Вера складывала постиранное бельё в шкаф, когда услышала знакомое покашливание за спиной. Мария Никитична стояла в дверях спальни, критически оглядывая комнату. Свекровь приезжала в гости три раза в неделю, но каждый визит превращался в инспекцию.
— Верочка, ты неправильно развешиваешь полотенца, — заявила Мария Никитична, входя без стука. — Нужно цветные отдельно от белых. И вообще, их следует проглаживать с двух сторон, иначе бактерии размножаются.
Вера молча кивнула, продолжая свои дела. Спорить было бесполезно. Свекровь считала себя экспертом во всём, что касалось домашнего хозяяйства. Причём её экспертное мнение распространялось абсолютно на все сферы жизни молодой семьи.
— А суп ты сегодня варила? — продолжала Мария Никитична, направляясь на кухню. — Максиму нужно каждый день горячее. Мужчина без супа — это не мужчина, а так, недоразумение. Я тебе уже говорила неоднократно.
Вера устало выдохнула. Каждый день начинался и заканчивался с указаниями свекрови. Как готовить, как убираться, как одеваться, с кем общаться. Жить под таким тотальным контролем становилось невыносимо трудно.
— И вот что я ещё хотела сказать, — Мария Никитична уселась за кухонный стол, явно настроившись на долгую беседу. — Ты слишком громко разговариваешь по телефону. Соседи могут подумать, что ты скандалистка. Нужно говорить тише, интеллигентнее. И вообще, зачем ты так часто звонишь своей матери? Максиму это не нравится.
— Максим мне ничего такого не говорил, — осторожно возразила Вера, наливая чай.
— Не говорил, потому что деликатный. Воспитанный мальчик, не то что некоторые. Но я вижу, как он напрягается, когда ты по часу висишь на телефоне. Мужу нужно внимание, а не подруги по телефону.
Вера сжала кружку обеими руками. Терпение медленно, но верно подходило к концу. Свекровь контролировала буквально каждый её шаг, каждое слово, каждый вздох. Даже дышать правильно приходилось учиться заново по её инструкциям.
— Мария Никитична, может быть, вам пора домой? — вежливо намекнула Вера. — У вас же дела наверняка.
— Какие дела? Я пенсионерка. Моё главное дело — помогать сыну и его семье. Вот завтра приеду с утра, вместе генеральную уборку устроим. Я покажу, как правильно мыть полы. А то у тебя разводы остаются.
Вера закрыла глаза, считая про себя до десяти. Каждый день превращался в настоящее испытание. Жить под микроскопом свекрови было мучительно.
Вечером, когда Мария Никитична наконец-то уехала, Вера дождалась мужа с работы. Максим пришёл уставший, бросил портфель в прихожей и прошёл на кухню.
— Макс, нам нужно серьёзно поговорить, — начала Вера, накрывая на стол. — Твоя мама… Она совсем не даёт мне дышать. Приезжает постоянно, указывает, критикует, лезет во всё подряд.
— Мама помогает нам, — спокойно ответил Максим, доставая телефон. — Она опытная женщина, знает, как правильно вести хозяйство. Тебе бы поучиться у неё, честно говоря.
— Поучиться? — Вера остановилась с тарелкой в руках. — Максим, я взрослый человек. Мне не нужны инструкции, как развешивать полотенца или с кем разговаривать по телефону.
— Ничего страшного в маминых советах нет, — пожал плечами муж, не отрывая взгляд от экрана. — Она желает нам добра. Хочет, чтобы у нас всё было хорошо. Ты слишком остро реагируешь на пустяки.
— Пустяки? Она контролирует каждый мой шаг!
— Вера, не преувеличивай. Мама просто заботливая. Многие мечтают о такой свекрови. А ты недовольна. Вечно тебе что-то не нравится.
Вера опустилась на стул. Максим абсолютно не видел проблемы. Для него поведение матери было нормой. Он вырос в атмосфере тотального контроля и считал это заботой.
