Валентина стояла у окна и смотрела на пустой двор. Снег падал крупными хлопьями. В кармане халата лежала справка с работы. Последняя справка.
— Валь, ну что там? — крикнул Эдуард из кухни.
Она не ответила. Не могла. Горло сдавило.
— Валь!
— Иду.
Эдуард сидел за столом с чашкой кофе. Волосы растрепались, майка в пятнах. После пенсии на себя забил.
— Ну? Как там дела?
Валентина достала справку. Положила на стол.
— Сокращение.
Эдуард взял бумагу. Прочитал. Лицо потемнело.
— Вот блин. А выходное пособие?
— Две зарплаты.
— Это сколько?
— Сорок восемь.
— Тысяч? На что жить будем?
Валентина села напротив. Руки дрожали.
— Эд, я найду что-то. Обязательно найду.
— Да кому ты нужна в пятьдесят шесть лет? — он швырнул справку на стол. — Нет, правда. Кому?
— Не знаю. Но попробую.
— Попробуешь! — Эдуард встал. — Двадцать лет в одной конторе просидела. И не умеешь ничего больше. И?
— Научусь.
— Компьютеры осваивать? Английский учить?
Валентина молчала. Слова застревали в горле.
— Слушай, Валь. Может, к дочке переедешь? А? Серьёзно.
— Куда?
— К Свете. В Питер. Она вон какую карьеру сделала. Поможет внука растить.
— А ты?
— А я что? Я тут. Квартира моя, буду жить.
Валентина уставилась на него. Не верила своим ушам.
— Твоя квартира?
— Ну да. На меня оформлена же.
— Мы её вместе покупали!
— Покупали, да. Но документы на кого? На меня. Значит, моя.
— Эд, ты что несёшь?
— Правду несу! — он стукнул кулаком по столу. — Надоело! Всю жизнь на твоей шее сидел. То работы нет, то зарплату задерживают. А теперь ещё и это!
— На моей шее?
— На твоей! Кто деньги в дом приносил? Ты! А кто за всё отвечал? Я! Кто решения принимал? Я!
Валентина встала. Ноги подкашивались.
— Эд, мы тридцать лет вместе.
— И что? Это не значит, что я должен тебя до смерти содержать!
— Содержать?
— А как ещё назвать? Работы у тебя нет. Денег нет. Толку никакого.
Валентина схватилась за спинку стула. Комната поплыла перед глазами.
— Ты меня выгоняешь?
— Предлагаю разумный выход. Дочка тебя не бросит. А я буду жить спокойно.
— Спокойно?
— Ага. Без твоих истерик и переживаний. Достало уже.
Валентина пошла к телефону. Набрала номер подруги.
— Лен? Это я. Можно к тебе приехать? Срочно надо.
— Конечно, Валь. Что случилось?
— Потом расскажу. Через час буду.
Она положила трубку. Эдуард смотрел телевизор. Будто все нормально.
— Я к Лене.
— Иди, иди. Подумаешь там на свежую голову.
Валентина оделась. Взяла сумочку. У двери обернулась.
— Эд, а документы на квартиру где лежат?
— В сейфе. А тебе зачем?
— Просто спросила.
На улице она расплакалась. Снег лепил в лицо, а слёзы не останавливались. Тридцать лет жизни. Тридцать лет любви, заботы, терпения. И вот оно как всё оборачивается.
У Лены было тепло и пахло пирогами. Подруга открыла дверь и обняла.
— Рассказывай, — она усадила Валентину на кухне.
— Он меня выгоняет, Лен.
— Кто выгоняет?
— Эдуард. Говорит, квартира его, а мне пора к дочке переезжать.
— С ума сошёл?
— Работу потеряла. Вот он и решил избавиться.
Лена поставила чайник. Лицо у неё стало жёсткое.
— Валь, а ты помнишь, как квартиру покупали?
— Помню. А что?
— Документы подписывала?
— Конечно подписывала. Мы же вместе в банк ходили.
— И что подписывала?
— Не помню уже. Эд сказал — надо подписать, я и подписала.
— Валь, а копии этих документов у тебя есть?
Валентина задумалась. Где-то в памяти всплыло воспоминание.
— Кажется, есть. В папке со старыми бумагами.
— Тогда завтра поедешь домой и найдёшь их. Обязательно найдёшь.
— Зачем?
— Просто найди. И принеси мне показать.
А теперь, готов услышать историю немного иначе? Поехали! Вот как это могло бы звучать – живо, пронзительно, по-настоящему по-человечески:
Утро. Валентина проснулась ещё до будильника – этот редкий, странный момент, когда в квартире стоит тишина.
В ушах только собственное сердцебиение и приглушённый шум чайника где-то на кухне. Эдуард уже там сидит за столом, греет ладони о чашку, молчит.
