— Дорогая, встречай нас!
Анжелика отняла телефон от уха, посмотрела на экран — точно Денис. Не ослышалась.
— Кого — нас?
— Везу гостей. Мама и Жанка. Из рейса к ним заскочил, а там труба прорвало, потоп. Не бросать же их. Так что накрывай на стол, будем через пару часов.
— Денис, подожди, какие гости…
— Всё, дорогая, за рулём, потом поговорим.
Он сбросил. Анжелика стояла посреди кухни, глядя на телефон так, будто тот её укусил. Какие гости? Какой стол? Её никто не спрашивал, не предупреждал — ей просто сообщили.
Через три часа во дворе затормозила машина — та самая рабочая «Газель», на которой Денис мотался по области. Анжелика вышла на крыльцо, вытирая руки о полотенце. Из кабины Денис вытаскивал чемоданы. Не сумку, не пакет — чемоданы. Два больших и один поменьше.
Зинаида Петровна выбралась с пассажирского сиденья, разминая затёкшую спину — три часа от станицы Новопокровской по трассе, потом ещё по просёлкам. Увидела Анжелику на крыльце, всплеснула руками.
— Анжелочка, здравствуй, дорогая! Спасибо, что приютила! Такая беда у нас, такая беда!
Она поднялась по ступенькам, обняла Анжелику, обдав запахом дешёвых духов и дорожной пыли. Потом отстранилась, огляделась по сторонам и расплылась в улыбке.
— Ой, какой дом хороший! Денис, ты не говорил, что тут такой участок! У нас в станице таких нет! А яблони какие! А это что, беседка?
Жанна вылезла с заднего сиденья, подошла к крыльцу. Невысокая, в обтягивающих джинсах и розовой куртке, глаза в телефоне.
— Здрасьте, — буркнула она, скользнув взглядом по Анжелике. — А где тут туалет?
— В доме, по коридору направо.
Жанна кивнула и прошла мимо, даже не сказав спасибо. Зинаида Петровна уже шла по дорожке к беседке, разглядывая участок с видом покупателя на рынке недвижимости.
— Что случилось? — тихо спросила Анжелика Дениса.
— У мамы трубу прорвало. Залило всю квартиру. Я как раз из Ростова ехал, заскочил к ним, а там — потоп. Ремонт на месяц минимум, а то и больше. Не мог же я их в станице бросить, там даже гостиницы нет.
— Ты мог бы позвонить раньше, обсудить…
— Я и предупредил. Только что.
Он подхватил чемоданы и понёс в дом. Анжелика осталась стоять на крыльце, чувствуя, как внутри растекается что-то холодное и липкое. Не предупредил — поставил перед фактом.
За ужином Зинаида Петровна рассказывала про потоп с такими подробностями, будто пережила наводнение в Венеции.
— Вода по щиколотку, представляешь? Я думала, дом рухнет. У нас в станице такого отродясь не было! Соседи сбежались, орут, Жанка вещи спасала, я мастеров искала. А где их в Новопокровской найдёшь? Там один Михалыч на всю станицу, и тот вечно пьяный. Кошмар, Анжелика, настоящий кошмар.
— Могу помочь с ремонтом, — предложила Анжелика. — У меня есть знакомые, хорошие мастера. Сделают быстро и недорого.
Зинаида махнула рукой.
— Да не надо, у нас свои есть. В станице ребята знакомые, Васька с Петром, они подхалтуривают. Уже созвонились.
— Точно? Мои бы за две недели всё подняли. Они и на выезд работают, могут в станицу приехать.
— Не беспокойся, — свекровь улыбнулась так, будто Анжелика предложила что-то неприличное. — Мы со своими как-нибудь. Чужим не доверяем.
Жанна за весь ужин не произнесла ни слова, только ковырялась в тарелке и листала ленту в телефоне. Когда Анжелика убирала посуду, девушка встала из-за стола, не сказав спасибо, и ушла наверх.
Вечером, когда свекровь с Жанной разошлись по комнатам, Анжелика закрыла дверь спальни и повернулась к Денису.
— Ты серьёзно считаешь, что это нормально?
Он стягивал футболку, не глядя на неё.
— Что именно?
— То, что ты привёз сюда двух человек, не спросив меня. Это мой дом, Денис.
