Свекровь пришла без приглашения, а я захлопнула дверь у неё перед носом…

Голос за тонкой дверью звенел металлом и самодовольством. Лена замерла посреди крошечной кухни. В нос бил запах жареной цибули для супа и почему-то – вишневых фломастеров.

— Зоя Петровна? Мы… мы вас не ждали. Андрей на работе.

— А я что, должна записываться, чтобы внуков проведать? Дверь открой, я сказала! – Ручка дернулась с силой.

Лена посмотрела на свои руки – в муке, в тесте. Пятилетняя Маша рисовала за столом, а трехлетний Вовка кашлял в своей комнате – опять бронхит. Вздохнув, Лена вытерла руки о старенький халат и повернула щеколду.

Зоя Петровна, в дорогом пальто и с идеально уложенной прической, вплыла в коридор, брезгливо оглядываясь.

— Ну и запахи у вас. Опять с луком жаришь? Андрюша такое с детства не переносит. Где он?

— Я же сказала, на работе. Вовочка болеет, у нас карантин, – тихо ответила Лена.

Свекровь махнула рукой, даже не сняв перчаток.

— Глупости все эти ваши карантины. (Она заглянула в комнату к Вовке). Вечно они у тебя сопливые. Что ты за мать? Ладно, я по делу.

Она прошествовала на кухню, отодвинув Машины рисунки краем норкового манто.

— Мне деньги нужны. Срочно.

Лена опешила.

— Какие деньги, Зоя Петровна? У нас зарплата только через неделю. У Андрея все на карте.

— Лена, не делай из меня дуру, – свекровь усмехнулась, обнажив слишком белые для ее шестидесяти лет зубы. – Я знаю, что ты «копишь». На дачу свою. Вот из этой «копилки» и возьмешь. Мне нужно сто тысяч. К вечеру.

— Но это… это наши общие! На мечту! Я не могу их просто так…

— Можешь, Леночка, можешь. Андрюша – мой сын. И его деньги – это мои деньги. А ты тут, – она обвела взглядом скромную кухню, – приживалка. И дети твои тоже. Неблагодарные.

Маша тихо заплакала за столом. Зоя Петровна этого даже не заметила. Она считала внуков досадной помехой, бременем, которое ее «гениальный» Андрюша вынужден нести из-за этой блеклой женщины.

Вечером Лена попыталась поговорить с мужем.

— Андрей, твоя мама приходила. Требовала сто тысяч.

Андрей отвел глаза, ковыряя вилкой остывшую котлету.

— Лен, ну ты же знаешь маму. Ей надо… на лечение. У нее давление.

— Лечение за сто тысяч? Андрей, это деньги на дачу! Для детей!

— Мама – это святое! – вдруг взорвался он. – Она меня одна растила! А ты… ты просто не хочешь войти в положение!

Лена смотрела на него и не узнавала. Ее тихий, добрый Андрей превращался в озлобленного подростка, как только речь заходила о Зое Петровне. Она отступила. Но в ту ночь, когда муж уснул, она впервые почувствовала не обиду, а холодный, колючий страх.

Интрига закручивалась медленно, как удавка. Зоя Петровна стала приходить чаще, всегда, когда Андрея не было дома. Она брала без спроса еду из холодильника («Андрюше надо лучшее!»), критиковала борщ Лены («Вода, а не борщ»), а однажды Лена заметила, что из шкатулки пропали ее единственные золотые серьги – подарок ее покойной матери.

Когда она сказала об этом Андрею, он отмахнулся:

— Потеряла, наверное. Мама бы в жизни не взяла. Ты вечно на нее наговариваешь!

Давление росло. Лена чувствовала себя загнанной в угол. А потом случился тот звонок. Лена убиралась в шкафу и нашла старый кнопочный телефон Андрея, которым он пользовался до смартфона. Она хотела его выбросить, но решила зарядить и проверить его работоспособность, телефон вдруг завибрировал – пришла смс от оператора о низком балансе. Лена машинально открыла «входящие».

Последние сообщения были двухлетней давности. От «Мамы».

«Андрюша, эта твоя Лена тебя не стоит. Квартира ее – конура. И дети какие-то… больные. Давай сделаем так: ты уговоришь ее продать эту развалюху и вложить деньги в мою «инвестицию». Якобы на новую, большую. А сами купим мне хорошую квартиру в центре. А вы пока у меня поживете, в студии. Ничего, в тесноте, да не в обиде».

