Ключ повернулся в замке.
— Лен, ты дома? — голос Димы звучал необычно приподнято.
— На кухне, — отозвалась она, даже не открывая глаз.
Дима ворвался на кухню с таким энтузиазмом, словно принёс в дом лотерейный выигрыш. Лена открыла один глаз, потом второй. Муж сиял.
— Что случилось? — осторожно спросила она.
— Представляешь, Светка звонила! — Дима стянул куртку прямо посреди кухни, бросил её на стул. — Наконец-то решилась. С этим своим Максимом рассталась.
Светлана. Димина младшая сестра. Конечно же.
— И как она? — Лена налила воду в чашку, опустила пакетик чая. Нужно было чем-то занять руки.
— Да нормально вроде. Ну, расстроена, понятное дело. Но главное — освободилась от этого придурка наконец-то. Я же говорил, что он никуда не годится.
Лена молчала. Максима она видела всего дважды — один раз на дне рождения Светы, второй раз случайно в торговом центре. Обычный парень. Работал в IT, носил модные кроссовки, говорил о криптовалюте. Придурком он ей не показался, но что она понимала в отношениях Светланы.
— И что теперь? — спросила Лена, хотя уже догадывалась.
— Ну вот в том-то и дело, — Дима присел на край стула, взял её за руку. — Она жила у него. Теперь ей податься некуда. К маме не хочет — ты же знаешь, как там. Мама начнёт пилить: «Я же говорила, что он не пара тебе». А Светке сейчас это точно не нужно.
Лена кивнула. Свекровь действительно умела добивать в самый неподходящий момент. Это было одной из немногих вещей, в которых они с Димой были абсолютно солидарны — держать его мать на почтительном расстоянии.
— Значит, она поживёт у нас? — Лена старалась, чтобы голос прозвучал нейтрально.
— Ну да, я так и подумал. Неделька-другая, пока она разберётся, найдёт что-нибудь. Ты же не против?
Лена сделала глоток обжигающего чая. Конечно, она была против. Их маленькая квартира в Бутово была их крепостью, их убежищем от всего мира. Тридцать восемь квадратных метров, где они могли ходить в старых растянутых футболках, не краситься, смотреть сериалы до трёх ночи и заниматься любовью на кухне, потому что так захотелось.
Но как можно сказать «нет», когда речь идёт о сестре? О человеке, которому некуда идти?
— Конечно, не против, — сказала она. — Когда приедет?
— Завтра вечером. Спасибо, солнце! Я знал, что ты поймёшь.
Дима чмокнул её в щёку и умчался в комнату — видимо, писать сестре. А Лена осталась стоять на кухне с чашкой в руках и думать о том, что эта «неделька-другая» может растянуться гораздо дольше.
Светлана приехала с тремя огромными сумками и видом побитой собаки. Длинные волосы растрепались, глаза красные, тушь размазана. Дима сразу бросился обнимать, утешать, тащить сумки в комнату.
— Привет, Лен, — тихо сказала Светлана. — Извини, что так неожиданно.
— Да ладно, всё нормально, — Лена обняла золовку. — Проходи, чувствуй себя как дома.
Как дома. Ирония этих слов открылась Лене уже на следующее утро, когда она споткнулась в темноте о Светкины сумки в коридоре. Потом обнаружила, что в ванной появилась целая батарея кремов, тоников, сывороток. Потом поняла, что Светлана — сова, и в семь утра, когда Лена собиралась на работу, девушка спала мёртвым сном на их диване, раскинувшись во всю длину.
Первые дни Света почти не вылезала из-под одеяла. Лена приходила вечером и находила её в том же положении — с телефоном, с заплаканными глазами, с виноватой улыбкой. Дима суетился, заказывал еду, включал комедии, пытался развеселить.
— Ей нужно время, — объяснял он Лене, когда они шёпотом разговаривали на кухне. — Понимаешь, она три года с ним прожила. Это не просто так.
