Галина Степановна стояла у окна кухни, наблюдая, как её сын Алексей помогает жене выйти из машины. Ольга была на седьмом месяце беременности, и каждое её движение казалось свекрови театральным представлением.
— Ну что она из себя строит, будто первая на свете беременная, — проворчала Галина, отходя от окна. — В наше время работали до последнего дня, а эта принцесса…
Дверь хлопнула, послышались голоса. Алексей вошёл первым, поддерживая жену под руку.
— Мам, привет! Как дела? — Сын поцеловал мать в щёку, но его внимание тут же переключилось на Ольгу. — Оль, садись, отдохни. Ты же устала с дороги.
— Да что с ней станется, от дивана до машины прошла, — не удержалась Галина, но улыбнулась натянуто. — Здравствуй, Олечка. Как самочувствие?
Ольга осторожно опустилась на стул, положив руку на округлившийся живот:
— Спасибо, Галина Степановна. Немного тянет поясницу, но врач говорит, это нормально.
— А врач-то хоть нормальный? — в голосе свекрови прозвучало недоверие. — Не то что сейчас эти платные клиники развелись… Деньги только выкачивают.
Алексей нахмурился:
— Мам, мы же говорили — у нас отличный врач. Ольга наблюдается в хорошем центре.
— Конечно, конечно, — Галина махнула рукой. — Только вот интересно, кто за всё это платит? Алёша же не миллионер.
В кухне повисла неловкая тишина. Ольга покраснела, а Алексей сжал кулаки.
— Мы сами разберёмся со своими расходами, — холодно сказал он.
Галина поняла, что перегнула палку, но отступать не собиралась. Всю жизнь она была центром вселенной для сына, а теперь чувствовала себя лишней. И виновата в этом была только одна — эта тихая мышка Ольга, которая увела у неё самое дорогое.
— Да я что, против? — сделала она невинное лицо. — Просто волнуюсь. Материнское сердце, понимаешь ли…
Через час, когда молодые собирались уходить, Галина проводила их до двери с мученическим выражением лица.
— Ну что ж, раз у вас всё так хорошо, зачем я вам старая? — вздохнула она. — Живите, как знаете.
Алексей обернулся на пороге:
— Мам, при чём тут это? Мы просто заехали поздороваться.
— Поздоровались и довольно, — отмахнулась Галина. — У меня тут собрались дела. Людмила Ивановна обещала зайти, вот с ней поговорю по душам. Она, по крайней мере, ценит общение.
Людмила Ивановна была соседкой и главной сплетницей двора. Галина прекрасно знала, что любая информация, переданная ей, разойдётся по всему району за считанные часы.
Когда дверь закрылась, свекровь прислонилась к косяку и улыбнулась. План созревал в её голове уже давно. Если сын не видит, как эта Ольга разрушает их семью, значит, нужно открыть ему глаза. А заодно и всем остальным.
Через полчаса в дверь позвонили. Людмила Ивановна появилась на пороге с горящими от любопытства глазами.
— Галочка, дорогая, как дела? Алёшу видела, уезжал с женой. Как там малыш?
— Ох, Люся, не говори, — Галина покачала головой, приглашая соседку на кухню. — Сердце кровью обливается…
— Что случилось? — Людмила тут же насторожилась.
— Да что случится… — Галина налила чай и села напротив. — Ольга-то наша совсем от рук отбилась. Алёшу совсем под каблук загнала.
— Как это?
— А так. Денег требует на всякие глупости, врачей дорогих, процедуры какие-то. Сын из кожи вон лезет, работает на двух работах, а ей всё мало.
Людмила широко открыла глаза:
— Да ты что говоришь!
— А что тут говорить, — вздохнула Галина. — И главное, ко мне относится… Как к чужой какой-то. Видит же, что я волнуюсь за внука, а она Алёшу против меня настраивает.
— Ужас какой, — покачала головой соседка. — А я думала, такая тихая, приличная…
— Тихая-то тихая, да только воду тихо подтачивает камень, — многозначительно произнесла Галина. — Ты представляешь, даже на семейные праздники к нам не хочет ездить. Говорит, устаёт. А сама с подружками по кафешкам бегает.
