— Только честно, Свет, ты уверена, что потянешь всё сама? — Дима, держа тяжёлый табурет, поставил его у стойки и вытер лоб тыльной стороной ладони. В помещении всё ещё пахло краской, и пол скользил после мытья.
Света, в футболке с закатанными рукавами и пучком на макушке, протирала стеклянную витрину. Руки дрожали — от усталости или волнения.— Я не одна, — ответила она, не оборачиваясь. — Мой брат Илья будет на кухне, племянницу Таню оформим как бариста. Мама с заготовками поможет. Это наш проект. Я всем предложила работу — никто не отказывался.
Дима усмехнулся и посмотрел на неё исподлобья.— Семейный подряд. Ты только проследи, чтобы не начали путать «работу» с «одолжением».
— Я всё распишу. По сменам. По задачам. У всех будут обязанности.
В этот момент с глухим стуком в помещение вошла Валентина Петровна, мама Светы, в куртке нараспашку и с большой кастрюлей в руках. Пар поднимался от крышки, она поставила кастрюлю на край стола, откинула волосы назад и выдохнула.— Первую смену накормлю, а потом пусть уже с Таней по расписанию возятся. Не с голоду же пухнуть.
Света кивнула.— Вот именно. У нас всё по графику. Это работа.
Мать махнула рукой, как будто отмахнулась от этой формальности.— Ну да, работа. Ты только не переусердствуй с этим своим начальственным тоном.
Дима отвернулся к окну. На стекле остались следы малярной ленты. Он что-то подправил на подоконнике и сказал негромко:— Посмотрим, как оно пойдёт. Главное — чтоб потом не пришлось вытаскивать всех за уши.
Света промолчала. Она смотрела на отражение в витрине — на себя, взволнованную и упрямую. Позади открывалась сцена, где каждый хотел быть полезным, а она верила, что всё получится, если вложиться до конца.
Первый день выдался хлопотным с самого утра. Таня, в свежей чёрной футболке с логотипом, взахлёб протирала стойку, прикусывая губу, чтобы не смеяться над какими-то мемами в телефоне.Илья с серьёзным лицом выносил чай на подносе, неловко обходя посетителей — казалось, будто он держит гранату, а не чашки.Света металась между столами, улыбалась, извинялась, проверяла заказы, заправляла сахарницы и мысленно сверялась с таймером: у неё было расписание по минутам, и она держала его, сжав зубы.
Ближе к вечеру в кафе уже пахло свежими булочками, а в углу играл тихий джаз. Посетители уходили довольные.Они сели за столик у окна — Света, Илья, Таня и Валентина Петровна. У каждого в руке был стакан с чаем.— Ну что, командир, — Илья хмыкнул, поднимая стакан. — День номер один — победа.— Победа, — устало улыбнулась Света. — Но завтра будет жёстче.— Семейное дело — оно крепкое, — произнесла Валентина Петровна, растягивая слова. — Никто не подставит.Дима присел рядом, задержал взгляд на жене.— Молодец ты. Всё сама вытянула.
Света вздохнула.— Мы вместе.
Через неделю, утро всё пошло не по плану.Света стояла за стойкой, варила кофе, на лице — маска спокойствия. За ней уже выстроилась небольшая очередь.— Доброе утро. Где Таня? — поинтересовался мужчина лет сорока, явно спешащий на работу.— Она немного задерживается, — ответила Света, вытирая носик кофемашины. — Я вас быстро обслужу.Он скептически посмотрел на неё и отошёл. Света бросила взгляд на часы. 08:42. Таня должна была быть здесь в 08:00.
Она достала телефон, набрала Илью — гудки. Ещё раз. Ноль реакции.
Дима появился с пакетом булочек.— Они оба не выходят на связь?Света кивнула.— Пока да.— Ты уверена, что не пора искать людей вне семьи?
Света посмотрела на него устало.— Пока рано. Первый сбой — не конец.
Днём в дверь с грохотом вошла Валентина Петровна. В руках — пакет с супом и ещё один с едой.— Вот, поела бы, хоть кто-то! — крикнула она весело. — И Таню покормите, пусть поест. Девчонка худая совсем.Света бросила взгляд на Таню, которая только что пришла, рассыпаясь в извинениях.— Проспала. Будильник не сработал. Правда, Свет…
Валентина Петровна кивнула.— У всех бывает. Не ругай.
Таня взяла пакет, шмыгнула в подсобку. Света хотела что-то сказать — рот приоткрыла, но так и не произнесла.Позже, из дальнего угла, где всегда сидела Надежда Павловна — свекровь, долетел голос:— Светочка, береги себя. Ты тут одна на всех. И если не отдохнёшь — все эти булки тебе спину сломают.
Света прошла за стойку, достала тряпку, и смахнула крошки с внезапной резкостью.— Ничего. Прорвусь.
Вечером, когда Света проверяла кассу, цифры не сходились. Не хватало двух с половиной тысяч. Она пролистала чековую ленту, сверила отчёты.
— Таня, ты ничего не брала из кассы? — спросила она осторожно, когда племянница отряхивала стойку.