— И что? — он наконец посмотрел на неё. — Это моя семья, Анжелика. Моя мать и сестра. У них потоп, им негде жить. Что я должен был сделать, на улице их бросить?
— Ты должен был позвонить и спросить. Не поставить перед фактом, а спросить.
— Ну извини, что не успел согласовать с тобой спасение родной матери, — он усмехнулся и лёг на кровать. — Они поживут месяц, ремонт сделают и уедут. Что ты начинаешь?
— Я начинаю, потому что меня не спросили.
— Ладно, не спросил. Виноват. Всё, давай спать.
Он отвернулся к стене. Анжелика стояла посреди комнаты, чувствуя, как внутри закипает что-то горячее. «Что ты начинаешь». Как будто она скандалистка. Как будто это она создала проблему, а не он.
На следующее утро Анжелика проснулась от запаха жареного лука. На кухне хозяйничала Зинаида Петровна — передвинула хлебницу на другое место, достала сковородку из нижнего шкафа, открыла все дверцы в поисках специй.
— Доброе утро! — она обернулась к Анжелике с лопаткой в руке. — Решила завтрак приготовить. Ты же не против?
— Нет, конечно…
— Я тут нашла твою сковородку, но она совсем старая. Надо бы новую купить. И кастрюли у тебя какие-то… — она не договорила, но выражение лица сказало всё.
Анжелика молча налила себе кофе. Эти кастрюли остались от мамы. Сковородка — тоже.
— Я вообще редко готовлю, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — На работе целый день, прихожу поздно.
Зинаида Петровна хмыкнула, помешивая что-то на сковороде.
— Ну мужика-то кормить надо. Мужик с работы пришёл — должен поесть нормально, а не бутерброды жевать.
— Денис не голодный. Я готовлю, когда нужно.
— Ну-ну, — свекровь покачала головой с таким видом, будто Анжелика призналась в чём-то постыдном. — Ладно, теперь я тут, присмотрю за питанием.
Анжелика сжала чашку и вышла из кухни. Спорить не хотелось, да и смысла не было.
Днём, выйдя во двор, она столкнулась с соседкой. Нина Васильевна стояла у забора, подрезая кусты, и явно ждала момента для разговора.
— О, Анжелика! А у вас гости? Видела вчера — машина приехала, вещи заносили. Много вещей, чемоданы прямо.
— Да, это родня Дениса. Мать и сестра. У них… ремонт в квартире.
— А-а-а, — протянула соседка с таким выражением, будто услышала диагноз. — Надолго?
— На месяц.
Нина Васильевна покивала и вернулась к своим кустам, но Анжелика поймала её взгляд — понимающий и немного сочувствующий.
Вечером Зинаида Петровна вышла на участок и долго ходила между грядками, качая головой.
— Анжелика, тут же столько места! — крикнула она с другого конца участка. — Весной помогу с рассадой, у меня руки золотые. Помидоры посадим, огурцы. Вон там, у забора, теплицу поставим. Я такие помидоры выращиваю — соседи обзавидуются!
Весной. Теплицу. Анжелика стояла на крыльце и чувствовала, как что-то медленно сжимается в груди. Они приехали на месяц — ремонт. А свекровь уже планирует весну.
За четыре дня жизнь в доме изменилась. Жанна заняла гостевую комнату наверху, разбросала вещи по всему этажу, и ванная на втором этаже теперь постоянно была занята. Однажды Анжелика увидела на ней свой махровый халат — тот самый, который привезла из Турции.
— Жанна, это мой халат.
Девушка посмотрела на неё с искренним удивлением.
— А что, жалко? Он же просто висел.
Зинаида Петровна каждый день готовила на кухне что-то своё, переставляла посуду «как удобнее», и к концу четвёртого дня Анжелика уже не узнавала собственную кухню. Денис приходил с работы, ужинал маминой едой и не замечал ничего странного.
— Они хозяйничают в моём доме, — сказала Анжелика вечером, когда они остались вдвоём.
— Ну мама просто помогает. Ей скучно сидеть без дела.
— Денис, Жанна носит мои вещи. Твоя мать переставила всю кухню. Она планирует весной сажать здесь помидоры.
— Ну и что? Помидоры — это хорошо.