Это была откровенная ложь — Ольга почти не выходила из дома, берегла беременность. Но Галина уже не могла остановиться. — И что теперь делать будешь? — сочувственно спросила Людмила.
— Да что я могу? Сын взрослый, сам выбрал. Только вот боюсь, как бы не поздно спохватился…
Первое зёрнышко было посеяно. Галина смотрела, как соседка допивает чай, и представляла, как завтра эта история обрастёт новыми подробностями и разлетится по всему двору.
Семена сплетен взошли быстрее, чем ожидала Галина. Уже через неделю к ней зашла её сестра Валентина.
— Галка, что там у вас с невесткой творится? — спросила она без предисловий, снимая пальто. — Люся мне такое рассказала…
— А что рассказала? — невинно поинтересовалась Галина, внутренне торжествуя.
— Говорит, совсем от рук отбилась, денег требует, к родне не ездит. И Алёшку против тебя настраивает.
Галина тяжело вздохнула, изображая страдальческое терпение:
— Валь, я же не хотела семью выносить на люди… Но раз уж дошло до тебя…
— Рассказывай всё как есть, — потребовала сестра.
— Да что рассказывать… — Галина опустилась на стул, будто под тяжестью невыносимого груза. — Вчера звонила племяннице своей, хвастается, что шубу новую купили за сто тысяч. А на прошлой неделе Алёшка у меня денег просил в долг.
Это была очередная выдумка, но Валентина поверила безоговорочно.
— Ну и нахалка! — возмутилась она. — А я ещё думала, что девочка хорошая, скромная…
— Маску носила, — мрачно кивнула Галина. — А как замуж вышла, сразу показала характер.
Через два часа Валентина уехала, унося с собой новую порцию «семейных тайн». Галина знала: завтра сестра обязательно поделится услышанным с двоюродной Ниной, та расскажет своим детям, и круг замкнётся.
На следующий день позвонил племянник Игорь:
— Тётя Галя, как дела? Валентина Степановна говорит, у вас проблемы с Ольгой?
— Игорёк, родной, — заохала Галина в трубку, — не хотела я никого расстраивать…
— Да вы что! Мы же семья, должны поддерживать друг друга.
— Вот Ольга так не считает, — горько усмехнулась Галина. — Для неё мы чужие. На день рождения к дяде Мише не приехала, сказала, что беременным нельзя в гости ездить. А сама на следующий день с подружками в ресторан пошла.
Игорь возмутился:
— Это уже слишком! Алёша что говорит?
— А что он скажет? Влюблён как мальчишка. Всё оправдывает. Даже со мной из-за неё поругался на прошлой неделе.
— Безобразие! — горячился племянник. — Так семьи рушатся.
После разговора Галина отложила телефон и довольно улыбнулась. План работал безотказно. Каждый звонок, каждый разговор добавлял красок в портрет неблагодарной невестки.
Ольга тем временем ничего не подозревала. Она готовилась к материнству, читала книги о воспитании, вязала пинетки. Алексей работал действительно много, но не из-за капризов жены, а потому что хотел обеспечить семью перед рождением ребёнка.
— Оль, мама опять странно себя ведёт, — сказал он однажды вечером. — Звонила, жаловалась, что ты её избегаешь.
Ольга удивлённо подняла голову от рукоделия:
— Как это избегаю? Мы же на прошлой неделе у неё были.
— Говорит, ты была холодная, неразговорчивая.
— Лёша, — устало произнесла Ольга, — я просто плохо себя чувствовала. У меня тогда давление скакало.
— Я знаю, солнце. Мама просто волнуется.
— Волнуется или контролирует? — тихо спросила Ольга.
Алексей нахмурился:
— При чём тут контроль?
— Каждый раз, когда мы приезжаем, она задаёт миллион вопросов: сколько трачу, куда хожу, с кем общаюсь. Как будто я отчитываться должна.
— Она заботится о нас.
— Лёша, забота — это когда предлагают помощь. А не когда критикуют каждое решение.
