Странно. Она точно застегнула все молнии перед душем.
Екатерина заглянула внутрь. Кошелёк лежал на месте, документы тоже. Она провела рукой по карманам — косметичка, ключи, телефон. Всё на месте. Успокоившись, она отложила сумку и пошла одеваться.
Максим сидел в комнате, уставившись в экран ноутбука. Когда она вошла, он вздрогнул и быстро переключил вкладку.
— Ты чего такой нервный? — Екатерина нахмурилась.
— Я? Нет, всё нормально. Просто работу доделываю.
Она пожала плечами и прошла к шкафу. Максим последнее время часто вёл себя странно. То среди ночи куда-то звонил, выходя в коридор, то вздрагивал от каждого сообщения. Екатерина списывала это на стресс из-за работы.
На следующий день, в субботу, телефон Максима разрывался от звонков. Екатерина видела на экране имя «Мама» раз пять подряд, но муж каждый раз сбрасывал вызов.
— Может, ответишь? — она кивнула на телефон.
— Потом перезвоню.
— Максим, что происходит?
— Ничего особенного, — он отвернулся к окну.
Вечером, когда Екатерина готовила ужин, телефон мужа снова зазвонил. На этот раз он схватил трубку и выскочил в подъезд. Через стену было слышно, как он что-то взволнованно объясняет.
Екатерина вытерла руки и прислушалась.
— Мам, я не знал! Ты же не сказала, сколько собираешься потратить! Я думал, там больше…
Тишина.
— Какие восемьдесят пять тысяч?! Ты что, с ума сошла?
Ещё пауза.
— Другой карты у меня нет! Я вообще не знаю, есть ли у Кати ещё какие-то счета!
Екатерина застыла с половником в руке. Карта? Какая карта?
Она метнулась к сумке и выгрузила содержимое на стол. Кошелёк, документы, косметичка… Карманчик на молнии. Пустой.
Зарплатной карты не было.
Екатерина распахнула дверь и вышла в подъезд. Максим стоял на лестничной площадке, прижав телефон к уху.
— Мам, подожди…
— Дай мне трубку, — Екатерина протянула руку.
Максим побледнел.
— Кать, сейчас не…
— Дай. Трубку.
Он неохотно передал телефон.
— Людмила Степановна? Это Екатерина.
— А, вот и ты объявилась! — голос свекрови дрожал от возмущения. — Ты в курсе, что твой муж дал мне карту, на которой вообще нет денег?!
Екатерина прислонилась к стене.
— Максим дал вам мою карту?
— Да! Я пригласила подруг в ресторан, собиралась угостить их от души. А в итоге карта не прошла! Восемьдесят пять тысяч счёт! Мне пришлось унижаться, просить их скинуться! Ты представляешь, как я опозорилась?!
— Людмила Степановна, — Екатерина говорила медленно, будто объясняя ребёнку. — Максим взял мою карту без разрешения. Это называется кража.
— Какая кража?! Он мой сын! А ты его жена! Вы должны помогать мне!
— Я никому ничего не должна. Особенно человеку, который присваивает чужие вещи.
— Да как ты смеешь…
— Если подобное повторится, я напишу заявление в полицию. На вас обоих.
Свекровь захлебнулась от возмущения, но Екатерина уже сбросила звонок.
Максим стоял, вжав голову в плечи.
— Кать, я хотел как лучше…
— Ты взял мою карту без спроса и отдал её своей матери?
— Она просила! Сказала, что ненадолго, только в ресторан сходить…
— И ты подумал, что это нормально? Залезть в мою сумку, вытащить карту и отдать постороннему человеку?
— Она не посторонний! Это моя мать!
Екатерина рассмеялась. Коротко, без радости.
— Максим, на этой карте было пятнадцать тысяч. До следующей зарплаты. Твоя мама собиралась потратить восемьдесят пять. Ты хоть понимаешь, что могло произойти?
— Я думал, там больше…
— Ты думал? Или не думал вообще?
Она развернулась и вошла в квартиру. Максим потащился следом.
— Кать, ну прости. Я правда не хотел проблем. Мама сказала, что просто с подругами посидит, я думал, тысяч десять максимум…
Екатерина села на диван и посмотрела на мужа.
— Знаешь, что самое страшное? Не то, что ты взял карту. А то, что даже не попытался спросить разрешения.
— Я знал, что ты откажешь.
— Вот именно. Ты знал. И всё равно сделал.
Максим опустился рядом.
— Мама постоянно жалуется, что подруги её осуждают. Говорят, что сын хорошо устроился, а мать забыл. Она хотела показать, что это не так.
— За мой счёт.
— Ну… Да.
Екатерина встала и прошла на кухню. Суп на плите давно остыл. Она выключила конфорку и облокотилась на столешницу.
Максим появился в дверном проёме.
— Что теперь будет?
— Не знаю, — честно ответила Екатерина. — Мне нужно подумать.
— Ты же не разведёшься из-за этого?
Она повернулась к нему.
— Максим, за два года брака твоя мать ни разу не назвала меня по имени. Только «невестка» или «жена Максима». Она приходит без предупреждения, критикует мою готовку, моё ведение хозяйства, даже то, как я одеваюсь. А ты молчишь.
— Она просто такая. Характер у неё сложный.
