Светлана лежала неподвижно, дышала ровно, даже прикрыла глаза ладонью, будто от света ночника. Евгений сидел на краю кровати, телефон у самого уха, голос тихий, но чёткий.
— Мама, говорю же, она спит. Проверял три раза, не проснётся.
Пауза, потом торопливо:
— Да какая разница! Ты завтра с утра идёшь к банкомату, снимаешь всё сразу. Одной операцией, понимаешь? Целиком, чтобы она не успела ничего сделать.
Светлана чувствовала, как пальцы сжимаются в кулак под одеялом. Четыре года назад она вышла за Евгения, потому что он казался надёжным. Не кричал, работал менеджером, приносил цветы.
А ещё у него была мать, которая с первой встречи оценивала Светлану, как товар на рынке. И постоянно заводила разговор про то, что семья должна помогать, что деньги не прятать надо, а вкладывать. Светлана кивала, молчала, но свои деньги от продажи дядиной квартиры держала отдельно. И правильно делала.
— Четыре-семь-ноль-три, записала? — Евгений слушал, выдохнул. — Молодец. В девять утра у банкомата, без свидетелей. Карту сразу мне вернёшь, я положу обратно до того, как она проснётся. Даже не узнает. Деньги потом разделим, как договаривались: тебе на ремонт, мне на машину.
Он положил трубку, посидел минуту, встал. Прошёл к её сумке на стуле, открыл молнию, достал кошелёк. Светлана видела сквозь ресницы, как он вытащил карту, посмотрел на свет, вернул всё на место. Лёг рядом и через пять минут захрапел.
А Светлана лежала с открытыми глазами до рассвета.
В восемь утра она сказала Евгению, что идёт на почту. Он кивнул, уткнувшись в телефон. К половине девятого Светлана уже сидела в банке напротив сотрудницы с усталым лицом.
— Мне нужно сменить ПИН-код и установить лимит на все операции. И ещё открыть дополнительную карту со старым кодом.
Сотрудница подняла глаза, удивлённо, но без вопросов.
— Лимит какой?
— Любая операция не больше тридцати тысяч.
— А вторая карта зачем?
— На новый счёт, пустой. Положите туда три рубля.
Сотрудница моргнула, потом улыбнулась чуть заметно. Такие ситуации, видимо, случаются. Через пятнадцать минут Светлана вышла с двумя картами: одна с её деньгами и новым кодом, вторая с тремя рублями и старым. Вторую она положила в тот же карман сумки, откуда муж её брал.
Когда вернулась домой, Евгений всё ещё сидел на диване с ноутбуком. Светлана прошла на кухню, резала овощи на обед и ждала. Завтра Людмила Петровна попытается снять деньги. И тогда начнётся самое интересное.
Утром в половине десятого позвонили.
— Светлана Игоревна? Служба безопасности банка. У вас попытка снятия крупной суммы, операция заблокирована из-за превышения лимита.
—Вы в курсе этой транзакции?
— Да, в курсе. Это моя свекровь. Заявление писать не буду.
— Понятно. Зафиксируем инцидент, если что — звоните.
Светлана положила трубку. Евгений сидел на кухне с бутербродом, даже не поднял глаз, когда она вошла.
— Твоя мать только что пыталась снять мои деньги, — сказала Светлана ровно, без крика. — Карту ты ей дал позавчера ночью, ПИН продиктовал по телефону. Я всё слышала, Евгений.
Он замер с бутербродом в руке, медленно положил на тарелку.
— О чём ты?
— Не надо. Четыре-семь-ноль-три, помнишь? Только карта, которую ты украл, была с тремя рублями. Я поменяла их заранее.
Евгений побледнел, потом попытался улыбнуться, но вышло кривовато.
— Света, ну ты чего? Мать просила, ей правда нужны были деньги. Я думал, не заметишь, потом бы вернули…
— Ты думал, что я не замечу пропажу всех своих денег? Серьёзно?
— Ну мы бы вернули постепенно! Это же семья, мы должны помогать друг другу!
