Родственники обиделись, что я не пустила их переночевать в свою новую квартиру

Наталья замерла, прижав телефон к уху плечом. Она стояла посреди своей новой, пахнущей свежей краской и чистотой прихожей. Ключи от этой квартиры она получила всего месяц назад. Ипотека на двадцать лет, три года жесточайшей экономии, когда она отказывала себе в лишней чашке кофе и новом платье, полгода ремонта, во время которого она научилась шпаклевать стены и разбираться в сортах ламината лучше любого прораба. Это была ее крепость. Ее белоснежный, выстраданный рай, где все лежало на своих местах, где не было ни пылинки, и где она планировала провести свои первые выходные в полной тишине, наслаждаясь одиночеством и видом из панорамного окна.

– Подождите, тетя Галя, – Наталья наконец обрела дар речи, выключила воду и прошла в кухню, где на столе стояла недопитая чашка травяного чая. – Какие билеты? Какой поезд? Вы о чем вообще? Я никого не приглашала.

На том конце провода повисла пауза, такая плотная и тяжелая, что казалось, ее можно потрогать руками. Потом тетка Галя набрала воздуха в грудь – Наталья прямо услышала этот характерный свистящий вздох перед бурей.

– В смысле «не приглашала»? Наташа, ты в своем уме? У нас, вообще-то, повод. У дяди Миши юбилей, семьдесят лет, он же в твоем городе живет, забыла? Вся родня собирается. Мы решили, чего деньги на гостиницу тратить, когда у нас племянница в хоромах живет. Мать твоя сказала, ты трешку купила, ремонт сделала. Вот мы и приедем: я, дядя Коля, Света с мужем и близнецы. Нас всего-то шестеро, потеснимся. Нам много не надо – кинь матрасы на пол, мы люди не гордые.

Наталья села на высокий барный стул, чувствуя, как начинает пульсировать висок. Шесть человек. Тетка Галя, которая громко храпит и любит командовать на чужой кухне. Дядя Коля, который не дурак выпить и потом начинает курить на балконе (а у Натальи балкон объединен с гостиной и там стоит дорогое кресло). Света, двоюродная сестра, которая считает, что ее детям, пятилетним «близнецам-ураганам», можно все, включая рисование на стенах и прыжки по мебели. И ее муж, вечно угрюмый Валера, который съедает все, что не приколочено.

– Тетя Галя, – твердо сказала Наталья, глядя на свой идеальный кухонный гарнитур цвета слоновой кости. – Я не могу вас принять. У меня ремонт только закончился, я еще даже мебель не всю купила. Спать негде. И я работаю, мне в выходные нужно отчет доделать.

– Да что ты выдумываешь! – возмутилась тетка. – Какой отчет? Суббота и воскресенье – выходные дни! А насчет мебели – я же говорю, мы свои одеяла возьмем. На полу поспим. Ты что, родную тетку на порог не пустишь? Мы ж тебя нянчили! Я тебе, между прочим, на пять лет куклу подарила немецкую, забыла?

Этот аргумент про куклу Наталья слышала каждый раз, когда тетке что-то было нужно. Та кукла, к слову, была без одной ноги, купленная в уценке, но в семейных легендах она превратилась в драгоценный дар.

– Тетя Галя, я всё понимаю. Но нет. Квартира новая, я не готова к гостям, тем более в таком количестве. Дядя Миша живет на другом конце города, вам от меня до него ехать полтора часа. Логичнее снять квартиру посуточно рядом с ним. Я могу помочь найти варианты, скину ссылки.

– Ты посмотри на нее! – голос тетки сорвался на визг. – Ссылки она скинет! Деловая стала, городская! Квартиру купила и нос задрала? Родню знать не хочет? Да если бы не мы, ты бы вообще…

– Тетя Галя, – перебила ее Наталья, чувствуя, как внутри поднимается холодная волна решимости. – Я не нос задрала. Я просто говорю, что принять вас не могу. Это мое решение. Пожалуйста, не берите билеты, если рассчитываете на ночевку у меня. Я не открою.

Она нажала кнопку отбоя, не дожидаясь очередной порции проклятий. Руки дрожали. Наталья знала, что это только начало. Сейчас включится «тяжелая артиллерия».

И действительно, через десять минут позвонила мама.

– Наташа, ты что, с ума сошла? – без предисловий начала она. – Мне Галя звонит в истерике, давление двести, валерьянку пьет. Говорит, ты их послала?

