Олег достал из её сумки кошелёк, даже не глянув в её сторону. Вытащил карту, протянул продавщице. Та упаковывала браслет с синими камнями в бархатную коробочку, и Тамара Степановна уже поворачивала запястье, любуясь, как лягут на кожу эти холодные блестящие камни. Терминал пискнул. Чек пополз из аппарата белой лентой. Олег даже не взглянул на сумму.
— Мам, с праздником заранее, — сказал он и чмокнул свекровь в щёку.
Марина стояла у витрины и молчала. Молчала, пока Тамара Степановна звонила подругам и задыхалась от восторга: «Представляешь, какой у меня сын, какой подарок!» Молчала в машине, когда Олег снова полез в её сумку — теперь за салфетками, как к себе в карман. Молчала весь вечер.
А ночью, когда он заснул, достала его карту из бумажника и положила в свой кошелёк на место своей. Свою убрала в комод, под бельё, куда он никогда не заглядывал. И легла, глядя в потолок, с ощущением, что наконец сделала что-то правильное.
Всё началось три недели назад. Тамара Степановна сидела у них на кухне, пила чай и говорила медленно, с расстановкой:
— Соседка Люда отмечала юбилей в ресторане на набережной. Весь двор неделю обсуждал. Я, конечно, не из таких, но шестьдесят пять — это серьёзная дата.
Олег кивал. Марина резала огурцы и старалась не слушать.
— Нам нужно достойно. Загородный клуб, музыка, человек пятьдесят гостей. Чтобы запомнилось.
— Тамара Степановна, а кто за это платить будет? — Марина не выдержала.
Свекровь посмотрела на неё так, словно услышала что-то неприличное.
— Маринушка, при чём тут деньги? Мы же семья. Праздник раз в пять лет, а ты уже считаешь.
— Я не считаю. Я хочу понять, кто оплачивает.
Олег встал, положил руку Марине на плечо. Слишком сильно сжал.
— Обсудим потом, ладно?
Но потом не обсуждали. Через два дня Марине на телефон пришло уведомление о списании. Задаток за банкетный зал. Она позвонила мужу.
— Ты что наделал?
— Забронировал. Мама просила, и там оставалась одна дата.
— Ты хоть раз подумал спросить?
— Марин, это моя мать. Ты же понимаешь.
Она понимала. Десять лет понимала. Понимала, когда Олег возил Тамару Степановну по врачам на машине, которую купила Марина. Понимала, когда свекровь приходила ужинать четыре раза в неделю, потому что «у сыночка всегда лучше готовят». Понимала, когда видела переводы матери «на продукты» — суммы, о которых узнавала только из выписки. Его зарплата была символом. Её премии — их бюджетом.
— Твоя мать, но моя карта.
— Ты зарабатываешь больше. Что тебе стоит?
Она положила трубку. Села на диван и открыла калькулятор. Посчитала, сколько заработала за год. Сколько ушло на ипотеку за квартиру, которую оформили на двоих, но платила только она. Сколько на машину, продукты, счета, подарки его матери. Сколько внёс Олег за этот год. Цифра вышла смешная. Марина усмехнулась и закрыла телефон.
Вечером Олег пришёл домой, разогрел ужин, сел напротив.
— Чего ты злая?
— Не злая.
— Я вижу.
Она закрыла ноутбук и посмотрела на него. На мягкое лицо, которое когда-то казалось добрым. На руки, которые давно перестали к ней тянуться. На его спокойную уверенность человека, за которого всё решают другие.
— Олег, ты в курсе, во что выльется этот юбилей?
— Ну… дорого. Но это важно.
— Кому важно?
— Маме. И мне.
— А мне?
Он моргнул.
— Марин, к чему ты клонишь?
— К тому, что я не буду оплачивать праздник, на который меня не спрашивали.
Он положил вилку. Усмехнулся.
— На свои что ли мне оплачивать? Ты же знаешь мою зарплату.
— Знаю. Поэтому и праздник пусть будет по карману.
Он встал так резко, что стул скрипнул.
— Знаешь, Марина, ты стала жёсткая. Раньше понимала, что семья — это не только деньги.
— Раньше я была дурой, — спокойно сказала она. — Теперь просто устала ею быть.
Он ушёл в комнату, хлопнув дверью. Марина осталась сидеть. И впервые за много лет почувствовала не вину, а облегчение.
За неделю до юбилея ей позвонили из столичного офиса. Предложили должность главного контролёра — переезд, жильё за счёт компании, оклад в три раза выше. Марина слушала и понимала: это не просто работа. Это выход.
— Могу дать ответ через неделю?
— Ждём.
Она положила трубку и посмотрела на квартиру. На мебель, которую выбирала сама. На холодильник в магнитах от каждой поездки Тамары Степановны. На жизнь, в которой она была кошельком, а не женой. Ответ был готов. Оставалось только правильно уйти.
В тот же вечер она взяла кошелёк Олега, вытащила его зарплатную карту и положила в свой кошелёк. Свою спрятала в комод. Просто. Честно. Пусть оплатит праздник своими деньгами — всеми, что внёс в семью за год.
День юбилея выдался ясным. Загородный клуб утопал в цветах, официанты сновали с подносами, гости уже рассаживались. Марина приехала последней, в тёмно-синем платье. Олег метнулся к ней, красный, взмокший.
— Где ты была? Мама уже пять раз спрашивала.
— Собиралась.
