Я не отрывалась от ноутбука, доделывая отчёт для бухгалтерии. Пальцы скользили по клавишам, и я старалась сохранять спокойствие, хотя внутри всё кипело.
— И что? Пусть сама оплачивает. У неё же пенсия приходит каждый месяц.
— Как сама? — муж перешёл на крик. — Ты всегда платила! Что случилось?
Я закрыла ноутбук и повернулась к нему. Андрей стоял посреди гостиной, красный, взъерошенный, размахивая телефоном, словно он был доказательством моей вины.
— Что случилось? Хочешь знать? Хорошо. Сядь.
Он не сел, продолжая стоять, скрестив руки на груди. Типичная поза защиты, которую он принимал всякий раз, когда речь заходила о его матери.
— Я устала, Андрей. Вот что случилось. Семь лет я плачу за квартиру твоей мамы. Семь лет! Считай сам: коммунальные услуги, ремонт трубы в прошлом году, новая дверь, окна, которые я оплатила, потому что «маме холодно зимой». Сколько это всего выходит?
— Так она же мать! Ты обязана помогать!
— Обязана? — я встала, чувствуя, как внутри поднимается что-то горячее и неуправляемое. — Значит, я обязана? А твоим родителям помогать я обязана, а своим нет?
— Причём тут твои родители?
— При том, что когда моему отцу нужны были деньги на лекарства, ты сказал, что у нас ипотека и кредит на машину. Помнишь? А на квартиру твоей матери почему-то деньги всегда находятся!
Андрей побледнел. Видимо, он забыл про тот случай. Или надеялся, что я забуду.
— Это было другое…
— Ничего не другое! — я схватила со стола калькулятор и начала быстро нажимать кнопки. — Смотри. Коммунальные платежи твоей маме — в среднем шесть тысяч в месяц. Умножаем на двенадцать месяцев, получается семьдесят две тысячи в год. За семь лет — больше пятисот тысяч рублей! Это, между прочим, половина первоначального взноса по ипотеке, которую мы до сих пор выплачиваем!
— Ты считаешь деньги, потраченные на мать? Как низко!
— Не ври себе и мне, Андрей. Я не против помогать. Но почему вся помощь идёт только в одну сторону? Почему каждый раз, когда речь заходит о моих родителях, у нас вдруг нет средств, зато для твоей мамы всегда находятся?
Три недели назад всё началось с пустяка. Я зашла к свекрови, чтобы отдать очередную квитанцию с оплаченной коммуналкой. Валентина Петровна, как обычно, сидела на кухне с соседкой Зинаидой Ивановной. Увидев меня, они даже не прервали разговор.
— Вот я Зине говорю, — продолжала свекровь, помешивая чай, — хорошо, когда невестка понимает, что к чему. Моя Светка, например, молодец. Всё сама оплачивает, я даже не беспокоюсь. Это правильно — дети должны заботиться о родителях!
Зинаида Ивановна сочувственно кивнула.
— А моя Ленка только обещает да обещает. То денег нет, то ещё что. А я на одну пенсию живу, еле-еле сводила концы с концами, пока сын не начал помогать.
— Вот-вот! — оживилась Валентина Петровна. — А некоторые вообще думают, что родителям ничего не должны. Неблагодарные!
Я положила квитанцию на стол и вышла, не попрощавшись. Руки дрожали от обиды. Значит, я должна оплачивать её счета, а она ещё и хвастается перед соседкой, представляя это как должное? Как обязанность, которую я выполняю из благодарности?
Вечером того же дня я зашла на балкон, где Андрей курил, глядя на закатное небо.
— Мне нужно с тобой серьёзно поговорить.
Он выдохнул дым и повернулся ко мне.
— Слушаю.
— Я больше не буду оплачивать коммуналку твоей матери.
— Что? Почему?
Я рассказала ему о разговоре, который подслушала на кухне свекрови. Андрей слушал молча, докуривая сигарету.
— Ну и что такого? Мама гордится, что у неё хорошая невестка. Разве это плохо?
— Плохо то, что она представляет это как мою обязанность! Как будто я ей должна! А я не должна, Андрей. Это твоя мать, и если уж кто-то обязан ей помогать, то ты, а не я!
— Так мы же вместе зарабатываем! Какая разница, кто платит?
— Разница огромная. Когда мой отец попросил взаймы на лечение, ты сказал, что у нас нет свободных денег. А на твою маму почему-то всегда есть!
