Ой, не смеши сказочница, репетитор больше дальнобойщика? Мам, ты слышала? Оля у нас миллионерша!
Зинаида Петровна, помешивая картошку, вздохнула:
— Лена, не задирай её. У них своя жизнь, у нас своя. Хотя, конечно, Пашеньку жалко. Работает на износ, а дома ни уюта, ни благодарности. Вон, Оля даже на юбилей с пустыми руками пришла.
— Мы подарили мультиварку, Зинаида Петровна, которую вы просили.
— Ну, мультиварка — это техника. А души нет, Леночка вот золотой браслет подарила. Видишь? — свекровь выставила руку с массивной цепью. — Вот это любовь дочери!
Я вышла из кухни, чувствуя, как внутри всё закипает, но я держалась. Обещала Паше не портить праздник.
«Не наша порода!»: золовка переходит черту
И вот мы сидим за столом.
Третий тост — «За родителей». Артур встает, говорит красивый, витиеватый тост с кавказским акцентом (он хоть и обрусевший, но корни чтит).
— Спасибо, мама Зина, за такую дочь! За Лену! Она мне подарила наследниц. Мою кровь!
Лена сияет, встает следом в одной руке бокал, в другой телефон (снимает сторис для соцсети, где у нее написано «Счастливая жена и мамочка ангелочков»).
— Мамочка! С юбилеем! Мы тебя обожаем!
Все хлопают, я тоже вежливо стучу вилкой о край тарелки.
Лена выпивает залпом, и ее взгляд, уже мутный от алкоголя, снова упирается в Даньку. Мой сын сидит тихо, строит башню из кусочков сыра.
— Ой, Паша, — вдруг громко, перекрывая музыку, говорит Лена. — Вот смотрю я на твоего Даньку… Ну не могу молчать! Сердце кровью обливается!
Паша, который как раз нацепил на вилку корнишон, замирает.
— Чего тебе, Лен?
— Ну не наша это порода! Вообще! — Лена машет рукой с браслетом. — Уши торчат, нос пуговкой, сам какой-то серый. У нас в роду все яркие, статные! А этот… Ты уверен, Паш, что Оля тебе его не надула? Ну, пока ты в рейсах был?
В комнате повисает тишина, даже тётка из Сызрани перестает чавкать холодцом.
— Лена, ты дура? — спокойно спрашивает Паша.
— Я не дура! Я сестра! И за чистоту семьи переживаю! — Лена входит в раж. — Вот посмотри на моих девочек! Огонь! Сразу видно Артурова порода! Сильные, красивые, а твой… Ну заморыш же! Сосед Валерка-алкаш и то больше похож!
Гости начинают хихикать, кто-то шепчется. Свекровь, вместо того чтобы заткнуть дочь, кивает:
— Ой, Пашенька… Я тоже ночами не сплю. Думаю: ну как так? Мы все кровь с молоком, а внук… Может, и правда… Оля, ты же тогда с корпоратива поздно пришла, помнишь? За девять месяцев до родов?
Паша багровеет.
— Мама, заткнись.
— Не смей матери рот затыкать! — визжит Лена. — Она правду говорит! Сделайте тест ДНК, что вам стоит? Сейчас это копейки! Оля, если тебе скрывать нечего, ты же согласишься? Маму успокоишь!
Артур, скажи им!
Артур, довольный похвалой своим дочкам, кивает:
— Ну, брат, если сомнения есть лучше проверить. Мужчина должен знать, кого кормит. Я вот в своих уверен на сто процентов, мои!
Откуда рыжие дети у брюнетов?
Я медленно положила вилку, аккуратно вытерла губы салфеткой.
Внутри меня переключился тумблер. Больше не было Оли-невестки, которая терпит ради мира в семье. Включилась Ольга Николаевна, преподаватель биологии с пятнадцатилетним стажем, которая умеет ставить на место хамских старшеклассников одной фразой.
— Лена, — сказала я. — Ты так хочешь поговорить о генетике?
— Хочу! — выпятила грудь золовка. — Я за правду! Чтобы никаких кукушат в нашем роду!
— Отлично, давай поговорим, только учти: биология наука точная, она истерик не любит и лицемерия тоже.
— Не умничай! — фыркнула свекровь. — Училка нашлась, лучше бы мужа кормила нормально, может, и сын бы на человека был похож.
— Я кормлю нормально, Зинаида Петровна. А вот вы свою дочь, похоже, перекормили самомнением.
Я встала, подошла к столу с другой стороны, так, чтобы видеть всех.
