Валентина Петровна поставила чайник на плиту и повернулась к Ирине с тем самым видом, который всегда предвещал очередное «важное решение».
— Ир, я тут думала всю неделю. Вы с Сашей должны переехать поближе к нам. Мне уже восемьдесят один, хозяйство большое, а вы там в своей квартире сидите.
Ирина замерла с тарелкой в руках. Опять. Опять это началось.
Сколько раз за тридцать лет брака она слышала эти слова? Сначала «переезжайте к нам», потом «снимите квартиру в нашем районе», потом «покупайте дачу рядом с нашей». И каждый раз Саша кивал и говорил: «Мам права, надо помогать».
— Валентина Петровна, но мы же недавно ремонт сделали…
— Какой ремонт? Деньги на ветер! Лучше бы откладывали на переезд.
— Но работа у меня в центре, мне добираться…
— Подумаешь! Час в метро. Зато семья будет вместе.
Ирина посмотрела на мужа. Саша жевал котлету и старательно не поднимал глаза. Конечно. Он уже всё решил про себя. Опять решил за неё.
— Саш, ты что думаешь? — спросила она тихо.
— Ну… мама не молодеет. Надо помогать.
Вот и всё. Тридцать лет одно и то же. Надо помогать, надо понимать, надо жертвовать. А что надо ей, Ирине? Никого не волновало.
— Я посмотрела объявления, — продолжала свекровь. — В соседнем доме продают двушку. Дорого, конечно, но ипотеку возьмёте. Я помогу немного.
— Мы и так ипотеку ещё десять лет выплачиваем, — попыталась возразить Ирина.
— Перекредитуетесь. Банки сейчас идут навстречу.
Ирина поставила тарелку в раковину. Руки тряслись. Как всегда, когда начинались эти разговоры. Валентина Петровна уже всё решила, всё продумала, всё спланировала. Осталось только выполнять.
— Вы поедете завтра смотреть квартиру, — заявила свекровь. — Я договорилась с риелтором на три часа.
Всё. Поедут смотреть. Потом будут покупать. Потом переедут. И опять она будет жить не своей жизнью.
— Мам, может, не торопиться? — слабо попытался Саша.
— Не торопиться? Мне восемьдесят один год! Сколько ещё ждать?
Валентина Петровна достала из сумочки листок с адресом и положила на стол перед Ириной.
— Вот адрес. Квартира на третьем этаже, без лифта. Зато окна во двор, тихо. И до меня пять минут пешком.
Пять минут пешком. Ирина представила свою новую жизнь. Каждый день свекровь будет заходить «на минутку». Проверять, что готовит, как убирает, правильно ли воспитывает внуков, которых у них так и не было. Будет советовать, критиковать, контролировать каждый шаг.
— А наша квартира? — спросила она.
— Продадите. На эти деньги и новую купите.
— Но там моя мама жила, когда болела. Там столько воспоминаний…
— Ир, не цепляйся за прошлое. Надо думать о будущем.
О будущем. О чьём будущем? Валентины Петровны? Саши? А где её будущее? Где её мечты, желания, планы?
Ирина молча вытирала тарелки. В голове крутилось одно: «Почему опять решают за меня?» Когда молодая была — свекровь требовала переехать к ним, чтобы «помогать по хозяйству». Когда родители Ирины заболели — настаивала на переезде от них, потому что «нервы дороже». Теперь опять к ней.
— Деньги есть на первый взнос? — спросила Валентина Петровна у Саши.
— Немного есть. Займём ещё.
— У кого займёте?
— У Петьки, у соседей. Найдём.
Они обсуждали её жизнь, её переезд, её будущее. А она стояла и слушала. Как всегда.
Дома Ирина села на диван и уставилась в телевизор. По экрану мелькали какие-то лица, говорили что-то про политику, но она не слышала. В ушах звенело от злости.
— Ир, не дуйся, — сказал Саша, заходя в комнату. — Мама хочет как лучше.
— Для кого лучше?
— Для всех. Семья должна быть рядом.
Ирина повернулась к мужу. Он стоял в дверях, почёсывал живот через майку. Шестьдесят лет, а всё маме под хвост лезет.
— Саш, а меня кто-нибудь спрашивал, хочу ли я переезжать?
— Ну… ты же понимаешь, мама одна.
— Понимаю. А то, что я не хочу жить под её контролем, ты понимаешь?
Саша сел рядом, потянулся к пульту.
— Не начинай опять. Мы же договорились не ссориться из-за мамы.
— Мы договорились? Или ты решил, а я согласилась, чтобы не скандалить?
— Ир, не накручивай себя.
Не накручивай. Тридцать лет она не накручивала. Терпела, соглашалась, молчала. Когда свекровь критиковала её готовку — молчала. Когда запрещала покупать новую мебель — соглашалась. Когда требовала отчёта за каждую потраченную копейку — терпела.
— Саш, я устала.
— От чего устала? От мамы?
— От того, что никто не спрашивает моего мнения.
Саша включил футбол и откинулся на спинку дивана.
