Накрой на стол, к нам гости, сказал муж, вводя в квартиру любовницу. Он не ожидал, что окажется в ситуации, которой не пожелаешь и врагу

Двадцать восьмое декабря выдалось таким промозглым и серым, Алиса стояла у окна в офисе, глядя, как мокрый снег залепляет лобовые стекла машин на парковке, и чувствовала привычную, усталость.

Конец года для бухгалтера это всегда напряжёнка.

— Алиса, ты отчет по НДС отправила? — крикнула из коридора главбух, грузная женщина.

— Отправила, Елена Петровна и сверку с поставщиками сделала.

— Ну и молодец, беги домой пока пробки не встали, мужа кормить надо.

Алиса усмехнулась, мужа кормить, это была ее главная должностная обязанность последние пять лет.

«Я устал»: жизнь с менеджером дивана

Она надела пуховик, который купила три года назад на распродаже (молния заедала, но на новый денег жалко), замотала шею шарфом и вышла на улицу. В кармане вибрировал телефон. Смс от Максима: «Купи пива и креветок, я устал».

Алиса вздохнула, Максим устал. Он работал менеджером по продажам пластиковых окон в конторе, где клиентов было полтора человека в день. Большую часть времени он играл в «танчики» на рабочем компьютере или курил на крыльце. Но уставал он так, будто разгружал вагоны с углем.

Зайдя в магазин, Алиса привычно начала высчитывать в уме. На карте оставалось двадцать две тысячи. Это на подарки (свекровь заказала мультиварку), на стол (икра, рыба, мясо), на коммуналку. И до зарплаты ещё две недели.

Она взяла по акции креветки – самые мелкие и пошла к кассе.

Дома было душно, батареи жарили на полную, но форточки никто не открывал — свекровь, Ольга Николаевна, боялась сквозняков.

— Явилась, — вместо приветствия сказала Ольга Николаевна, выплывая из своей комнаты. Она была в велюровом халате и бигудях. — А мы уже заждались.

Максимка голодный, желудок посадит с таким режимом.

— Я работала, Ольга Николаевна.

— Работала она… — фыркнула свекровь. — Бумажки перекладывала, а мужик на ногах весь день. Всё купила?

— Купила.

Максим сидел на кухне, уткнувшись в телефон.

— О, пришла. Давай, мечи на стол.

Креветки свари, только с укропом, как я люблю.

Алиса молча поставила пакеты.

— Максим, нам поговорить надо, насчёт денег.

— Опять ты начинаешь? — он поморщился, не отрывая взгляда от экрана. — Дай поесть спокойно.

— Не начинаю, просто у нас дыра в бюджете. Твоей зарплаты в этом месяце опять нет?

— Задержали, я же говорил! Шеф сказал, после праздников всё отдаст. Чё ты меня пилишь? Я что, виноват, что в стране кризис?

Алиса знала, что он врет. Никакой задержки не было. Просто Максим свою зарплату (жалкие тридцать тысяч) уже потратил. На что? На ставки? На пиво с друзьями? На новые чехлы для машины? Он никогда не отчитывался. «Я мужик, я заработал, я потратил».

Криптобарон в тапках

В тот вечер произошло первое событие, которое должно было открыть ей глаза. Но Алиса, по привычке, зажмурилась.

Максим, выпив пива и подобрев, вдруг сказал:

— Слышь, Алис. Тут тема одна есть, верняк.

— Какая тема? — она мыла посуду, стоя спиной к нему.

— Друг один, Серёга, предлагает вложиться. Вкладываешь сотку, через месяц вынимаешь триста.

Алиса замерла с тарелкой в руках.

— Максим нет, никаких вложений. Мы и так еле концы с концами сводим.

— Да ты не поняла! — он вскочил, подошел к ней, обнял сзади (редкая ласка, обычно он её не касался). — Это шанс, Алис! Вырвемся из нищеты! Куплю тебе шубу, маме путевку в санаторий. Ну?

— У нас нет сотки, Максим.

