— Марина, я список тебе скинула, смотри внимательно, — Антонина Петровна даже не поздоровалась, когда позвонила утром двадцать девятого. — И не перепутай сорта, как в прошлый раз. Наташа мне два месяца потом намекала, что у них стол был богаче нашего.
Марина открыла сообщение и замерла. Красная рыба, мраморная говядина, сыры с непроизносимыми названиями, фуа-гра, устрицы, элитные колбасы. Внизу приписка: «И игристого возьми приличного, не эту дешёвку. Виктор скажет, какое».
Шесть лет подряд. Шесть новогодних ночей Марина три дня не вылезала из кухни, пока Антонина Петровна принимала комплименты за «богатый стол и широкую душу». Гости тянулись к свекрови с тостами, а Виктор в это время курил на балконе или исчезал к друзьям «на пять минут», которые превращались в полночь.
— Ты что молчишь? — свекровь раздражённо цокнула языком. — Не устраивает что-то?
— Антонина Петровна, это очень недёшево получается, — Марина сжала телефон. — Может, в этом году сделаем попроще? Я хотела на ремонт отложить, у нас кафель в ванной уже отваливается.
— Попроще?! — голос взлетел до визга. — Шесть лет мы празднуем Новый год у тебя бесплатно, и ты молчала! А сейчас, когда я всю родню пригласила, ты мне устраиваешь сцены?! Виктор!
Муж лежал на диване, уткнувшись в телефон.
— Мама всем уже пообещала нормальный стол, — он даже не поднял головы. — Не позорь меня перед братьями, они и так считают, что я под каблуком. Сделай, как надо, и без истерик.
Марина работала бухгалтером в управляющей компании. Копила понемногу — откладывала с премий, экономила где могла. За два года собрала приличную сумму на ремонт. Ванная разваливалась, из-под раковины несло сыростью, но деньги требовались на другое. На то, чтобы накормить двадцать пять человек, которые даже не скажут спасибо.
Тридцатого декабря Марина встала в шесть утра и поехала по магазинам. Мясной, рыбный, деликатесный. Багажник просел под тяжестью коробок. Когда она вернулась, Виктор смотрел телевизор, а Антонина Петровна развалилась в кресле с чаем.
— Ну наконец-то, — свекровь даже не обернулась. — Главное мясо не пережарь, как в прошлый раз. Я всё лето потом выслушивала от Светки.
Марина начала разгружать. Виктор не двинулся с дивана. Когда она попросила помочь занести самую тяжёлую коробку, он отмахнулся:
— Не видишь, занят? Справишься сама, ты же у нас сильная и самостоятельная.
Марина поставила коробку на пол. Посмотрела на мужа, на свекровь, на их довольные лица. И вдруг всё стало предельно ясно.
Утром тридцать первого она проснулась первой. Виктор храпел, раскинувшись на всю кровать. Антонина Петровна уехала в салон «наводить красоту за чужой счёт».
Марина оделась, взяла ключи и начала выносить продукты обратно в машину. Быстро, чётко, без суеты. Красная рыба, говядина, креветки, сыры — всё в багажник. Когда последняя коробка была загружена, она завела мотор и поехала на окраину, где в старом здании был детский приют.
Через час она вернулась. Переоделась в лучшее платье, накрасила губы яркой помадой. Села на кухне у окна и стала ждать.
В три часа дня дверь распахнулась. Антонина Петровна влетела в квартиру после салона, сияющая, с накрашенными ногтями и укладкой.
— Марина, ты уже готовишь? — она прошла на кухню. — Гости через три часа начнут приезжать, почему ничего не нарезано? Ты что творишь?
Марина медленно подняла глаза.
— Готовить не из чего.
— Как это не из чего?! — свекровь рванула к холодильнику и распахнула дверцу.
Пустота. Только пачка маргарина на верхней полке и горчица.
— Где всё?! Где икра?! Где мясо?! — Антонина Петровна схватилась за дверцу. — Виктор, иди сюда немедленно!
Муж вышел из комнаты, заспанный, посмотрел в холодильник и побледнел.
— Марина, какого… Ты что сделала?!
— Отвезла туда, где это оценят, — она встала, разглаживая платье. — В приют на Октябрьской. Дети там сегодня едят по-царски. А вы можете накормить своих двадцать пять гостей тем, что сами купили. Только вот за шесть лет вы не купили ничего. Совсем ничего.
Повисла такая тишина, что слышался только гул холодильника.
— Ты… — Антонина Петровна вцепилась в край стола. — Неблагодарная! Я тебя в семью приняла! Прощала, что детей не рожаешь, что готовишь никак! А ты мне такое?!
— Вы меня приняли как прислугу, — в голосе Марины не было ни злости, ни обиды, только холодная ясность. — Которая готовит, убирает, платит и молчит. Шесть лет я обслуживала ваших родственников, пока вы принимали благодарности. Закончилось.
— Марина, опомнись! — Виктор шагнул к ней. — У меня двадцать пять человек едут! Что я им скажу?!
— Правду, — она взяла сумку со стула, сложила туда документы, телефон, ключи. — Скажи, что твоя мать привыкла праздновать за чужой счёт. Что ты шесть лет не потратил ни копейки на этот стол. Что вы считали, будто я буду всю жизнь вкалывать ради вашего хвастовства.
— Не смей так с моей матерью! — он попытался загородить дверь, но Марина остановила его взглядом.
— Теперь смею. И знаешь что? Я еду к родителям, открою нормальное игристое, которое купила на свои деньги, и встречу Новый год без криков и списков. А ты разбирайся со своими традициями сам.
Антонина Петровна шагнула ей наперерез:
— Если уйдёшь — брака больше нет! Я Виктору не позволю с такой жить!
— Отлично, — Марина надела пальто, руки не дрожали. — Скажи сыну, что после праздников я подам заявление. Пусть сам съездит куда надо, без маминых подсказок.
Она вышла и закрыла дверь. За спиной грохнуло — это свекровь швырнула что-то в стену. Марина спустилась по лестнице, села в машину и тронулась.
Телефон разрывался через полчаса. Виктор — умоляющий, потом злой, потом жалкий. Антонина Петровна — с угрозами и проклятиями. Марина сбросила все вызовы и заблокировала номера.
У родителей её встретили без вопросов. Мать накрыла простой стол — салат, запечённая курица, домашние закуски. Отец открыл игристое.
Когда куранты начали бить полночь, Марина стояла у окна с бокалом. Где-то там Виктор и Антонина Петровна объясняли голодным родственникам, почему на столе маргарин с горчицей. Где-то там свекровь теряла лицо перед теми, кем так любила хвастаться. Где-то там её муж впервые слышал слово «неудачник» в свой адрес.
А здесь было тихо и спокойно.
— С Новым годом, доченька, — отец обнял её. — И с новой жизнью.
Телефон завибрировал — сообщение от незнакомого номера. Фотография: дети из приюта за накрытым столом, счастливые лица, улыбки до ушей. Подпись от директрисы: «Спасибо. Вы подарили им настоящий праздник».
Марина посмотрела на экран и поняла: её деньги потрачены правильно. Не на чужую жадность, а на радость тех, кому она действительно нужна.
Она подняла бокал. За себя. За то, что нашла смелость сказать «хватит». За то, что холодильник оказался пуст не случайно, а потому что она сама так решила.
— Наконец-то твоей мамаши не стало! Сегодня же моя мать с сестрой переедут в её квартиру из коммуналки — заявил довольный муж.