Через неделю позвонила мама и сообщила неожиданную новость. Бабушка Веры, Елена Павловна, решила переехать к родителям дочери на постоянное место жительства.
— Она хочет быть рядом, — объясняла мама по телефону. — Говорит, что в одиночестве тяжело. Да и мне будет спокойнее, если она рядом. Вер, ты не против?
— Конечно, не против, — обрадовалась Вера. — Даже очень за. Бабушка замечательная, вы отлично поладите.
Бабушка всегда была мудрой и тактичной женщиной. Она никогда не лезла в чужую жизнь, не давала непрошеных советов, уважала личные границы. Полная противоположность Марии Никитичне.
— Знаешь, а у меня идея появилась, — продолжала мама задумчиво. — Раз бабушка переезжает ко мне, её квартира освободится. Двушка на третьем этаже, хорошая, светлая. Может, бабушка тебе её подарит? Или оформит завещание? Всё равно квартира в итоге тебе достанется.
Вера замерла. Собственная квартира. Это означало свободу от съёмного жилья, от необходимости платить аренду, от зависимости. Это была мечта.
— Мам, ты серьёзно?
— Поговорю с бабушкой. Думаю, она согласится. Ты же её единственная внучка, любимая. Кому ещё оставлять квартиру?
Бабушка согласилась без колебаний. Через месяц все документы были оформлены. Елена Павловна переехала к маме Веры, а двухкомнатную квартиру на третьем этаже официально подарила внучке. Дарственная была зарегистрирована в положенные сроки.
— Живи, внученька, и радуйся, — обняла её бабушка в день передачи ключей. — Это твоё личное имущество. Ни с кем делить не придётся. Главное, помни — квартира твоя, и только твоя. Полученная по дарственной, она не делится при разводе. Запомни это хорошенько.
Вера расцеловала бабушку, благодаря за бесценный подарок. Квартира была скромной, но уютной. Две небольшие комнаты, кухня, совмещённый санузел. Зато своя, родная. Никакой аренды, никаких хозяев, которые могут выгнать в любой момент.
— Спасибо тебе огромное, — шептала Вера, обнимая пожилую женщину. — Ты не представляешь, как это важно для меня.
— Представляю, милая. Я тоже была молодой и знаю, каково это — жить на съёмной квартире. А теперь у тебя есть собственный угол. Берегите его с Максимом.
Вера улыбнулась, но про себя подумала, что квартира принадлежит только ей. И это правильно. Это её защита, её опора, её независимость.
Переезд занял всего два дня. Вещей у молодой семьи было немного — одежда, посуда, минимум мебели. Максим таскал коробки, ворчал, но в целом был доволен.
— Наконец-то хоть платить за аренду не придётся, — говорил он, устанавливая диван. — Тридцать тысяч в месяц экономии. Это ощутимо.
Вера кивала, расставляя посуду на кухне. Она радовалась не только экономии, но и независимости. Теперь никто не мог их выставить на улицу. Никакой хозяин не повысит внезапно квартплату. Это была их крепость.
— Можем теперь откладывать на машину, — мечтательно продолжал Максим. — Или на отпуск нормальный съездить. В Турцию, например. Все коллеги ездят, а мы никак.
— Да, можем много чего, — согласилась Вера, протирая окна. — Главное, грамотно распорядиться деньгами.
Они вместе составили новый семейный бюджет. Без статьи расходов на аренду планы выглядели гораздо оптимистичнее. Можно было позволить себе больше продуктов, новую одежду, небольшие развлечения.
— Твоя бабушка просто спасла нас, — признал Максим вечером, когда они сидели на балконе с чаем. — Хорошо, что есть такие родственники.
Вера улыбнулась, но ничего не ответила. Она помнила слова бабушки о том, что квартира принадлежит только ей.
Первый месяц в собственной квартире пролетел незаметно. Молодая семья активно экономила деньги, которые раньше уходили на съём жилья. Тридцать тысяч рублей в месяц — это была внушительная сумма для их бюджета.
