Чемодан лежал на кровати уже третий день. Каждый раз, когда я начинала складывать вещи, руки дрожали, а в голове звучал голос Раисы Андреевны: «Ты никуда не денешься, Валя. Куда ты с ребёнком?»
Но вчерашний скандал переполнил чашу терпения.
Николай пришёл домой пьяный, начал кричать на сына за разбитую тарелку. Когда я заступилась, он замахнулся на меня. Не ударил, но этого жеста хватило.
— Мама, мы правда уедем к бабушке Тане? — спросил восьмилетний Максим, заглядывая в комнату.
— Да, солнышко. Ненадолго, — солгала я, не зная, как объяснить ребёнку, что «ненадолго» может растянуться на всю жизнь.
Звонок в дверь прозвучал как гром среди ясного неба. Николай был на работе, а звонили настойчиво, требовательно. Я уже догадывалась, кто это.
— Открывай, Валентина! — прогремел голос свёкра Петра Ивановича.
За дверью стояли оба: Раиса Андреевна в дорогом пальто, с каменным лицом, и Пётр Иванович, сжимающий кулаки. Они прошли в квартиру, не дождавшись приглашения.
— Где внук? — сразу потребовала свекровь, оглядывая прихожую.
— В школе, — ответила я, инстинктивно становясь между ними и детской комнатой.
— Коля всё рассказал. Что за блажь тебе в голову взбрела? — Раиса Андреевна скинула пальто прямо на пол. — Разводиться! В твоём возрасте, с ребёнком!
«В моём возрасте?» Мне тридцать шесть, не семьдесят! Но промолчала. С этой женщиной бесполезно спорить.
— Раиса Андреевна, это наши с Николаем отношения…
— Ничего не хочу слышать! — перебила она. — Максим остаётся с нами. У нас есть дом, стабильность, мы можем дать ему всё необходимое.
Пётр Иванович молча кивнул, одобряя жену.
— Как это «остаётся»? Я его мать! — возмущение придало мне смелости.
— Мать, которая разрушает семью! — свекровь шагнула ко мне вплотную. — Ты думаешь, суд отдаст ребёнка нищенке без жилья? Мы найдём лучших адвокатов!
Угроза повисла в воздухе. Я почувствовала, как подкашиваются ноги. Неужели они действительно могут отнять у меня сына?
— У меня есть профессия, я могу…
— Педагог в детском саду? — презрительно усмехнулась Раиса Андреевна. — На твою зарплату не проживёшь! А где жить будешь? У мамочки в однушке?
Каждое слово било точно в цель. Действительно, мама живёт одна в маленькой квартире, денег у меня почти нет, а работа не позволяет снимать жильё.
— Максим привык к хорошей жизни, — продолжала свекровь, расхаживая по гостиной. — К своей комнате, к компьютеру, к секциям. Ты можешь ему это обеспечить?
— Мы с Максимом договорились! Он согласился! — я цеплялась за последнюю соломинку.
— Ребёнок не понимает, что говорит. Это взрослые должны думать о его будущем.
Пётр Иванович наконец заговорил:
— Валя, будь разумной. Мальчику нужна стабильность, мужское воспитание. Коля переедет к нам, семья воссоединится. А ты… найдёшь себе кого-нибудь помоложе.
«Кого-нибудь помоложе!» Они обо мне говорят, как о надоевшей вещи, которую можно заменить!
— Я не оставлю сына, — твёрдо произнесла я.
Раиса Андреевна остановилась, пронзила меня взглядом:
— Тогда мы обратимся в органы опеки. Расскажем, как ты ночами пропадаешь неизвестно где…
— Я никуда не пропадаю! Это ложь!
— А кто докажет? — злобно улыбнулась она. — Соседи видели, как ты приходила поздно. Максим рассказывал, что ужинает один. Детская травма от развода родителей… Любой психолог подтвердит вред для ребёнка.
Сердце билось так громко, что, казалось, его слышно во всей квартире. Они действительно готовы на всё, чтобы забрать моего мальчика.
