– Лизонька, как же мне с тобой повезло. Тридцать лет вместе, а я люблю тебя как мальчишка, – он гладил меня по волосам и шептал.
Тихий вечер. Мы с Димой сидели на нашем старом диване, обнявшись, и смотрели какой-то советский фильм про любовь и верность.
Я улыбалась и верила каждому слову. Вся моя жизнь была построена на этой вере. Наш дом, наша семья, наши общие планы на старость.
Ночью я проснулась от жажды. На часах было два часа ночи. Я тихонько встала, чтобы не разбудить Диму, и на цыпочках пошла на кухню. И уже в коридоре услышала его голос. Он с кем-то шептался по телефону в гостиной.
«Наверное, по работе, — подумала я. — Опять какой-нибудь аврал». Не желая ему мешать, я остановилась в темном проеме, собираясь подождать, пока он закончит.
Именно эти несколько минут ожидания и были решающими в моей жизни.
– Да, котенок, конечно, я скучаю… Ты не представляешь, как я жду, когда мы будем вместе… — его шепот был интимным, ласковым. Таким, каким я его не слышала уже много лет. — Нет, она спит как сурок, ничего не слышит. Даже если танки поедут, не проснется.
Мое сердце пропустило удар. Котенок? Он меня так называл… тридцать лет назад.
Я боялась пошевелиться и дышать. Я превратилась в слух.
– Когда мы ей уже все скажем? — донесся из трубки тоненький, нетерпеливый женский голос. — Я устала прятаться.
– Потерпи еще немного, милая. Не торопись, — успокаивал ее Дима. — Нужно сначала все грамотно сделать. Сначала переоформим дачу. Она же мне доверяет как себе, подпишет любую бумажку, не глядя.
Он усмехнулся. Этот тихий, самодовольный смешок я почувствовала физически, будто из меня выбили воздух.
– Она ничего не узнает, пока не будет поздно, — продолжил он. — А потом просто поставим перед фактом. Куда она денется со своей пенсией? Будет счастлива, что я ей комнатку в квартире оставил.
У меня подкосились ноги. Я вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть. Дача. Наша дача, которую мы строили вместе двадцать лет.
Тихо, на негнущихся ногах я вернулась в нашу спальню и легла в кровать. Натянула одеяло до самого подбородка и закрыла глаза. Через несколько минут вернулся Дима. Он аккуратно лег рядом, поцеловал меня в плечо и почти сразу заснул.
А я лежала с открытыми глазами и смотрела в темноту. Я слушала, как тикают на стене часы. Каждое тиканье отмеряло последние секунды нашего тридцатилетнего брака, превращаясь в гулкий набат.
Всю ночь перед глазами проносились картины прошлого, теперь искаженные, отравленные его ложью.
Вот он делает мне предложение, клянется любить вечно. Ложь.
Вот мы вместе клеим обои в детской, смеемся, перепачканные клеем. Ложь.
Вот мы сажаем первую яблоню на нашей даче. Он тогда сказал: «Это дерево, Лиза, — символ нашей семьи». Ложь.
Вот он неделю назад приносит мне какие-то бумаги. «Лиз, тут для налоговой надо подписать, формальность». Я подписала, не читая. Как всегда. Потому что доверяла.
Как же глупо. Всю жизнь я считала себя счастливой женщиной. А оказалась удобным, доверчивым инструментом в руках циничного обманщика.
Под утро я заснула на полчаса тяжелым, липким сном. А когда проснулась, я была уже другим человеком. Той Лизы, которая вчера вечером засыпала в объятиях мужа, больше не существовало.
Я встала, спокойно приняла душ, сварила кофе. Я открыла свой маленький домашний сейф, где хранила документы и немного сбережений, доставшихся мне от родителей. Достала все, что нужно.
Дима вошел на кухню бодрый, выспавшийся, веселый. Он подошел ко мне со спины, обнял. От его прикосновевения по моей коже пробежал ледяной холод.
– Доброе утро, любимая! Как спалось?
Я медленно повернулась, отстраняясь от него.
– Хорошо спалось, Дима. Так хорошо, что я приняла очень важное решение.
Он удивленно поднял брови. Я молча положила на кухонный стол перед ним папку с документами.
– Вот. Прочти.
Его улыбка медленно сползла с лица, сменившись недоумением, а затем — искаженной от злости гримасой.
– Что это? Лиза! Ты что?! С ума сошла?! Заявление на развод? Запрет на любые сделки с нашим имуществом?! Почему?
Я спокойно отпила свой кофе. Оно было горьким, но я этого почти не чувствовала.
– Ты вчера сказал, что я ничего не узнаю. Ты ошибся, Дима. Я все узнала. И про «котенка». И про дачу. И про то, что я сплю как сурок.
Он вскочил со стула. Начал кричать. Что я все не так поняла. Что это был розыгрыш. Он нес что-то бессвязное, путался, оправдывался, обвинял.
А я сидела и молча смотрела на него. Он ждал привычную, любящую Лизу.
А он говорил с женщиной, чей вчерашний мир рухнул, а на его руинах родилась новая, незнакомая ему личность. В ней не было ни любви, ни жалости. Только холодная, звенящая пустота.
Когда его поток слов иссяк, я допила свой кофе. Спокойно встала из-за стола, взяла свою сумку.
– Мой адвокат ждет твоего звонка, — сказала я, направляясь к выходу. — Его номер телефона лежит в папке.
– Лиза, постой! Куда ты?! — крикнул он мне в спину.
Я остановилась в дверях, но не обернулась.
– Начинать новую жизнь, — сказала я и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Я шла по улице, залитой утренним солнцем, и не плакала. Прошлое осталось там, за закрытой дверью. Оно что-то кричало, пыталось оправдаться, шептало мне в спину ложь, которую я больше никогда не услышу.
— Мы переезжаем в деревню к моим родителям, не обсуждается — заявил муж