Она прошла мимо него к столу. Тамара Степановна сияла во главе, браслет с синими камнями сверкал на запястье. Свекровь помахала Марине рукой, указывая на место рядом с Олегом. Гости уже наливали игристое, начинались тосты — долгие, сладкие, с воспоминаниями и пожеланиями. Тамара Степановна расцветала с каждым словом.
Когда подали горячее — осетрину в сливочном соусе — свекровь встала и постучала ложкой по бокалу.
— Дорогие мои! Хочу сказать спасибо самому лучшему сыну на свете!
Она посмотрела на Олега, глаза заблестели.
— Он устроил мне этот праздник, заботится обо мне каждый день. Он моя опора. Спасибо, сыночек, что ты такой щедрый и успешный!
Гости захлопали. Олег покраснел от гордости, встал, обнял мать. Марина допила игристое и тихо поставила бокал на стол.
Когда музыканты заиграли и принесли десерт, к столу подошёл администратор с папкой.
— Добрый вечер. Нам нужно закрыть счёт. Готовы рассчитаться?
Олег кивнул, всё ещё сияя, и потянулся к сумке Марины. Она не шевельнулась. Он достал её кошелёк, вытащил карту, протянул. Администратор приложил к терминалу. Пауза. Короткий сухой писк.
— Отказ. Попробуйте ещё раз.
Олег нахмурился. Приложил снова. Снова писк.
— Недостаточно средств.
Разговоры стихли. Гости начали оборачиваться. Тамара Степановна замерла с бокалом в руке.
— Как недостаточно? — Олег побледнел и попытался в третий раз.
Тот же результат.
Марина медленно взяла салфетку, вытерла губы.
— Там твоя зарплата, Олег. Всё, что ты внёс в семью за прошлый год. На салаты и горячее хватит. На осетрину, музыку и браслет — нет.
Тишина была такая, что слышно, как скрипнула дверь на веранде.
— Что ты наделала? — прохрипел он.
— Подменила карты перед юбилеем свекрови. Счёт оказался на двести тысяч, а на твоей карте — копейки. Теперь плати своими, а не моими.
Тамара Степановна вскочила, схватилась за стол.
— Как ты смеешь позорить меня перед людьми?!
— Не я позорю, — ответила Марина. — Вы с сыном десять лет жили на мои деньги и делали вид, что он кормилец.
Администратор кашлянул.
— Извините, но счёт нужно закрывать. Сумма большая.
Олег хватал телефон, тыкал в экран, но руки дрожали. Тамара Степановна смотрела на гостей, лицо из торжественного стало растерянным, жалким.
— Может, кто-то поможет… — начала она тихо. — Я потом верну…
Несколько человек отвели взгляды. Кто-то полез за телефоном. Кто-то встал и вышел «позвонить». Дядя со стороны свекрови тяжело вздохнул и достал бумажник.
— Тамара, сколько не хватает?
Администратор назвал сумму. Дядя побледнел и убрал бумажник.
— У меня столько нет.
Тамара Степановна начала обходить столы с протянутой рукой. Буквально ходить от гостя к гостю, как на вокзале. Кто-то давал мелочь, кто-то переводил через телефон, кто-то бормотал про «сложности». Марина встала, взяла сумку и пошла к выходу.
— Стой! — крикнул Олег.
Она обернулась.
— Домой. Собирать вещи. Мне предложили работу в столице. Я уже согласилась.
— Ты не можешь так!
— Могу. Я уже ушла. Десять лет назад надо было, но лучше поздно.
Тамара Степановна метнулась к ней, схватила за руку.
— Маринка, мы же семья! Прости, мы больше не будем!
Марина аккуратно освободила руку.
— Семья — это когда думают друг о друге. Вы с сыном думали только о себе. Вам не жена была нужна. Вам нужен был банкомат. Пользуйтесь теперь тем, что есть.
Она вышла на улицу. Прохладный вечерний воздух ударил в лицо. Марина достала телефон, вызвала такси. Пока ждала машину, смотрела на клуб — на яркие окна, на силуэты внутри, на всю эту показную красоту, за которой ничего настоящего не было.
Телефон завибрировал — такси подъехало.
— Куда? — спросил водитель.
— Домой, — сказала Марина. — Собираться.
Через месяц она уже сидела в новом офисе перед панорамным окном с видом на реку. Телефон больше не разрывался от уведомлений о списаниях. В квартире, которую снимала компания, было тихо, но это была её тишина.
Олег писал длинные сообщения — извинения, мольбы, обещания. Марина читала и удаляла, не отвечая. Однажды вечером пришло короткое письмо: «Мама теперь живёт у меня. Денег не хватает. Она пилит каждый день за тот юбилей. Говорит, что я опозорил её перед всем городом. Работу пришлось сменить — коллеги узнали историю, начали подкалывать.»
Марина прочитала и закрыла. Никакой радости, никакого злорадства. Просто понимание, что всё встало на свои места. Каждый получил ровно то, что заслужил.
Вечером она проходила мимо витрины ювелирного магазина. В окне лежал браслет с синими камнями — почти такой же, как тот, что Олег подарил матери на её деньги. Марина остановилась, посмотрела на него и пошла дальше. Ей больше ничего не надо было доказывать. Ни себе, ни кому-то ещё.
Она шла по вечернему городу, и впервые за десять лет каждый шаг был только её шагом. Не для кого-то, не вместо кого-то.
Я не ради твоей родни брала ипотеку! — сказала я, когда золовка предложила «временно пожить»