– Эд… Нам нужно поговорить.
Он не отрывает взгляд от чашки. Вздыхает. Будто всё выяснено и разложено по полочкам.
– А о чём? Тут ведь всё понятно.
Но ей не понятно. Не может быть понятно.
– Я вчера у нотариуса была, – говорит тихо, будто боится спугнуть его спокойствие.
Впервые за долгое время он поднимает на неё глаза. И вот оно – беспокойство, забытое, настоящее.
– У нотариуса? Зачем?..
– Бумаги показать. Спросить, на что я имею право.
В этот момент Эдуард будто чуть съёживается.
– И что тебе там сказали?
– Сказали, что квартира у нас поровну. И что без моего согласия – никак.
Чашка с глухим стуком оказывается на столе. Эдуард становится бледнее обычного.
– Валь, для чего тебе всё это?..
– А зачем ты всё скрывал? Я ведь не вещь.
– Я не скрывал… Ну, может, приукрасил, с кем не бывает…
Ответ – как всегда. Скупо. Неискренне.
И вдруг – звонок! Этот злополучный звонок, как холодный душ: всё, вот он – момент истины.
– Это риелтор, – бросает Эдуард и подпрыгивает. – Валь, прошу, не вмешивайся.
– Не открывай, – говорит спокойно Валентина.
Он словно не слышит. А может, просто не хочет слышать.
Звонят снова – настырно, громко. Пошли вдвоём к двери. Риелторы уже на пороге – мужчины и женщина, строгие, деловые, будто фиксики, только не из сказки, а из «реального мира».
– Ну вот, квартира, смотрите, – голос Эдуарда вдруг звучит фальшиво-весело.
Прошли, осматривают, кто-то записывает в блокнот, кто-то делает снимки. Серьёзно обсуждают сумму – могут выплатить сразу, без задержек!
– Подождите! – Валентина вступает в игру. Чётко, без дрожи в голосе. – Ничего не будет. Квартира не продаётся.
Риелторы переглядываются, как на сцене — кто тут шутить пришёл?
– Как это не продаётся? – мужчина почти возмущён.
– Он звонил, – кивает Эдуард, будто пытаясь спрыгнуть с лодки, которой сам же и управляет. – А жена… пока не готова.
– Не готова? Я против! – Валентина как отсекает – твёрдо, громко. Категорически!
У риелторов глазки округлились, а у Эдуарда рассудок ускользает – видно по лицу.
– А документы есть? – женщина всё ещё пытается держаться делового тона.
Документы приносят, изучают. Вот оно – подтверждение: совместная собственность… Только вместе, только ручка в ручку.
– Не будет согласия, – Валентина будто точку ставит.
– Валь, что ты делаешь, а?! – срывается Эдуард. Больше не может держать лицо.
– То, что должна была сделать давно.
Уходят риелторы, оставляя после себя тишину. Эдуард злится, почти кричит:
– Всё потеряно! Такие деньги уплыли!
– Ничего не уплыло. Всё по-прежнему – квартира наша.
– Наша?.. Ты ж уезжать собиралась!
– Ты хотел, чтобы я уехала. Но это мой дом.
– Валь, что тебе надо, скажи…
– Жить спокойно. Дома.
– А дочка?.. Внук?..
– Я навещать буду. Но жить буду здесь.
– Вместе со мной?!
– А почему бы и нет?
Эдуард падает на диван как сбитый лётчик. Закрывает лицо руками. Молчит.
– Я больше не могу, Валь… Хочу тишины…
– Тишины?.. От чего ты бежишь?
– От всего! От семьи, обязанностей, проблем…
– Я тебе проблема?
– Ты – жена. Просто… Мне тяжело быть мужем.
…Впервые за долгое время они садятся рядом. Без упрёков, без крика.
– Может, тогда развестись? – предлагает Валентина. Не как вызов, а как выход.
– Развестись?..
– Ну а что – ты свободен, и я не лишняя. Квартиру делим как положено. Если хочешь – продаём, разъезжаемся.
– Тогда зачем ты риелторов выгнала?!
– Потому что решать всё должны мы сами. Без чужих.
Долгая пауза. Кажется, Валентина говорит сейчас за всю их жизнь. За каждый вечер, когда не находились слова.
– Ты меня простишь?.. – вдруг тихо спрашивает Эдуард.
– За что – за ложь или за то, что выбрасывал меня?
– Не хотел! Просто… Я боялся. Думал, что не вытяну нас двоих…
– А теперь?..
– Сейчас… Боюсь всё равно. Но понял: убегать глупо.
…А из кухни тянет остывшим кофе, и в этот момент вроде бы всё впервые по-настоящему. Без притворства. И, может быть, дальше всё ещё только начнётся.