Лена понимала. Но понимание не делало ситуацию проще. Они не могли говорить о работе — вдруг Света расстроится. Не могли включить музыку погромче — вдруг ей плохо. Не могли даже на кухне поссориться, как обычно ссорятся супруги после трудного дня, потому что за стеной кто-то страдал, и на фоне этого страдания их мелкие разногласия казались неуместными.
Через неделю Света воспряла духом. Стала выходить в магазин, готовить (Лена пришла однажды и обнаружила на кухне хаос из трёх сковородок, двух кастрюль и горы немытой посуды в то время, как Светлана лежала на диване и листала ленту в телефоне). Стала рассказывать о том, какой Максим на самом деле был эгоист и как хорошо, что она освободилась.
— Знаешь, Лен, а мне тут у вас неплохо, — сказала она как-то вечером, когда они втроём пили чай. — Спокойно. Уютно. И вы такие классные, гостеприимные.
Дима просиял. Лена натянуто улыбнулась.
Прошло ещё полторы недели.
— Слушай, а когда она начнёшь искать квартиру? — спросила Лена как-то утром, когда они с Димой собирались на работу, а Света ещё спала.
— Дай ей время, — Дима завязывал шнурки. — Видишь же, ей тяжело.
— Уже три недели прошло.
— Ну и что? Она моя сестра. Неужели она тебе так мешает?
Лена замолчала. Конечно мешало. Мешало то, что их квартира перестала быть их. Мешало, что она не может выйти из душа в одном полотенце. Мешало, что по вечерам им приходится шёпотом обсуждать рабочие моменты на кухне. Мешало, что в холодильнике постоянно не хватает продуктов, потому что Света «забыла купить» или «не знала, что это было ваше».
Но как объяснить это Диме, который каждый раз смотрел на неё с таким укором, словно она предлагала выгнать сестру на улицу в мороз?
Двадцатого декабря Лена вернулась с работы в приподнятом настроении. Директор вызвал её в кабинет и сообщил, что по итогам года она получает премию — сто двадцать тысяч рублей. За успешно завершённый проект, за переработки, за то, что вытянула отдел в самый сложный период.
Сто двадцать тысяч! Лена уже мысленно распределяла деньги: новое пальто (старое лоснилось на локтях), абонемент в бассейн, о котором она мечтала полгода, подарки родителям на Новый год. И останется ещё — можно наконец-то съездить куда-нибудь на выходные, в какой-нибудь уютный пансионат в Подмосковье.
Она влетела в квартиру, сияющая, даже не обратив внимания на Светкины тапки в коридоре (новые, пушистые, розовые — теперь их было уже четыре пары).
— Дим! — крикнула она. — Ты где?
— Здесь! — отозвался он из комнаты.
Света сидела на диване с ноутбуком. За три недели она обжилась настолько, что диван превратился в её личную территорию — с пледом, подушками, кружками и книжками.
— Привет, — буркнула она, не отрываясь от экрана.
Дима вышел, улыбающийся, и Лена сразу поняла — у него тоже новости.
— Знаешь что? — начал он.
— Мне премию дали! — выпалила Лена, не дав ему договорить. — Сто двадцать тысяч, представляешь?
— Вот это да! — Дима обнял её, поцеловал. — Молодец, я всегда знал, что ты лучшая!
— Я уже думала, куда потратим, — Лена прижалась к нему. — Можно съездить куда-нибудь на пару дней. Или…
— Премия твоя очень кстати! — перебил её Дима с таким энтузиазмом, что Лена насторожилась. — Я сестре такую квартирку присмотрел!
Время словно остановилось. Лена отстранилась, посмотрела на мужа.
— Что?
— Ну я же думал, что делать, — Дима говорил быстро, взахлёб, как будто опасался, что она не даст ему договорить. — Света же не может вечно у нас жить. И вот я нашёл вариант — однушка, недорого. Хозяева нормальные, без предоплаты за год. Нужно только первый месяц плюс залог — получается восемьдесят тысяч. Ну и на мебель что-то надо, там совсем пустая. Холодильник хотя бы, диван. Ну ты понимаешь.