— Твоё мнение понятно. Ты против всего, что предлагает мама.
— Я не против помогать! Я против того, чтобы подчинять всю мою жизнь её желаниям!
— Не ори. Соседи услышат.
Соседи услышат. Конечно. Главное — что подумают люди. А что думает жена — неважно.
Ирина встала и пошла на кухню. Надо было что-то делать руками, иначе она взорвётся. Начала мыть посуду, которая и так была чистой.
Почему она всегда уступает? Почему не может сказать «нет»? В детстве родители учили: «Не спорь с older, уважай старших». В институте — «Не выделяйся, будь как все». На работе — «Не конфликтуй с начальством». В семье — «Не ссорься со свекровью, она же мать».
А когда она может жить для себя? Когда свекрови не станет? Тогда появится кто-то ещё, кто будет знать, как ей жить лучше.
Саша зашёл на кухню за пивом.
— Ир, хватит драить кастрюли. Поговорим нормально.
— О чём говорить? Ты уже всё решил.
— Ничего я не решал. Просто мама права — надо быть ближе.
— Мама права. Всегда мама права. А я что, дура?
— Ты не дура. Но ты… сложная.
Сложная. Ирина поставила кастрюлю на полку. Значит, она сложная, потому что хочет жить своей жизнью.
— Саш, а если я скажу — не хочу переезжать?
— Не скажешь.
— А если скажу?
Саша открыл пиво, отпил.
— Мы семья. В семье решения принимают вместе.
— Вместе — это ты с мамой. А я что, не семья?
— Ир, не философствуй. Завтра едем смотреть квартиру, и всё.
Вот оно. «И всё». Обсуждение закрыто, вопрос решён, можно расходиться.
Ирина посмотрела на мужа. Он стоял, пил пиво и смотрел на неё так, будто она капризничает из-за ерунды. Будто её жизнь — это ерунда.
— А если я не поеду?
— Поедешь.
— Откуда такая уверенность?
— Потому что ты нормальная. А нормальные люди помогают родственникам.
Нормальные люди. Значит, если она не согласится переезжать, то ненормальная. Эгоистка, которая не заботится о пожилой свекрови.
В воскресенье собралась вся родня у Валентины Петровны. Брат Саши с женой, двоюродная сестра, племянница. Ирина сидела за столом и ковыряла салат вилкой. Знала — сейчас начнётся представление.
— Ну что, посмотрели квартиру? — спросила золовка Лена.
— Посмотрели, — кивнул Саша. — Неплохая. Светлая.
— И близко от мамы, — добавила Валентина Петровна. — Пять минут пешком.
— Удобно, — поддакнула Лена. — А цена нормальная?
— Дорого, конечно, — вздохнула свекровь. — Но что поделаешь. Ради семьи можно и потратиться.
Ирина молчала. Вчера они действительно ездили смотреть эту квартиру. Маленькая, тёмная, с видом на помойку. Но Саша кивал и говорил «хорошая планировка». А риелтор уже считал комиссию.
— Мам, а может, они пока не будут переезжать? — неожиданно сказал брат Саши, Петя. — Ипотека у них есть, работа далеко…
— Пет, не мешайся, — оборвала его Валентина Петровна. — Мне помощь нужна. Я не молодею.
— Так помогать можно и не переезжая. Приезжать по выходным…
— По выходным? — возмутилась свекровь. — А если мне срочно что-то понадобится? А если плохо станет?
Лена кивнула.
— Конечно, надо рядом быть. Мы с мамой Димы тоже в одном районе живём.
— Вот именно! — обрадовалась Валентина Петровна. — Лена понимает, что такое семейный долг.
Семейный долг. Ирина подняла голову и посмотрела на свекровь. Та сияла, получала поддержку от родственников.
— А что думает Ирина? — вдруг спросил Петя.
Все повернулись к ней. Саша насторожился. Валентина Петровна прищурилась.
— Ирина — умная женщина, — сказала свекровь. — Она понимает, что правильно.
— Но всё-таки интересно её мнение, — не отставал Петя.
Ирина положила вилку. Сердце стучало так, что, казалось, все его слышат. Сейчас или никогда.
— Мы решили жить отдельно, — сказала она спокойно. — И больше не обсуждаем этот вопрос.
За столом повисла тишина. Саша подавился компотом. Лена вытаращила глаза. А Валентина Петровна побледнела.
— Что значит — решили? — медленно спросила свекровь.
— Это значит, что мы остаёмся в своей квартире.
— Ирина! — зашипел Саша. — О чём ты говоришь?
— О том, что решение принято.
Валентина Петровна встала из-за стола.
— Это что за выходки? Я всю неделю с риелтором договаривалась!
— Мы никого не просили договариваться, — ответила Ирина.
Она удивилась собственному спокойствию. Руки не дрожали, голос звучал ровно. Будто тридцать лет терпения вдруг закончились.
— Саша! — крикнула свекровь. — Ты что, позволишь жене так со мной разговаривать?
Саша дёргался на стуле, бросал взгляды между женой и матерью.
