— Выметайся из моего дома! — Тамара Петровна смахнула со стола мою любимую вазу. Осколки разлетелись по кухне с мерзким звоном. — Я сказала, пошла вон!
Я застыла с чашкой кофе в руках. Горячая жидкость плеснула на пальцы, но я даже не почувствовала боли.
— Тамара Петровна, вы в своем уме? — Голос предательски дрогнул. — Это моя квартира.
— Твоя?! — Свекровь расхохоталась. Злобно так, с прихрюкиванием. — Да если бы не мой Андрюша, ты бы до сих пор в общаге с тараканами жила! Это он заработал! Он, а не ты, нищебродка!
Я медленно поставила чашку на стол. Внутри все клокотало.
— Андрей? Заработал? — Я усмехнулась. — Тамара Петровна, ваш сын за три года нашего брака ни копейки в ипотеку не вложил. Квартиру мне подарили родители. До свадьбы. Документы показать?
Она побагровела. Шея пошла пятнами.
— Врешь! Андрюша сказал, что он купил! Что он собственник! А ты так, приживалка! Собирай манатки, пока я полицию не вызвала!
Ну все. Приехали. Мой муж, оказывается, сказочник. А я — главная героиня в его пьесе абсурда.
Андрей должен был вернуться с работы через час. Я решила не устраивать сцен сейчас. Пусть Тамара Петровна побудет в своей иллюзии еще немного.
Я молча вышла из кухни, заперлась в спальне и набрала мужу.
— Привет, любимый. Твоя мама тут вазу разбила и меня из дома выгоняет. Говорит, это твоя квартира. Не хочешь объяснить?
В трубке повисла тишина. Тяжелая такая, липкая.
— Маш, ну ты понимаешь… — замялся он. — Я маме не хотел расстраивать. Сказал, что мы вместе купили… Ну, что я главный добытчик. Ей так спокойнее.
— Спокойнее?! Она меня на улицу гонит! Прямо сейчас! Андрей, ты нормальный? Ты врал матери три года?
— Ну зачем ты так… Я просто приукрасил. Приеду — разберемся. Потерпи часок.
Часок. Я должна терпеть сумасшедшую тетку в своей квартире, потому что ее сынок — трус и лгун?
Я вышла из спальни. Тамара Петровна уже хозяйничала в гостиной. Снимала мои шторы.
— Это что такое? — Я обалдело смотрела, как она комкает дорогой тюль.
— Пылесборники! — рявкнула она. — У меня аллергия. Завтра новые повесим, нормальные. И диван этот выкинуть надо, жесткий. Андрюша новый купит.
— Положите шторы на место. — Я шагнула к ней.
— Не указывай мне! Я мать хозяина! А ты никто!
Она замахнулась на меня тряпкой. Я перехватила ее руку.
— Тамара Петровна, послушайте меня внимательно. — Я говорила тихо, но четко. — Квартира — моя. Дарственная от отца. Андрей здесь только прописан. И то временно. Если вы сейчас же не прекратите этот цирк, я вызову полицию. И выведут вас под белы рученьки.
Она дернулась, вырвала руку.
— Врешь! Мой сын не мог соврать матери! Он бизнесмен! У него фирма!
— Фирма? — Я рассмеялась. — У него ИП по ремонту компьютеров, которое он закрыл год назад из-за долгов. Сейчас он таксует.
Лицо свекрови вытянулось.
— Как таксует?.. Он же директор…
— Директор руля и педалей. Тамара Петровна, сядьте.
Она плюхнулась на диван (тот самый, «жесткий»). Вид у нее был растерянный.
— Не может быть… Андрюша мне деньги переводил… На лекарства, на санаторий…
— С моей зарплаты, — добила я. — Он брал у меня «в долг на развитие бизнеса». А оказывается, маму спонсировал. Чтобы пыль в глаза пустить.
В этот момент в замке повернулся ключ. Явился «директор».
Андрей вошел, улыбаясь во все тридцать два. В руках торт.
— Девчонки, не ссорьтесь! Я сладкое принес!
Он осекся, увидев лицо матери. И мое.
— Андрюша… — прошептала Тамара Петровна. — Это правда? Квартира не твоя?
Андрей забегал глазами. Поставил торт на тумбочку. Снял куртку.
— Мам, ну какая разница? Мы семья. Все общее. Маша просто…
— Маша просто устала от твоего вранья! — рявкнула я. — Скажи ей правду! Сейчас же!
Он помялся.
— Ну… юридически да, квартира Машина. Но мы же вместе живем! Я ремонт делал! Обои клеил!
— Ты обои клеил два дня, а потом месяц ныл, что спина болит! — Я не сдержалась. — Материалы покупала я! Мебель — я! А ты только на диване лежал и мечтал о великом бизнесе!
Тамара Петровна медленно встала. Подошла к сыну. И влепила ему звонкую пощечину.
— Позорище! — выплюнула она. — Я всем подругам растрепала, какой у меня сын успешный! Квартиру купил, жену содержит! А ты… Альфонс!
Андрей схватился за щеку.
— Мам, ты чего? Ну не получилось у меня пока! Но я стараюсь!
— Старается он… — Свекровь повернулась ко мне. — Маша, прости. Я не знала. Он мне такие сказки пел…
Я выдохнула. Гнев немного утих.
— Ладно. Проехали. Но шторы верните на место.
Казалось бы, хеппи-энд? Как бы не так.
Вечером, когда мы пили чай (без торта, кусок в горло не лез), Андрей начал ныть.
