Марина стояла у окна кухни, держа в руках чашку остывшего кофе. За стеклом медленно опадали жёлтые листья — октябрь всегда был её любимым месяцем. Но сегодня даже золотая осень казалась серой и безжизненной.
— Марин, нам нужно поговорить, — голос Виктора прозвучал за спиной необычно напряжённо.
Она обернулась. Муж стоял в дверях, комкая в руках какую-то бумагу. За двадцать пять лет брака она научилась читать его по глазам, по жестам, по тому, как он морщил лоб. Сейчас он выглядел… виноватым? Испуганным?
— Что случилось? — Марина поставила чашку на подоконник. — Ты такой странный с утра.
Виктор прошёл к столу, сел, не глядя на неё. Пауза затягивалась. В голове Марины промелькнули десятки вариантов: проблемы на работе, болезнь, долги…
— Я ухожу, — выдохнул он наконец.
— Куда уходишь? — не поняла она. — На дачу? К родителям?
— От тебя ухожу. Совсем.
Слова повисли в воздухе, как удар грома среди ясного неба. Марина села напротив, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Что… что ты сказал?
— Я встретил… То есть… — Виктор наконец поднял глаза. — Марин, у меня роман. Уже полгода. И я понял, что не могу больше жить двойной жизнью.
Мир накренился. Марина схватилась за край стола, пытаясь удержать равновесие. Двойная жизнь? Полгода? Как она могла ничего не заметить?
— С кем? — прошептала она.
Виктор молчал, изучая рисунок на скатерти.
— Витя, с кем? — повторила Марина уже громче.
— С Ириной.
Если первый удар был как гром, то этот — как молния, разрывающая сознание пополам. Ирина. Её лучшая подруга. Та самая Ирина, с которой они вместе покупали свадебные платья, растили детей, делились самым сокровенным…
— Ира? — Марина вскочила так резко, что чашка на подоконнике звякнула. — Ты серьёзно? Ирина Петровна, которая каждую субботу приходит к нам на ужин? Которая была свидетельницей на нашей свадьбе?
— Марин, не кричи…
— Не кричать? — голос Марины сорвался на визг. — Мой муж двадцать пять лет изменяет мне с моей лучшей подругой, а я должна молчать?
— Не двадцать пять! Всего полгода, я же сказал!
— Всего? — Марина засмеялась истерически. — Ах, всего! Ну тогда совсем другое дело! Подумаешь, какие-то жалкие полгода вранья и предательства!
Виктор встал, протянул руки к жене:
— Пойми, это просто случилось. Мы не планировали…
— Случилось? — Марина отшатнулась. — Что случилось? Вы случайно оказались голыми в одной постели? Случайно целовались? Случайно строили планы на будущее?
— Марина, успокойся. Давай поговорим как взрослые люди.
— Как взрослые? — она смотрела на него так, словно видела впервые. — Взрослый человек не крутит романы за спиной жены. Взрослый человек не разрушает семью ради… чего? Ради Ирки?
— Не называй её так.
— А как мне её называть? Подлой змеёй? Разлучницей? Или всё-таки «лучшей подругой»?
Виктор опустился обратно на стул. На лице его читалась усталость — та самая усталость, которую Марина видела каждый вечер, когда он возвращался с работы. Только теперь она понимала: усталость была не от работы.
— Мне нужны вещи, — сказал он тихо. — Я съеду на несколько дней к Максиму, а потом… потом перееду к Ире.
— К Ире, — повторила Марина, словно пробуя на вкус отраву. — Конечно. А я что, должна собрать тебе чемоданчик? Может, ещё бутерброды в дорогу нарезать?
— Марин, не надо сарказма.
— А надо что? Радоваться? Поздравлять? — она прошлась по кухне, размахивая руками. — «Дорогой, как замечательно, что ты нашёл своё счастье с моей подругой! Живите долго и счастливо!»
Виктор поднялся, направился к двери:
— Поговорим позже, когда ты остынешь.
— Стой! — крик Марины заставил его обернуться. — Скажи мне одно: почему именно Ира? Из всех женщин в мире — почему она?
Он замер в дверном проёме. Долгая пауза. Потом тихо:
— Она меня понимает.
— А я нет?
— Ты… ты всегда занята. Работа, дом, мать твоя больная. У нас не было времени друг для друга.
— Не было времени? — Марина почувствовала, как внутри всё клокочет от ярости. — А кто готовил тебе ужин каждый день? Кто стирал твои рубашки? Кто сидел с твоей мамой в больнице, когда у неё был инфаркт?