— Кредит! — шепнул он ей в ухо. — Возьми кредит на себя. Мне не дают, у меня история испорчена (еще бы, три просроченных микрозайма, которые Алиса закрывала год назад). А у тебя чистая. Возьми, а? Я с первой прибыли закрою! Клянусь!

Алиса повернулась, в его глазах горел нездоровый огонь. Это был азарт игрока.

— Нет, Максим. Я не буду брать кредит, закрыли тему.

Лицо мужа мгновенно изменилось. Ласка исчезла, появилась злоба.

— Ну и дура, всю жизнь будешь копейки считать. Я для семьи стараюсь, а она… Тьфу.

Он ушел в комнату, хлопнув дверью. Алиса осталась одна с грязной посудой и тяжелым чувством беды.

«Статусная» невеста для неудачника

Двадцать девятого с утра Алиса встала к плите. Ольга Николаевна составила меню, достойное приёма в Кремле: Оливье, Сельдь под шубой, Мимоза, салат с крабовыми палочками (обязательно с настоящим крабом, а не палочками, но Алиса купила палочки, надеясь, что свекровь не заметит), холодец, буженина.

— Алиса! — голос свекрови звучал как труба иерихонская. — Ты морковь переварила! Она мягкая будет! Кто так делает?

— Нормальная морковь, Ольга Николаевна.

— Не огрызайся! Я жизнь прожила, я знаю! Максимка любит, чтоб хрустело!

Максим валялся в зале на диване. У него был выходной (он взял отгул за свой счет, «устал же»).

— Мам, ну не начинай, — лениво бросил он. — Норм салаты будут.

— Ты молчи! — мать коршуном налетела на него, поправляя плед. — Тебе желудок беречь надо. Ты у нас лицо фирмы, тебе выглядеть надо презентабельно. А с такой кормежкой только язву заработаешь.

Алиса резала лук, и слезы текли по щекам. Не от лука, от обиды. Почему она это терпит? Почему она, взрослая женщина, специалист с высшим образованием, стоит тут, как провинившаяся школьница, и слушает бред старой маразматички?

«Потому что семья, — отвечала она сама себе. — Потому что так надо, у всех так. Терпи, Алиса. Стерпится – слюбится».

В пять часов вечера в дверь позвонили.

— Это ко мне! — встрепенулась Ольга Николаевна, сбрасывая халат и поправляя прическу (она успела накрутить бигуди). — Алиса, открой! И на стол накрой в зале, чайный сервиз достань, парадный!

Алиса вытерла руки, пошла открывать. Наверное, соседка за солью пришла или подруга свекрови.

Она открыла дверь и остолбенела.

На пороге стояла девушка.

Молодая, лет двадцати двух, не больше. В белой норковой шубке (Алиса о такой даже мечтать не смела), в высоких сапогах на шпильке. От нее пахло дорогими, тяжелыми духами и самоуверенностью.

— Здрасьте, — процедила девица, оглядывая Алису с головы до ног, задержав взгляд на старом фартуке в пятнах свеклы. — Ольга Николаевна здесь живет?

— Лидочка! — свекровь выплыла в коридор, расталкивая воздух руками. — Деточка моя, проходи! Заждались мы тебя!

Она буквально оттеснила Алису к стене.

— Максим выходи! Лида пришла!

Максим вылетел из комнаты, как пробка из шампанского. На нём была свежая рубашка (Алиса гладила ее утром), он благоухал одеколоном.

Увидев гостью, он расплылся в такой улыбке, какой Алиса не видела у него уже года три.

— О, Лида! Привет! Ты… ты просто космос!

— Привет, Максим, — Лида улыбнулась. — Спасибо, что пригласили, папа передавал привет.

— Ой, как приятно! — закудахтала Ольга Николаевна. — Проходите в зал, там накрыто! Алиса! Чего встала? Чай неси! И конфеты те, «Коркунов», достань!

Алиса стояла, прижавшись спиной к холодным обоям в коридоре. В голове шумело.

— Кто это? — спросила она тихо, когда процессия двинулась в зал.

Лида остановилась, обернулась.

— А это кто? — спросила она у Максима, брезгливо указывая на Алису наманикюренным пальцем. —

Домработница?