– Мам, я не послала. Я сказала, что не могу поселить у себя табор из шести человек. У меня новая квартира, светлые стены, дорогой паркет. Ты знаешь Светиных детей? Они в прошлый раз у бабушки кота зеленкой покрасили и телевизор уронили. А Света стояла и улыбалась: «Ой, они так мир познают». Я не хочу, чтобы они познавали мир в моей квартире.

– Наташа, но это же родня! – мама говорила тем тоном, которым обычно объясняют прописные истины неразумным детям. – Ну потерпишь два дня. Постелишь клеенку, уберешь вазы. Зато отношения сохранишь. Галя всем расскажет, какая ты черствая. Мне стыдно будет людям в глаза смотреть!

– Мам, а мне стыдно не будет. Почему я должна жертвовать своим комфортом и своим имуществом ради того, чтобы тетя Галя сэкономила пять тысяч на гостинице? Они едут на юбилей, у них есть деньги на подарки, на билеты. Значит, и на жилье найдут.

– Ты эгоистка, – горько вздохнула мама. – Вся в отца. Тот тоже вечно о своем покое думал. Смотри, останешься одна со своими белыми стенами, и стакан воды никто не подаст.

– Лучше сама себе налью, чем буду потом отмывать квартиру от «родственной любви», – буркнула Наталья и отключила телефон.

Всю неделю она жила как на иголках. Родственники затихли. Тетка Галя не звонила, Света не писала гневных сообщений в мессенджерах. Наталья даже начала надеяться, что они послушались голоса разума и сняли жилье. Или вообще передумали ехать. Она успокаивала себя тем, что четко обозначила свою позицию. «Нет» значит «нет».

Суббота началась прекрасно. Наталья выспалась, сварила кофе, надела любимый шелковый халат и вышла в гостиную. Солнце заливало комнату, играя бликами на стеклянной вазе. Тишина, покой, гармония. Она планировала весь день читать книгу, заказать суши и, может быть, вечером принять ванну с пеной.

Звонок в домофон раздался в девять утра. Резкий, требовательный.

Наталья вздрогнула, чуть не пролив кофе на бежевый ковер. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Она подошла к трубке, хотя уже знала, кто там. На маленьком экране видеодомофона толпились люди. Огромные клетчатые сумки, красное распаренное лицо тетки Гали, дядя Коля в кепке, сдвинутой на затылок, и дети, которые уже успели нажать на все кнопки панели вызова.

– Наташка, открывай! Сюрприз! – заорала тетка Галя прямо в камеру, заметив, что индикатор загорелся. – Мы тут с вокзала, упрели все, пусти хоть водички попить!

Наталья прислонилась спиной к стене. Они все-таки приехали. Они проигнорировали ее отказ, решили взять нахрапом, надеясь, что она не посмеет выставить их за дверь, глядя в глаза. Старый, проверенный метод манипуляторов: поставить перед фактом.

Она глубоко вздохнула, досчитала до пяти и нажала кнопку ответа.

– Здравствуйте. Я же просила вас не приезжать ко мне.

– Ой, да ладно тебе ломаться! – отмахнулась тетка, словно от назойливой мухи. – Ну вспылила, ну бывает. Мы ж не чужие. Открывай давай, у Светки дети в туалет хотят, сил нет терпеть. Не звери же мы, чтобы под дверью стоять.

– В соседнем доме есть кафе, там туалет бесплатный, – спокойно сказала Наталья. – Я не открою.

– Ты что? – тетка Галя приблизила лицо к камере так, что ее нос расплющился на экране. – Ты серьезно? Мы с сумками! Мы родня твоя! Мать твоя знает, что мы приехали! А ну открывай сейчас же, иначе я весь дом на уши подниму!

– Поднимайте, – ответила Наталья. – Я вас предупреждала. Адреса гостиниц я вам скидывала смской. До свидания.

Она повесила трубку и отключила звук домофона.

Через минуту в дверь квартиры начали звонить. Видимо, кто-то из соседей выходил или заходил в подъезд и пустил их. Наталья похолодела. Теперь они были не на улице, а прямо за тонкой металлической преградой.

Звонок трезвонил не переставая. Потом в дверь начали колотить кулаками.

– Наташа! Открой, кому говорят! Совести у тебя нет! – кричала Света. – У меня дети устали! Ты что, совсем офонарела?

– Открывай, паразитка! – басил дядя Коля. – Мы к тебе с гостинцами, сало везли, огурцы!