Мы поссорились тогда впервые за долгое время. Андрей настаивал, что мать нуждается в помощи, а я требовала справедливости. В итоге разговор ни к чему не привёл, и я просто перестала переводить деньги на счёт свекрови.
Прошло три недели, и вот сегодня — скандал.
— Света, одумайся! — Андрей ходил по комнате из угла в угол. — Маме действительно трудно! Пенсия маленькая, цены растут!
— Знаешь, что я узнала вчера? — я достала телефон и открыла фотографию, которую прислала мне подруга. — Твоя мама была в ресторане на дне рождения Зинаиды Ивановны. Видишь? Вот она, за столом, с бокалом. Счёт на двоих вышел около восьми тысяч. Как думаешь, откуда у неё деньги на рестораны, если пенсия такая маленькая?
Андрей взял телефон, посмотрел на фото и вернул мне, не говоря ни слова.
— Я тоже сначала удивилась, — продолжала я. — Потом решила посчитать. Пенсия у твоей мамы — двадцать две тысячи. Плюс она сдаёт гараж, который достался ей от твоего отца. Это ещё пять тысяч в месяц. Итого двадцать семь тысяч. Коммуналка — шесть. Остаётся двадцать одна тысяча. На что она их тратит?
— Ей же нужно на еду, на лекарства…
— На лекарства? Андрей, твоя мать здорова как бык! Она каждый день на огороде копается, на рынок ходит пешком, полтора километра туда и обратно! Какие лекарства?
Он замолчал, не зная, что ответить. А я продолжала, чувствуя, что наконец-то выговариваю всё, что накопилось за эти годы.
— Знаешь, что меня больше всего задевает? Не то, что я плачу. А то, что она принимает это как должное. Никогда — слышишь? — никогда твоя мать не сказала мне спасибо. Ни разу! Как будто я действительно ей что-то должна!
— Мама просто не привыкла выражать благодарность словами…
— Не смеши меня! Когда ты подарил ей новый телевизор, она неделю всем соседкам рассказывала, какой у неё заботливый сын. А когда я оплатила ремонт в её ванной, она даже не упомянула об этом. Потому что это делала я, невестка, а не ты, любимый сынок!
Андрей опустился на диван, закрыв лицо руками.
— Что ты хочешь? Чтобы я выбирал между тобой и матерью?
— Я хочу, чтобы ты был честен! Чтобы не делал вид, что у нас нет денег, когда речь заходит о моих родителях, но они волшебным образом появляются, когда нужно твоей маме! Я хочу справедливости!
— Справедливость? — он убрал руки от лица, и я увидела в его глазах что-то холодное. — Моя мать одна, твои родители вдвоём. У них обоих пенсии, они могут друг другу помочь. А мама одна, понимаешь? Одна!
— Одна по своему выбору! — сорвалась я. — Твоя мать всю жизнь помыкала твоим отцом, пока он не ушёл к другой женщине! И знаешь что? Я его понимаю!
Повисла звенящая тишина. Андрей медленно поднялся с дивана, глядя на меня так, словно я стала ему чужой.
— Повтори-ка ещё раз.
— Я сказала то, что думаю, — я не отводила взгляд. — Твоя мать — эгоистка. Она привыкла, что все вокруг неё вертятся. Твой отец, ты, теперь я. И знаешь, что самое страшное? Ты становишься таким же.
— Убирайся.
— Что?
— Убирайся из дома. Немедленно.
Я стояла, не веря своим ушам. Неужели он это серьёзно?
— Ты меня выгоняешь?
— Я не хочу видеть женщину, которая оскорбляет мою мать. Собирай вещи.
Внутри что-то оборвалось. Я медленно кивнула, прошла в спальню и достала сумку. Андрей стоял в дверях, наблюдая, как я складываю одежду.
— Света…
Я не ответила. Просто продолжала собирать вещи, стараясь не думать о том, что восемь лет совместной жизни заканчиваются вот так — из-за квитанции и эгоизма свекрови.
— Света, послушай…
— Заткнись, — процедила я сквозь зубы. — Просто заткнись.
Я взяла сумку и направилась к выходу. У двери обернулась.
— Знаешь, что я поняла сегодня? Что твоя мать вырастила сына, который не умеет быть мужем. Который при первой же проблеме выбирает маму, а не жену. И это, Андрей, твоя настоящая проблема. Не деньги, не коммуналка. А то, что ты так и не повзрослел.
