Людмила стояла перед компьютером, вглядываясь в цифры на экране банковского сайта. Сердце забилось чаще — что-то было не так. Очень не так.
— Витя! — крикнула она мужу, который возился с телевизором в гостиной. — Витя, иди сюда срочно!
Виктор Сергеевич неохотно поднялся с дивана, ворча себе под нос что-то о женской панике по пустякам.
— Что случилось, Люда? Опять интернет глючит?
— Где наши деньги? — голос Людмилы дрожал от напряжения. — Где семьсот тысяч рублей с нашего общего счёта?
Виктор замер в дверном проёме. На его лице промелькнуло что-то похожее на вину, но он быстро взял себя в руки.
— Какие деньги? Ты что-то путаешь…
— Я ничего не путаю! — Людмила развернула монитор к мужу. — Вот выписка за последний месяц. Семьсот тысяч ушли одним переводом третьего числа. В среду. Помнишь, что ты делал в среду?
Долгая пауза повисла в комнате как грозовая туча. Виктор опустил глаза, а потом тяжело вздохнул.
— Люда, давай сядем, поговорим спокойно…
— Спокойно?! — голос жены взлетел на октаву выше. — Ты тайно снимаешь наши общие накопления, а я должна говорить спокойно? Куда делись деньги, Виктор Сергеевич?
— Я купил квартиру, — пробормотал он, не поднимая глаз.
— Купил квартиру? — Людмила почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Какую квартиру? Где? Зачем?
— Маме. В доме напротив. Однокомнатную.
Тишина. Людмила медленно опустилась на стул, пытаясь осмыслить услышанное. Муж потратил большую часть их семейных сбережений — деньги, которые они копили годами на собственную старость, — чтобы купить квартиру своей матери. И даже не поставил её в известность.
— Ты с ума сошёл? — наконец выдавила она. — Это же наши общие деньги! Как ты мог?
— Мама старенькая, ей нужна помощь. А жить одной в той коммуналке…
— При чём здесь это? — Людмила вскочила со стула. — Речь не о том, помогать матери или нет! Речь о том, что ты принял такое решение без меня! Потратил наши сбережения, даже не обсудив!
— Я знал, что ты будешь против…
— А ты откуда знал? Ты спрашивал меня? Мы разговаривали об этом? — риторические вопросы сыпались один за другим. — Нет! Ты просто решил за нас обоих!
Виктор наконец поднял глаза на жену. В них читалась усталость и какая-то обречённость.
— Люда, мама прожила трудную жизнь. Отец рано ушел, она одна нас с братом поднимала. Работала на двух работах, недоедала, чтобы нам хватало. Я не мог оставить её в той дыре.
— Я не против помочь твоей матери! — перебила Людмила. — Но почему тайно? Почему без моего ведома? Разве мы не семья? Разве у меня нет права голоса в таких вопросах?
Последние слова прозвучали с болью. Сорок лет брака, сорок лет общей жизни — и вот так легко муж обошёлся без её мнения в вопросе, который касался их обоих.
— Теперь понимаю, почему Тамара Ильинична последние недели так довольно улыбается при встрече, — горько усмехнулась Людмила. — И почему ты стал таким рассеянным. Небось документы оформлял, с риелторами встречался…
— Люда…
— Молчи! — она развернулась и пошла к выходу из кабинета. — Мне нужно подумать. Одной.
Людмила заперлась в спальне и села на край кровати. Руки дрожали — не от холода, а от обиды, которая разливалась по груди жгучей волной. Как такое возможно? Сорок лет вместе, а он до сих пор не понимает, что означает слово «семья»?
Телефон на тумбочке завибрировал. Сообщение от дочери Алёны: «Мама, как дела? Давно не созванивались».
Людмила долго смотрела на экран, но отвечать не стала. Что сказать? «Папа потратил наши сбережения на бабушку и забыл меня предупредить»? Дети и так редко навещают, а тут ещё семейные дрязги…
Дверь тихонько скрипнула.