Лена не понимала. Точнее, понимала, но не могла поверить в то, что понимала.
— Ты хочешь, чтобы я… чтобы моя премия… — она запнулась, подбирая слова.
— Ну да, — Дима уже не выглядел таким уверенным. — То есть, не вся, конечно. На квартиру и самое необходимое. Остальное себе оставишь.
— Тысяч двадцать останется, — медленно проговорила Лена. — От своей премии. Которую я заработала.
— Лен, ну не начинай, — голос Димы стал жёстче. — Света моя сестра. Она в трудной ситуации. Мы не можем её бросить.
— Бросить? — Лена почувствовала, как внутри закипает. — Она живёт у нас уже месяц! Бесплатно! Ест нашу еду, занимает наш диван!
— Так ей же реально плохо было!
— А сейчас ей уже хорошо! — Лена повысила голос. — Она целыми днями сидит в телефоне, не ищет работу, не ищет жильё! И ты теперь хочешь, чтобы я ещё и квартиру ей снимала?
Из комнаты вышла Светлана. Лицо её было бледным, глаза влажными.
— Лена, я не хотела… я понимаю, что я… — голос дрожал. — Мне правда некуда было идти.
— Светка, не оправдывайся, — перебил её Дима. — Ты ни в чём не виновата.
Он повернулся к Лене:
— А тебе что, жалко? Это наша семья семья, моя сестра, а тебе денег жалко?
— Жалко? — Лена засмеялась, и смех этот прозвучал истерично даже для неё самой. — Дима, это моя премия. Я её заработала. Я полгода вкалывала, перерабатывала, проект тянула практически одна. И теперь ты считаешь, что можешь просто взять эти деньги и потратить на свою сестру?
— Она часть семьи!
— Часть семьи, которая месяц сидит у нас на шее и даже спасибо толком не говорит!
— Лена! — Светлана всхлипнула и убежала в комнату.
Дима смотрел на жену так, словно видел её впервые.
— Знаешь что, — сказал он холодно. — Я не думал, что ты такая. Мы семья. В семье помогают друг другу. А ты думаешь только о себе.
Он развернулся и пошёл в комнату — утешать сестру. Лена осталась стоять в коридоре, дрожа от злости и обиды.
Следующие дни в квартире воцарилось напряжённое молчание. Дима разговаривал с Леной только по необходимости, холодно и официально. Светлана ходила с заплаканными глазами и виноватым видом, но из квартиры не съезжала. Лена приходила с работы, молча ужинала на кухне и уходила спать раньше обычного.
Двадцать третьего декабря Дима попытался вернуться к разговору:
— Ну что, подумала? Насчёт квартиры для Светы?
Лена посмотрела на него поверх чашки с чаем:
— Нет.
— То есть как нет?
— Вот так. Я не буду тратить свою премию на съёмную квартиру для твоей сестры.
— Но ей же негде жить!
— Дима, ей двадцать шесть лет. Она взрослый человек. У неё есть работа…
— Работа у неё дерьмовая, зарплата маленькая!
— Ну так пусть ищет другую! Или пусть живёт там, где может себе позволить. Или к матери вернётся.
— К матери она не вернётся!
— Тогда это её проблема, — Лена поставила чашку. — Знаешь, я тоже когда-то снимала комнату у чёрта на куличиках за пятнадцать тысяч. Жила там два года, копила, искала работу получше. Никто мне квартиру не снимал.
— Так у неё нет даже на залог!
— А у меня нет премии, которую я хочу потратить на чужую жизнь, — Лена встала. — Извини, но это окончательное решение.
Дима молчал, сжав челюсти. Потом выдал:
— Значит, я должен сказать сестре, что моя жена — жадная эгоистка?
— Скажи ей, что твоя жена заработала эти деньги сама и имеет право распоряжаться ими так, как считает нужным.