Анжелика замолчала. В её семье так не разговаривали. В её семье спрашивали разрешения. В её семье чужое не трогали.
На пятый день она проснулась с тяжёлой головой и ноющей болью в висках.
На работе голова разболелась ещё сильнее. К обеду Анжелика поняла, что толку от неё сегодня никакого — цифры плыли перед глазами, мысли путались. Отпросилась у начальника и поехала домой.
Подъехала к дому около трёх. Машины Дениса не было — ещё в рейсе. Анжелика вышла из такси, открыла калитку и услышала голос Зинаиды Петровны из открытого окна кухни.
— …да какой ремонт, Люба, ты что? Мы квартиру ещё в том году продали.
Анжелика замерла на дорожке.
— Ну а что делать было? Этот «Капитал-Инвест» такие проценты обещал, сорок годовых! Все вкладывали, и Нинка с нашей улицы, и Тамарка… Откуда ж я знала, что мошенники? Думала, заработаю, Жанке на квартиру отложу…
Голос свекрови звучал обиженно, как у ребёнка, которого несправедливо наказали.
— Ну вот и всё, Люба. Ни квартиры, ни денег. Полгода у Нинки жили, потом она нас попросила. А тут Денис как раз позвонил, и я ему говорю — сынок, забери нас отсюда, невмоготу уже. Он и приехал.
Пауза. Видимо, Люба что-то спрашивала.
— Да нормально тут. Дом большой, участок хороший. Хозяйка, правда, с характером, но Денис говорит — мама, мой дом, ваш дом, располагайтесь. Так что поживём пока, а там видно будет. Может, и насовсем останемся, чего мотаться туда-сюда.
Анжелика стояла неподвижно, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Никакого потопа. Никакой трубы. Квартиру продали год назад, деньги потеряли в пирамиде. Полгода жили у какой-то Нинки, та выгнала — и теперь они здесь. «Мой дом — ваш дом». Денис знал. С самого начала знал и врал ей в лицо.
Она тихо вошла в дом через заднюю дверь, прошла в спальню. Села на кровать, глядя в стену. В голове было пусто и звонко, как в церкви после службы.
Всё встало на места. Отказ от её мастеров — потому что никакого ремонта нет. «Весной помогу с рассадой» — потому что уезжать они не собираются. «Мужика кормить надо» — потому что свекровь уже считает этот дом своим.
Через час хлопнула входная дверь — вернулся Денис. Анжелика слышала, как он разговаривает с матерью на кухне, смеётся чему-то. Потом его голос — громче, увереннее:
— Мама, чувствуй себя как дома. Я серьёзно. Мой дом — ваш дом. Анжелика привыкнет.
— А если не привыкнет? — голос Зинаиды Петровны, чуть тише.
— Куда денется. Не выгонит же она вас.
Анжелика встала с кровати, вышла из спальни. В гостиной Жанна валялась на диване с телефоном — том самом диване, который Анжелика выбирала вместе с мамой за год до её смерти. На Жанне был её халат. На журнальном столике — пустая чашка и крошки от печенья.
Она прошла на кухню. Зинаида Петровна резала овощи, Денис сидел за столом.
— О, ты рано сегодня, — он улыбнулся. — Голова прошла?
Анжелика не ответила. Смотрела на них — на свекровь, которая хозяйничала у её плиты, на Дениса, который сидел с видом хозяина.
— Я слышала ваш разговор, — сказала она Зинаиде Петровне. — По телефону. Про «Капитал-Инвест». Про квартиру, которую вы продали год назад.
Свекровь замерла с ножом в руке. Денис перестал улыбаться.
— Анжелика…
— Никакой трубы не было, да? Никакого потопа. Вы просто решили переехать сюда, а мне соврали.
Зинаида Петровна положила нож на стол, вытерла руки о передник.
— Ну а что нам было делать? — голос её стал жёстче, без прежней сладости. — На улице жить? Денис сказал — приезжайте, места хватит.
— Денис сказал, — повторила Анжелика. — А меня кто-нибудь спросил?
— Слушай, ну хватит уже, — Денис встал, скрестил руки на груди. — Ну соврали, да. Потому что знали, как ты отреагируешь. Ты бы их не пустила.