Ольга Николаевна хихикнула нервно.

— Ну, можно и так сказать, помощница по хозяйству. Живёт тут… из милости. Алиса, ну что ты застыла? Иди на кухню! Не мешай людям общаться!

Алиса почувствовала, как пол уходит из-под ног.

— Я жена Максима, — сказала она громко и четко.

Лида подняла идеально выщипанную бровь.

— Жена? — она перевела взгляд на Максима. — Ты не говорил, что у тебя жена… такая простая.

Максим покраснел так, что уши стали пунцовыми. Он начал мять край рубашки.

— Ну… Лид… Мы это… В процессе развода, кризис у нас. Давно уже не живем как муж и жена, соседи просто.

Эти слова ударили Алису больнее пощечины, соседи? Вчера ночью они были не соседями. Вчера он просил массаж, денег и ел её ужин. А сегодня соседи?

Ольга Николаевна ухватила Лиду под локоток и потащила в зал.

— Не слушай её, Лидочка! Она странная у нас, идём, идём! Я тебе пирогов напекла!

Алиса осталась одна в коридоре. Из зала доносился смех, звон посуды.

Она пошла на кухню, руки тряслись так, что она не могла зажечь газ под чайником.

Слышала каждое слово, стены в хрущевке тонкие.

— Вот, Лидочка, — разливалась соловьем свекровь. — Максимка у нас такой перспективный! Начальник отдела логистики! (Вранье, обычный менеджер).

Ему жена нужна статусная, под стать. Чтоб не стыдно в люди выйти. А эта… Алиса… Ну, это ошибка молодости, деревенщина. Прицепилась, как клещ, не оторвёшь. Ей бы в колхоз, коров доить, а она в город лезет.

— Мам, ну не надо… — вяло сопротивлялся Максим.

— Что не надо? Я правду говорю! Лидочка, у тебя папа в администрации, связи… Вы с Максимом такая пара будете! Загляденье! А эту мы выселим после праздников.

Алиса выключила чайник.

Взяла поднос с чашками, пошла в зал.

Вошла.

Лида сидела на диване, закинув ногу на ногу. Максим сидел рядом, близко-близко, и заглядывал ей в рот. Свекровь суетилась вокруг.

Алиса поставила поднос на стол. Громко звякнула чашка.

— Максим, — сказала она. — Нам надо поговорить.

Максим дернулся.

— Алис, ну ты видишь, у нас гости… Потом.

— Нет, сейчас. Ты сказал, что мы соседи? Что мы в разводе?

— Ну… — он забегал глазами. — Я сказал, что у нас всё сложно.

— Сложно? — Алиса усмехнулась. — Сложно — это когда теорему Ферма доказывают, а тут все просто. Ты привел любовницу в дом, где живёт твоя жена. При своей матери и врешь ей в глаза.

— Какая любовница?! — взвизгнула Лида.

— Я невеста! Мы встречаемся уже месяц! Он сказал, что свободен!

— Месяц? — Алиса посмотрела на мужа. — То есть, когда ты просил меня взять кредит три дня назад, ты уже с ней встречался? Ты хотел взять триста тысяч на меня, чтобы водить её по ресторанам?

— Заткнись! — заорал Максим, вскакивая.

— Ты бредишь! Лида, не слушай ее! Она больная!

— Я не больная, Максим.

Ольга Николаевна встала, уперев руки в боки.

— Так! Хватит цирк устраивать! Алиса, пошла вон отсюда! Собери свои манатки и вали! Ты нам праздник портишь! Не видишь, у людей счастье строится!

— Счастье? — Алиса обвела взглядом эту троицу. — На чужом несчастье? Ну-ну, стройте только фундамент у вас гнилой.

Максим посмотрел на неё. В его взгляде не было ни капли вины. Только раздражение и страх, что Лида уйдет.

— Алис, реально… Свали, а? Поедь к сестре, дай нам Новый год нормально встретить. Я тебе потом позвоню, обсудим развод.

— Не надо звонить, — сказала Алиса.