Алексей промолчал, но в душе забрезжили первые сомнения. Он любил мать, но начинал замечать, что после каждого её визита Ольга становилась грустной и замкнутой.
А Галина тем временем продолжала свою кампанию. Она звонила дальним родственникам, встречалась с соседями, жаловалась знакомым. История обрастала всё новыми подробностями: Ольга якобы запрещала сыну навещать мать, тратила деньги на дорогую косметику, грубила свекрови.
— Представляешь, — рассказывала она подруге Зинаиде, — говорю ей: «Олечка, может, имя для малыша выберем вместе?» А она мне: «Мы сами разберёмся, без посторонних советов».
— Да как она смеет! — возмутилась Зинаида. — Ты же бабушка будущая!
— Вот именно! А для неё я посторонняя.
История, конечно, была выдумана от начала до конца. На самом деле Ольга с радостью обсуждала имена и даже спрашивала совета . Но Галина уже настолько погрузилась в свою роль жертвы, что сама начинала верить собственным выдумкам.
Однако эффект превзошёл все ожидания. Родственники один за другим стали высказывать Алексею своё мнение о его жене. Сначала осторожно, потом всё более открыто.
— Алёша, ты уж извини, — сказал дядя Миша, встретив племянника на рынке, — но твоя Ольга совсем зазналась. Мать родную не уважает.
— При чём тут зазналась? — удивился Алексей.
— Да Галина Степановна рассказывала… Совсем от рук отбилась, говорит.
Алексей почувствовал, как внутри что-то сжалось. Он начинал понимать, что происходит что-то неладное.
Последней каплей стал семейный ужин по случаю дня рождения дяди Миши.
Галина специально настояла на том, чтобы собраться всей роднёй — она хотела устроить Ольге публичную проверку.
— Лёша, я не хочу туда идти, — призналась Ольга, поглаживая уже большой живот. Срок подходил к концу. — Мне кажется, все на меня странно смотрят в последнее время.
— Это тебе показалось, — успокоил её муж, хотя сам заметил холодность родственников. — Дядя Миша будет обижен, если мы не придём.
На празднике Ольгу встретили вежливо, но натянуто. Галина играла роль радушной хозяйки, но её глаза следили за каждым движением невестки.
— Олечка, дорогая, как самочувствие? — слащаво поинтересовалась тётя Валентина. — Надеюсь, на роды денег хватит? А то Галка рассказывала, что вы очень расточительны…
Ольга растерянно посмотрела на свекровь:
— Галина Степановна что-то говорила?
— Да что ты, — быстро вмешалась Галина, — мы же в семье, можно обо всём поговорить.
— А правда, что ты Алёшку заставляешь на двух работах пахать? — подключился двоюродный брат Игорь. — Парень совсем замученный ходит.
— Я никого не заставляю, — тихо ответила Ольга. — Алексей сам решил больше работать перед рождением ребёнка.
— Ну да, конечно, — скептически хмыкнула племянница Светка. — А шубу за сто тысяч тоже он сам захотел купить?
Ольга открыла рот от изумления:
— Какую шубу? О чём вы говорите?
— А не притворяйся, — грубо сказала Светка. — Тётя Галя всё рассказала. Как ты деньги тратишь направо и налево, а потом у неё же в долг просишь.
— Это неправда! — воскликнула Ольга, вскакивая со стула. — Мы никогда не просили денег в долг! И никакой шубы я не покупала!
В комнате повисла тишина. Все смотрели на неё с осуждением.
— Дорогая, — мягко сказала Галина, — зачем так нервничать? Вредно для малыша.
— Потому что всё это враньё! — Ольга была на грани слёз. — Почему вы мне приписываете то, чего не было?
— Тихо, тихо, — вмешался дядя Миша. — Ольга, ты в положении, успокойся.
— Я не могу успокоиться, когда обо мне распускают сплетни!
Алексей, который до этого молчал, внимательно слушая, наконец понял, что происходит. Все эти разговоры родственников, намёки, осуждающие взгляды… Источник был один.