— Люда, можно войти?
— А спрашивать ты тоже недавно научился, — язвительно бросила она, не оборачиваясь.
Виктор осторожно прошёл в комнату и остановился у окна.
— Я понимаю, ты злишься…
— Злюсь? — Людмила развернулась к мужу. — Я не злюсь, Витя. Я в шоке. Я не понимаю, с кем прожила сорок лет. Неужели я так мало значу для тебя, что ты можешь принимать такие решения, даже не поинтересовавшись моим мнением?
— Ты много значишь! Просто… просто я боялся, что ты не поймёшь.
— А теперь я понимаю? — горький смех. — Теперь-то я точно в восторге от твоего сюрприза!
Виктор тяжело опустился в кресло у окна. На лице читалась растерянность — видимо, он рассчитывал на другую реакцию.
— Мама совсем плохо стала, — начал он медленно. — Давление скачет, ноги отекают. А в той коммуналке соседи пьют, шумят… Врач сказал, ей нужны покой и уход.
— И ради этого ты решил обокрасть собственную семью?
— Какое обокрасть? Это наши деньги, я имею на них право…
— Имеешь право? — голос Людмилы снова пошёл вверх. — На наши общие накопления? Без согласования со мной?
Повисла тяжёлая пауза. За окном послышался звук подъехавшей машины — наверняка кто-то из соседей вернулся с работы. Обычная жизнь продолжалась, а здесь рушилось то, что строилось десятилетиями.
— А что теперь будет с нами? — тихо спросила Людмила. — Это были наши накопления на старость. На случай болезни, на ремонт, на помощь детям… А теперь что?
— Мы заработаем новые деньги…
— Заработаем? — она посмотрела на мужа как на сумасшедшего. — Витя, нам за шестьдесят! Ты на пенсии, я через три года тоже! Какие заработаем?
Виктор молчал. Видимо, об этом он не подумал, принимая своё «великодушное» решение.
— А если я заболею? — продолжала Людмила. — Если нам понадобится операция, лечение? Если дом потребует капитального ремонта? Мы что, будем к твоей маме за помощью обращаться?
— Люда, не драматизируй…
— Я не драматизирую! Я просто впервые за сорок лет понимаю, что живу с чужим человеком! — слова вырвались сами собой, принеся с собой новую волну боли.
Виктор вздрогнул, будто получил пощёчину.
— Как ты можешь так говорить? Мы же семья…
— Семья? — Людмила встала и подошла к мужу. — В семье важные решения принимают вместе. В семье уважают мнение друг друга. В семье не воруют деньги тайком!
— Я не воровал! Эти деньги…
— Молчи! Просто молчи! — она развернулась к двери. — Мне нужно воздухом подышать.
Людмила вышла из дома и медленно пошла по знакомой улице. Автоматически свернула к парку, где они с Витей так часто гуляли по вечерам. Ироничная ситуация — искать утешение в месте, связанном с тем, кто причинил боль.
На скамейке у пруда сидела соседка Валентина Петровна.
— О, Людочка! А я как раз думала — давно вас с Виктором не видела на прогулках.
— Да вот… дела, — неопределённо ответила Людмила, присаживаясь рядом.
— А я слышала, Тамара Ильинична переезжает в новую квартиру? В наш дом, в семнадцатую? Говорят, сын ей купил.
Людмила почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Значит, уже весь район знает о «щедром подарке» её мужа. А она, собственная жена, узнала последней.
— Да, купил, — сухо ответила она.
— Какой молодец ваш Виктор! — восхитилась Валентина Петровна. — Не каждый сын так о матери заботится. А квартирка хорошая, я видела — окна на солнечную сторону, ремонт свежий…
— Замечательно, — Людмила встала со скамейки. — Мне пора.
— Людочка, а что случилось? Вы какая-то…
— Ничего не случилось. До свидания.