Наталья стояла посреди прихожей, обхватив себя руками. Ей было страшно, стыдно и обидно одновременно. Ей хотелось открыть, лишь бы прекратить этот позор, этот шум. «Что подумают соседи?» – мелькнула предательская мысль. Но потом она посмотрела на свой светлый пол. Представила, как сейчас сюда ввалятся шесть человек в грязной обуви, как эти сумки поцарапают стены, как запах перегара и дешевых духов пропитает все вокруг. И как она потом будет чувствовать себя изнасилованной в собственном доме.

Нет.

Она подошла к двери и громко, четко сказала:

– Я вызываю полицию. Если вы сейчас же не уйдете, я пишу заявление о хулиганстве и попытке проникновения в жилище.

За дверью на секунду затихли.

– Ты мать родную в могилу сведешь! – завыла тетка Галя. – Полицию она вызовет! На тетку! Да чтоб у тебя язык отсох!

– Я считаю до трех, – сказала Наталья, доставая телефон. – Раз.

– Мам, она чокнутая, пошли отсюда, – послышался голос Светы, уже менее уверенный. – Она реально ментов вызовет, опозоримся.

– Два.

– Да пошла ты! – рявкнул дядя Коля и, судя по звуку, пнул дверь ногой. – Подавись своей квартирой! Чтоб ты в ней сгнила одна!

– Три.

Послышался шум, возня, грохот сумок, шлепки по чьей-то попе и детский рев.

– Идем, идем, – шипела тетка Галя. – Ноги моей здесь больше не будет! Всем расскажу, какая тварь здесь живет! Всем!

Шаги начали удаляться, стихая на лестничной клетке (лифт они, видимо, решили не ждать или он был занят). Наталья стояла у двери, прислушиваясь к тишине, которая медленно возвращалась в подъезд. Только сейчас она заметила, что ее трясет крупной дрожью.

Она сползла по стене на пол, прямо на теплый керамогранит, и закрыла лицо руками. Из глаз брызнули слезы. Не от жалости к ним, а от чудовищного напряжения. Она смогла. Она отстояла свою территорию.

Телефон, который она оставила в гостиной, начал разрываться. Наталья знала, кто это. Она прошла в комнату, взяла аппарат и увидела десяток пропущенных от мамы, от тетки Гали, от каких-то незнакомых номеров (видимо, других родственников, которых уже подключили к травле).

Она отключила телефон полностью.

Затем пошла на кухню, налила себе стакан воды и выпила залпом. Взгляд упал на окно. Внизу, у подъезда, суетились маленькие фигурки. Она увидела, как они грузятся в такси, размахивая руками и тыча пальцем в ее окна.

Вспомнилась история пятилетней давности. Наталья тогда была студенткой, приехала в тот самый город, где жила тетка Галя, на стажировку. Общежитие не давали, денег на съем не было. Она попросилась к тетке пожить неделю, пока не найдет подработку. Тетка тогда сказала: «Ой, Наташенька, у нас ремонт, пыль, грязь, тебе неудобно будет. Да и Светочка с парнем встречается, стесняться будут. Ты уж как-нибудь сама». Наталья тогда ночевала три дня на вокзале, сидя на жесткой скамейке и обнимая рюкзак, пока не нашла комнату у какой-то бабушки за помощь по хозяйству.

Тогда «родственная кровь» почему-то не бурлила в жилах тетки Гали. А теперь, когда у Натальи «хоромы», кровь вдруг закипела.

– Ну уж нет, – сказала Наталья вслух. – Не в этой жизни.

Она включила тихую музыку, заварила свежий кофе и села в кресло. День был испорчен, но квартира осталась целой.

Вечером, когда она включила телефон, на нее обрушился шквал сообщений.

«Ты нам больше не дочь, не сестра и не племянница!» – писала тетка Галя.

«Как ты могла так поступить с мамой, у нее сердце!» – писала Света.

«Мне стыдно, что я тебя родила», – это было сообщение от мамы. Оно резануло больнее всего.

Наталья долго смотрела на эти буквы. Ей хотелось написать в ответ оправдания, напомнить про вокзал, про теткино равнодушие, про то, что она имеет право на личное пространство. Но она поняла, что это бесполезно. Они не услышат. Для них она – ресурс, который взбунтовался.