Премию перечислили двадцать пятого. Лена посмотрела на цифры на счёте и почувствовала странное смешение облегчения и горечи. Деньги были её. Она их заработала. Но почему тогда так тяжело на душе?
В квартире атмосфера стала совсем невыносимой. Дима общался с ней односложно. Света демонстративно грустила, вздыхала, смотрела в пространство. Лена чувствовала себя злодейкой в собственном доме.
Двадцать седьмого декабря она не выдержала. Встала рано утром, оделась и вышла из квартиры, даже не попрощавшись. В метро достала телефон и начала составлять список.
Первым делом — пальто. Она давно присматривала серое шерстяное, элегантное. Сорок пять тысяч рублей. Раньше казалось безумной роскошью. Теперь — справедливым вознаграждением за полгода работы.
Пальто сидело идеально. Продавщица упаковала его в фирменный пакет, и Лена вышла из магазина с ощущением маленькой победы.
Дальше — косметика. Она зашла в «Рив Гош» и накупила всего, на что никогда не решалась: французский крем для лица, швейцарскую сыворотку, хайлайтер какого-то безумно модного бренда. Ещё духи — те самые, которые пробовала в октябре и потом месяц не могла забыть. Пятнадцать тысяч за флакон. Безумие. И одновременно — счастье.
Потом книжный магазин. Она всегда откладывала покупку бумажных книг, читала электронные версии. Но тут вдруг захотелось именно бумаги, запаха типографской краски, шелеста страниц. Набрала стопку — от классики до современных новинок. Пусть стоят на полке, пусть создают уют.
К вечеру вернулась домой с четырьмя пакетами, легкая, почти счастливая. Дима и Света сидели на кухне, пили чай. Оба замолчали, когда она вошла.
— Что это? — спросил Дима, глядя на пакеты.
— Покупки, — Лена прошла в комнату.
Он пошёл за ней.
— Ты что, всю премию спустила?
— Не всю. Тысяч шестьдесят.
— Шестьдесят тысяч? На шмотки? — он был искренне шокирован.
— На пальто, косметику, книги, — Лена начала вешать пальто в шкаф. — И завтра поеду в салон, давно хотела нормальную стрижку. И на массаж запишусь. Курс на десять сеансов.
— То есть на сестру тебе денег жалко, а на себя — пожалуйста?
Лена повернулась к нему:
— Именно. Потому что это мои деньги. Я их заработала. И я имею право потратить их так, как хочу.
— Но Света…
— Светлана — взрослый человек, — перебила Лена. — Ей надо учиться решать свои проблемы самостоятельно, а не перекладывать их на других.
— На других — это на меня, что ли?
— И на тебя тоже. Дима, она месяц у нас живёт. Целый месяц! И даже не ищет жильё по-настоящему. А знаешь почему? Потому что ей здесь удобно. Потому что ты её балуешь и жалеешь. А я должна из-за этого отказаться от своих планов?
— Твои планы — это тряпки и косметика?
— Мои планы — это моё дело, — Лена почувствовала, как голос становится твёрже. — И кстати, я собираюсь купить билеты в Казань. На январские праздники. К родителям. Давно не видела их.
— То есть меня ты тоже бросаешь?
— Я не бросаю, я еду к родителям. Поезжай со мной.
— А Света?
— Света пусть решает свои проблемы. Или едет к своей матери. Или находит подругу, с которой может снять комнату вместе. Варианты есть. Просто она не хочет их искать, потому что здесь комфортнее.
Дима молчал, переваривая сказанное. Потом развернулся и вышел.
Двадцать восьмого декабря Лена поехала в салон. Мастер сделала ей новую стрижку, окрашивание, укладку. Она смотрела на себя в зеркало и с трудом узнавала. Когда она в последний раз тратила на себя столько времени и денег? Год назад? Два?