Дверь хлопнула, и они ушли, оставив после себя ощущение надвигающейся катастрофы.
Я опустилась на диван, руки тряслись так сильно, что не могла набрать номер мамы.
Когда Максим вернулся из школы, я попыталась вести себя как обычно, но он сразу почувствовал неладное.
— Мам, а почему бабушка Рая звонила в школу? — спросил он, доставая из портфеля дневник. — Она говорила с Ольгой Петровной, а потом учительница странно на меня смотрела.
Кровь застыла в жилах. Они уже начали действовать!
— Что именно она говорила?
— Не знаю, меня отправили в коридор. Но Димка слышал что-то про развод и про то, что меня могут перевести в другую школу.
Я обняла сына так крепко, что он заворчал:
— Мам, ты меня задушишь!
Вечером позвонила лучшая подруга Света. Её голос звучал встревоженно:
— Валя, тебе срочно нужен адвокат. У меня есть знакомая — Анна Сергеевна, семейное право. Опытная, разбирается в подобных делах.
— У меня нет денег на адвоката…
— Первая консультация бесплатная. Завтра в два часа, записала тебя. И ещё… Раиса Андреевна обзванивает наших общих знакомых, распускает слухи о том, что ты «неадекватная мать».
Ночью я не сомкнула глаз. Прокручивала в голове каждое слово, каждую угрозу. Как они посмели звонить в школу? Что ещё они предпринимают за моей спиной?
Утром Николай явился забирать вещи. Выглядел он виновато, избегал смотреть в глаза.
— Коль, ты же понимаешь, что происходит? Твои родители хотят забрать Максима!
— Мама считает, что так будет лучше для всех, — пробормотал он, запихивая рубашки в сумку.
— Для всех?! А для меня? Я что, не существую?
Он наконец поднял голову:
— Валя, ну будь реалистичнее. На что ты будешь его содержать? Где жить? Мама права — мальчику нужна стабильность.
— А любовь матери ему не нужна? — голос мой дрожал от ярости. — Ты готов отнять у сына мать ради этой «стабильности»?
Николай замялся, явно повторяя заученные фразы:
— Никто не отнимает. Ты сможешь его видеть по выходным. Приезжать в гости…
— Приезжать в гости к собственному ребёнку?! — я не узнавала свой голос. — Ты слышишь, что говоришь?
Максим выглянул из своей комнаты, испуганно глядя на нас.
— Пап, а почему мама плачет?
Николай неловко обнял сына:
— Взрослые иногда ссорятся, сынок. Но мы тебя оба любим.
— Макс, иди собирайся в школу, — попросила я, вытирая слёзы.
Когда ребёнок ушёл, Николай попытался взять меня за руку:
— Валечка, не усложняй. Родители уже всё решили. Они могут дать Максиму намного больше, чем ты. Репетиторы, поездки, хороший институт в будущем…
— Значит, ты тоже против меня, — констатировала я. — Собственный муж.
— Я за то, чтобы сыну было хорошо!
— Хорошо без матери?!
Он ушёл, хлопнув дверью. Я осталась одна со своими страхами и чемоданом, который так и не решалась закрыть.
В два часа дня я сидела в офисе адвоката Анны Сергеевны. Женщина лет пятидесяти внимательно выслушала мою историю, иногда кивая.
— Валентина, у вас есть все основания не беспокоиться. Мать имеет приоритетное право на ребёнка, особенно если она не лишена родительских прав и не замечена в аморальном поведении.
— Но они угрожают судом, говорят про органы опеки…
— Пустые угрозы, — твёрдо сказала Анна Сергеевна. — Для лишения материнских прав нужны веские основания: алкоголизм, наркомания, жестокое обращение с ребёнком. У них этого нет.
— А если они будут лгать? Покупать свидетелей?
— Тогда мы будем бороться. Но знаете что? Чаще всего такие семьи отступают, как только понимают, что столкнулись с серьёзным сопротивлением.
Впервые за несколько дней я почувствовала облегчение. У меня есть права! Я не беспомощна!
