Ты не можешь идти быстрее, Тимур, у меня рука отваливается!
— Ножка болит, — старший насупился, таща за собой рюкзак почти по асфальту.
— Мам, а я хочу чипсы! — закричал средний, перепрыгивая через лужу и попадая ботинком прямо в грязь. — Фу!..
Младший уже ревел, выгибаясь в коляске, будто его пытались усадить на кактус. Лена остановилась, сдвинула шарф, достала бутылку воды, подала соску, поправила шапку. Сзади в пакете надорвалась ручка, и апельсины покатились по тротуару.
— Всё. Я сейчас просто сяду на бордюр и буду сидеть, — пробормотала она.
Но не села. Подобрала апельсины, закинула остатки пакета в рюкзак Тимура, подняла старшего за руку.
— Домой. Марш.
На четвёртом этаже Лена уже почти не чувствовала ног. В подъезде было темно и воняло сыростью. Она подбежала к двери, ловко провернула ключ. Дома — сырой воздух и батарея, едва тёплая. Пальцы озябли сразу.
— Руки мыть. Быстро.
— Мам, а поесть?..
— Руки — потом поесть.
Пока Тимур и Саша ссорились из-за мыльницы, Лена поставила воду, достала макароны, проверила курицу — можно было спасти, еще не испортилась. Параллельно сняла младшего с пелёнок, чтобы не вспотел, поменяла подгузник, включила мультик, поставила воду на плиту, чтобы закипела, переложила курицу в сковороду.
На кухне запахло жареным. Она выдохнула. Потом вдруг вспомнила: в садике просили принести ватные диски и влажные салфетки. Вздохнула, достала телефон.
— Дима, привет… Купи по пути, пожалуйста, влажные салфетки и ватные диски… Дима? Алло?..
Связь резко прервалась.
На часах было почти семь. Лена в очередной раз выключила экран, пошла кормить детей. Младший ел нехотя.
Дверь хлопнула. Дима вошёл, снял куртку и остановился в коридоре. Из кухни донёсся всплеск и крик.
Саша опрокинул чашку с компотом прямо на тетрадь.
— Да вы издеваетесь?! — вскрикнула Лена, вскочила, схватила тряпку.
— Это что вообще? — Дима нахмурился. — Что за бардак?
— Проходи, — сказала Лена, не поворачиваясь. — На плите есть еда.
— Ужин в шесть. Уже семь. Я работаю как вол, а тут бардак, дети носятся, младший орёт, как будто его режут. Ты чем тут весь день занимаешься?
Она вытерла руки о полотенце, развернулась.
— Я с тремя детьми была на ногах с шести утра. Сама. Попробуй. Хочешь — поменяемся.
— Ты стала другой, Лен. Как тётка. Раньше хоть улыбалась.
— Не надо кричать, Дим. А теперь только варёная голова и вечно уставшая.
— Я и правда устала. Потому что всё тяну одна. И да, я стала другой. Потому что ты вечно приходишь только жаловаться, — в голосе не было злости. Только усталость.
— Я, между прочим, не отдыхаю! Я работаю, чтобы вы тут ели и жили! А ты — что? Что ты вообще делаешь? Грязь, крики, никакой жизни!
Лена прошла в ванную. Захлопнула дверь. Минуту стояла, прислонясь лбом к холодной плитке. Потом услышала, как он что-то бурчит, как громко выключил свет в коридоре, как хлопнула дверь спальни. Вышла. Дети тихо сидели с мультиком. Только у Тимура блестели глаза.
— Мам… он больше не будет кричать?
— Нет. Я не дам.
Позже, укладывая младшего, Лена прислушивалась. Тишина. Не мир — просто затишье. Завтра будет утро. И придётся снова тащить этот день как мешок. Но внутри что-то щёлкнуло. Она не будет больше молчать.
Утро началось с каши, оброненной ложки, порванных колготок и очередного “мама, где моя тетрадь”. Дима молча ходил по квартире с рюкзаком. Выложил в коридоре пакет.
— Это что?
— Я уеду пока. На время. Мне надо подумать.
— Куда?
— Снял квартиру. Одному. Я устал, Лен. Не тяну я такую жизнь. Хочу… ну… понять вообще, кто я.
Она стояла, не зная, что сказать. Всё внутри уже сжималось не от растерянности — от злости. От усталости. От того, как легко он решил уйти. Лена вдруг поймала себя на мысли: ‘Хочешь идти — иди. Зачем я только выбрала этого труса и предателя?’. Тимур подошёл ближе, схватился за рукав Димы.