Она написала маме только одно сообщение: «Мам, я люблю тебя. Но я взрослый человек и живу в своем доме по своим правилам. Если ты захочешь приехать ко мне в гости одна, заранее предупредив, я буду рада. Но шантажировать меня родней не надо. Тетя Галя пять лет назад выставила меня на улицу в чужом городе. Я просто вернула долг».

Ответа не последовало.

Прошла неделя. Наталья продолжала жить в своей идеальной квартире. Соседи, с которыми она столкнулась в лифте, смотрели на нее с любопытством, но никто ничего не сказал. Видимо, крики тетки Гали произвели впечатление, но не то, на которое та рассчитывала. Одна соседка, молодая женщина с собачкой, даже подмигнула ей и сказала: «С новосельем! Крепкие у вас двери, однако».

Через месяц позвонила мама. Голос был сухой, но без истерики. Спросила, как дела на работе, платит ли она ипотеку вовремя. Про тетку Галю не упомянула ни словом. Наталья тоже промолчала.

Отношения с родней заморозились. На семейные праздники ее больше не звали, в общем чате в Ватсапе удалили. Но Наталья обнаружила, что ее жизнь от этого не стала беднее. Наоборот, исчезла необходимость покупать ненужные подарки троюродным племянникам, выслушивать советы о том, что «пора бы замуж и родить», и терпеть бестактные вопросы о зарплате.

Спустя полгода, под Новый год, в дверь позвонили. Наталья посмотрела в глазок. Там стояла Света. Одна, без детей и мужа. Вид у нее был помятый и заплаканный.

Наталья открыла.

– Привет, – тихо сказала Света. – Можно войти?

Наталья поколебалась секунду, но отошла в сторону.

– Заходи. Разувайся там, на коврике.

Света прошла на кухню, села на краешек стула.

– Я от Валеры ушла, – выпалила она и разрыдалась. – Он пил, руку поднимать стал. Я детей к маме отвезла, а сама… Мне идти некуда. Мама пилит, говорит, сама виновата, мужика не удержала. Тетка Галя вообще сказала: «Терпи, у детей должен быть отец». А я не могу больше.

Она подняла на Наталью глаза, полные слез.

– Наташ, пусти переночевать? На пару дней. Я работу ищу, сниму комнату и съеду. Честно. Я тихо буду, на полу лягу.

Наталья смотрела на сестру. В ее памяти всплыло лицо Светы полгода назад, перекошенное злобой в глазок видеодомофона. «Совести у тебя нет!».

Но сейчас перед ней сидела просто несчастная женщина. И Наталья вдруг поняла разницу. Тогда это было наглое вторжение, требование «дай, потому что обязана». Сейчас это была просьба о помощи.

– На полу не надо, – вздохнула Наталья. – Диван в гостиной раскладывается.

Света замерла, не веря своим ушам.

– Ты… ты пустишь? После того, что мы тебе устроили?

– Пущу. Но с условиями. – Наталья налила сестре чаю. – Первое: никаких детей здесь. Моя квартира не приспособлена для них. Второе: ты живешь здесь максимум неделю, пока ищешь жилье. Я помогу с риелтором. Третье: никаких советов по поводу моей жизни и никакого обсуждения меня с теткой Галей. Узнаю – выставлю сразу.

– Спасибо, – прошептала Света. – Наташка, спасибо тебе. Я дура была. Мы все дураки. Просто завидовали тебе. Что ты смогла вырваться, квартиру купила, живешь для себя. А мы в болоте…

– Зависть – плохое чувство, – заметила Наталья. – Оно разрушает. Пей чай, я постелю.

Света прожила у нее пять дней. Она была тише воды, ниже травы. Мыла за собой посуду, боялась лишний раз наступить на ковер. Через пять дней она нашла комнату в коммуналке и съехала.

Эта ситуация стала поворотной точкой. Света, увидев другую жизнь – спокойную, чистую, уважительную, – начала меняться. Она подала на развод, вышла на работу, стала меньше общаться с токсичной мамой и теткой. С Натальей они начали иногда созваниваться, ходить в кино.

А тетка Галя так и не простила. Но Наталье было все равно. Сидя вечером на своем любимом диване с книгой и бокалом вина, она смотрела на огни ночного города и думала о том, что «мой дом – моя крепость» – это не просто красивая фраза. Это философия выживания. И чтобы в крепости было уютно, иногда нужно просто не опускать подъемный мост. Даже если на том берегу стоят люди с вашей фамилией.

Если вам понравился этот рассказ, ставьте лайк и подписывайтесь на канал. А вам приходилось отстаивать свои границы перед родственниками?