— Вот смотрите, гости дорогие, задача для пятого класса. Дано: папа Артур. — Я указала рукой на мужа золовки.
Артур расправил плечи, гордый вниманием.
— Ярко выраженный брюнет, карие глаза, смуглая кожа. В его роду кавказские корни, так, Артур?
— Армяне и греки, — гордо подтвердил Артур. — Кровь горячая, сильная!
— Именно, доминантные признаки. Тёмный пигмент подавляет светлый. Это закон Менделя.
Я перевела палец на Лену.
— Мама Елена, сейчас блондинка, но от природы тёмно-русая. Мы все помним твои школьные фото, Лена.
Лена напряглась, но продолжала держать марку.
— И что? Я в бабушку пошла!
— А теперь смотрим на потомство. — Я указала на бегающих близняшек. — Девочки огненно-рыжие, с ярко-зелеными глазами, с кожей, которая не загорает, а краснеет. С россыпью веснушек на всем теле.
— Это в бабушку! — взвизгнула Лена. — У мамы в молодости рыжина была!
— Не ври, Лена, — холодно оборвала я. — У Зинаиды Петровны волосы русые, пепельные. У отца вашего были каштановые. У родителей Артура — черные как смоль. Откуда взялся рыжий пигмент, Лена?
— Мутация! — ляпнула свекровь. — Бывает! Телегония, я читала в газете!
Я рассмеялась.
— Телегония — это бред для необразованных, а в генетике рыжий цвет — это рецессивный ген, причем очень специфический.
Чтобы ребенок родился рыжим у двух темноволосых родителей, этот ген должен быть у обоих в скрытом виде. И у Артура, и у тебя.
Теоретически возможно, но вероятность рождения двух рыжих близнецов у такой пары меньше 0,1%.
Лена начала бледнеть. Веснушки на ее лице (которые она тщательно замазывала тональным кремом, но которые предательски проступали на носу) стали виднее.
Артур перестал жевать, перевел взгляд с жены на своих «лисичек», которые в этот момент с визгом делили кусок торта.
— Ты на что намекаешь, тварь? — прошипела Лена. — Что я …?!
Фото соседа: «Ксерокс дяди Бори»
— Я не намекаю, а говорю про факты. — Я достала смартфон. — Знаете, я тут недавно на даче была, грядки полола. И видела вашего соседа, дядю Борю. Того самого, который вам баню строил.
При имени «дядя Боря» у Лены дернулась рука, и бокал с шампанским полетел на пол.
— Дядя Боря… — продолжила я, не обращая внимания на осколки. — Колоритный мужчина: рыжий, конопатый, курносый. Уши один в один как у твоей Миланы. И, кстати, баню он строил как раз четыре года назад, осенью. Жил у вас в бытовке месяц. А девочки родились в июле, сроки сходятся – 38 недель.
— Заткнись! — заорала свекровь, вскакивая. — Артурчик, не слушай её! Она пьяная! Завидует твоему богатству!
Но Артур уже не слушал тёщу.
— Оля, — сказал он. Голос у него стал глухим. — Покажи.
Я вывела фото на экран телефона. Сделала его тайком, через забор, когда Борис косил траву.
— Смотри, Артур.
Положила телефон перед ним.
На фото: Борис, сорокалетний мужик в майке-алкоголичке. Рыжий ежик волос, лицо, усыпанное веснушками, широкая щербатая улыбка, оттопыренные уши.
Я подозвала Алису.
— Алиса, зайка, подойди к папе.
Девочка подбежала, измазанная кремом. Она улыбнулась Артуру широкой, щербатой улыбкой.
Артур перевел взгляд с экрана на дочь. Потом на вторую, потом на жену.
Сходство было не просто сильным. Оно было абсолютным. Это был не «ген прабабушки». Это был ксерокс дяди Бори, только в детском варианте и с бантиками.
Его смуглое лицо начало сереть. Вены на лбу вздулись.
— Совпадение… — прошептала Лена. Губы у неё тряслись. — Артурчик… Это просто сосед… Ты же знаешь, я только тебя…
— Совпадение? — переспросил Артур. Он встал, стул с грохотом упал назад. — Лена, а почему Борис перестал к нам ходить, как только ты родила? Мы же дружили, водку пили, а потом даже здороваться перестал.
— Он… он запил! — соврала Лена. — Стыдно ему!
— Нет, — добила я. — Он просто тебе, Лена, скандалов не хотел устраивать. Я слышала, как вы ругались за сараем в прошлом месяце, когда я за малиной ходила. Ты ему кричала: «Денег больше не дам, отстань, погубишь!». А он просил на ремонт крыши, взамен на молчание.