Дома Виктор ходил по кухне и что-то готовил. Услышав шаги жены, обернулся с виноватой улыбкой.
— Люда, я сделал твой любимый салат. Думал, поужинаем, поговорим спокойно…
— Поговорим? — она присела за стол, чувствуя себя смертельно уставшей. — О чём, Витя? О том, как ты принимаешь за меня решения? Или о том, как весь район уже знает про твой подарок маме, а я узнала случайно?
— Валентина Петровна болтает…
— Дело не в Валентине Петровне! — Людмила стукнула ладонью по столу. — Дело в том, что я чувствую себя полной дурой! Сорок лет считала, что у нас партнёрский брак, а оказывается, я просто домработница, которую даже не ставят в известность о важных семейных решениях!
Виктор сел напротив, лицо его было серьёзным.
— Люда, я действительно боялся твоей реакции. Знал, что будешь переживать из-за денег…
— Из-за денег? — она покачала головой. — Я переживаю не из-за денег. Я переживаю из-за того, что мой муж меня не уважает. Не считает равным партнёром. Решает за меня, что мне знать, а что нет.
— Это не так…
— Это именно так! — голос Людмилы дрожал. — Скажи честно: ты ведь планировал вообще мне не говорить? Надеялся, что я не замечу исчезновения семисот тысяч?
Виктор опустил глаза. Молчание затянулось.
— Отвечай! — потребовала она.
— Я… я думал сказать позже. Когда мама уже переедет…
— Поставить перед фактом, да? — Людмила встала из-за стола. — Знаешь что, Виктор Сергеевич? Мне нужно время подумать. Серьёзно подумать о наших отношениях.
— Куда ты собираешься?
— К Алёне. Погощу у дочери несколько дней.
— Люда, не делай глупостей…
— Глупости? — она обернулась в дверях. — А что, по-твоему, глупости? Уйти от мужа, который принимает важнейшие решения тайком? Или наоборот — остаться с таким мужем глупо?
Через час Людмила собрала небольшую сумку и вызвала такси. Виктор стоял в прихожей, растерянно наблюдая за её сборами.
— Люда, давай завтра утром всё обсудим. На свежую голову…
— На свежую голову я как раз и хочу подумать, — она надела пальто. — Только не рядом с тобой.
— Сколько ты пробудешь у Алёны?
— Не знаю. Может, неделю. Может, месяц. А может…
Она не закончила фразу, но Виктор понял. В его глазах впервые за весь день мелькнул настоящий страх.
— Люда, я люблю тебя. Ты же знаешь…
— Знаю, — тихо ответила она. — Но любить и уважать — разные вещи. Я всю жизнь думала, что ты меня и любишь, и уважаешь. А оказывается, только любишь. Как ребёнка, который не способен принимать взрослые решения.
Гудок такси прервал разговор. Людмила взяла сумку.
— Алёна в курсе, что ты едешь? — спросил Виктор.
— Узнает, когда приеду. В отличие от тебя, я не считаю, что сюрпризы — лучший способ решать семейные вопросы.
За дверью её ждала машина, за рулём которой сидел молодой парень в наушниках. Людмила села на заднее сиденье и дала адрес дочери. В зеркале заднего вида мелькнул силуэт мужа в освещённом дверном проёме.
Всю дорогу она смотрела в окно на знакомые улицы и думала: как же так получилось, что за сорок лет совместной жизни они с Витей так и не научились быть настоящими партнёрами?
Алёна открыла дверь в халате, с удивлением глядя на мать с чемоданом.
— Мам, что случилось? Ты же не предупреждала…
— Можно войти? — устало попросила Людмила. — Расскажу.
За чашкой чая в уютной кухне дочери история прозвучала ещё более абсурдно. Алёна слушала, изредка качая головой.
— Пап действительно перегнул палку, — наконец сказала она. — Но мам, разве это повод рушить семью?