— Мам, — медленно сказал он, глядя прямо в глаза Галине, — а ты случайно не знаешь, откуда взялись все эти истории про шубу и займы?
Галина почувствовала, что почва уходит из-под ног:
— Алёша, я же не виновата, что люди замечают…
— Замечают что? — жёстко перебил сын. — Мы с Ольгой живём скромно, никого ни о чём не просили. Откуда эта информация?
— Я… я просто волнуюсь за вас, — забормотала Галина. — Иногда с подругами делюсь переживаниями…
— Делишься выдумками, ты хочешь сказать? — Алексей встал, помогая подняться жене. — Мы уходим.
— Алёша, постой! — воскликнула Галина, но сын уже направлялся к двери.
— Нет, мам. Ты перешла все границы. Собрала всю родню, чтобы устроить публичный суд над моей беременной женой. Основываясь на собственных выдумках.
— Но я не хотела…
— Ты хотела именно этого, — холодно сказал Алексей. — И знаешь что? Получила. Только теперь не звони нам, пока не научишься уважать мою семью.
Они ушли под оглушительной тишиной. Родственники сидели, не зная, куда девать глаза. Галина стояла посреди комнаты, чувствуя, как рушится её тщательно выстроенный мир.
— Галь, — неуверенно сказала сестра Валентина, — может, ты правда что-то перепутала?..
— Я ничего не перепутала! — взвилась Галина. — Вы сами видели, как она нагрубила! Как вела себя!
— Так она же защищалась, — заметил Игорь. — Если её обвиняют в том, чего не было…
— Чего не было? — Галина почувствовала, что теряет союзников. — Да вы что, против меня все ополчились?
— Галка, — тяжело вздохнул дядя Миша, — ты же понимаешь, что теперь Алёша может вообще с тобой отношения порвать?
— Пусть! — крикнула Галина, но голос дрожал. — Значит, сын мне не нужен!
Однако когда гости разошлись, оставив её одну с грязной посудой и тяжёлыми мыслями, Галина впервые за долгое время честно взгля нула на себя. Что она натворила? Зачем? И главное — что теперь делать?
Следующие две недели телефон молчал. Алексей не звонил, не приезжал. Галина сначала упрямилась, ждала, что сын образумится и придёт просить прощения. Но дни шли, а тишина становилась всё оглушительнее.
Хуже всего было то, что родственники тоже стали избегать её. Валентина приехала только один раз и то с претензией:
— Галка, из-за тебя вся семья поругалась. Алёша теперь с нами холодно общается.
— А при чём тут я? — попыталась оправдаться Галина.
— При том, что ты всех настроила против невестки, а оказалось — зря.
И Валентина тоже перестала звонить.
Галина просидела в пустой квартире целый месяц. Телефон звонил редко — только коммунальные службы да назойливые рекламщики. Родственники словно растворились, подруги находили отговорки, чтобы не встречаться. Даже соседка Людмила Ивановна теперь здоровалась сухо и спешила пройти мимо.
— Что ж ты наделала, старая дура, — шептала Галина, глядя на фотографии сына на комоде. — Что ж ты наделала…
А потом случилось то, чего она боялась больше всего.
Узнала от той же Людмилы, что Ольга родила. Мальчика. Здорового, крепкого мальчишку. А она, бабушка, даже не знала, когда это произошло.
— Алёшка вчера цветы нёс, — рассказывала соседка, явно наслаждаясь моментом. — Счастливый такой. Говорит, сын — копия его в детстве.
Галина слушала и чувствовала, как сердце разрывается на части. Внук… У неё есть внук, а она его даже не видела.
— А как назвали-то? — хрипло спросила она.
— Степаном, — ответила Людмила. — В честь деда, видимо.
В честь покойного мужа Галины. Значит, Ольга помнила, уважала память… А она, дура старая, считала её чужой, бездушной.
Ещё неделя прошла в мучительных размышлениях. Галина металась по квартире, хваталась за телефон, но так и не решалась набрать номер сына. Что сказать? Как объяснить? Простит ли?