— Пап, ты уходишь?
— Нет, ты что. Я буду приходить. Буду вас забирать, гулять. Просто пока… так надо.
Он обнял их всех сразу — слишком крепко, будто боялся, что оттолкнут. Потом быстро вышел, не оборачиваясь.
Когда дверь захлопнулась, Лена подумала: вот и всё. Тишина в квартире была звенящей. Младший снова начал капризничать. Где-то капнул кран. В окне мелькнул голубь. День начался. И никто, кроме неё, этот день не потащит.
На следующий день всё посыпалось.
Саша проснулся горячий и капризный. Лена приложила лоб — пекло. Померила градусник: тридцать восемь и два. В аптечке — только сироп с истёкшим сроком. Младший раскричался из кроватки. Тимур не мог найти носки, Саша потерял зарядку от планшета. Лена ловила всё на лету, не успевая ни в чём разобраться.
На кухне кипела вода, молоко убежало. Пока мыла пол, зазвонил телефон — родительская группа. Надя, админ:
— Лена, вы не забыли, сегодня дедлайн по поделке ко Дню Земли. Фото надо до обеда. Ваши ещё ничего не принесли.
— У меня ребёнок заболел.
— Понимаю, но надо. Все уже сдали.
Лена кивнула в пустоту. В этот момент младший залез с ногами на стол и опрокинул кружку.
В полвторого позвонила завуч из школы — Тимур опять без тетрадей, и вообще он стал каким-то вялым. Лена закрыла глаза и просто стояла так, сжав лоб.
Вечером не выдержал даже кран — захлюпал, потом потёк струйкой. Лена перекрыла воду и просто села на пол. Всё.
Через полчаса в дверь постучали. За порогом — дядя Валера, сосед.
— У вас дети, как на базаре. Вы хоть окна прикрывайте, вы же не одни в доме живёте. Я, может, отдыхать хочу, а не ваши “аааа” слушать.
— Извините, — сказала Лена и закрыла дверь. Он что-то буркнул с лестницы.
На следующий день пришла Аня — подруга Лены, та самая, что всегда приходит без лишних слов.
— Ох ты ж, что у вас тут… — она помогла заменить шланг, который начал протекать, принесла жареную курицу и торт. — Сама поешь, ладно? Не только детям. Послушай, у меня для тебя есть подработка хорошая. Вот тут — тексты для блога. Надо вычитать, чуть поправить, привести в порядок. Работа несложная, но платят стабильно. Возьмёшься??
Лена колебалась, но взяла. Первая правка — в ночь, когда уснули дети. Сделала за полтора часа. Получилось.
Через день Тимур вернулся из школы хмурый. Пока Лена мыла посуду, он долго стоял в дверях кухни, молчал, потом сказал:
— Мам… В школе говорят, что если папа уехал, значит, он нас бросил. А он правда нас бросил?
Лена вытерла руки о фартук, присела рядом и обняла его.
— Это не так. Иногда взрослые уходят не потому, что бросают, а потому что не справляются. Это не про тебя. Ты не виноват.
Тимур сжал плечи.
— А он вернётся?
— Не знаю, — тихо ответила Лена. — Но ты у меня есть. И ты — главное.
Он помолчал, глядя в пол:
— Мам, а ты справляешься?
Лена не ответила сразу. Потом кивнула:
— Учусь. И ты рядом. Значит — справлюсь.
Через два дня на собрании к Лене подошла молодая учительница:
— Тимур — умный мальчик. Но, видно, волнуется. Просто скажу: вы — мама, которая держится. А это дорогого стоит. Не все такие. Я и сама когда-то всё тянула одна, поэтому понимаю вашу ситуацию. Держитесь.
У Лены защемило. Впервые за долгое время кто-то просто сказал ей: ты справляешься.
Через неделю в квартире появилась Вика — студентка, племянница подруги Ани. Та как-то обмолвилась, что девочке негде жить в новом семестре, и Лена, подумав, согласилась сдать ей часть комнаты. Смелая, шумная, но добрая. Дети полюбили её сразу. Лена впервые за долгое время поспала днём.
А через пару дней раздался звонок. Дима.
— Как вы?
— Нормально.
— Я… просто хотел узнать. Соскучился.
— Понятно.
— Ты не против, если я как-нибудь заеду? Увижу детей?
Лена молчала, потом ответила:
— Приезжай. Только заранее скажи.