Вернувшись домой, я почувствовала прилив решимости. Анна Сергеевна дала мне несколько важных советов: зафиксировать все угрозы, собрать документы, подтверждающие мою материнскую заботу, и главное — не идти на поводу у страхов.
Максим делал уроки на кухне, время от времени поглядывая на меня.
— Мам, а мы точно переедем к бабушке Тане?
— Конечно, солнышко. А что, ты не хочешь?
— Хочу! — глаза его загорелись. — Там же рядом парк, где можно кататься на велосипеде! А бабушка Рая всегда делает замечания и заставляет есть манную кашу.
Я улыбнулась. Из уст младенца…
Вечером раздался звонок. Раиса Андреевна, и голос у неё был уже не такой самоуверенный:
— Валентина, мы с Петром Ивановичем хотим ещё раз поговорить. По-хорошему.
— Говорите по телефону.
— Это серьёзный разговор. Мы можем прийти или встретиться в кафе.
Что-то изменилось. В её тоне слышалась неуверенность, которой не было вчера. Может быть, они тоже консультировались с юристом?
— Хорошо. Завтра в семь вечера, кафе «Встреча» на Садовой. Но Максим остаётся дома, с мамой.
На следующий день я готовилась к этой встрече как к экзамену. Перечитала все документы, которые дала мне Анна Сергеевна, отрепетировала основные фразы.
В кафе Раиса Андреевна и Пётр Иванович уже сидели за столиком в углу. Свекровь выглядела напряжённо, что было непривычно для всегда уверенной в себе женщины.
— Валя, садись, — Пётр Иванович встал, отодвинул стул. — Мы заказали тебе кофе.
Первые пять минут прошли в молчании. Наконец Раиса Андреевна заговорила:
— Мы подумали… Возможно, вчера были слишком категоричны.
— Возможно? — я старалась контролировать голос. — Вы угрожали отнять у меня сына!
— Мы беспокоимся о внуке, — Пётр Иванович наклонился вперёд. — Максим для нас не просто внук, он продолжение рода, надежда…
— Он мой сын! — резко перебила я. — И я никому его не отдам!
Раиса Андреевна поджала губы:
— Не кричи в общественном месте. Мы предлагаем компромисс.
— Какой компромисс может быть, когда речь идёт о моём ребёнке?
— Переезжай к нам. В дом. У нас много места, отдельная комната для тебя и Максима. Николай тоже будет жить там.
Я покачала головой:
— Чтобы вы и дальше контролировали каждый мой шаг? Указывали, как воспитывать сына?
— Мы не указываем, мы помогаем! — возмутилась свекровь. — Сколько денег мы потратили на Максима! Одежда, игрушки, развивающие занятия!
— За которые я вас никогда не просила и за которые вы теперь требуете расплаты!
Пётр Иванович попытался вмешаться:
— Валя, будь благоразумной. Одной с ребёнком тебе будет тяжело. А мы можем обеспечить мальчику хорошее будущее.
— Вы не можете обеспечить ему главное — счастливую мать! — я встала из-за стола. — Я консультировалась с адвокатом. Знаете, что она мне сказала? Что ваши угрозы — это пустое место!
Лица свёкров изменились. Раиса Андреевна побледнела:
— Ты… к адвокату ходила?
— А вы думали, я буду сидеть сложа руки, пока вы планируете разлучить меня с сыном? — я почувствовала, как растёт моя уверенность. — Закон на моей стороне. Я мать, и пока я не лишена родительских прав, никто не имеет права забирать у меня ребёнка!
Пётр Иванович нервно покашлял:
— Валя, мы же не враги…
— Не враги? — я села обратно, глядя им прямо в глаза. — Вы угрожали мне судом, распускали слухи, звонили в школу! Это действия врагов!
— Мы просто волновались за внука, — попыталась оправдаться Раиса Андреевна.
— Волновались? — я не могла сдержать горечи. — Девять лет я терпела ваше вмешательство в нашу семью. Вы критиковали каждое моё решение, подрывали мой авторитет в глазах сына, настраивали против меня мужа. И теперь, когда я решила уйти, вы хотите окончательно отнять у меня всё самое дорогое!