Она развернулась и вышла из комнаты.

«Пустой холодильник»

Алиса зашла в спальню. Достала с антресоли старый чемодан.

Начала кидать туда вещи. Сначала хаотично, потом методично.

Одежда, белье, документы, ноутбук, вещи сына (слава богу, он у бабушки). Зимний комбинезон, новые сапожки, конструктор «Лего», который она купила на подарок.

Всё забрала.

Потом пошла на кухню.

В зале гремела музыка, слышался смех Лиды им было весело. Они думали, что Алиса сейчас тихонько соберет трусы и исчезнет в ночи, оставив им накрытый стол и уют.

Щаз.

Алиса открыла холодильник.

Достала банку икры (2000 рублей). Палку сырокопченой колбасы «Брауншвейгская» (1500 рублей). Кусок пармезана. Красную рыбу в вакууме. Буженину, которую сама запекала.

Все это полетело в плотный пакет. В холодильнике осталась кастрюля, открытая пачка майонеза «Провансаль» и пол-лимона, засохшего с прошлого месяца.

Алиса улыбнулась.

Подошла к аптечке.

Выгребла все таблетки от давления для свекрови. Мази для спины Максима, витамины, обезболивающее.

Всё в сумку.

Зашла в кладовку, встала на табуретку.

Выкрутила лампочку в коридоре. Хорошую, светодиодную, яркую.

Выкрутила лампочку в туалете.

Подошла к щитку в коридоре, выключила автомат, отвечающий за розетки в зале.

Музыка в комнате стихла, телевизор погас.

— Э! Чё за фигня? — раздался голос Максима.

Алиса быстро сунула в карман пульт от шлагбаума во дворе (он был оформлен на неё, она платила взносы).

Взяла чемодан, сумки.

Вышла в подъезд.

Захлопнула дверь.

И только там, на холодной лестничной площадке, позвонила в такси.

— Машина подана, — сказал голос в трубке.

Алиса села в такси.

— Куда едем?

— В новую жизнь, — прошептала она. — Улица Лесная, дом 5. (К сестре).

Новогодняя диета: пельмени и разбитые мечты

В квартире Максима воцарился хаос.

— Свет вырубило! — орал Максим, тыкаясь в щиток. — Пробки выбило, наверное!

Он включил автомат, свет загорелся. Но настроение уже было испорчено.

— Давайте за стол! — скомандовала Ольга Николаевна. — Алиса ушла? Ну и скатертью дорога! Баба с возу –кобыле легче! Лидочка, садись, я тебя икоркой угощу!

Они прошли на кухню. Свекровь торжественно открыла холодильник и замерла.

Рот её открылся, но звука не было.

— Что там, мам? — Максим заглянул через плечо.

Пустота.

Одинокий майонез и лимон смотрели на них с укором.

— Где? — просипела свекровь. — Где икра? Где рыба? Где колбаса?!

— Она все забрала! — догадался Максим.

— Вот тварь! Воровка!

— А жрать мы чё будем? — подала голос Лида. Она стояла в дверях, скрестив руки на груди. — Я голодная, думала, у вас стол ломится.

— Сейчас… сейчас придумаем! — засуетился Максим. — Я закажу! Суши, пиццу! Лида, что ты хочешь?

— Роллы хочу. «Филадельфию».

Максим схватил телефон.

— Алло! Доставка? Хочу заказать сет… Сколько ожидание? Пять часов?! Вы офигели?

Он звонил в одну доставку, в другую. Везде предновогодний аврал. Ожидание от 4 часов.

— Максим, я не поняла, — протянула Лида капризно. — Ты мужик или кто? Реши вопрос!

— Я решаю! Мам, у тебя пельмени были в морозилке?

Свекровь кинулась к морозилке.

— Были! «Цезарь»!

Достала пачку.

Лида скривилась так, будто ей предложили поесть земли.

— Пельмени? На Новый год? Вы серьезно? Я, дочь замглавы администрации, буду есть пельмени с майонезом?

— Ну они вкусные… — пролепетал Максим.