— Это быт, Марин. А с Ирой у нас… романтика.
— Романтика! — она захохотала. — Боже, как банально! Пятидесятисемилетний мужчина открыл для себя романтику с подругой жены!
Виктор покраснел:
— Я ещё не старик.
— Нет, конечно. Ты герой-любовник. Дон Жуан в спортивных штанах.
— Марина, хватит!
— Хватит мне? — она подошла к нему вплотную. — Мне хватит, когда ты перестанешь врать самому себе. Думаешь, Ирка тебя любит? Она просто решила отобрать у меня мужа! Это игра для неё, развлечение!
— Ты просто завидуешь.
Эти слова ударили больнее всех предыдущих. Марина отступила, как от пощёчины.
— Завидую? Чему? Тому, что она увела чужого мужа? Или тому, что разрушила двадцатилетнюю дружбу?
— Завидуешь тому, что она умеет быть женщиной.
Тишина. Марина смотрела на мужа и впервые за четверть века не узнавала его. Кто этот человек? Когда он превратился в чужого, жестокого незнакомца?
— Убирайся, — прошептала она.
— Что?
— Убирайся из моего дома. Немедленно.
— Марин…
— Вон! — крикнула она так громко, что в соседней комнате залаял пёс. — Чтобы через полчаса тебя здесь не было!
Виктор постоял ещё немного, потом кивнул и пошёл наверх собираться. Марина услышала, как хлопнула дверь спальни, как заскрипела кровать под тяжестью чемодана.
Она опустилась на стул и уставилась в пустоту. В голове звучало только одно: «Она умеет быть женщиной». Что это значит? Что она, Марина, женщиной не была все эти годы? Она растила дочь, работала, вела хозяйство, поддерживала мужа во всех его начинаниях… И это не женственность?
Зазвонил телефон. На дисплее высветилось: «Ирина».
Марина смотрела на трубку, не решаясь взять. Звонок прекратился, но через минуту зазвонил снова. И снова. Наконец она подняла трубку:
— Алло.
— Марин, милая, — голос Ирины звучал фальшиво-сочувствующе. — Витя мне всё рассказал. Я хотела поговорить с тобой…
— Поговорить? — Марина почувствовала, как снова поднимается волна ярости. — О чём, интересно?
— Ну… объяснить. Ты же понимаешь, мы не хотели тебя ранить.
— Не хотели? А что же хотели? Просто тихонечко встречаться за моей спиной до золотой свадьбы?
— Марин, не злись. Любовь — это такая штука, она приходит сама, её не остановишь.
— Любовь, — повторила Марина. — Ты называешь это любовью?
— А что же ещё?
— Предательство. Подлость. Измена.
В трубке повисла пауза. Потом Ирина сказала уже другим тоном, холодным:
— Знаешь, Марин, может, тебе стоит посмотреть на себя со стороны. Ты же последние годы совсем перестала следить за собой.
— Перестала следить за собой? — Марина сжала трубку так, что побелели костяшки пальцев. — Это ты мне говоришь?
— Ну да. Сама подумай: когда ты последний раз была в салоне красоты? Или покупала что-то красивое? Ты же ходишь в одних спортивных костюмах…
— А знаешь почему? — голос Марины дрожал от ярости. — Потому что твой любовник последние пять лет твердил, что денег нет! На твои маникюры денег нет, на мои платья — тем более!
— Марин, успокойся…
— На Кипр с тобой — деньги нашлись! На рестораны с тобой — нашлись! А на жену — извини, кризис!
Марина швырнула трубку так сильно, что та отскочила от стены. Руки тряслись, перед глазами всё плыло. Она схватилась за раковину, чувствуя приступ тошноты.
Наверху хлопнула дверь. Тяжёлые шаги по лестнице. Виктор появился в дверях кухни с двумя чемоданами.
— Я поеду, — сказал он, не глядя на неё.
— Вали.
— Марин, я… я позвоню через несколько дней. Нам нужно будет всё обсудить. Документы, квартиру…
— Документы? — она обернулась. — Какие ещё документы?
— Ну… развод. Раздел имущества.
— А, ты уже и до развода дошёл! — Марина засмеялась истерически. — Быстро же ты соображаешь! Утром ещё муж был, а к вечеру уже экс!
— Не усложняй, Марин. Мы же взрослые люди.
— Опять эта песня про взрослых людей! А взрослые люди не обсуждают ли такие вещи до того, как рушить семью?
