— Кирилл звонил, — сказал Артём в трубку, и Лариса сразу уловила в его голосе осторожность.
Она стояла на коленях у перил террасы, кисть в руке. Лак ложился ровным слоем на дерево, которое Артём сам выпиливал и шлифовал прошлым летом. Двадцать два месяца стройки — каждая доска, каждый гвоздь были их общим трудом.
— И что? — Лариса вытерла ладонь о старую футболку.
— Говорит, в воскресенье будет проездом. По делам в область. Хочет у нас переночевать.
Кисть замерла над банкой. Лариса медленно опустила её на газету.
— Переночевать? У нас?
— Ну… он же брат, Лар. Неудобно отказывать.
Она встала, чувствуя, как внутри всё сжимается в тугой узел. За спиной шумели сосны — их участок в посёлке Берёзовый выходил прямо на лес. Тишина, воздух, их дом. Всё, что они выстроили сами — Артём после смен на стройках, где работал инженером-сметчиком, она после двенадцати часов на ногах в обувном магазине.
— Ты вспомни, как он нас тогда даже на порог не пустил, — голос у неё дрогнул. — Неужели ты забыл?
Молчание в трубке. Долгое, тяжёлое молчание.
— Это было давно…
— Три года назад, Артём. Мы под дождём стояли, а он сказал, что у него «деловые гости». Ты забыл, как мы потом всю ночь в машине провели?
Она помнила тот вечер до мелочей. Август, ливень, они ехали из её родного города через областной центр, где жил Кирилл с женой Ниной в старом доме, доставшемся от её бабушки. Решили заехать — переночевать, отдохнуть. Артём позвонил брату за час до приезда.
Кирилл встретил их у калитки. Не пригласил пройти во двор. Стоял, загораживая вход, и говорил быстро, не глядя в глаза:
— Слушай, у меня сегодня гости. Деловые. Неудобно как-то. Может, в другой раз?
Дождь лил как из ведра. Лариса стояла под зонтом у чужой калитки, чувствуя, как вода затекает за воротник куртки. За спиной Кирилла виднелся старый дом с покосившимся крыльцом — бабушкино наследство Нины. Артём попытался возразить:
— Кирюх, мы устали. Просто переночевать. Хоть на полу.
— Не получится, — брат уже отступал за калитку. — Извини. Созвонимся.
Они уехали. Артём нашёл круглосуточную заправку, где можно было выпить кофе и хоть немного подремать — дорога была долгая, глаза слипались. Лариса откинула сиденье, натянула куртку до подбородка. Молчала, глядя в окно на мокрую трассу. Не упрекала, не говорила «я же говорила». Просто молчала.
Через месяц она случайно наткнулась на фото в соцсетях Кирилла. Тот самый вечер. Компания друзей за столом на веранде того самого дома, пиво, смех. Никаких деловых костюмов. Обычная домашняя тусовка. Он просто не захотел впускать родню. Побоялся, что брат с женой «не впишутся».
Лариса так и не показала это фото Артёму. Зачем? Он и так всё понял.
— Лар, я помню, — голос мужа был тихим. — Но он семья. Мама будет недовольна, если узнает, что мы отказали.
Вот оно. Всегда так. Семья. Мама будет недовольна.
— А я что, не семья? — она почувствовала, как голос срывается. — Мы с тобой два года этот дом строили! Я дополнительные смены брала в магазине, по двенадцать часов на ногах стояла, чтобы хоть немного отложить! Ты на выходных работал, когда другие отдыхали! И теперь твой брат, который нас под дождь выставил, хочет тут переночевать?
Артём молчал. Она слышала, как на его фоне шумит стройка — он сейчас на объекте, проверяет сметы.
— Я понимаю, — сказал он наконец. — Правда понимаю. Но что я ему скажу?
Лариса подошла к краю террасы, посмотрела на участок. Шесть соток, которые они отвоевали сантиметр за сантиметром. Беседка, которую они собирали вдвоём под дождём. Недостроенная мастерская в сарае, куда Артём каждый вечер заходил с новой идеей. Их дом. Построенный с нуля, без чьей-либо помощи. Не бабушкино наследство, не подарок от родителей — их собственный труд.