— Фу, нищеброды, — сказала Лида. — Знаешь, Максим, я, пожалуй, пойду. Папа звонил, они в ресторан едут. Я лучше с ними.

Она развернулась и пошла в прихожей.

— Лида! Постой! — кинулся за ней Максим.

В темноте коридора (лампочки-то нет!) он налетел на тумбочку, ударился мизинцем, взвыл матом.

Лида надела шубку.

— Не звони мне, — бросила она. — Ты неудачник и мать твоя колхозница. «Икоркой угощу». Тьфу.

Дверь хлопнула.

Максим остался сидеть на полу в темном коридоре, баюкая ушибленную ногу.

Свекровь в кухне схватилась за сердце.

— Ой… плохо мне… Давление… Максим, дай таблетки!

Максим похромал к аптечке.

Пусто.

— Мам… тут ничего нет, она всё забрала.

— Как нет?! Звони в скорую!

Новогодняя ночь прошла незабываемо. Скорая ехала два часа. Врачи материли их за ложный вызов (давление было 140, не смертельно), дали таблетку глицина и уехали.

Максим и Ольга Николаевна сидели на кухне, ели пустые пельмени с майонезом и смотрели «Голубой огонек».

— Это она нас сглазила, — шипела свекровь. — Ничего Максимка, мы ей ещё покажем, ты найдешь лучше.

Жизнь после: счастье любит тишину

Январь.

Жизнь Алисы.

Сестра, Света, приняла Алису без лишних вопросов. Постелила на диване в кухне.

— Плачь, — сказала она, наливая вино. — Плачь сегодня, а завтра новую жизнь начнем.

И Алиса плакала, выла в подушку так, что соседи, наверное, слышали. Ей было жалко не Максима, а себя. Пять лет жизни коту под хвост. Всё это время она строила замок на песке, а он смылся первой же волной.

Третьего января она вышла на работу, надо было на что-то жить.

Десятого января её вызвал директор.

— Алиса Петровна, — сказал он сухо, вертя в руках бумагу. — На вас поступила жалоба, от гражданки Смирновой О.Н.

Алиса похолодела.

— Что там?

— Пишет, что вы, уходя от мужа, украли крупную сумму денег, семейные накопления и золото. Требует принять меры, иначе напишет в прокуратуру.

Алиса почувствовала, как лицо заливает краской стыда.

— Иван Петрович, это ложь, я ушла с одним чемоданом. Денег там не было, потому что их в принципе не было. Максим все тратил.

— Я вам верю, Алиса. Вы работник честный, но… разберитесь. Нам скандалы не нужны.

Алиса вышла в коридор, еле сдерживая слезы.

Возле кулера стоял парень в синем комбинезоне, чинил кран.

Увидел её лицо, перестал крутить гайку.

— Девушка, вас кто обидел?

Алиса махнула рукой.

— Жизнь и бывшая свекровь.

Парень вытер руки ветошью.

— Меня Коля зовут, инженер местный. Если нужна помощь я могу, у меня брат юрист, он такие дела с полпинка решает. Клевета – это статья, между прочим.

Так они и познакомились.

Коля помог составить грамотное письмо свекрови. С угрозой встречного иска за заведомо ложный донос. Ольга Николаевна, трусливая, как все пакостники, тут же заткнулась.

А Коля стал заходить. То кран починит, то принтер настроит.

Он был обычный, не красавец, не олигарх. Ездил на «Ладе Весте». Но с ним было… тепло.

Он не просил взять кредит, сам приносил продукты, если оставался ужинать. Через полгода они поженились. Тихо, без помпы, просто расписались.

А что Максим?

Максим катился по наклонной.

Лида вернулась к нему в феврале (отец выгнал её за пьянку). Решила устроить в его квартире «пати».

Пришли её друзья-мажоры. Засмеяли «бабушкин ремонт». Заказали пиццу на кредитку Максима (последние деньги).

А потом Лида напилась и сказала:

— Знаете, кто мой парень? Он окна продает! Лузер! Я с ним только потому, что предки достали!

Максим полез драться, его побили. Разбили нос, сломали стол.

Свекровь вызвала полицию. Был скандал на весь дом.