— Представляешь, за год мы сэкономим триста шестьдесят тысяч, — подсчитывал Максим за ужином. — Можно купить подержанную машину. Или сделать ремонт хороший. Возможностей масса.
Вера чувствовала невероятное облегчение от того, что финансовая нагрузка снизилась. Теперь они могли позволить себе качественные продукты, могли не экономить на каждой мелочи. Жизнь стала комфортнее.
— Может, накопим на новую мебель? — предложила она. — Этот диван уже скрипит, да и шкаф видал виды.
— Давай сначала на машину, а потом на мебель, — возразил Максим. — Машина важнее. Зимой на работу добираться замучаешься на автобусах.
Они обсуждали планы, строили перспективы. Максим тоже был доволен новыми жилищными условиями. Квартира хоть и маленькая, но уютная. И главное — бесплатная.
— Кстати, маме ещё не сказал про квартиру, — вспомнил Максим. — Надо бы в гости пригласить, показать. Она обрадуется, что у нас теперь своё жильё есть.
Мария Никитична узнала о квартире на следующий же день. Максим позвонил ей утром, поделился радостной новостью. Свекровь немедленно приехала на осмотр.
— Ну надо же, какие вы молодцы, — говорила она, обходя комнаты. — Квартира хорошая, хоть и маленькая. Зато в центре, рядом остановки. Удобно очень.
Вера заметила, как глаза свекрови загорелись особым блеском. Мария Никитична явно что-то замышляла. Женщина слишком внимательно изучала планировку, заглядывала в каждый угол.
— А во второй комнате кто жить будет? — небрежно поинтересовалась свекровь, остановившись у меньшей комнаты.
— Пока никто, — ответила Вера настороженно. — Это будет гостевая. Или кабинет для Максима, ещё не решили.
— Гостевая? — удивилась Мария Никитична. — Расточительство какое. Комната простаивает зря. А ведь можно с пользой использовать.
Вера насторожилась ещё больше. Интонация свекрови не предвещала ничего хорошего. Мария Никитична строила планы, и эти планы явно касались их квартиры.
— С какой пользой? — осторожно спросила Вера.
— Ну как? Игорь мог бы пожить тут какое-то время. Младшему сыну жильё позарез нужно. Он снимает комнату в общаге, там условия ужасные. А тут комната свободная.
Вера почувствовала, как кровь прилила к лицу. Игорь — это младший брат Максима, тридцатилетний мужчина, который никак не мог устроить свою жизнь. Постоянно менял работу, жаловался на обстоятельства, жил на широкую ногу за счёт матери.
— Мария Никитична, это невозможно, — твёрдо сказала Вера. — У нас маленькая квартира, мы только обустроились. Нам нужно личное пространство.
— Какое личное пространство? — возмутилась свекровь. — Комната-то свободная! Пустует зря! А Игорю негде голову приклонить. Он же брат Максима, родная кровь. Как можно отказать родному человеку?
Максим молчал, переминаясь с ноги на ногу. Вера бросила на него умоляющий взгляд, но муж отвёл глаза.
— Мама права, — тихо произнёс он наконец. — Игорю действительно нужна помощь. Мы не можем отказать брату. Это же семья.
— Максим! — Вера не верила своим ушам. — Ты о чём говоришь? Это наша квартира, наше пространство!
— Наша квартира — это общий дом, — вмешалась Мария Никитична назидательно. — А в общем доме всегда найдётся место для родственников. Игорь временно поживёт, встанет на ноги и съедет. Пару месяцев всего делов.
— Я категорически против, — отрезала Вера. — И не собираюсь обсуждать этот вопрос дальше.
Семейная атмосфера накалилась до предела. Максим поддерживал предложение матери и настойчиво уговаривал жену согласиться. Каждый вечер превращался в бесконечные споры и препирательства.