— Скажи правду, — она говорила медленно, чётко. — Что у нас пока не всё обустроено для гостей. Что ему будет удобнее в гостинице. Всё.
— Он обидится.
— Пусть обижается.
Она положила трубку и села на ступеньки террасы. Руки дрожали. Внутри клокотала злость — на Кирилла, на его наглость, на то, что Артём до сих пор боится сказать «нет».
Телефон завибрировал. Сообщение от мужа: «Хорошо. Напишу ему».
Лариса закрыла глаза, вдыхая запах сосновой смолы. Этот запах всегда успокаивал. Напоминал, что здесь — их территория. Их дом. Их правила.
Вечером Артём вернулся усталый, с пакетами продуктов. Разулся в прихожей, прошёл на кухню, поставил чайник.
— Написал ему, — сказал он, не оборачиваясь. — Сказал, что у нас не готово ещё всё для гостей. Посоветовал гостиницу «Берёзка» в райцентре.
Лариса стояла у плиты, помешивая суп. Не ответила.
— Он ответил, что понял. Остановится там.
— И всё?
— Почти. Написал: «Ясно. Значит, так».
Она обернулась. Артём сидел за столом, потирал переносицу. Выглядел виноватым, будто это он выставил брата под дождь три года назад.
— Не переживай, — Лариса налила ему чай. — Ты всё правильно сделал.
Он кивнул, но в глазах читалась тревога. Она знала: он боится звонка от матери. Валентины Степановны, которая всю жизнь внушала младшему сыну, что семья — это святое, что отказывать родным нельзя, что Кирилл старший и его нужно уважать.
Звонок раздался на следующий день. Лариса мыла посуду, когда услышала звук мотора — такси въехало во двор. Из машины вышла Валентина Степановна с большим пакетом в руках.
Лариса вытерла руки, открыла дверь.
— Здравствуй, Лариса, — свекровь прошла в дом, не дожидаясь приглашения. — Пирог принесла. Ездила в поликлинику в райцентр, анализы сдавать, вот заодно решила к вам заехать. Где Артём?
— На работе ещё.
Валентина Степановна поставила пакет на стол, оглядела кухню. Взгляд скользнул по новым шкафчикам, по плитке на полу, по окну с видом на лес. Лариса молча наблюдала за ней, чувствуя растущее напряжение. Раньше свекровь никогда так не делала — не заезжала «заодно». За два года стройки ни разу не поинтересовалась, как у них дела, не предложила помощь. Даже когда Артём надорвал спину, таская брёвна, мать только по телефону посочувствовала: «Ну что ты, сынок, сам-то всё делаешь, надо было мастеров нанять». Нанять. На какие деньги?
А теперь вот — пирог, визит, оценивающий взгляд.
— Кирилл звонил, — сказала она, садясь на стул. — Расстроенный очень.
Лариса медленно налила воду в чайник.
— Да? Почему?
— Говорит, вы ему отказали. Не пустили переночевать.
— У нас не обустроено ещё всё, — Лариса поставила чайник на плиту. — Ему удобнее будет в гостинице.
Свекровь поджала губы.
— В наше время и в одной комнате по десять человек жили. А вы не можете брата на ночь приютить?
— Валентина Степановна, у нас правда не готово. Даже постельного белья лишнего нет.
— Купить нельзя было?
Лариса обернулась, чувствуя, как внутри всё закипает.
— Мы два года на этот дом копили. Каждую копейку считали. Простите, но покупка гостевого комплекта белья не была в приоритете.
— Значит, семья не в приоритете, — свекровь встала, расправляя воротник блузки. — Понятно.
Она прошлась по кухне, заглянула в гостиную. Лариса видела, как её взгляд оценивает каждую деталь — диван, телевизор, книжные полки.
— А посуда у вас какая-то дешёвая, — заметила Валентина Степановна, взяв со стола обычную белую чашку. — У Кирилла с Ниной в доме сервиз остался, фарфоровый ещё. Красивый.
— Нам такой не нужен, — Лариса говорила ровно, стараясь не сорваться.
— Ну да. Зачем вам. У вас и так всё… проще.
Слово «проще» прозвучало как приговор. Лариса сжала руки в кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.