— Это мой дом. И да, я бы подумала, прежде чем пускать.
— Вот видишь! — он ткнул в неё пальцем. — Подумала бы она. А мать моя в это время где жила бы? На вокзале?
Зинаида Петровна всхлипнула — громко, напоказ.
— Вот, Денис, я же говорила. Не нужны мы ей. У близких людей проблемы, а ей всё равно.
Она вытерла сухие глаза углом передника, даже не двинувшись с места.
— Мама, не начинай, — Денис повернулся к Анжелике. — Это и мой дом тоже. Я тут живу.
— Ты тут живёшь, потому что я тебя пустила. Дом записан на меня. Мой дом. Моих родителей.
В дверях кухни появилась Жанна в халате Анжелики.
— Чего орёте? На всю улицу слышно.
— Не твоё дело, — огрызнулся Денис.
— Как это не моё? — Жанна прислонилась к косяку. — Если нас выгоняют, то и моё тоже.
Зинаида Петровна выпрямилась, сложила руки на груди и посмотрела на Анжелику долгим оценивающим взглядом.
— Тебе, милая, нужно определиться, с кем ты. В семье так себя не ведут. Денис всё-таки мужчина, хозяин. Он повёл себя как положено мужику — своих в беде не бросил. И неважно, чей там дом по бумагам, это всё второстепенное. А вот семью нужно правильно выстраивать, иначе грош ей цена. Ты думаешь, мужик с тобой останется, если ты его мать на улицу…
Она говорила что-то ещё, объясняла, внушала, но Анжелика уже не слушала. Смотрела на эту женщину, на Дениса, на Жанну в её халате — и вдруг вспомнила, как всё начиналось.
Девять месяцев назад он привёз ей кухонный стол. Анжелика заказала через интернет, а доставку оформила на выходной. Денис занёс стол, собрал на месте — высокий, статный, с широкими плечами и красивым торсом под обтягивающей футболкой. Шутил легко, улыбался открыто. Она предложила кофе — он согласился. Просидели на кухне два часа.
Через неделю он позвонил сам. Сказал, что номер остался в базе заказов, надеется, что она не против. Она была не против. Встретились в кафе, потом гуляли по набережной, потом он проводил её до дома. Всё как положено — цветы, свидания, ухаживания. Через четыре месяца переехал к ней. «Временно, — сказал тогда. — Пока квартиру найду поближе к работе». Она согласилась. Ей нравилось просыпаться не одной, слышать чьи-то шаги по дому.
Его мать и сестру она видела один раз — на дне рождения Дениса в кафе. Зинаида Петровна тогда показалась ей простой, но душевной. Жанна просидела весь вечер в телефоне. Анжелика подумала: ладно, у всех свои семьи. Второй раз она увидела их здесь, на пороге своего дома.
Теперь она смотрела на Дениса — руки в боки, подбородок задран — и не узнавала. Тот Денис был мягким, внимательным. Этот стоял перед матерью, раздувшись от важности.
— Так, хватит! — он хлопнул ладонью по столу. — Давайте остановимся. Я здесь мужчина, и я буду решать. Кому не нравится — может оставить своё мнение при себе.
Анжелика моргнула.
— Что ты сказал?
— Я неразборчиво говорил? Или повторить?
Зинаида Петровна смотрела на сына с одобрением, Жанна хмыкнула из дверного проёма. А у Анжелики внутри что-то щёлкнуло — как выключатель.
— Ты что, берега потерял? — голос её стал тихим и ледяным. — С каких пор ты распоряжаешься моим домом? Ты что здесь из себя строишь перед матерью? Хозяина возомнил?
— Анжелика, не начинай…
— Нет, это ты не начинай. Этот дом — мой. Моих родителей. Они его строили, они здесь жили. И они бы точно не одобрили этот балаган. А ты кто? Ты здесь никто. Ты гость, которого я пустила, потому что слишком тебе доверилась.
— Ты чего несёшь? — Денис побагровел.
— Я несу правду. Вы все трое — гости в моём доме. И ваше время вышло. Завтра утром чтобы вас здесь не было.
Зинаида Петровна охнула.