— Вер, ну подумай логически, — убеждал муж, расхаживая по комнате. — Игорь мой брат. Родной. Мы не можем бросить его в беде. У него нет денег на нормальное жильё, живёт в общаге как бомж. А у нас комната пустует.
— Пустует, потому что это наше личное пространство! — возражала Вера. — Максим, мы только начали жить нормально, без посторонних. И ты хочешь поселить сюда брата?
— На время. Пару месяцев максимум.
— Пару месяцев превратятся в годы! Я знаю таких «временных» жильцов. Он осядет тут и не уедет никогда.
— Ты эгоистка, — обиделся Максим. — Думаешь только о себе. А семья для тебя ничего не значит.
— Семья — это мы с тобой! — Вера старалась докричаться до него. — А не вся родня, которая хочет въехать к нам жить!
Но Максим стоял на своём. Мать убедила его, что отказать брату равносильно предательству. Что настоящая семья всегда помогает друг другу. Что Вера эгоистка, думающая только о своём комфорте.
— Игорь переедет в субботу, — заявил Максим окончательно. — Я уже пообещал маме. Решение принято.
В субботу утром Вера услышала звонок в дверь. На пороге стояла Мария Никитична с огромными сумками и довольной улыбкой. Максим впустил мать, начал помогать вносить вещи.
— Это что? — спросила Вера, глядя на сумки.
— Игорь сегодня переезжает, я привезла его вещи заранее, — бодро ответила свекровь. — Максим, неси всё во вторую комнату. Там сыну будет удобно.
Вера почувствовала, как внутри всё сжалось в тугой комок. Они даже не спросили её согласия. Просто поставили перед фактом. Максим избегал её взгляда, суетливо таская сумки.
Когда свекровь прошла на кухню ставить чайник, Вера не выдержала. Она догнала Марию Никитичну и встала на её пути, преграждая дорогу.
— Почему вы думаете, что моя квартира — это общий дом? — спросила Вера, глядя на свекровь в упор.
Мария Никитична удивлённо подняла брови, словно услышала что-то совершенно абсурдное. Она даже рассмеялась, покачав головой.
— Твоя квартира? Милочка, какая наивность. Всё имущество, полученное в браке, является общим. Это закон. Квартира принадлежит вам обоим с Максимом поровну. А значит, Максим имеет полное право решать, кто тут будет жить.
— Всё имущество, полученное в браке, считается совместно нажитым, — поучительно продолжала Мария Никитична, разливая чай по чашкам. — Я юриста консультировала специально. Даже если квартира записана на тебя, Максим имеет равные права. Так что не строй из себя хозяйку.
— Мария Никитична, вы консультировались у плохого юриста, — холодно ответила Вера. — Потому что эта квартира не является совместно нажитым имуществом.
— Ещё как является! — возмутилась свекровь. — Получена в браке, значит общая!
— Нет. Эта квартира получена мной по дарственной от бабушки. Она не покупалась в браке, не приобреталась на общие деньги. Это моё личное наследство.
— При чём тут наследство? — растерялась Мария Никитична.
— При том, что по закону имущество, полученное в дар или по наследству одним из супругов, не подлежит разделу. Это закреплено в Семейном кодексе. Даже при разводе эта квартира останется моей и только моей.
Лицо свекрови вытянулось. Она не ожидала, что невестка так хорошо знает законы. Мария Никитична привыкла манипулировать людьми, давить авторитетом, но тут её оружие не сработало.
— Максим! — позвала она сына истерично. — Иди сюда немедленно! Твоя жена совсем обнаглела!
Максим вошёл на кухню, настороженно глядя на жену и мать. Мария Никитична всё ещё стояла с чашкой в руках, но лицо её побагровело от возмущения.
— Объясни своей жене, что квартира общая! — требовательно заявила она. — Она тут права качает, законы цитирует!
— Вера, давай без истерик, — примирительно начал Максим. — Мама права, квартира наша общая.