Виктор поставил чемоданы, подошёл к ней:
— Послушай, я понимаю, тебе больно. Но давай честно: разве мы были счастливы последние годы? Разве между нами была страсть, любовь?
Марина смотрела на него во все глаза:
— А что было?
— Привычка. Быт. Мы жили как соседи по коммуналке.
— Соседи! — она отшатнулась. — Двадцать пять лет брака, дочь, внучка — и это всё соседи по коммуналке?
— Марин, когда мы в последний раз занимались любовью?
Вопрос повис в воздухе. Марина почувствовала, как краска заливает щёки. Да, интимность ушла из их отношений года три назад. Но разве это повод для измены?
— Так может, стоило об этом поговорить? Вместо того чтобы бежать к первой попавшейся?
— Ира не первая попавшаяся. Она особенная.
— Особенная! — Марина взвыла. — Чем же она особенная? Тем, что спит с чужими мужьями?
— Она меня слушает. Интересуется моими делами. Смеётся над моими шутками.
— А я что делала?
— Ты… — Виктор помялся. — Ты всегда была занята своими проблемами.
— Нашими проблемами! Нашими! — Марина стукнула кулаком по столу. — Когда у тебя были неприятности на работе, кто тебя поддерживал? Когда умерла твоя мать, кто организовывал похороны? Кто сидел с Машкой, когда она болела ветрянкой, а ты был в командировке?
— Это другое…
— Это жизнь, Витя! Настоящая жизнь! А не ваши романтические свиданьица в кафе!
Виктор взял чемоданы:
— Я вижу, говорить бесполезно. Ты меня не слышишь.
— Не слышу? — Марина проводила его до прихожей. — Да я слышу каждое слово! Слышу, как ты оправдываешь свою подлость! Слышу, как валишь вину на меня!
Он остановился у двери:
— Марин, я не хотел, чтобы так получилось.
— Но получилось. И знаешь что? — она открыла дверь настежь. — Может, оно и к лучшему. Может, я действительно заслуживаю большего, чем мужа, который не ценит то, что имеет.
Виктор вышел на лестничную площадку, обернулся:
— Созвонимся.
— Не звони, — сказала Марина и захлопнула дверь.
Она прислонилась спиной к двери и медленно съехала по ней вниз, пока не оказалась сидящей на полу. Тишина. Впервые за двадцать пять лет в доме была абсолютная тишина. Не хлопали шкафы, не гремел телевизор, не раздавалось сопение Виктора.
Марина закрыла глаза и заплакала. Наконец-то заплакала.
Месяц пролетел как один бесконечный день. Марина удивлялась, как быстро жизнь может измениться до неузнаваемости. Первые две недели она практически не выходила из дома, питалась чаем с печеньем и смотрела сериалы до утра. Дочь Маша приезжала каждые три дня, привозила продукты и причитала:
— Мам, ну что ты как зомби? Выйди в люди! Запишись к психологу!
— Зачем мне психолог? — отвечала Марина. — Я не сумасшедшая. Просто устала.
Но на третьей неделе что-то щёлкнуло в голове. Марина встала в воскресенье утром, посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Серое лицо, всклокоченные волосы, халат в пятнах.
— Так, — сказала она своему отражению. — Хватит изображать жертву. Он ушёл? Прекрасно! Значит, у меня появилось время на себя.
И началось. Сначала салон красоты — новая стрижка, маникюр, который она не делала лет пять. Потом спортзал, куда она записалась на йогу и плавание. Потом магазины — Марина купила три платья, которые реально ей нравились, а не то, что «практично и недорого».
Ирина звонила ещё несколько раз, но Марина просто сбрасывала вызов. Какой смысл общаться с предательницей? А вот с другими подругами, теми, кто остался верным, стала встречаться чаще. Оказалось, что жизнь вокруг неё продолжалась, а она просто застряла в семейном болоте.
И вот сегодня, в субботу вечером, когда Марина возвращалась с моря — да, она съездила в Сочи одна, впервые в жизни! — у подъезда её ждал знакомый силуэт.
Виктор стоял с букетом роз, нарядный, но какой-то сдувшийся.
— Привет, — сказал он неуверенно.
— Привет, — ответила Марина, разглядывая его. Похудел. Под глазами мешки. На щеке свежая царапина.
— Ты… отлично выглядишь, — пробормотал он.
— Спасибо. А ты не очень.
Неловкая пауза. Виктор протянул букет:
— Это тебе.