Валентина Степановна ушла через полчаса, оставив пирог на столе. Лариса так и не притронулась к нему. Села у окна с остывшим чаем, смотрела на лес за участком. Внутри всё ещё кипело — от слов свекрови, от её взгляда, оценивающего каждый угол их дома.
Артём вернулся поздно, увидел нетронутый пирог.
— Мама приезжала?
— Угу. Из поликлиники заодно заехала.
Он понял по голосу, что разговор был тяжёлым. Сел рядом, взял её руку.
— Что она сказала?
— Ничего особенного. Просто смотрела так, будто мы что-то украли. Будто не заслужили этот дом.
Артём сжал её ладонь. Больше ничего не спросил.
Через три дня, в субботу, Лариса красила откосы на втором этаже, когда во двор въехала машина. Потом ещё одна. Она выглянула в окно и замерла — из первой машины вышли Кирилл с женой Ниной, из второй — двоюродный брат Роман с Валентиной Степановной.
Сердце ухнуло вниз. Лариса быстро вытерла руки о тряпку, сбежала вниз. Артём был в мастерской, пилил доски для новых полок.
— Артём! — она распахнула дверь сарая. — Твоя семья приехала. Вся.
Он поднял голову, на лице мелькнуло недоумение.
— Кто?
— Все. Кирилл, Нина, Роман, твоя мать.
Они вышли во двор. Кирилл стоял у калитки, оглядывал участок. Нина поправляла волосы, Роман разминал шею после дороги. Валентина Степановна улыбалась.
— Вот мы и приехали! — объявила она. — Решили наконец посмотреть, как вы тут обустроились.
— Здравствуйте, — Артём вытер руки о джинсы. — А мы не знали, что вы собираетесь…
— Да мы мимоходом, — перебил Кирилл, проходя в калитку без приглашения. — На рынок в Сосновку за саженцами и банками для консервации едем, вот решили заскочить.
Лариса стояла на крыльце, чувствуя, как внутри всё сжимается. Рынок в Сосновке — в противоположной стороне от их посёлка. Она прекрасно это знала. Значит, специально приехали. Мать организовала смотрины.
— Проходите, — Артём шагнул к дому, но голос его звучал неуверенно.
Они вошли гурьбой. Валентина Степановна сразу прошла на кухню, оглядывая всё тем же оценивающим взглядом. Кирилл задержался в гостиной, подошёл к окну.
— Вот ты ж здесь пристроился, — сказал он, глядя на лес за участком. — И пруд рядом виден. На рыбалку можно хоть каждый день. Повезло тебе, Артёха.
Лариса стояла в дверях, сжимая кулаки. Слово «повезло» резануло как ножом. Повезло. Двадцать два месяца стройки, её двенадцатичасовые смены в магазине, когда ноги отваливались к вечеру. Артём на выходных таскал брёвна, пока у других были шашлыки и дачные посиделки. Это всё — повезло?
— Не повезло, — она не выдержала. — Мы строили сами. Тяжело и мучительно. Каждый месяц вся зарплата до копейки сюда уходила. А про оформление вообще мрак — даже вспоминать не хочу.
Кирилл обернулся, усмехнулся.
— Ну да, конечно. Просто участок удачный попался. Не у всех такое место.
Нина поднималась по лестнице на второй этаж, держась за перила. Спустилась, поморщилась.
— А что такая лестница хлипкая? Скрипит вся. Надолго не хватит, через год развалится.
Артём побледнел. Лариса видела, как напряглись его плечи. Он сам выпиливал каждую ступень из сосны, обрабатывал, шлифовал, покрывал лаком. Неделями подгонял, чтобы не скрипело.
— Лестница нормальная, — сказал он глухо.
— Если ты так считаешь, — Нина пожала плечами.
Валентина Степановна вышла из кухни с недовольным видом.
— Ой, какая большая кухня… Вдвоём-то зачем? Детей нет, готовить особо не на кого. Пустая трата метров.
Лариса почувствовала, как внутри что-то рвётся. Намёк на бездетность — больная тема, о которой они с Артёмом не говорили даже между собой. Просто не торопились, хотели сначала обустроиться.
— Нам так удобно, — ответила она холодно.