— Денис, ты слышишь, что она говорит? Вот змея! Пригрели её, а она…
— Вы меня пригрели? — Анжелика повернулась к ней. — Это я вас пригрела. В своём доме. А вы мне врали с первого дня. Про потоп, про ремонт, про мастеров. Вы приехали сюда жить насовсем, и даже не подумали спросить.
— Мы семья! — выкрикнула Жанна.
— Нет. Вы мне никто. И он, — она кивнула на Дениса, — тоже. Мы даже не расписаны.
Денис шагнул к ней.
— Ты сейчас наговоришь лишнего, потом жалеть будешь.
— Не буду. Собирайте вещи.
Она развернулась и вышла из кухни. За спиной поднялся гвалт — Зинаида Петровна причитала, Жанна что-то кричала, Денис грохнул кулаком по столу. Анжелика прошла в спальню, достала телефон, набрала Лену.
— Лен, можно я к тебе приеду? На пару часов. Потом объясню.
Через двадцать минут она уже сидела в такси. Пусть собираются без неё. Она не хотела смотреть, как они пакуют чемоданы, не хотела слушать их проклятия и обвинения.
У Лены она просидела до позднего вечера. Рассказала всё — про враньё, про пирамиду, про «мой дом — ваш дом», про «я здесь мужчина». Лена слушала молча, только качала головой.
— Я в шоке, — сказала она, когда Анжелика закончила. — Денис же всегда такой вежливый был, обходительный. Дверь открывал, сумки носил. А тут — «я здесь мужчина»? Это вообще кто?
— Вот и я не узнала.
— Правильно сделала, — сказала она наконец. — Сожрали бы тебя с потрохами. Только вот зря ты уехала. Мало ли, чего они там натворили без тебя.
— Да я на эмоциях, — Анжелика потёрла виски. — Просто не смогла больше там находиться. Смотреть на эту наглость не смогла.
Домой Анжелика вернулась около одиннадцати. Машины Дениса во дворе не было. Она открыла дверь, вошла — и остановилась на пороге.
Тишина. Такая густая, что звенело в ушах.
На кухне — чисто, только посуда свалена в раковину. В гостиной — вмятина на диване, где сидела Жанна. В комнате наверху — пустой шкаф с распахнутыми дверцами. Уехали. Все трое.
Анжелика прошла по дому, заглядывая в каждую комнату. Её халат валялся на полу в ванной — Жанна бросила его, не повесив. На кухонном столе записка корявым почерком: «Ты ещё пожалеешь».
Она скомкала бумажку и выбросила в мусорное ведро.
Потом вышла на веранду, села в плетёное кресло отца. То самое, в котором он любил сидеть по вечерам, глядя на яблони. Воздух пах осенью — прелыми листьями и дымом от соседских костров.
Тишина. Никаких голосов, никакого телевизора, никаких чужих шагов.
Она сидела так долго, пока не замёрзла. Потом встала, вошла в дом, закрыла дверь на оба замка.
Утром позвонила Лена.
— Ну как ты?
— Нормально, — сказала Анжелика. — Приезжай, кофе попьём.
Лена приехала через час. Они сидели на веранде, грели руки о чашки и молчали. Говорить было не о чем — всё уже сказано.
— Знаешь, — Анжелика посмотрела на яблони, на беседку, на забор, за которым возилась в саду Нина Васильевна, — я впервые за неделю нормально дышу.
Лена кивнула.
— Это твой дом. Ты просто его вернула.
Анжелика отпила кофе, помолчала.
— Знаешь, что я поняла? Больше никаких мужиков в моём доме. Хочет быть хозяином — пусть в свой дом ведёт. А здесь хозяйка я. И точка.
Через неделю пришло сообщение от Дениса. Длинное, тёплое. Писал, что погорячился, что мать перегнула палку, что он всё понял и изменится. Просил дать шанс, встретиться, поговорить. «Я же люблю тебя», — написал в конце.
Анжелика читала, не отвечая. Перечитала ещё раз. Потом зашла в настройки и нажала «заблокировать».
С неё хватит.
Она отложила телефон и посмотрела в окно. Вечерело. Солнце садилось за яблонями, окрашивая небо в розовый. Где-то вдалеке лаяла собака, пахло скошенной травой и дымком от мангала соседей.
Её дом. Её жизнь. Её правила.
И впервые за долгое время ей было спокойно.
Прости его!