— Маш, ну зачем ты маме все рассказала? У нее сердце больное. Могла бы подыграть.
— Подыграть?! — Я чуть чашкой не поперхнулась. — Она меня из дома выгоняла! Мою вазу разбила! Шторы сорвала! А я должна была молчать и улыбаться?
— Ну она же старая женщина… Ей приятно думать, что сын успешен. Тебе жалко, что ли?
— Да, Андрей. Мне жалко. Жалко своих нервов. И денег, которые ты, оказывается, таскал из семейного бюджета на свои понты перед мамой.
— Я не таскал! Я брал в долг! Я отдам!
— Когда? Когда таксистом миллион заработаешь?
Он обиделся. Ушел спать на диван.
А утром началось самое интересное.
Я проснулась от запаха гари. Выбежала на кухню. Тамара Петровна (она осталась ночевать, поздно было ехать) жарила блины. В дыму. На моей новой сковороде с антипригарным покрытием. Вилкой скребла.
— Тамара Петровна! — взвыла я. — Нельзя вилкой по тефлону! Вы ее испортили!
— Ой, да ладно тебе! — Она махнула рукой. — Подумаешь, царапина. Зато блины вкусные. Садись, ешь.
Я посмотрела на сковороду. Дно все исцарапано. Три тысячи рублей в мусорку.
— Я не буду это есть. И сковороду вы мне купите новую.
— Какая ты мелочная, Маша! — фыркнула свекровь. — Андрюша, иди кушать! Мать блинов напекла!
Андрей приплелся, сонный, лохматый.
— О, блины! Класс! Маш, ты чего кислая такая?
— Твоя мама испортила мою посуду. И считает, что это нормально.
— Маш, ну купим мы тебе новую сковороду! С первой зарплаты! — Андрей набил рот блином.
— С какой зарплаты? Ты за аренду машины еще не заплатил.
Он подавился.
— Ты считаешь мои деньги?
— Я считаю наши общие убытки! Андрей, это край. Я устала.
В этот момент Тамара Петровна выдала:
— Кстати, дети. Я тут подумала. Раз квартира большая, я у вас поживу месяцок. У меня там ремонт соседи затеяли, шумят, спасу нет. А у вас тихо, хорошо.
Я замерла.
— Нет.
— Что «нет»? — Свекровь уперла руки в боки.
— Нет, вы здесь жить не будете. Ни месяцок, ни денек. Гости — три дня. Три дня прошли. Сегодня вы уезжаете.
— Андрюша! — взвизгнула она. — Твоя жена меня выгоняет! Опять!
Андрей перестал жевать. Посмотрел на меня умоляюще.
— Маш, ну пусть поживет… Места же много…
— Андрей, или она уезжает сегодня, или ты уезжаешь вместе с ней.
Повисла тишина. Слышно было, как капает вода из крана.
— Ты меня шантажируешь? — спросил Андрей тихо.
— Я ставлю условия. Я не нанималась обслуживать твою маму и терпеть ее выходки. И твое вранье тоже.
Андрей встал.
— Хорошо. Если ты так ставишь вопрос… Мам, собирайся. Мы уходим.
— Куда?! — охнула Тамара Петровна. — К тебе? В ту комнатушку, которую ты снимаешь?
— Мам, я не снимаю ничего. Я живу здесь. А если уйду… Поедем к тебе.
— Ко мне?! — Свекровь аж подпрыгнула. — У меня однокомнатная! И кошки! Куда я вас двоих пущу?
— Ну, я один поеду. Без Маши.
Тамара Петровна посмотрела на сына. Потом на меня.
— Знаешь что, сынок. — Она сняла фартук. — Разбирайтесь сами. Я домой. Мне мои кошки дороже ваших разборок. И жить с тобой я не хочу. Ты храпишь.
Она быстро собралась и уехала. Даже чаю не допила.
Мы остались вдвоем.
Андрей сидел, опустив голову.
— Ты правда меня выгонишь?
— Правда.
— Из-за мамы?
— Из-за всего. Из-за вранья. Из-за денег. Из-за того, что ты не мужик, Андрей. Ты маменькин сынок, который хочет казаться крутым. А на деле — пшик.
Он молча собрал вещи. Сумку с одеждой, ноутбук.
— Я люблю тебя, Маш.
— Я знаю. Но этого мало.
Он ушел.
Я осталась одна в своей квартире. С испорченной сковородой, разбитой вазой и пустотой внутри.
Но знаете что? Мне стало легче. Будто огромный камень с плеч свалился.
Я вымыла пол. Выкинула сковороду. Купила новую вазу.
Через неделю Андрей позвонил.
— Маш, я работу нашел. Нормальную, менеджером. Может, попробуем еще раз?
Я посмотрела на телефон. На пустую, чистую квартиру. На свое спокойствие.
— Нет, Андрей. Не попробуем.
— Почему?
— Потому что я больше не хочу быть декорацией в твоем театре.
Я положила трубку. И заблокировала номер.
Тамара Петровна, кстати, звонила потом. Извинялась. Просила денег «на зубы». Я сказала, что у меня ипотека (которой нет) и долги мужа (которых тоже нет). Она поворчала и отстала.
А я живу. Для себя. И больше никаких альфонсов и их безумных мамочек в моем доме не будет.
А как бы вы поступили? Простили бы мужа за вранье ради сохранения семьи? Или выставили бы, как я?
Родня хотела повесить на меня кредит за квартиру, но они не учли один нюанс