— Зачем?
— Я хотел поговорить. Можно подняться?
Марина взяла цветы, но не понюхала их, как делала раньше:
— Поднимайся.
В квартире Виктор оглядывался как музейный турист. За месяц Марина многое изменила: переставила мебель, выкинула его кресло-развалюшку, повесила новые шторы.
— Красиво, — сказал он. — Уютно.
— Мне нравится. Кофе будешь?
— Буду.
Она поставила чайник, достала две чашки. Виктор сидел за кухонным столом и нервно теребил салфетку.
— Как дела? — спросила Марина, насыпая кофе.
— Нормально. А у тебя?
— Отлично. Отпуск прошёл замечательно.
— Ты была в отпуске?
— В Сочи. Две недели. Море, солнце, экскурсии.
— Одна?
— А как же. Знаешь, как здорово путешествовать одной? Никто не ноет, что устал, никто не тащит в пивные вместо музеев.
Виктор поморщился. Марина поставила перед ним чашку:
— Так зачем пришёл?
Он глубоко вздохнул:
— Марин, я понял, что совершил ошибку.
— Какую именно? — она села напротив, спокойно помешивая кофе.
— Ушёл от тебя. Связался с Иркой. Всё это было… глупостью.
— Глупостью, — повторила Марина бесцветно.
— Да! Понимаешь, я думал, что с ней будет по-другому. Романтика, страсть… А оказалось… — он махнул рукой. — Она совсем не такая, как я думал.
— Не такая?
— Капризная. Требовательная. Денег постоянно просит. И готовить не умеет. И вообще… — Виктор посмотрел на Марину жалостливо. — Я скучаю по дому. По тебе. По нашей жизни.
Марина отпила кофе, поставила чашку:
— Понятно.
— Марин, я хочу вернуться. Домой. К тебе.
Она молчала, изучая его лицо. Тот же Виктор. Те же глаза, тот же нос с горбинкой. Но почему-то он казался чужим.
— И что теперь? — спросила она. — Я должна радостно кинуться тебе на шею?
— Я понимаю, ты обижена…
— Обижена? — Марина усмехнулась. — Витя, ты меня предал. Унизил. Бросил ради первой попавшейся.
— Не первой попавшейся!
— Хорошо, ради Ирки. Которая оказалась капризной стервой. Сочувствую.
— Марин, ну дай мне шанс! Я исправлюсь!
Она встала, прошлась по кухне:
— А знаешь, что самое интересное? Месяц назад я бы упала в обморок от счастья, если бы ты так сказал. Рыдала бы, прощала, клялась, что всё забыла.
— Ну вот! — обрадовался Виктор.
— Но сейчас — нет. — Марина остановилась у окна. — Сейчас я думаю: а зачем?
— Как зачем? Мы же семья!
— Были семьей. А сейчас… Не знаю. Сейчас мне и одной неплохо.
Виктор встал, подошёл к ней:
— Марин, я люблю тебя.
— Любишь? — она обернулась. — А месяц назад любил Ирку.
— То было не любовь. Помутнение какое-то.
— Удобно. Теперь у нас есть новый термин для измены: «помутнение».
Он взял её за руки:
— Прости меня. Пожалуйста.
Марина смотрела на него долго-долго. Потом осторожно высвободила руки:
— Витя, если ты хочешь вернуться — это будут совсем другие отношения. Не как раньше.
— Какие?
— Честные. Где мы оба имеем право на собственные интересы. Где никто не принимает решения за другого. Где есть уважение.
— Хорошо! Согласен на всё!
Марина покачала головой:
— Не торопись. Мне нужно время подумать. Много времени.
— Сколько?
— Не знаю. Может, месяц. Может, полгода. А может… — она пожала плечами. — А может, я решу, что мне лучше одной.
Виктор побледнел:
— Марин…
— Иди домой, Витя. К Ирке. И подумай хорошенько: а нужна ли тебе жена, которая больше не будет терпеть всё молча?
Он постоял ещё немного, потом кивнул и пошёл к выходу. У двери обернулся:
— Я буду ждать.
— Не жди. Живи. А я… я тоже буду жить.
Дверь закрылась. Марина подошла к зеркалу в прихожей, посмотрела на своё отражение. Та же Марина. Но в глазах появилось что-то новое. Что-то, чего не было двадцать пять
— Деньги нужны, и сразу про нищую деревенщину вспомнили — Несостоявшаяся свекровь получила по заслугам