— Семью? — Людмила горько усмехнулась. — А была ли семья, если один человек принимает все важные решения единолично?
— Но он же из лучших побуждений…
— Алён, представь: завтра Максим без твоего ведома продаёт вашу машину и покупает на эти деньги квартиру своей матери. Из лучших побуждений. Твоя реакция?
Дочь задумалась. Её муж Максим как раз на кухню за водой зашёл, услышал конец разговора.
— Так, стоп, — сказал он. — Виктор Сергеевич что сделал?
Когда Людмила пересказала ситуацию зятю, тот присвистнул.
— Людмила Петровна, я понимаю, почему вы в бешенстве. Это же нарушение базовых принципов семьи.
— Максим! — возмутилась Алёна. — Не подливай масла в огонь!
— А что, я неправильно говорю? — он сел за стол. — Мы с тобой даже новую мебель не покупаем, не обсудив. А тут семьсот тысяч…
Телефон Людмилы завибрировал. Виктор писал: «Люда, прости меня. Понимаю, что поступил неправильно. Приезжай домой, всё обсудим».
Она показала сообщение Алёне.
— Видишь? Опять решает за меня. «Приезжай домой» — как будто я убежавший ребёнок.
Три дня Людмила прожила у дочери, обдумывая ситуацию. Виктор звонил каждый день, но она не брала трубку. Отвечала только на сообщения — коротко и сухо.
На четвёртый день он написал: «Завтра в три часа жду тебя дома. Есть предложение».
«Какое предложение?» — ответила она.
«Приезжай, узнаешь».
Людмила долго смотрела на экран. Снова тайны, снова сюрпризы. Но любопытство победило.
На следующий день она вернулась домой. Виктор ждал в гостиной, на столе лежали какие-то документы.
— Садись, пожалуйста, — сказал он. — Хочу кое-что тебе показать.
— Опять сюрпризы? — устало спросила Людмила.
— Не сюрпризы. Решения. Наши общие решения, — он придвинул к ней бумаги. — Смотри.
Это был договор с банком об открытии двух личных счетов — для неё и для него — плюс один общий семейный счёт.
— Я предлагаю честное разделение, — сказал Виктор. — Треть оставшихся денег — тебе, треть — мне, треть — на общие нужды. И впредь все траты свыше пятидесяти тысяч обсуждаем вместе. Вот тут подпиши, если согласна.
Людмила молча изучала документы. Всё было расписано чётко и справедливо.
— А что с квартирой для мамы? — наконец спросила она.
— Квартира остаётся у мамы. Но я буду постепенно компенсировать тебе твою долю из своих денег. Согласна?
Людмила подняла глаза на мужа. В них не было прежней самоуверенности. Только усталость и желание всё исправить.
— Почему ты раньше об этом не подумал?
— Потому что я дурак, — просто ответил он. — Потому что привык считать себя главой семьи и забыл, что у меня есть партнёр. Равноправный партнёр.
— И что теперь изменится?
— Всё, — твёрдо сказал Виктор. — Больше никаких тайных решений. Больше никаких сюрпризов с деньгами. Обо всём будем говорить открыто.
Людмила взяла ручку, но не стала подписывать.
— А если ты снова решишь, что лучше знаешь, что нам нужно?
— Тогда ты имеешь полное право упаковать чемодан и уехать к Алёне. Навсегда, — он посмотрел ей в глаза. — Я это понял за эти дни. Понял, что могу потерять тебя. И не хочу.
Долгая пауза. Потом Людмила подписала документы.
— Но учти, Витя, — сказала она, — это последний шанс. Больше таких экспериментов с моим доверием я не выдержу.
— Больше не будет, — пообещал он. — Слово мужчины.
— Слово партнёра, — поправила она. — Мы же теперь партнёры, правда?
Он улыбнулся — впервые за много дней.
— Партнёры.
«Другой ребёнок»