— Нет, Максим, — спокойно возразила Вера. — Квартира моя. Личная. Полученная по дарственной. Это не совместно нажитое имущество. Даже если мы разведёмся, квартира не будет делиться между нами. Она останется моей.
— Какой развод? — растерялся Максим. — Ты о чём вообще?
— Я о том, что эту квартиру нельзя назвать общей. Юридически она принадлежит только мне. Бабушка оформила дарственную на моё имя, а не на наше общее. Специально.
— Специально? — переспросил муж недоверчиво. — То есть ты изначально планировала не делиться?
— Я изначально получила квартиру как личный подарок. И да, бабушка предупредила меня, что это моё имущество. Она позаботилась о том, чтобы у меня была надёжная опора. Крыша над головой, которую никто не отнимет.
Мария Никитична стукнула чашкой по столу так, что чай расплескался.
— Вот она, истинная сущность! — закричала свекровь. — Корыстная! Расчётливая! Замуж вышла, а квартиру не делит! Только для себя, любимой!
Мария Никитична устроила грандиозную истерику прямо на кухне. Она кричала, размахивала руками, обвиняла Веру во всех смертных грехах. Соседи наверняка слышали каждое слово.
— Неблагодарная! — вопила свекровь. — Мы с Максимом тебя приняли в семью, а ты нас из собственной квартиры выгоняешь! Брату не даёшь пожить! Эгоистка!
— Никто никого не выгоняет, — ровно ответила Вера, скрестив руки на груди. — Вы с Максимом тут живёте. А вот Игорю тут не место. Это наше с мужем пространство.
— Какое пространство? Какое право ты имеешь решать? Максим — хозяин этого дома!
— Максим не хозяин, — жёстко возразила Вера. — Это моя квартира по документам. И я имею полное право решать, кто тут будет жить, а кто нет.
— Ты не уважаешь семью! — продолжала истерить Мария Никитична. — Не уважаешь мужа! Не уважаешь меня! Это неслыханно! Максим, ты слышишь, что она говорит?
— Слышу, — мрачно ответил муж.
— И что ты будешь делать? Позволишь жене так с твоей матерью разговаривать?
Вера не остановилась. Слишком долго она молчала, терпела, сносила унижения. Слишком долго сносила контроль и манипуляции. Настал момент сказать всё, что накопилось.
— Мария Никитична, вы годами лезли в нашу жизнь, — чеканила Вера каждое слово. — Указывали, как жить, как дышать, как разговаривать. Контролировали каждый шаг. И я молчала, терпела. Но теперь хватит.
Максим молчал, переваривая услышанное. Лицо его становилось всё мрачнее с каждой секундой. Мать продолжала рыдать, призывая сына защитить её от наглой невестки.
— Максим, ты же видишь, как она со мной! — всхлипывала Мария Никитична. — Я твоя мать! Я тебя родила, растила, всю себя отдала! А она меня оскорбляет!
Максим медленно поднял голову и посмотрел на жену. Взгляд был холодным, отстранённым. Вера поняла, что сейчас произойдёт что-то непоправимое.
— Знаешь что, Вера, — сказал он тихо, но внятно. — Я не могу жить с женщиной, которая так разговаривает с моей матерью. Не могу и не буду.
— Максим, твоя мать превратила мою жизнь в ад, — попыталась объяснить Вера. — Неужели ты не видишь?
— Вижу только одно. Ты эгоистка. Квартиру не делишь, брату не помогаешь, маму оскорбляешь. Мне такая жена не нужна.
— Правильно, сынок! — подбодрила его Мария Никитична, утирая слёзы. — Не нужна тебе такая жена!
— Я подаю на развод, — отчеканил Максим. — И пусть эта квартира останется твоей. Мне она не нужна. Но и ты мне не нужна тоже.
Вера почувствовала странное облегчение. Наконец-то всё проясняется. Наконец-то маски сброшены.