Роман прошёлся по гостиной, остановился у камина.
— Зачем вам камин? Дорого, непрактично. Дрова таскать замучаешься. Мы у себя газ провели — вот это умно.
— Мы хотели камин, — Артём шагнул к нему. — Это наш выбор.
— Ну-ну, — Роман хмыкнул. — Главное, чтобы потом не пожалели.
Валентина Степановна обошла двор, заглянула в недостроенную мастерскую.
— Участок маловат всё-таки. Шесть соток — это не участок. У Кирилла с Ниной восемь, и теплица там приличная в огороде.
Лариса стояла на крыльце, чувствуя, как ярость поднимается волной. У Кирилла дом достался от бабушки Нины. Готовый. Старый, с покосившимся забором, но готовый. А они каждый сантиметр отвоевали сами.
Кирилл снова подошёл к окну, обернулся к брату.
— Слушай, а баню строить не планируете? Без бани как-то несерьёзно. У нас вон уже третий год стоит.
— Баню построим, — Артём говорил сквозь зубы. — Когда будут деньги.
— Да какие там деньги, — Кирилл развёл руками. — Не прибедняйся. Дом отгрохали, а на баню много не надо.
Лариса не выдержала. Развернулась и ушла в дом.
Лариса стояла на кухне, сжимая край столешницы. Руки дрожали. За окном слышались голоса — родня продолжала осматривать двор, критиковать, сравнивать.
Нина зашла на кухню, открыла холодильник.
— Ой, какой маленький холодильник, — протянула она. — У нас двухкамерный, с морозилкой внизу. Удобнее намного.
Лариса обернулась, чувствуя, как внутри закипает.
— Нам хватает.
— Ну конечно, вдвоём-то… — Нина закрыла дверцу. — А вообще странно, что вы столько денег в дом вложили, а на нормальную технику не потратились.
— Мы потратились на то, что нам важно.
— Да ладно, не обижайся, — Нина махнула рукой. — Просто говорю.
Валентина Степановна вернулась с Романом. Уселась за стол, будто хозяйка.
— Лариса, поставь чайник. Устали с дороги.
Лариса замерла. Поставь чайник. Как приказ. В её собственном доме.
— Валентина Степановна, мы не ждали гостей, — она говорила медленно, стараясь сдержаться. — Не готовились.
— Да ладно тебе, — свекровь поморщилась. — Чай заварить — не проблема. Или тебе жалко?
Роман, стоявший в дверях, хмыкнул:
— Ну правда, что вам чаю жалко? Хотите к нам приезжайте — напоим, накормим.
Лариса резко обернулась, но взгляд её был направлен не на Романа, а на Кирилла.
— Мы уже приезжали. Один раз. К Кириллу. Он нас даже на порог не пустил. — Никакого чая сегодня не будет…
Повисла тишина. Кирилл побледнел.
— Лариса…
— Три года назад, — голос её дрожал от ярости. — Август. Ливень. Мы ехали через ваш город, позвонили Кириллу — можно переночевать? Он сказал, что у него гости деловые. Неудобно. Мы всю ночь на заправке провели!
Валентина Степановна растерянно посмотрела на старшего сына.
— Кирилл, это правда?
Он молчал, глядя в пол.
— Это было давно, — пробормотал он наконец. — У нас тогда возможности не было.
— Давно? — Лариса шагнула к нему. — Для нас это было унижение! Мы под дождём у твоей калитки стояли, промокли до нитки, а ты стоял и твердил про каких-то деловых гостей! А потом я случайно фото в твоих соцсетях увидела — никаких деловых гостей! Обычная пьянка с друзьями на веранде!
Лариса не останавливалась, слова вырывались наружу, как прорвавшая плотина:
— Когда нам была нужна помощь — никого не было! Когда мы строили этот дом — никто даже не спросил, как дела! Артём надорвал спину, таская брёвна, а вы, Валентина Степановна, только по телефону посоветовали мастеров нанять! На какие деньги? На какие?
Свекровь побледнела.
— Я не знала, что так тяжело…
— Не знали? — Лариса горько усмехнулась. — Или не хотели знать? А теперь, когда у нас всё получилось, вы приехали осматривать, критиковать, сравнивать! «Участок маленький», «лестница хлипкая», «холодильник не тот»! Вам что, завидно?