— Мам, может, правда не торопиться…
— Как не торопиться? — взвилась Валентина Петровна. — Мне восемьдесят один год! Мне помощь нужна каждый день!
— Мы будем помогать, — сказала Ирина. — Но жить будем в своём доме.
— Какая помощь издалека? Раз в неделю заедете, галочку поставите?
— Будем ездить чаще.
— А если мне ночью плохо станет? А если упаду?
Лена закивала.
— Да, Ир, а вдруг что случится?
— Тогда вызовем скорую. Или вы вызовете.
Валентина Петровна села обратно, приложила руку к сердцу.
— Довели старуху. Скорую вызовут… А где же семья? Где поддержка?
— Поддержка есть. Но жить мы будем отдельно.
— Саша! — завопила свекровь. — Ты что, дашь жене командовать?
Все смотрели на Сашу. Он сидел красный, потел, крутил в руках салфетку.
Саша поднял голову и посмотрел на мать.
— Мам, Ира права. Мы остаёмся в своей квартире.
Валентина Петровна замерла с открытым ртом. Лена уронила ложку. Петя улыбнулся и потянулся за хлебом.
— Что ты сказал? — прошептала свекровь.
— Я сказал — мы живём отдельно. Помогать будем, но дома у нас свои.
— Тридцать лет я тебя растила! Тридцать лет жертвовала всем ради семьи! А ты… ты выбираешь жену!
— Мам, я выбираю не жену. Я выбираю спокойствие.
Ирина посмотрела на мужа. Неужели он действительно её поддержал? После стольких лет?
— Спокойствие? — завизжала Валентина Петровна. — Какое спокойствие? Я умру одна, а вы там будете спокойствие искать!
— Не умрёшь, мам. Мы рядом. Просто не в соседнем доме.
— Неблагодарные! — свекровь вскочила и побежала в свою комнату. — Всю жизнь для вас! Всё лучшее отдавала!
Дверь хлопнула. Повисла неловкая тишина.
— Ну, блин, — сказал Петя. — А я и не знал, что Ирка характер покажет.
— Пет, не подливай масла, — одёрнула его жена.
— Да я за неё! Давно пора было.
Лена покосилась на закрытую дверь спальни.
— Может, зря вы так? Старый человек…
— Лен, — сказала Ирина, — если хочешь — переезжай к ней сама. Никто не запрещает.
— Да я что… У меня своя свекровь есть.
Саша встал из-за стола.
— Пойду с мамой поговорю.
— Не ходи, — остановила его Ирина. — Пусть остынет.
— Но она расстроена…
— Саш, она взрослый человек. Переживёт.
Саша сел обратно. Ирина видела — ему тяжело. Всю жизнь он бегал к маме по первому зову, а теперь сидит и не идёт утешать.
— А риелтору кто звонить будет? — спросила Лена. — Они же квартиру забронировали.
— Позвоню, откажусь, — сказал Саша.
— Задаток потеряете.
— Не страшно.
Ирина взяла мужа за руку. Он не отдёрнул.
— Саш, ты правда согласен?
— Честно? Устал я. От этих переездов, от скандалов, от того, что мама всё решает.
— А почему раньше молчал?
— Боялся её расстроить. Думал, если соглашусь, она успокоится.
— И что, успокоилась?
— Нет. Всё равно что-то новое придумывала.
Из спальни донёсся стук. Валентина Петровна что-то роняла, наверное, показывала, как ей плохо.
— Может, всё-таки зайдём? — забеспокоился Петя.
— Не надо, — сказала Ирина. — Пусть поймёт — мы серьёзно.
— А если сердце…
— У неё сердце железное. Переживёт.
Через полчаса родственники разошлись. Лена напоследок покачала головой и сказала, что они пожалеют. Петя, наоборот, пожал руку Ирине и сказал: «Молодец».
Саша и Ирина остались одни на кухне. Валентина Петровна всё ещё не выходила из комнаты.
— Как думаешь, она нас простит? — спросил Саша.
— Рано или поздно простит. Деваться некуда.
— А если обидится надолго?
— Её дело. Мы всё равно будем приезжать, помогать. Просто жить будем по-своему.
Саша кивнул.
— Знаешь, мне даже легче стало. Будто груз с плеч свалился.
— Мне тоже.
Ирина встала и начала собирать посуду. Впервые за тридцать лет она чувствовала себя свободной. Не виноватой, не обязанной, не зависимой. Просто свободной.
— Поедем домой? — спросил Саша.
— Поедем. В свой дом.
Они оделись и вышли на лестницу. За дверью было тихо. Валентина Петровна не выскочила прощаться, не кричала им вслед. Может, действительно поняла — игра закончилась.
В метро Саша взял Ирину за руку.
— Не жалеешь?
— О чём?
— Что так резко сказала.
— Нет. Жалею, что не сказала раньше.
— Я тебя поддержу. Обещаю.
Ирина улыбнулась. Наконец-то у неё есть союзник. Наконец-то они команда.
«Они друг друга стоят» (рассказ)