— Подавай, — спокойно ответила Вера. — Я не против.
Максим ошалело посмотрел на неё. Он явно ожидал слёз, уговоров, попыток вернуть его. Но Вера стояла совершенно спокойная, даже расслабленная.
— Ты… ты согласна на развод? — переспросил он недоверчиво.
— Более чем. Я устала терпеть твою мать и твоё равнодушие к моим чувствам. Устала быть прислугой в собственной квартире. Устала жить под прессингом.
— Как ты смеешь! — взвизгнула Мария Никитична. — Максим — прекрасный муж! А ты неблагодарная!
— Прекрасный муж не позволил бы матери унижать жену, — отрезала Вера. — Прекрасный муж защитил бы свою семью, а не прятался за мамину юбку.
Максим побагровел от гнева. Он схватил куртку с вешалки, натянул ботинки.
— Я не потерпу такого отношения! — кричал он, застёгивая молнию. — Не потерпю, чтобы мою мать оскорбляли! Мы уходим! И больше не вернёмся!
— Уходим, сынок, уходим! — поддержала его Мария Никитична, торопливо собирая свои вещи. — Пусть остаётся в своей квартире одна! Посмотрим, как она без нас заживёт!
Вера молча наблюдала за их сборами. Внутри разливалось необычное спокойствие.
Когда Максим и Мария Никитична были готовы к выходу, они встали у двери, ожидая, что Вера сейчас бросится их удерживать. Но она спокойно подошла к двери и распахнула её настежь.
— Скатертью дорожка, — сказала она ровным голосом. — Удачи вам в поисках более покладистой невестки.
— Ты пожалеешь! — пригрозила Мария Никитична на пороге. — Останешься одна, никому не нужная!
— Лучше одной, чем с вами, — улыбнулась Вера.
Максим хотел что-то сказать, но мать потянула его за рукав. Они вышли на лестничную площадку, громко топая. Вера решительно захлопнула дверь и повернула ключ в замке.
Тишина.
Впервые за долгое время в квартире стояла абсолютная тишина. Никто не кричал, не указывал, не критиковал. Вера прошла в комнату, опустилась на диван.
Она развелась. Вернее, разведётся через месяц, когда закончится срок. Но по сути всё уже произошло. Максим ушёл вместе с матерью. И вряд ли вернётся.
Вера откинула голову на спинку дивана, закрыла глаза. Странное ощущение. Вроде бы должно быть грустно, должны быть слёзы. Но их не было. Было только облегчение.
Оставшись одна в своей квартире, Вера чувствовала необычайное спокойствие. Впервые за годы брака она могла дышать полной грудью. Никто не указывал, как развешивать полотенца. Никто не критиковал её готовку. Никто не лез с советами, как жить.
Она встала, прошла по комнатам. Квартира казалась просторнее без присутствия Максима и его матери. Воздух стал легче. Вера открыла окно, впуская свежий воздух.
В её жизни наконец-то наступила долгожданная тишина. Та самая тишина, о которой она мечтала все эти годы. Тишина без упрёков, без манипуляций, без токсичных отношений.
Вера заварила себе чай, села у окна. За окном шла обычная жизнь — люди спешили по делам, дети играли во дворе, где-то лаяла собака. Мир продолжал вращаться, несмотря ни на что.
Она осознала, что освободилась. Освободилась от мужа, который не защищал её. От свекрови, которая превращала жизнь в кошмар. От необходимости постоянно оправдываться и доказывать своё право на собственное мнение.
Телефон зазвонил. Мама. Вера взяла трубку.
— Верочка, как дела? — спросила мама заботливо.
— Отлично, мама, — улыбнулась Вера, глядя в окно. — Просто отлично. У меня всё хорошо. Наконец-то по-настоящему хорошо.
И это была чистая правда. Впервые за долгое время Вера была совершенно счастлива. Одна, в своей квартире, со своими правилами, со своей жизнью. И это было прекрасно.
Золовка-лгунья