— Ну… я взяла немного. На продукты. Нам же надо ужинать. Я бы всё равно потом положила.
Света посмотрела на неё в упор, молча.— Я же говорила, всё по чекам. По согласованию.
— Ну прости, я не подумала. Это же мелочи.
Позже она рассказала об этом Диме.— Это уже не помощь, Свет, — сказал он жёстко. — Это — наглость.Она ничего не ответила. Только сняла резинку с волос и села на край дивана, потирая затылок.
На следующий день Света попыталась поговорить с матерью. Они сидели на кухне у её родителей, рядом шипел чайник.
— Мам, с Таней… Надо как-то строже. Представляешь, она берёт из кассы деньги, опаздывает, потом врёт. Это не мелочи.
— Ты о чём вообще? — перебила Валентина, подливая себе чаю. — Таня — девчонка. Молодая. Справится.
— Мам, я серьёзно. Мне нужно, чтобы она работала, а не делала, как вздумается.
— Ты себя слышишь? Ты уже как чужая. Как этот твой Дима. Только и смотришь, как бы к чему придраться. Это твоя родня! А ты наезжаешь, будто чужие.
Света опустила глаза.— Иногда, мам, чужие — честнее своих.
Света встала. Хотела, что еще добавить, но встал ком в горле.— Ладно. Мне пора в кафе.
На прощание мать лишь махнула рукой:— Беги. Начальница…
Света шла по улице, ощущая, как холод пробирается сквозь куртку. Было чувство, будто она влезает в воду, где никого не ждут, но назад уже нельзя.
На следующее утро Света пришла в кафе раньше обычного. Она толкнула дверь плечом — руки были заняты сумкой с документами и лотком с горячими пирожками. На стекле остались отпечатки пальцев. В помещении пахло вчерашним кофе и чем-то тёплым, мучным — Валентина еще раньше утром всё же зашла и оставила выпечку на подоконнике. Света поставила всё на стол, сняла куртку и присела. Плечи ныли. Её трясло от напряжения — не от холода.
Позже, обстановка накалилась.
Илья опёрся на стойку, что-то раздражённо говорил клиенту, размахивая рукой. Тон был резкий, лицо перекошено — явно не первый гость, с кем он ссорился за утро.
Света подошла ближе и сказала тихо, но жёстко:
— Выйдем на улицу. Сейчас же.
Через минуту они стояли за дверью у подсобки. Сквозняк бил в затылок.
— Ты пил? — спросила она прямо…
— Да что с тобой? — он усмехнулся и отвёл взгляд. — Ты кто мне вообще? Начальница? Я сюда помочь пришёл, а ты ведёшь себя, как на допросе!
— У нас тут не семейные разборки. Это работа. И тут люди. Не надо позорить ни себя, ни меня.
Илья отвернулся:
— Разбирайся сама. Мне такое не надо.
Он хлопнул дверью и ушёл внутрь, не оборачиваясь.
Света осталась снаружи. Закурить бы — но она бросила. Прислонилась к стене, вцепилась пальцами в джинсы, чтобы не разреветься.
Когда вернулась, Дима уже протирал полы, кто то пролил кофе. Он поднял взгляд — ничего не сказал, просто кивнул. Она прошла мимо, делая вид, что ничего не произошло. Просто добавила воды в кофемашину.
Утром следующего дня пришло сообщение от Тани. Без приветствия.»Я заболела. Сегодня не приду.»Никаких справок, звонков. Просто строка на экране.
Света села на край табурета, закрыла глаза.К десяти утра она уже принимала поставку, разбирала замороженные ягоды, варила кофе, угощала ребёнка, которого привела постоянная клиентка.К одиннадцати — оступилась на влажном полу в кладовке и сорвала спину.
Боль была тупой, разливающейся. Она шла медленно, чуть согнувшись, и даже не заметила, как в кладовке появилась Надежда Павловна.
— Ты почему не ешь ничего? Я тебе котлеты принесла. С утра все готовила. Остынут — жалко будет.Света села на ящик.— Спасибо. Сейчас.
Свекровь присела рядом, разложила еду, подала вилку.— Ты всё за всех делаешь. А кто за тебя?
Света не ответила. Просто начала есть. Вкус был почти детский. Ей стало чуть легче.
Днём пришёл поставщик. Высокий мужчина в синей ветровке и с коробкой в руках.— Добрый день. Таня вчера у меня брала продукцию. Сказала, что часть из кассы отдала, а остальное сама доплатит. Но я так понял, деньги не все дошли.
Света поморщилась.— У нас всё должно фиксироваться. Секунду.
Она открыла отчёт по движению средств — никакой оплаты не было. Ни переводов, ни записей.Открыла папку с видео. Быстро перемотала, прокрутила. Вот Таня. Вот она берёт деньги из ящика, что-то шепчет поставщику, кивает. Потом засовывает часть купюр в рюкзак.
Света откинулась на спинку стула. Не сразу поняла, что дышит резко и шумно. Потом написала короткое сообщение:
«Таня, ты больше не работаешь здесь. Удачи.»
Заблокировав номер, она долго сидела, не двигаясь. Мир стал глухим, как будто звук выключили. Только экран светился.