Он прислал сообщение через три дня. Приехал — с пакетом игрушек, конфет и открытками с глупыми детскими стихами. Лена колебалась, глядя на яркие фантики и довольные лица детей, но всё же разрешила им открыть пакет с подарками. Они радовались, шумели, смеялись. А у неё внутри — холодная пустота. Дети смеялись — не потому что пришёл папа, а потому что появились конфеты, игрушки, яркие коробки. Лена смотрела на них и понимала: он стал человеком снаружи. Приезжим. Не своим. Он больше не был частью их ритма — просто гость, пусть и с пакетом подарков.
Прошло два дня. Пришло письмо от того же блога — того самого, где она пару дней назад вычитала пару текстов по просьбе Ани: предлагают постоянную редакторскую ставку. Работа на дому, гибкий график, всё официально.
Лена перечитала письмо дважды, потом просто кивнула экрану.
И сказала «да».
Через неделю Лена получила первый аванс. Небольшой, но свой. Перевела часть на еду, часть — на оплату кружка для Саши. Ему давно хотелось на футбол. Он ходил туда, как на праздник, сам шнуровал кроссовки, не капризничал по утрам. Тимур записал младшего на очередь в библиотеку: выбрали первые книжки про динозавров.
Вика помогала с вечерами. Иногда забирала Сашу из сада, иногда сидела с младшим. Лена могла уделить полчаса себе — просто посидеть на кухне в тишине, выпить чай, разобрать почту. В эти моменты она чувствовала, как уходит постоянный шум в голове. Будто кто-то убрал фон.
В одну субботу снова позвонил Дима:
— Слушай, я хотел бы в зоопарк с ними. Можно?
— Спрашивай у них, — спокойно ответила Лена. — Как решат — так и будет.
Он приехал с утра, купил билеты, забрал ребят. Вернулись к вечеру — взъерошенные, с шарами и ватой. Лена заметила: дети радовались, но держались чуть напряжённо. Как будто проверяли, не исчезнет ли он снова.
На следующей неделе он снова позвонил:
— Может, в воскресенье приеду. Могу смеситель в ванной поменять. Видел — капает.
Лена подумала и кивнула:
— Хорошо. Только не спеши. Мы уже привыкли.
Он стал появляться по выходным. То с инструментами, то с игрушками, то просто посидеть. Сначала Лена напрягалась. Потом — привыкла. Он больше не ныл, не осуждал, не упрекал. Слушал. Помогал. Иногда даже забирал детей сам, без напоминаний.
Однажды Вика съехала — сессия закончилась, переезд. В комнате снова стало тихо. Тимур спросил:
— Мам, а папа теперь будет с нами жить?
Лена поставила тарелки в сушку, вытерла руки.
— Не знаю. Это зависит не от слов, а от дел. Пока он старается.
В пятницу вечером дети уснули рано. Дима задержался на кухне. Лена мыла посуду, он вытирал. Потом сел, молчал. Наконец сказал:
— Я тогда… сбежал. От всего. От себя. Мне казалось, я в ловушке. А сейчас понимаю — не вы меня заперли. Я сам туда влез и дверь захлопнул.
Лена поставила кружки в шкаф. Не смотрела на него.
— Что ты хочешь?
— Быть рядом. Не как «отец в выходные», а по-настоящему. Но не буду лезть, если ты не хочешь.
Она села напротив. Смотрела прямо.
— Я хочу, чтобы если ты остаёшься — то не как «глава семьи», не как «спасатель» и не как «помощник». А как человек. Партнёр. Который готов жить эту жизнь вместе. Рядом. Не сверху.
Он кивнул.
— И я постараюсь. Медленно. Но честно.
Через неделю он остался ночевать. Не было никаких разговоров, объяснений, условий. Просто лёг с младшим читать книжку, потом помог погасить свет в комнатах. И остался.
Прошло ещё пару недель. Будничное утро. Саша не мог найти футболку, младший, босиком и с мишкой в руке, капризно волочил за собой одеяло по коридору, Тимур запутался в рюкзаках. Лена отвечала на письмо по работе. Дима жарил блинчики.
На столе парил чай. В кастрюле шкварчал суп. У двери скапливались ботинки.
Было шумно. Но по-другому.
Без ожиданий. Без игры. Просто вместе.
И Лена знала: даже если всё снова развалится — теперь она не потеряется. Потому что главное она уже построила. Внутри себя.
— Какой большой дом у вас получился! И сестре твоей места хватит! — решила свекровь, совершенно не желая знать, что мы об этом думаем