Катя стояла у окна съёмной однушки и смотрела на грязный двор, где под дождём чернели лужи. Четыре года замужества, три переезда, и снова чужие обои, чужая мебель, чужое будущее. Каждый раз хозяева решали продать квартиру или поднять цену, и приходилось собирать коробки, искать новое жильё, привыкать к другому району.
— Миш, я больше не могу так жить, — сказала она, не оборачиваясь. — Хочу свою квартиру.
Михаил лежал на диване с планшетом, изучая характеристики нового телефона. Его старый iPhone работал прекрасно, но вышла новая модель с улучшенной камерой.
— Зачем нам сейчас ипотека? — отмахнулся он. — Мы молодые, свободные. Хочется ещё пожить для себя. А с ипотекой ввяжешься в кабалу на двадцать лет.
Катя развернулась к мужу. В его словах была логика, но она больше не могла выносить это ощущение временности, будто жизнь проходит в зале ожидания.
— Миша, нам уже по тридцать. Когда мы наконец начнём строить будущее?
— А что мешает его строить в съёмной квартире? — он даже не поднял глаз от планшета. — Кстати, мам сегодня звонила. У неё сломалась стиральная машина, нужно помочь с покупкой новой.
Катя сжала кулаки. Свекровь жила в собственной трёхкомнатной квартире, которую оставил покойный муж, получала хорошую пенсию, но почему-то постоянно нуждалась в материальной поддержке сына. То что-то сломается, то нужен новый холодильник, то «денег до пенсии не хватает».
— Миш, может, сначала о себе подумаем? Соберём на первоначальный взнос?
— Катюш, — он наконец оторвался от планшета и посмотрел на жену с лёгкой снисходительностью, — ты слишком зациклена на этой квартире. Живём же нормально. А мама… ну, она пожилая женщина, кому ей помогать, как не мне?
В тот вечер Катя долго не могла уснуть. Она представляла их собственную кухню, где можно было бы повесить новые шторы, не спрашивая разрешения у хозяев. Детскую комнату — они с Мишей уже два года планировали завести ребёнка, но в съёмной однушке как-то не решались. Гостиную, где можно было бы принимать друзей, не стесняясь чужой мебели.
Следующие недели она посвятила изучению ипотечных программ, калькуляторов, форумов молодых семей. Цифры складывались в реальную картину: при их доходах они могли потянуть двушку в новостройке на окраине. Не мечта, но начало.
— Миш, посмотри, — она показала мужу распечатки с расчётами. — Мы можем себе это позволить. Платёж будет всего на семь тысяч больше, чем мы сейчас платим за аренду.
Михаил изучил бумаги, нахмурился, но потом неохотно кивнул:
— Знаешь что, может, ты и права. Надоело постоянно переезжать. И потом, недвижимость — это инвестиция. Через несколько лет можем продать и купить что-то получше.
Катя так обрадовалась, что расцеловала мужа. Наконец-то! Наконец-то у них будет дом.
Процедура покупки оказалась изматывающей: банки, справки, оценка, сделка. Но когда Катя впервые переступила порог их собственной квартиры и повернула ключ в замке, который принадлежал только им, сердце забилось от счастья. Пустые комнаты казались полными возможностей.
Первые месяцы прошли в приятных хлопотах: покупка мебели, ремонт, обустройство. Михаил с энтузиазмом выбирал телевизор — непременно самый современный, с огромной диагональю. Катя возражала, что можно было бы купить что-то попроще, но муж убедил её, что экономить на технике глупо.
— Мы же теперь собственники, — говорил он, — должны жить соответственно.
Проблемы начались через полгода. Катя с ужасом обнаружила, что на счету осталось меньше пяти тысяч, а до зарплаты ещё неделя. Ипотечный платёж автоматически спишется послезавтра.
— Миш, у нас денег нет на платёж, — сказала она вечером, когда муж вернулся домой с пакетом из магазина электроники.
— Как это нет? — удивился он, доставая из пакета новую игровую консоль. — Я же вчера получил зарплату.
— Ты вчера маме на стиральную машину дал тридцать тысяч, позавчера этот телевизор купил, а сегодня ещё эту приставку…
— Катя, не начинай, — поморщился Михаил. — У мамы действительно сложная ситуация была. А консоль… да это же копейки, всего двадцать тысяч.
— Двадцать тысяч! — Катя почувствовала, как в висках начинает пульсировать. — Миша, это половина нашего ипотечного платежа!
— Ну и что? Как-нибудь выкрутимся. Можешь у своих родителей занять.