Свекровь опустила голову. Впервые за все годы знакомства я увидела её растерянной.
— Мы… мы не хотели тебя обижать.
— Но обижали. Постоянно. И сейчас хотите нанести самую страшную обиду — разлучить с ребёнком.
Молчание затянулось. Наконец Пётр Иванович тихо спросил:
— И что теперь будет? Мы больше не увидим внука?
Это был тот вопрос, которого я ждала.
Я глубоко вздохнула. Этот момент я продумывала всю ночь, зная, что он наступит.
— Максим будет видеться с вами, — сказала я спокойно. — Но на моих условиях.
Лица свёкров изменились — в них появилась надежда.
— Раз в месяц, на выходных. Но без попыток настроить его против меня, без критики моих решений в его присутствии. И никаких разговоров о том, что ему было бы лучше жить с вами.
Раиса Андреевна кивнула так быстро, что я поняла — они действительно испугались потерять внука навсегда.
— А если ты… если вы с Максимом захотите вернуться? — неуверенно спросила она.
— Этого не будет. Я больше не намерена жить в семье, где меня не уважают.
Пётр Иванович наклонился вперёд:
— Валя, а Коля? Он же отец…
— Николай может видеться с сыном когда угодно. Это его право и обязанность. Но он сделал свой выбор, когда поддержал ваши требования вместо того, чтобы защитить жену и сына.
Раиса Андреевна вдруг заплакала. Тихо, не всхлипывая, просто слёзы текли по её лицу.
— Я… я думала, что поступаю правильно. Хотела как лучше для Максима.
— Вы хотели как лучше для себя, — мягко но твёрдо сказала я. — Чтобы всё было под вашим контролем. Но ребёнку нужна счастливая мать, а не богатые, но несчастные родственники.
Встреча закончилась неожиданно тихо. Мы обменялись телефонами, договорились о первой встрече через месяц. Свёкры выглядели опустошёнными, но уже не враждебными.
Дома меня ждал Максим с чемоданом в руках:
— Мам, я собрался! Можно я возьму своего робота и книжки?
— Конечно, солнышко. Бери всё, что хочешь.
— А папа будет к нам приезжать?
— Конечно будет. Ты же его сын, он тебя любит.
— А бабушка Рая и дедушка Петя?
Я присела рядом с ним на корточки:
— Макс, они тоже будут тебя видеть. Но теперь мы с тобой будем жить отдельно, и я буду принимать решения сама. Тебе это нравится?
Он крепко обнял меня:
— Нравится! Ты же самая лучшая мама на свете!
Вечером, когда мы уже сидели на кухне у моей мамы, попивая чай с пирогами, зазвонил телефон. Звонил Николай.
— Валя, родители мне всё рассказали. Прости меня. Я повёл себя как трус.
— Коля, сейчас уже не важно. Важно, что ты будешь хорошим отцом для Максима.
— Я хочу его видеть. Часто. И… и помогать материально, конечно.
— Договоримся. Но помни — теперь решаю я.
После разговора мама погладила меня по руке:
— Я горжусь тобой, дочка. Ты наконец научилась за себя постоять.
Максим уже спал в маленькой комнатке, которую мама освободила для нас. Завтра нужно было решать множество вопросов: работа, детский сад, новая жизнь. Но сегодня я чувствовала себя свободной впервые за много лет.
Я не разрушила семью — я спасла себя и сына от жизни, где нас не ценили. Не убежала от проблем — я научилась их решать. И самое главное — я показала Максиму, что мать может быть сильной, что за своё счастье нужно бороться.
Утром он проснулся с улыбкой:
— Мам, а здесь хорошо пахнет! Бабушкиными пирогами!
— Да, солнышко. Здесь пахнет домом.
И это была правда. Впервые за девять лет брака я чувствовала себя дома.
Это не мои дети, и помогать их кормить я не собираюсь, — сказал муж. — Я детей не брошу, не хочешь помогать, тогда уходи