— У всех сложный характер. Но не все позволяют себе хамить. И уж точно не все лезут в чужие кошельки.
Максим сжал кулаки.
— Она моя мать. Я не могу её бросить.
— Я не прошу бросить. Я прошу поставить границы. Объяснить, что моя сумка — это не общая касса для её развлечений.
— Я поговорю с ней.
— Сколько раз ты уже обещал поговорить? — Екатерина устало потерла лоб. — Когда она назвала меня бездетной курицей? Когда сказала, что я плохая хозяйка? Когда заявила, что ты мог найти жену получше?
Максим молчал.
— Вот именно, — Екатерина прошла мимо него в комнату.
Она достала из шкафа одеяло и подушку и бросила на диван.
— Сегодня спишь здесь.
— Катя…
— Мне нужно побыть одной. Пожалуйста.
Она закрыла дверь спальни и опустилась на кровать. Руки дрожали — не от злости, от усталости. От понимания, что вот так и живут люди: один делает вид, что не замечает проблему, другой молча терпит, пока не сорвётся.
На следующее утро Екатерина проснулась рано. Максим ещё спал на диване, раскинувшись неудобно. Она прошла мимо, не будя его, и вышла на балкон.
Телефон завибрировал. Сообщение от Людмилы Степановны.
«Екатерина, я хотела извиниться за вчерашнее. Переволновалась. Давай забудем эту ситуацию и больше не вспоминать».
Екатерина фыркнула. Забыть. Конечно. Как будто ничего не было.
Она набрала ответ:
«Людмила Степановна, давайте сразу договоримся. Мои личные вещи — это моя собственность. Если вам что-то нужно, вы просите меня напрямую. Не через Максима, не тайком. А я решаю, давать или нет. Это последнее предупреждение».
Отправила и заблокировала свекровь. Пусть через сына общается, если так необходимо.
Максим проснулся через полчаса. Он вышел на балкон, потирая шею.
— Не выспался?
— Диван жёсткий.
— Это временно, — Екатерина не отрывала взгляд от улицы.
— Надолго временно?
— Пока не решим, как жить дальше.
Максим прислонился к перилам рядом.
— Я поговорил с мамой. Она обещала больше не просить денег.
— Максим, дело не в деньгах. Дело в том, что ты не видишь границ. Для тебя нормально, что мама хамит мне. Нормально, что она рассказывает подругам про мою зарплату. Нормально залезть в мою сумку и взять карту.
— Я больше не буду.
— Откуда мне знать? — она повернулась к нему. — Ты обещаешь, а потом снова делаешь по-своему.
Он открыл рот, чтобы возразить, но осёкся.
— Я правда больше не буду.
— Хорошо. Тогда скажи матери, что она приходит только по приглашению. Не просто предупреждает, а ждёт, когда мы сами позовём.
— Она обидится.
— Пусть. Это моя квартира, и я решаю, кто сюда заходит.
Максим кивнул, хотя в глазах читалось сомнение.
Следующие несколько дней прошли в натянутой тишине. Максим пытался вести себя так, будто ничего не изменилось, но Екатерина чувствовала, как между ними растёт стена.
Она поймала себя на мысли, что больше не доверяет мужу. Теперь сумку носила с собой даже в ванную. Карты спрятала в сейф, код от которого не сообщала Максиму.
А ещё она начала думать о том, что дальше. Можно ли строить семью с человеком, который не умеет говорить «нет» своей матери? Который готов пожертвовать доверием жены ради сиюминутного спокойствия?
Ответ приходил сам собой. И он ей совсем не нравился.
Через неделю Людмила Степановна позвонила Максиму и потребовала, чтобы он приехал. Срочно. Что-то случилось с трубами.
Максим метнулся собираться.
— Мне нужно к маме. Она говорит, затопило соседей.
Екатерина кивнула, не отрываясь от ноутбука.
— Хорошо.
— Ты не поедешь?
— Нет.
— Но она просила…
— Максим, — Екатерина закрыла ноутбук и посмотрела на мужа. — Твоя мать, твои проблемы. Я больше не участвую в этом цирке.
Он хотел что-то сказать, но передумал и вышел.
Екатерина осталась одна. Села на диван и обхватила колени руками.
Раньше она думала, что любовь — это когда готов простить всё. Теперь понимала: любовь — это когда тебя уважают настолько, чтобы не ставить в ситуации, где нужно прощать.
А Максим так и не научился уважать. Ни её, ни её границы.
Телефон завибрировал. Сообщение от отца:
«Катюш, как дела? Давно не звонила».
Екатерина улыбнулась. Родители всегда чувствовали, когда ей плохо.
Она набрала ответ:
«Пап, можно к вам на выходные приехать? Одной. Нужно поговорить».
Ответ пришёл мгновенно:
«Конечно, солнышко. Ждём».
Екатерина откинулась на спинку дивана и выдохнула. Решение созрело само собой.
Некоторые браки можно спасти. Но только если оба хотят спасать. А когда один тянет в одну сторону, а второй — в другую, верёвка рано или поздно рвётся.
И лучше отпустить, пока не больно окончательно.
— Не наглейте, я не обязана расплачиваться за ваши застолья! — заявила невестка, отталкивая протянутый свекровью счёт