Ближе к вечеру. Звонок. — Мама.Света вздохнула, ответила.
— Ты что, Таню уволила?! — голос надрывный, будто уже рыдает. — Дальше что? В полицию поведёшь?! За пару купюр?! Это же родная кровь!
Света сжала пальцы на столе.— А я? Мне можно тащить всё одной? Меня не жалко? Мне можно не спать ночами, всё спасать, а потом ещё и виноватой остаться?
— Ты нас предаёшь, Света. Ты уже не та.
Ответа не последовало. Только гудки.
Через три дня вечером они с Димой приехали в квартиру её родителей — Света заранее договорилась с мамой, что заедут за бумагами: накладными, отчётами, трудовыми. Таня после увольнения ничего не вернула.
Открыла дверь тётя Валя — мать Тани. Они были в гостях у родителей Светы. В прихожей уже был Илья, прислонившись к стене с сигаретой в руке.
— Пришла, как прокурор. Ну-ну. Может, и с полицией заявишься? — Валя даже не скрывала злости. — Таню уже на допрос, да? Свою же племянницу! Позоришь семью, Света!
— Мы пришли за документами, — сказал Дима, спокойно, но твёрдо. — Только бумаги. Но если понадобится — и до полиции дойдём.
— Вот и показала, кто ты на самом деле, — вмешался Илья из угла. — Всю жизнь рядом были, а теперь — чужие. За кассу родню сдаёшь?
Света прошла мимо, не глядя. Взяла коробку с папками, поблагодарила отца, который молча стоял у двери.
— Пока, пап.Он кивнул. Остальные — молчали.
На лестнице Дима слегка коснулся её спины.— Всё правильно сделала.
Света не ответила. Просто вышла.
Когда они вышли на улицу, Света почувствовала, как пальцы начинают зябнуть. Коробка в руках тяжело тянула вниз, и в груди снова сдавило — от всего: от слов, взглядов, от этой тишины за спиной, как будто родных у неё больше нет.
В кафе было темно, только свет над витриной тускло горел. Света включила верхний свет, поставила коробку на стеллаж, присела. Руки в мозолях, спина ноет. Но она здесь. И всё держится.
Утро началось без суеты. Она сама открыла смену, сама варила кофе, сама протирала столы. К обеду в кафе зашёл мужчина с ребёнком — заказал капучино и кекс. Уходя, оставил чаевые в два раза больше счёта.
— Видно, как вы держитесь, — сказал он, задержав взгляд. — Так держите и дальше.
Света только кивнула. Не хватило сил даже улыбнуться — но что-то в груди на секунду оттаяло.
Вечером дверь открылась. Надежда Павловна внесла коробку с тестом.— Свет, я тут подумала. Я ведь умею печь. Не прошусь — просто знаю, как тебе тяжело. Если хочешь, помогу. По-настоящему.
Света вытерла руки, обернулась.— Попробуем. Только по-честному. Без обид, без «поблажек».
Свекровь кивнула.— По-честному.
Позже, когда в кафе запахло сдобой, Света подошла к телефону. Новое сообщение. От матери.
«Ты нас предала.»
Она перечитала, сжала губы и просто выключила экран. Не стала отвечать. Ответ был в ней — и больше нигде.
Надежда Павловна вытащила из духовки поднос.— Не с корицей, а с характером, — усмехнулась она, аккуратно выкладывая булочки на решётку.
Света рассмеялась.— Такие и нужны.
Через неделю они с Димой выносили кофейный столик на улицу. Суббота, хорошая погода. Они решили устроить небольшую распродажу: кофе и выпечка со скидкой, чтобы привлечь новых клиентов.На тротуаре расставили столы. Света разложила скатерти, Надежда — подносы с горячими булочками, Дима подключил переносную колонку, включил лёгкую музыку.
Люди останавливались, пробовали, улыбались, спрашивали, где купить ещё. Один парень сделал фото и пообещал выложить в местный паблик.
Очередь выстроилась сама собой. Света наливала кофе, принимала оплату, благодарила, снова наливала.
В какой-то момент она заметила двух прохожих. Илья и Таня шли мимо. Увидели её, замедлили шаг. Илья отвернулся, Таня что-то сказала ему тихо, и оба ускорили шаг.
Света проводила их взглядом — и тут же отвернулась. Просто продолжила наливать кофе.
Дима подошёл сзади, положил руку ей на плечо. Она не обернулась, но чуть наклонилась к нему — будто нашла точку опоры.
Поздно вечером, когда кафе закрыли и убрали всё обратно, Света села за стол у окна. Открыла закрытый чат с роднёй. Написала одно короткое сообщение:
«Я думала, родные — это навсегда. Но иногда ближе оказываются те, кто просто не врёт. Спасибо тем, кто остался.»
Выключила телефон. На кухне Надежда Павловна мыла посуду, Дима вытирал стаканы. Света поставила чайник. Открыла шкаф. Достала кружки.И — улыбнулась. Без пафоса. Без слов. Просто — честно, спокойно, по-настоящему.
Ты должна продать квартиру и слушать меня, — требовал муж. На вырученные деньги купим дом и перевезём маму