Катя занимала. У родителей, у сестры, иногда брала микрозаймы. Каждый месяц превращался в жонглирование цифрами, в попытки растянуть деньги до следующей зарплаты. А Михаил продолжал жить так, будто ничего не изменилось. Новая куртка, потому что старая «уже не то». Дорогой ужин в ресторане, потому что «нужно же иногда себя радовать». Очередной перевод маме, потому что «у неё сломался холодильник, а зима на носу».
— Миш, мы не можем так жить, — взмолилась Катя однажды вечером, когда они в очередной раз не смогли внести платёж вовремя. — Банк уже звонил с предупреждением.
— А что ты предлагаешь? Ходить в лохмотьях? Бросить маму в трудную минуту?
— Я предлагаю жить по средствам! Составить бюджет, планировать расходы…
Михаил закатил глаза:
— Катя, ты превращаешься в зануду. Мы же ничего особенного не покупаем, только нужное.
— А ипотеку кто платить будет?
— Мы вдвоём и будем платить. Почему это должно быть только моей заботой?
Но «вдвоём» получалось плохо. Зарплата Кати была меньше, но именно она вела семейный бюджет, именно она каждый месяц билась над тем, как сводить концы с концами. Михаил продолжал тратить деньги так, будто их источник неиссякаем.
Ситуация обострилась, когда банк прислал уведомление о просрочке. Катя в панике позвонила мужу на работу:
— Миш, нам грозит штраф! Нужно срочно внести платёж!
— А где деньги? — спросил он с раздражением.
— Ты вчера маме пятнадцать тысяч перевёл на «неотложные нужды», а позавчера новые часы купил…
— Катя, не вали всё на меня! Это была твоя идея брать ипотеку, я был против!
Эти слова ударили её, как пощёчина. Катя вспомнила тот вечер, когда Михаил согласился на покупку квартиры, его слова про инвестиции, про то, что надоели переезды.
Вечером они поссорились по-настоящему. Катя требовала ограничить траты, Михаил обвинял её в мелочности и скупости.
— Может, тебе ещё запретить маме помогать? — кричал он. — Она меня одна растила, работала на двух работах, а теперь, когда у меня есть возможность ей отблагодарить, ты мне это запрещаешь!
— Я не запрещаю! Я просто прошу сначала ипотеку заплатить!
— А почему я должен себе во всём отказывать из-за твоих амбиций?
На следующий день Михаил пришёл домой мрачный. Катя сразу поняла — что-то случилось.
— Мама сказала, что я изменился, — произнёс он, не снимая куртку. — Что ты меня настраиваешь против неё. Что раньше я никогда не отказывал ей в помощи.
— Миш…
— Она права, — перебил он. — Я женился на тебе не для того, чтобы ты контролировала каждую мою трату. Мама говорит, тебе нужны только мои деньги.
Катя почувствовала, как стало холодно. Не от слов мужа — от понимания того, кто их произнёс на самом деле.
— И что ты решил? — спросила она тихо.
— Я решил, что хватит. Ты хотела эту квартиру — получила. Ты хотела ипотеку — получила. — Сама теперь по ипотеке плати! Я тебе помогать не буду! — заявил муж.
Эти слова повисли в воздухе, как вынесенный приговор. Катя смотрела на человека, с которым прожила четыре года, и не узнавала его. Или, наоборот, узнавала наконец настоящего.
— Хорошо, — сказала она спокойно. — Буду платить сама.
Михаил, кажется, ожидал слёз, просьб, но спокойствие жены его удивило.
— Вот и договорились, — буркнул он и ушёл в комнату.
Катя осталась на кухне одна. Впервые за много месяцев она почувствовала что-то похожее на облегчение. Теперь всё стало ясно. Не нужно было больше убеждать, просить, надеяться. Нужно было действовать.
Она достала ноутбук и открыла сайт с вакансиями. Три года она работала в небольшой компании менеджером по продажам. Работа была спокойная, коллектив дружный, но перспектив роста не было никаких. Руководство состояло из родственников владельца, а зарплаты повышались раз в год на символические проценты.
Катя всегда откладывала поиск новой работы: а вдруг в новой компании будет хуже? А вдруг не справится? А вдруг не примут? Но теперь у неё не было выбора.
Она провела всю ночь, обновляя резюме. Писала о своих достижениях, о проектах, которые реализовала, о клиентах, которых привлекла. Удивилась, как много всего накопилось за эти годы. Возможно, она недооценивала себя.
Утром, когда Михаил ушёл на работу, не попрощавшись, Катя разослала резюме в пятнадцать компаний. На должности старших менеджеров, руководителей отделов продаж, коммерческих директоров. Раньше она бы никогда не посмела претендовать на такие позиции, но сейчас страх потерять работу казался меньшим злом, чем страх остаться без дома.
Звонки начались уже через два часа. К концу дня у неё было назначено пять собеседований на следующую неделю.