Я хлопнула дверью и вышла на лестничную площадку. Только там, прислонившись к стене, я позволила себе расплакаться.
Телефон завибрировал. Сообщение от подруги Лены: «Как дела? Давно не виделись!»
Я набрала номер.
— Лен, можно я к тебе приеду? Мне есть что рассказать.
Неделя у Лены пролетела как в тумане. Я пыталась работать, но мысли постоянно возвращались к Андрею. Он звонил дважды, я не брала трубку. Свекровь написала длинное сообщение, в котором обвиняла меня в чёрствости и неуважении к старшим. Я удалила его, не дочитав.
На восьмой день позвонила мама.
— Светочка, что у вас случилось? Андрей приезжал, говорил, что вы поссорились.
— Мам, я не хочу это обсуждать.
— Доченька, но это же твой муж! Надо идти на компромисс!
— Какой компромисс, мама? — я почувствовала, что снова начинаю закипать. — Я семь лет шла на компромисс! Я платила его матери, когда у нас самих денег не хватало! Я молчала, когда он отказался помочь папе! Я терпела, когда его мать обсуждала меня с соседками! Сколько ещё я должна идти на компромисс?
Мама помолчала, потом вздохнула.
— Знаешь, доченька, я никогда тебе этого не говорила, но… твой отец тоже хотел тебя отговорить выходить за Андрея. Он сразу увидел, что этот мальчик слишком привязан к матери. Но ты была влюблена, и мы не стали настаивать.
— Почему вы мне не сказали?
— А ты бы послушала?
Я улыбнулась сквозь слёзы. Нет, конечно, не послушала бы. Восемь лет назад Андрей казался мне идеальным: внимательным, заботливым, надёжным. Я не видела, что вся его забота направлена на одного человека — его мать.
Вечером пришло сообщение от Андрея: «Нам надо поговорить. Встретимся?»
Я долго смотрела на экран телефона, потом набрала: «Хорошо. Завтра в шесть, в кафе на Садовой».
Мы сидели друг напротив друга, два чужих человека, которые когда-то клялись в любви до гроба.
— Света, мне жаль, — начал Андрей. — Я не должен был выгонять тебя.
— Но выгнал.
— Я был зол. Ты сказала ужасные вещи о матери.
— Я сказала правду. А правда иногда бывает ужасной.
Он помешал кофе, не поднимая глаз.
— Мама готова сама оплачивать коммуналку. Если это решит проблему.
— Андрей, — я положила руку на стол, — проблема не в деньгах. Проблема в том, что ты не видишь, как твоя мать манипулирует тобой. Как она ставит себя в центр нашей жизни. И главное — что ты позволяешь ей это делать.
— Она одна…
— Хватит! — я повысила голос, и люди за соседними столиками обернулись. — Хватит оправдываться её одиночеством! Это её выбор — остаться одной. Но это не значит, что весь мир должен вращаться вокруг неё!
Андрей молчал, глядя в окно.
— Что ты хочешь? — наконец спросил он.
— Я хочу, чтобы в нашем союзе было двое, а не трое. Хочу, чтобы ты научился говорить матери «нет». Хочу, чтобы мои родители были для тебя так же важны, как твоя мать. И хочу, чтобы ты выбирал меня, когда это необходимо.
— А если я не могу?
Вот оно. Честный ответ, которого я ждала.
— Тогда нам не по пути, — я встала, беря сумку. — Знаешь, Андрей, я тебя не виню. Просто мы разные. Ты готов жертвовать всем ради матери, а я хочу полноценный союз, где есть место и другим людям. Где справедливость и уважение важнее слепого повиновения.
Я вышла из кафе, и впервые за эту неделю почувствовала облегчение. Да, мне было больно. Да, восемь лет жизни остались позади. Но впереди была свобода — от манипуляций, от несправедливости, от необходимости постоянно доказывать своё право на уважение.
Мой телефон зазвонил. Звонил папа.
— Светочка, мама сказала, что у вас с Андреем сложности. Приезжай к нам на дачу, поможешь мне забор починить. А заодно поговорим.
Я улыбнулась. Вот оно — настоящая семья. Без манипуляций, без требований, без условий.
— Спасибо, пап. Приеду в выходные.
Иногда нужно потерять что-то важное, чтобы понять, что на самом деле ценно. Я потеряла мужа, но обрела себя. И это, как ни странно, стоило всех коммунальных квитанций мира.
– С новосельем! А где нам поселиться? – с порога спросила сестра мужа, держа ребенка на руках