Мир Лены рухнул. Запах лука и фломастеров смешался с запахом предательства. Не Зоя Петровна была главным монстром. Главным монстром был ее слабый, безвольный муж, который годами обкрадывал собственных детей ради прихотей матери.

Она не плакала. Она села на скрипучий стул. Холодная ярость, чистая, как спирт, наполнила ее. Она поняла, что жалеть ее больше некому. И защищать ее детей, кроме нее, тоже некому.

На следующий день, пока Андрей был на работе, Лена сняла все деньги, что оставались на «дачу», и перевела их на новый счет, открытый на ее имя. Она позвонила двоюродному брату. «Витя, можешь приехать? Мне надо замки сменить. Да, срочно».

Вечером Андрей не смог попасть домой. Он звонил, стучал. Лена открыла, когда он уже начал выбивать дверь плечом.

Она стояла в коридоре, спокойная и чужая. Его вещи были аккуратно упакованы в два чемодана.

— Лена, ты что? Что случилось? – он испуганно смотрел на новые замки.

Она молча протянула ему старый телефон.

Когда он поднял глаза, в них был ужас.

— Лена… Леночка, это не то, что ты думаешь! Это мама… она заставила!

— Вон, – тихо сказала Лена.

— Но дети!

— Дети мои. А ты – сын своей матери. Вы друг друга стоите.

Он умолял, плакал, стоял на коленях в подъезде. Но Лена была как лед. Она закрыла дверь.

Прошла неделя. Андрей жил у матери. Денег у них не было – все, что они «инвестировали», давно растворилось в «элитной косметике» и поездках Зои Петровны в санатории. А потом у нее кончились деньги на аренду ее шикарной квартиры.

В субботу утром раздался звонок. Лена смотрела в глазок. На пороге стояла Зоя Петровна. Не накрашенная. Злая.

— Лена, открой! Я знаю, ты там! Пусти нас!

Лена приоткрыла дверь на цепочку.

— Что вам нужно, Зоя Петровна?

— Ты выгнала моего сына! Ты оставила нас без копейки! Пусти нас, это и его квартира!

— Это моя квартира, – спокойно ответила Лена. – Она досталась мне от моей мамы. Той самой, чьи серьги вы с Андреем продали.

Лицо свекрови перекосилось.

— Да как ты смеешь! Я буду жаловаться! Я…

— Куда вы будете жаловаться? – Лена улыбнулась. Это была страшная, холодная улыбка. – Что вы воспитали вора и маменькиного сынка? Что вы вместе обкрадывали моих детей? Уходите. И не приходите сюда больше. Никогда.

— Ты еще пожалеешь! – взвизгнула Зоя Петровна, дергая дверь.

Лена молча, глядя ей прямо в глаза, сняла цепочку и медленно, с наслаждением, захлопнула дверь прямо у нее перед носом.

Щелчок нового, дорогого замка прозвучал как выстрел.

Прошло полгода. Лена подала на развод и алименты. Она продала старую квартиру и, добавив те деньги, что успела спасти, купила большую и светлую «двушку» в новом районе. Вовочка пошел в сад и почти перестал болеть.

Однажды, возвращаясь с Машей с занятий по танцам, она увидела их.

У мусорных баков стояли Зоя Петровна и Андрей. Они ругались. Громко, на весь двор. Свекровь, в каком-то поношенном пальто, визжала на сына, что он ничтожество и не может найти нормальную работу. Андрей, опустив плечи, что-то мямлил в ответ. Они жили теперь в комнате сестры Зои Петровны, в коммуналке.

Зоя Петровна увидела Лену. Она увидела ее новую куртку, смеющуюся Машу, пакет с фруктами в ее руке. И в глазах бывшей свекрови вспыхнула такая черная, жгучая зависть, что Лене стало почти смешно.

Лена крепче сжала дочкину ладонь и, не оборачиваясь, вошла в свой чистый, теплый подъезд. Дверь за ней мягко закрылась. Наконец-то она была дома.

Спасибо, что дочитали до конца. Эта история о том, как важно вовремя разглядеть манипулятора и найти в себе силы, чтобы защитить себя и своих детей. Если рассказ вам понравился — не забудьте поставить лайк и подписаться. Ваш отклик очень помогает.