Светлана шагнула ближе, посмотрела так, что он отвёл взгляд.
— Ты планировал украсть мои деньги. Не попросить, не обсудить, а украсть. Ночью. Пока я сплю. С помощью своей матери.
— Да какое преступление, мы же муж и жена!
— Нет, Евгений. Эти деньги я получила до брака, они мои. И ты это прекрасно знал. Собирай вещи, ты съезжаешь сегодня.
Он вскочил, заговорил громче, про то, что она жадная, что он столько для неё сделал, что она обязана. Светлана стояла молча, пока он не выдохся. Потом просто повторила:
— Собирай вещи. Сегодня.
Евгений ушёл через два часа с наспех набитой сумкой и лицом оскорблённого человека. Хлопнул дверью, не попрощался.
Через три дня Людмила Петровна позвонила сама. Голос дрожал от ярости.
— Ты что себе позволяешь?! Ты подставила нас! Меня чуть охрана не задержала, я там час объясняла, что это недоразумение!
— Людмила Петровна, вы пытались снять чужие деньги по чужой карте. Это называется кража.
— Да что ты понимаешь! Женька говорил, что ты согласна! Что это общие деньги!
— Евгений вам соврал. Впрочем, вы оба знали, что делаете.
— Ты разрушила семью! Мой сын из-за тебя на улице!
— Ваш сын из-за вас обокрал собственную жену. До свидания, Людмила Петровна.
Светлана отключила телефон. Больше они не звонили.
Развод оформили через три месяца. Евгений пытался требовать раздел, но квартира была оформлена на Светлану до брака, общих накоплений не нашлось. Суд прошёл быстро.
Евгений переехал к матери. Людмила Петровна сразу начала пилить: не смог удержать жену с деньгами, теперь ей придётся его кормить. Соседи жаловались на ежедневные скандалы. Через полгода свекровь решила продать двушку и купить что-то поменьше, чтобы остались деньги. Евгений уговорил её вложиться в его бизнес-проект, обещал прибыль. Проект прогорел за два месяца. На остатки Людмила Петровна купила однушку на окраине, в доме без лифта. Евгений снимал комнату у знакомых, перебивался случайными заработками.
Светлана узнала об этом от общей знакомой, которая встретила свекровь в поликлинике. Людмила Петровна выглядела плохо, жаловалась на сына, на жизнь, на то, что никто не помогает. Светлана выслушала и больше не вспоминала.
Прошло почти два года. Светлана сидела в кафе, когда дверь открылась и вошёл Евгений. Мятая куртка, тёмные круги под глазами, нестриженые волосы. Увидел её, замер, потом пошёл прямо к столику.
— Света, слушай, мне очень неудобно, но мне нужна твоя помощь, — голос тихий, почти просящий. — У меня сейчас совсем плохо с деньгами, мать тоже. Может, ты одолжишь? Я верну, честное слово.
Светлана посмотрела на него долго, потом отпила воды.
— Евгений, я не даю деньги в долг. Это моё правило. Ты же помнишь.
Он стоял, открыл рот, хотел что-то сказать, но не нашёл слов. Развернулся и пошёл к выходу.
Светлана допила воду, расплатилась и вышла на улицу. Шла по вечернему городу, мимо светящихся витрин, и думала о том, что счастье не в количестве нулей на счету. Оно в том, чтобы не бояться засыпать рядом с человеком. Не проверять, на месте ли сумка. Не прислушиваться ночью к шагам.
Она прожила четыре года в напряжении, сама не замечая. А теперь выдохнула. И это было правильно.
Борьба шла не за деньги. За право оставаться человеком, а не кошельком. За право говорить нет и не чувствовать себя виноватой. За право выбирать, кому доверять.
Евгений остался там, в прошлом, со своими схемами и обидами. Людмила Петровна со своей жадностью и пустой однушкой. А Светлана пошла дальше, туда, где её не обсчитывают.
И это был её выбор.
Маленький мальчик в автобусе сказал Наде пророческие слова. Рассказ