Лида ушла утром, забрав остатки денег из кошелька Максима.

— Ты дно, Максим и мать твоя жаба, чао.

Больше он её не видел.

Кредиты душили, работу он потерял (прогуливал из-за запоев). Пошёл работать грузчиком на склад. Мать болела по-настоящему, денег на лекарства не было.

Встреча в поликлинике: призраки прошлого

Десять лет спустя.

Районная поликлиника.

Очередь к терапевту. Духота, запах хлорки.

Алиса сидела на банкетке, листала ленту в телефоне. Она ждала справку для лагеря сыну.

Выглядела хорошо. Не «дорого-богато», но достойно. Хорошее пальто, кожаная сумка, ухоженные руки, глаза спокойные.

— Женщина! — раздался скрипучий голос.

— Куда вы лезете? Тут очередь!

Алиса подняла голову.

Напротив сидела старуха. В старом, засаленном пуховике, в вязаной шапке с катышками. Лицо серое, морщинистое.

Рядом с ней сидел мужик. Грузный, с пивным животом, лицо одутловатое, небритое. В руках мятый пакет из «Пятерочки».

Алиса присмотрелась.

Боже.

Это была Ольга Николаевна и Максим.

Они тоже её узнали.

— Алиса? — прошамкала свекровь.

— Здравствуйте, Ольга Николаевна. Привет, Максим.

Свекровь сразу переменилась в лице. Злоба сменилась заискиванием.

— Ой, Алисочка! Родная! Как ты… расцвела! Глаз не оторвать! А мы вот… болеем. Максимка спину сорвал. На бизнесе надорвался. Он же у нас предприниматель теперь! (Врала, он спину сорвал, когда мешки с цементом таскал).

Максим поднял мутные глаза. В них было что-то жалкое.

— О Алис привет. Слушай… раз уж встретились. Выручи по-старой памяти?

— Что случилось?

— Да так… Сотку дай до вечера. Маме на лекарства не хватает, а карта заблокирована.

Алиса посмотрела на него. Вспомнила тот вечер, когда он просил кредит. Вспомнила «лохушку».

И вдруг поняла: у нее нигде не ёкает.

Перед ней сидели чужие, неприятные люди.

— Максим, — сказала она спокойно. — У меня нет наличных. И переводить я не буду.

— Да ладно тебе! — он скривился, показав желтые зубы. — Чё, жалко? Ты ж на машине, я видел в окно. Разбогатела? Зазналась?

— Не разбогатела, Максим. Просто научилась деньги считать.

В этот момент к ней подошел мужчина. Высокий, крепкий, в добротной куртке.

— Алис, ну что? Взяла? Поехали, я там прогрел, тепло уже.

Это был Коля.

Он не смотрел на Максима и его мать. Он смотрел только на Алису с любовью.

— Поехали, Коль.

Он взял её сумку, подставил локоть, они пошли к выходу.

— Ишь, фифа! — донеслось им в спину шипение свекрови. — Повезло дуре!

Нашла лоха!

Алиса даже не обернулась.

Она вышла на улицу, морозный воздух ударил в лицо. Села в машину мужа, там пахло мандаринами и кофе.

— Кто это был? — спросил Коля, выезжая с парковки.

— Призраки прошлого, — улыбнулась Алиса.

Вечером они ужинали.

На столе стоял салат «Мимоза». Желтый, солнечный, нежный.

Сын рассказывал про школу, Коля смеялся.

Алиса смотрела на них и думала: счастье — это не когда у тебя муж «лицо фирмы». И не когда свекровь интеллигенция.

Счастье – это когда ты кладёшь голову на подушку и засыпаешь без страха.

И когда салат «Мимоза» – это просто салат, а не повод для упреков.

Ну а теперь ваша очередь.

Девочки, а вы бы смогли вот так, одним махом, оставить мужа с пустым холодильником? Или пожалели бы, накормили салатами напоследок? И как считаете, бумеранг существует или Алисе просто повезло?

Пишите в комментариях! И не забывайте: вы у себя одна и достойны света всегда.