— Ты все врёшь! — Лена бросилась к мужу, пытаясь обнять его. — Артур! Это мои дети! Наши! Это она подстроила!
Артур отпихнул её, как нашкодившую собачонку.
Посмотрел на тёщу, Зинаида Петровна сидела, вжав голову в плечи.
— Зинаида Петровна, — сказал Артур. —
Вы же знали?
Свекровь молчала.
— Знали, — кивнул он сам себе. — Вы же все лето там с Леной жили, пока я в городе пахал на эти… «Dior»-ы.
Он сорвал с себя салфетку.
— Завтра едем на тест, — сказал он, глядя на Лену сверху вниз. — Все и Данька, и девочки. В ту клинику, которую я выберу.
— Артурчик, не надо! — завыла Лена.
— Надо, Лена, надо. Если это мои дети — я тебе ноги целовать буду и машину новую куплю. А если Бориса… — он не договорил.
Просто развернулся и пошёл к выходу.
Лена, рыдая и теряя туфли, побежала за ним.
— Артур! Постой! Я все объясню!
Дверь хлопнула так, что с люстры упала хрустальная подвеска. Звякнула о тарелку с холодцом.
В комнате повисла тишина. Гости сидели, боясь пошевелиться.
Зинаида Петровна подняла на меня глаза, полные ненависти.
— Ну ты, Оля, и… змея, — прошипела она. — Разрушила семью, сирот наделала. Рада?
— А не надо было моего сына трогать, — спокойно ответила я, отрезая себе большой кусок торта. Руки у меня дрожали, но я старалась этого не показывать. — Я предупреждала, Зинаида Петровна: кто к нам с пробиркой придет, тот от пробирки и погибнет.
Павел молча налил себе водки, полный стакан. Выпил залпом, не закусывая.
Потом посмотрел на меня. В его глазах был страх с восхищением.
— Ну ты даешь… — выдохнул он. —
«Dior» кончился, остались алименты
Прошел месяц.
Тест Артур сделал, причём в самой дорогой независимой лаборатории, куда охранников поставил, чтобы Лена не прорвалась.
Результат был предсказуем, как восход солнца.
Алиса и Милана — дочери Бориса Ивановича Кузнецова. Вероятность отцовства Артура — 0%.
Данька — сын Павла. Вероятность — 99,999%.
Развод был показательным. Артур оказался не просто бизнесменом, а очень грамотным и злопамятным мужчиной. У него был брачный контракт, который Лена в свое время подписала не глядя, потому что была уверена, что «никуда он от такой красоты не денется».
Она осталась без машины (была записана на фирму), без квартиры (куплена Артуром до брака) и без содержания.
Алименты? На чужих детей алименты не платят. Артур подал иск об оспаривании отцовства и выиграл в одно заседание. Теперь в свидетельствах о рождении у «лисичек» в графе «отец» стоит прочерк.
Дядя Боря? О, это отдельная комедия. Лена прибежала к нему, требуя признания и денег. Борис, говорят, долго смеялся. Сказал: «Я не просил рожать, у меня пенсия двенадцать тысяч и радикулит. Сама разбирайся, барыня». И дверь закрыл.
Сейчас Лена с «ангелочками» живет у Зинаиды Петровны в той самой двушке. Спят на раскладном диване в проходной комнате. Лена устроилась продавцом в Пятерочку –деньги нужны, «Dior» больше никто не покупает.
А у нас дома тишина.
Паша мне как-то вечером, глядя на спящего Даньку, сказал:
— Зря мы это начали Оль, жалко девок. Они-то не виноваты, растут теперь безотцовщиной. Лучше бы я просто Лене тогда в морду дал.
Я обняла его.
— Может, и зря, Паш. Но зато теперь никто в нашей семье не заикается про «не ту породу». И Даньку больше никто не меряет линейкой. И свекровь звонит только по праздникам, и голос у неё такой тихий, вежливый…
Мы живем спокойно.
И только Зинаида Петровна теперь при встрече молчит и прячет глаза.
Потому что знает: у меня в запасе есть еще пара наблюдений. Например, про то, почему её младший брат (дядя Лены) так подозрительно похож на начальника автобазы, где работал покойный свекр.
Но это уже совсем другая история.
Ну а теперь ваша очередь девочки, признавайтесь: кого из вас родня мужа пыталась упрекнуть «не той породой»? Кто сталкивался с такими «генетиками» на семейных застольях?
– Теперь дом общий, и мнение моей мамы важно, – сказал муж, но она рассмеялась в ответ