Наконец она не выдержала. Надела лучшее платье, накупила в магазине детских вещей, игрушек, и поехала к молодым. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Дверь открыла Ольга. Худенькая после родов, бледная, но с каким-то новым светом в глазах. Увидев свекровь, она растерянно замерла.
— Ольга… — пробормотала Галина. — Можно войти?
— Я… конечно, проходите.
В гостиной в кресле сидел Алексей с крошечным свёртком на руках. Увидев мать, он нахмурился:
— Мам? Что ты здесь делаешь?
— Я… я узнала, что родился… — Галина с тоской посмотрела на внука. — Степан…
— Узнала от кого? От нас точно не от нас, — холодно сказал сын.
— Алёша, — тихо произнесла Ольга. — Пусть посмотрит на внука.
Галина подошла ближе. Малыш спал, сжав крошечные кулачки. Действительно, копия Алексея в младенчестве.
— Красивый, — прошептала она, и слёзы навернулись на глаза. — Какой красивый…
— Что тебе нужно, мам? — спросил Алексей, не смягчаясь.
Галина опустилась на колени перед креслом:
— Прости меня, сынок. Прости, что я натворила.
— Просить прощения нужно не у меня, — сухо ответил он, кивнув в сторону жены.
Галина повернулась к Ольге. Та стояла у окна, обняв себя руками.
— Олечка… — начала свекровь, но голос сорвался. — Олечка, прости глупую старуху.
— За что простить? — тихо спросила Ольга. — За то, что вы полгода поливали меня грязью? За то, что настроили против меня всю семью? За то, что я боялась выйти во двор, потому что все смотрели на меня как на изгоя?
— Я… я не хотела так, — всхлипнула Галина. — Я просто боялась потерять сына.
— И что, получилось? — В голосе Ольги не было злости, только усталость. — Вы ведь именно это и получили.
— Я поняла, — кивнула Галина. — Я всё поняла. Когда осталась одна… Когда все от меня отвернулись… Я поняла, что сама себе вырыла яму.
Она встала с колен, подошла к Ольге:
— Ты хорошая девочка. Добрая, умная. А я… я завидовала, что Алёша тебя любит. Мне казалось, что тебе достаётся то, что принадлежит мне.
— Любовь не пирог, — сказала Ольга. — Её не нужно делить.
— Теперь знаю. Поздно, но знаю.
Алексей наблюдал за разговором, держа сына на руках. Малыш проснулся и тихонько захныкал.
— Голодный, — улыбнулась Ольга, протягивая руки. — Дайте, я покормлю.
Галина смотрела, как невестка нежно прижимает ребёнка к груди, и вдруг поняла — вот оно, материнство. Настоящее, без эгоизма и собственничества.
— Олечка, — сказала она тихо, — научи меня быть бабушкой. Хорошей бабушкой.
Ольга подняла глаза:
— Хорошая бабушка не конкурирует с мамой. Она помогает и поддерживает.
— Буду учиться, — кивнула Галина. — Если позволишь.
— Мам, — впервые за весь разговор смягчился Алексей, — а ты правда готова измениться? Без попыток руководить нашей жизнью?
— Готова, сынок. Очень готова. Я уже столько потеряла из-за своего характера…
Ольга переложила сына в кроватку и повернулась к свекрови:
— Галина Степановна, я не злопамятная. Но мне нужно время поверить, что всё изменится.
— Сколько угодно, — кивнула Галина. — Я подожду. И докажу делом.
Через полгода семейные отношения наладились. Галина действительно изменилась — она научилась просить разрешения перед визитами, не давать непрошеные советы и радоваться успехам молодых. А когда родственники, один за другим, стали возвращаться, извиняясь за поспешные выводы, она честно рассказывала им правду о своих ошибках.
— Знаешь, — сказала она как-то Ольге, качая внука, — спасибо тебе.
— За что?
— За то, что научила меня любить правильно. Не для себя, а для него.
Ольга улыбнулась, глядя, как свекровь нежно поёт колыбельную маленькому Степану. Да, люди могут меняться. Даже в шестьдесят восемь лет.
Ксения домыла последнюю тарелку, дети уже закончили ужин и разошлись по комнатам с тетрадями.