Первое собеседование прошло лучше, чем она ожидала. Руководитель крупной торговой сети внимательно выслушал её рассказ о опыте, задал несколько профессиональных вопросов, и в конце сказал:
— Катерина, вы нам подходите. Готовы обсудить условия?
Предложенная зарплата была в полтора раза больше её нынешней. Плюс проценты с продаж, плюс социальный пакет.
— Мне нужно подумать, — сказала она, хотя внутри уже всё решилось.
— Конечно. Но долго не думайте — у нас ещё несколько кандидатов.
Вечером Катя ждала Михаила с ужином и новостями. Но он пришёл поздно, навеселе, с букетом цветов.
— Маме подарю, — объяснил он, увидев её взгляд. — У неё завтра день рожения.
— А мне скажешь «с днём рождения» через неделю? — спросила Катя.
Михаил на секунду растерялся, потом махнул рукой:
— Ну, и тебе куплю. Не вопрос.
Она не стала рассказывать про собеседование. Сначала нужно было всё окончательно решить.
На следующий день она приняла предложение. Через две недели выходила на новую работу.
Михаил узнал об этом случайно, когда увидел у неё на столе трудовую книжку.
— Ты уволилась? — удивился он. — А новую работу нашла?
— Нашла. Зарплата больше в полтора раза.
— Вот и отлично, — обрадовался муж. — Значит, с ипотекой проблем не будет.
Катя посмотрела на него долгим взглядом:
— Миш, я подаю на развод.
Он опешил:
— Что? Из-за чего вдруг?
— Не из-за чего. Просто я поняла, что мы разные люди. Ты хочешь жить сегодняшним днём, я — строить будущее. У нас разные ценности, разные цели.
— Катя, не неси ерунды! — он попытался обнять её, но она отстранилась. — Мы же семья! Все пары ссорятся…
— Это не ссоры, Миш. Это фундаментальные различия. Я больше не хочу каждый месяц думать, как заплатить за квартиру, пока ты покупаешь очередные игрушки и содержишь свою маму.
— Значит, мама была права, — потемнел лицом Михаил. — Для тебя действительно деньги важнее.
— Знаешь что? — Катя впервые за много месяцев почувствовала злость. Настоящую, очищающую злость. — Может, твоей маме стоит задуматься, почему за все эти годы её «бедной пенсии» не хватает на стиральную машину? Может, потому что она каждый месяц тратит часть твоих денег на рестораны с подружками и парикмахерские?
— Ты не смеешь так говорить о моей матери!
— А ты не смеешь обвинять меня в корысти! Я четыре года терпела, экономила, занимала деньги, чтобы мы могли жить в этой квартире. А ты что делал? Покупал игрушки и кормил взрослую здоровую женщину, которая прекрасно может обойтись без твоей помощи!
Михаил побледнел, потом покраснел:
— Знаешь что? Катись куда хочешь!
— Именно это я и собираюсь сделать, — спокойно ответила Катя. — Собирай вещи. Завтра хочу видеть тебя здесь в последний раз.
— Что? — он не поверил своим ушам. — Ты меня выгоняешь?
— Я прошу тебя покинуть мою квартиру. Ту самую, которая тебе никогда не была нужна и за которую ты не сделал ни одного платежа.
— Но мы же покупали её вместе!
— Мы покупали. А платила я. Одна. Вот и буду жить в ней одна.
Михаил постоял, открывая и закрывая рот, потом развернулся и ушёл хлопнув дверью.
Катя осталась в тишине своей квартиры. Их квартиры. Теперь — только её.
Она подошла к окну и посмотрела во двор. Тот же дождь, те же лужи, но теперь это был её двор, её дождь. Впервые за много месяцев она почувствовала, что может дышать полной грудью.
На кухонном столе лежали документы о разводе и график ипотечных платежей. С новой зарплатой она легко потянет квартиру одна. А потом, через несколько лет, может быть, и правда продаст её и купит что-то больше. Но уже для себя. Для своего будущего. Для своих решений.
Телефон завибрировал. Сообщение от Михаила: «Подумай ещё раз. Мы можем всё исправить».
Катя удалила сообщение, не ответив. Думать больше было не о чем. Все решения уже приняты. Впереди была новая работа, новая жизнь, новые возможности. И квартира, в которой каждый уголок принадлежал только ей.
Она включила чайник и достала из шкафа красивую чашку — из того сервиза, который Михаил считал «слишком дорогим для повседневного использования». Сегодня она будет пить из неё чай. Сегодня и каждый день дальше.
За окном дождь постепенно стихал, и между тучами пробивались первые лучи заходящего солнца. Завтра будет новый день. Её день.
Лицо в толпе. Рассказ.