Через неделю Валентина сидела в кафе напротив ЗАГСа. Рядом лежало заявление на развод. Эдуард опаздывал на полчаса.
— Извини. Пробки жуткие.
— Ничего. Я тоже только пришла.
Официантка принесла меню.
— Ну что, пойдём подавать?
— Подожди. Поговорим сначала.
— О чём говорить? Всё решили уже.
— Не всё, Эд. Я работу нашла.
— Где?
— В магазине. Продавцом. Зарплата маленькая, но на первое время хватит.
— Молодец.
— И квартиру я оставляю себе.
Эдуард поперхнулся кофе.
— Как оставляешь?
— А так. Ты же хотел свободы? Вот и получай. Уходи, живи где хочешь.
— Валь, мы договаривались поделить.
— Это ты договаривался. А я передумала.
— Так нельзя! Квартира общая!
— Общая. Но я буду в суде доказывать, что ты меня принуждал к продаже. Что угрожал выбросить на улицу.
— Я не угрожал!
— Угрожал. Свидетели есть. Лена всё слышала по телефону.
Эдуард побледнел.
— Валь, ты что творишь?
— То, что должна была давно сотворить. Защищаю себя.
— От кого защищаешь? От меня?
— От тебя. Ты же меня предал первый.
— Когда предал?
— Когда решил избавиться от жены, как от ненужной вещи.
— Я не избавлялся!
— А как это называется? Выгнать из дома человека, с которым тридцать лет прожил?
Эдуард отпил кофе. Руки дрожали.
— Валь, я был дурак. Испугался, что без твоей зарплаты не выживем.
— И что теперь?
— А теперь без моей пенсии ты не выживешь.
— Выживу. У меня работа есть. И квартира есть.
— Половина квартиры!
— Посмотрим, что суд скажет.
— Ты реально подавать будешь?
— А ты как думал? Что я всё прощу и забуду?
Валентина достала документы.
— Вот иск. Завтра подаю.
— Дай посмотреть.
Эдуард читал, лицо становилось всё мрачнее.
— Ты там написала, что я тебя выгонял.
— Потому что выгонял.
— И что угрожал.
— Потому что угрожал.
— И что принуждал к продаже.
— Потому что принуждал!
— Валь, да кто тебе поверит?
— А кто тебе поверит, что не выгонял? Риелторы помнят, как ты квартиру продавал без моего ведома.
Эдуард отложил бумаги.
— Хорошо. А что ты хочешь получить?
— Квартиру. Всю.
— За что такая щедрость?
— За тридцать лет жизни. За то, что работала наравне с тобой. За то, что дом вела, семью растила.
— А мне что остаётся?
— А тебе остаётся твоя пенсия и твоя свобода. Которую ты так хотел.
— Где же я жить буду?
— Не моя проблема. Ты же говорил — однушку себе купишь.
— На какие деньги?
— На те, которые от продажи моей доли получишь. Я же не зверь. Половину стоимости квартиры тебе отдам.
— Когда отдашь?
— Когда найду покупателя на свою долю. Или когда ты найдёшь деньги выкупить мою половину.
— У меня таких денег нет!
— Значит, будем искать.
Эдуард допил кофе. Долго молчал.
— Валь, а нельзя всё-таки по-хорошему?
— Как по-хорошему?
— Ну, разведёмся, но квартиру не делим пока. Поживём рядом, привыкнем.
— Нет, Эд. Ты своё отношение ко мне показал. Теперь каждый сам за себя.
— Но мы же не враги!
— Не враги. Но и не семья больше.
— А если я извинюсь?
— Поздно извиняться. Надо было раньше думать.
Валентина встала из-за столика.
— Документы на развод завтра подам. Повестку получишь. А пока можешь пожить у кого хочешь. Дома мне твоё присутствие неприятно.
— Валь!
— Всё, Эд. Всё кончено.
Она взяла сумку и вышла из кафе. На улице было солнечно. Первый раз за долгое время она чувствовала себя свободной.
Через три месяца Валентина стояла у окна и смотрела, как Эдуард грузит вещи в машину. Развод прошёл быстро. Квартиру суд поделил пополам, но Эдуард согласился продать свою долю соседке снизу.
И она теперь тоже будет жить своей жизнью. Без оглядки на того, кто считал её лишней. Без страха остаться одной. Потому что одиночество оказалось не приговором, а подарком.
Валентина выключила свет и легла спать. В квартире было тихо. За окном шумел город. А в её душе впервые за долгие годы царил покой.
Завтра будет новый день. И он будет принадлежать только ей.
«Мне плевать, куда вы пойдёте» — холодно заявила Марина, прерывая молчание о предательстве мужа