После салона зашла в кафе, заказала кофе и круассан, села у окна. За стеклом кружились снежинки, горели новогодние огни. Люди спешили с подарками, улыбались. Скоро Новый год. Время чудес и надежд.
Лена достала телефон и купила билеты в Казань. Туда и обратно. На восьмое января. Один билет — себе. Если Дима захочет — пусть покупает сам.
Вечером она вернулась домой поздно. Дима и Света смотрели какой-то фильм. Лена прошла на кухню, не здороваясь. Заварила чай, достала новую книгу.
Дима вошёл минут через десять.
— Слушай, — начал он. — Ну нельзя же так.
Лена подняла на него глаза:
— Как именно?
— Ну вот так вот взять и решить всё за всех. Не советуясь, не обсуждая.
— Дима, я три недели терплю в своей квартире постороннего человека. Я терпела, когда ты без моего согласия пригласил её жить. Я терпела, когда она заняла наш диван, нашу ванную и опустошала наш холодильник. Я терпела, когда ты решил, что моя премия должна пойти на её квартиру. Без моего согласия. Не советуясь. Не обсуждая. И теперь ты говоришь мне про «нельзя так»?
Он открыл рот, закрыл.
— Она завтра уезжает, — сказал он наконец.
— Куда?
— К подруге. Договорилась. Будут вместе снимать комнату в Южном Бутово.
— Вот и отлично.
Дима сел напротив:
— Ты знаешь, может, ты и права. Немного. Я действительно… я не подумал. О тебе. О том, что тебе тоже непросто было. Извини.
Лена кивнула. Этих слов она ждала месяц.
— Я тоже извиняюсь, — сказала она. — За резкость. Но Дим, пойми. Я не могу жить только для других. Даже для семьи. У меня тоже есть желания, потребности. И право распоряжаться тем, что я заработала.
— Понимаю, — он протянул руку через стол, накрыл её ладонь. — Прости меня. Правда.
Они помолчали.
— Покажешь, что купила? — спросил он неуверенно.
Лена улыбнулась:
— Пойдём, покажу.
Тридцать первого декабря Светлана съехала. Обнялась с Леной на прощание, сказала:
— Спасибо, что терпела меня. И… ты права была. Мне правда надо было раньше начать действовать. А не сидеть и ждать, что кто-то всё решит за меня.
Лена пожала плечами:
— Бывает. Главное — выводы делать.
Когда за Светой закрылась дверь, Лена прислонилась к стене и выдохнула. Их квартира снова была их.
Дима обнял её со спины:
— Только мы, — пробормотал он. — Наконец-то.
— Наконец-то, — согласилась Лена.
Вечером они накрыли стол на двоих. Лена надела новое серое платье — ещё одна покупка из той счастливой серии — и тонкую цепочку. Дима был в рубашке, которую она подарила ему на прошлый Новый год.
— Знаешь, — сказал он за бокалом шампанского, — я подумал. В следующем году давай съездим куда-нибудь. На море. На неделю. Отдохнём от всего.
— Я за, — Лена подняла бокал. — За нас.
— За нас, — повторил Дима.
Они чокнулись. За окном взлетели первые залпы салюта. Новый год вступал в свои права — год, который, как надеялась Лена, будет принадлежать только им двоим. Год, в котором они вспомнят, что такое быть семьёй из двух человек. Год, в котором она научится не чувствовать вину за то, что думает о себе.
Где-то в глубине души Лена понимала, что проблемы никуда не делись. Что у Димы всегда будет сестра, и она снова может оказаться в беде. Что свекровь никуда не денется со своими претензиями. Что они с Димой ещё не раз столкнутся лбами в вопросах границ и приоритетов.
Но сегодня, в последние минуты года, ей хотелось просто верить. Верить, что новое пальто не зря висит в шкафу. Что билеты в Казань — это правильное решение. Что иметь желания и право на собственные деньги — это нормально.
Что она имеет право быть счастливой.
И никакая премия не была слишком большой ценой за это право.
Валькино замужество (рассказ)