Кирилл шагнул вперёд, лицо красное.
— Ты что себе позволяешь? С моей матерью так разговаривать!
Артём шагнул между ними.
— Кирилл, хватит. Лариса говорит правду.
— Я говорю правду! — Лариса не отступала. — Кириллу дом достался от бабушки Нины. Готовый. Он въехал и живёт. А мы каждый гвоздь сами забивали! Каждую доску сами пилили! Мы себе два года во всём отказывали, по уши в кредитах, с надорванными спинами! И теперь он смеет говорить, что нам «повезло»?
— Хватит! — крикнул Кирилл. — Мы приехали просто посмотреть!
— Нет, — Артём шагнул к брату, голос твёрдый. — Вы приехали не просто посмотреть. Вы приехали показать, что мы что-то делаем не так. Что у нас хуже, чем у вас. Что мы зря старались.
Валентина Степановна встала, схватила сумку.
— Я не останусь слушать эти обвинения!
— Тогда уходите, — Лариса стояла у стола, руки сжаты в кулаки. — Уходите из нашего дома. И больше не приезжайте, пока не научитесь уважать чужой труд.
— Артём! — свекровь обернулась к сыну. — Ты позволишь ей так со мной разговаривать?
Артём молчал секунду. Долгую, тяжёлую секунду. Потом шагнул к жене, встал рядом.
— Мама, Лариса права. Вы приехали без предупреждения. Не порадоваться, а покритиковать. Больше без приглашения не приезжайте.
Валентина Степановна побледнела, будто её ударили.
— Значит, так, — она натянула платок. — Хорошо. Раз мы вам не нужны.
Кирилл с Ниной уже выходили во двор. Роман последовал за ними, бросив на прощание:
— Ну и пожалуйста. Сами справляйтесь.
Когда машины уехали, Лариса опустилась на ступеньки крыльца. Руки всё ещё дрожали. Артём сел рядом, обнял её за плечи.
— Прости, — сказал он тихо.
— За что?
— За то, что так долго молчал. За то, что не защитил раньше.
Она прижалась к нему, чувствуя, как напряжение медленно уходит.
— Ты защитил. Сегодня защитил.
— Пойдём на террасу. Посидим.
Он взял её руку, поднялся.
— Пойдём.
Они прошли на террасу, сели на ступеньки. Запах сосновой смолы смешивался с вечерней прохладой. Где-то за забором копался в огороде дядя Вася, сосед. Услышал шум отъезжающих машин, выглянул, кивнул Артёму многозначительно — мол, правильно сделали.
Артём достал из кармана телефон, выключил звук.
— Сейчас начнутся звонки.
— Пусть звонят, — Лариса прижалась к его плечу.
Они сидели молча, пока солнце не начало садиться за сосны. Работать сейчас не хотелось — только тишина, только покой.
Лариса встала.
— Ты куда? — спросил Артём.
— Сейчас приду. Сиди здесь.
Она зашла в дом, достала из холодильника бутылку белого вина — покупала ещё две недели назад, мечтая провести спокойный вечер с мужем на террасе. Быстро нарезала сыр, колбасу, достала два граненых стакана — других всё равно не было, хрусталь они себе так и не купили. Вернулась с подносом.
Артём улыбнулся, принимая у неё стакан.
— Давно так не сидели.
— Давно, — она села рядом.
Они пили медленно, молча. Звёзды проступали на тёмном небе, лес шумел тихо и успокаивающе.
— Знаешь, — Артём посмотрел на жену, — я всю жизнь боялся сказать им «нет». Думал, что это предательство.
— А теперь?
— Теперь понимаю — предательство это когда не защищаешь тех, кто рядом с тобой строит жизнь.
Лариса улыбнулась, взяла его руку.
— Мы справились.
— Справились, — он кивнул. — И ещё справимся.
Они допили вино, зашли в дом. Их дом. Где не было места чужой зависти и осуждению. Только их труд, их выбор, их жизнь.
— Моя мама в долгах, а твоя квартира — наш «общий ресурс»! — заявил муж, пряча глаза, и в воздухе запахло предательством.