— Ну поживу у вас пару неделек, Свет, а потом разберусь. Правда. Ну ты же понимаешь, мне сейчас просто некуда.
Алина скинула кроссовки у порога, задорно улыбнулась и юркнула внутрь. Её рюкзак с розовой нашивкой шлёпнулся рядом с обувницей. Света молча взяла его и поставила аккуратно. Потом обернулась:
— Конечно, живи. Без глупостей. Ты же знаешь, я всегда… ну, ты понимаешь.
Алина уже прошла на кухню, открыла холодильник.
— У вас и сыр, и колбаса! У нас в общаге даже чай нормальный днём с огнём не сыщешь.
— Алина вздохнула и захлопнула дверцу. — Всё, теперь даже той общаги нет. Слетела я с бюджета… На платное — денег нет, мама сказала, возвращайся домой. А я не могу обратно в Поворино. Ну не могу. Лучше устроюсь работать здесь, хоть кем, но останусь в городе.
Света прислонилась к косяку. С кухни слышно, как Алина хрустит яблоком. Дима вышел из комнаты в трениках, остановился, увидел сестру жены:
— Ты же говорила, она на выходные?
— Да не, — торопливо ответила Света. — Она пока поживёт у нас. Немного.
Дима помолчал:
— У нас тут вроде не палаточный лагерь.
Алина подскочила, подошла с яблоком в руке:
— Дим, ну не ворчи. Я в комнате с Ваней на надувном матрасе перебьюсь. Даже шуметь не буду. Только пожить чуть-чуть.
Он пожал плечами:
— Мне-то что. Главное, чтоб потом не затянулось.
Алина подмигнула Свете и пошла переобуваться. Света подошла ближе, тихо:
— Спасибо, Дим. Она в растерянности совсем.
Он развёл руками:
— Твоя семья, тебе и решать.
На следующей неделе всё шло на удивление гладко. Алина вставала рано, делала завтрак, мыла за собой посуду. Иногда предлагала забрать Ваню из сада. Света поначалу отказывалась, но потом стало удобно. Возвращалась домой — Ваня уже поужинал, мультики тихо фоном, в комнате порядок. Алина сидела на кухне, раскладывала карточки английского.
Однажды Света зашла с работы и застала, как Алина и Дима вместе готовят ужин. Она что-то мешала в сковородке, а он над ней склонился, показывал, как правильно нарезать перец. Оба засмеялись, когда кусок выскользнул на пол.
— А вот и наша хозяйка! — радостно сказала Алина. — Мы решили тебя побаловать. Запеканка из цветной капусты. Полезно, между прочим!
Света улыбнулась, прошла к раковине мыть руки. Но внутри что-то сжалось. Не от злости. Просто странно: как будто она пришла в гости.
Ночью, когда Ваня уже спал, Света вышла за водой. Свет в кухне был включён. За столом сидели Дима и Алина. Напротив друг друга. У каждого по кружке. Он рассказывал что-то с увлечением, она смеялась, подперев щёку. На плите остывал чайник.
Света кашлянула. Оба одновременно обернулись.
— Ой, не спишь ещё? — спросила Алина. — Мы что-то заболтались.
Дима поднялся, достал кружку:
— Тебе сделать чай?
Света покачала головой:
— Нет. Я просто воды.
Она взяла стакан, налила из фильтра. На кухне стало тихо. Скрипнул стул — Алина поднялась:
— Всё, я пошла. Завтра в библиотеку рано.
Дверь в комнату закрылась. Дима сел обратно, взял кружку, посмотрел на Свету.
— Ты чего?
— Ничего. Просто жажда.
Утром Света проснулась позже обычного. Ваня уже одет, ест кашу. Алина у плиты жарит блинчики.
— Утреннее чудо, — пробормотала Света, подходя. — Спасибо.
Алина улыбнулась:
— Ты такая уставшая, Свет. Хотелось, чтоб тебе было чуть легче.
Вечером за ужином Света попыталась рассказать про родительское собрание в саду, но Дима и Алина постоянно перебивали друг друга, хохотали, вспоминали какой-то старый фильм. Она замолчала, перестала жевать. Положила вилку.
— Чего ты? — спросил Дима. — Невкусно?
— Нормально всё.
Он пожал плечами. Алина наливала чай. Света встала и пошла в комнату, не дождавшись сладкого.
После ужина Света попыталась посидеть в комнате, но не выдержала. Зашла к сыну, поправила ему одеяло, поцеловала в макушку — он тихо вздохнул во сне. За столом ей снова не дали вставить ни слова, смех звучал слишком громко, чуждо. Внутри всё тянуло, как перед грозой. Она вышла на балкон, укуталась в плед и набрала Катю — старую подругу ещё с института, которая всегда умела слушать без лишних вопросов. Света стояла, прижав телефон к уху, перебирая пальцами край пледа, будто ища в этом движении хоть какую-то опору.
— Не знаю, Катя, — сказала Света. — Всё как-то… странно. Они постоянно смеются. Шепчутся. Вон, я вчера зашла — он ей кофе делает. Из моей кружки пьет.
— Может, ты себя накручиваешь? — голос подруги был уставший, но сочувственный. — Димка же нормальный, вроде, всегда был. За ним раньше ничего такого. Но, Свет, ты же знаешь, доверяй — но проверяй. Намёк поняла?
Света кивнула, хотя Катя её не видела.
— Поняла.
Они ещё немного поговорили про школу, про новую воспитательницу в саду, и попрощались.
Света вернулась в комнату. Дима и Алина уже спали. Она легла рядом с мужем, глядя в потолок.
В субботу, когда она шла из магазина с пакетом продуктов, мимо витрин кофейни у дома, что-то зацепило взгляд. Она остановилась. Внутри, за столиком, сидели Дима и Алина. Он наклонился к ней, она улыбалась, поправляя ему воротник. Потом рассмеялась, закрыв рот ладонью. В тот момент Дима поднял глаза и заметил Свету. Застыл. Алина повернулась тоже. И тут же убрала руки.
Света не вошла. Просто прошла мимо, как будто ничего не видела. Только пальцы сильнее сжали ручки пакета.
На следующий день она заметила, как Дима, проходя мимо Алины, дотронулся до её плеча. Как она сидела на подлокотнике кресла, когда он смотрел телевизор. Мелочи, но таких мелочей становилось слишком много.
Ночью, когда все уснули, Света встала. На цыпочках прошла к дивану, где спала Алина. Рядом лежал её ноутбук. Света открыла крышку. Без пароля. Зашла в мессенджер. Лента чатов. В переписке с Димой — стикеры, сердечки, «заснул сегодня как слон», «а ты так смешно чихаешь»… Дим — «я до сих пор помню твои ладони».
Света закрыла ноутбук, медленно, почти бережно. Вышла на кухню, налила воды, долго стояла у окна.
Неожиданно в дверях появилась Алина, в футболке и с растрёпанными волосами — видно, что только что проснулась и пришла за водой. Она зевнула, потерла глаза.
— Ой, Свет, а ты чего не спишь? — спросила она.
Света не повернулась. Только спросила:
— Ты с ним спишь?
Алина застыла в проёме.
— Свет…
— Только честно. Можешь просто кивнуть. Мне не надо подробностей.
Та молчала. Смотрела куда-то в пол. Ни да, ни нет.
Света поставила стакан в раковину.
— Завтра тебя тут не будет.
Алина шагнула вперёд:
— Подожди. Ты не так поняла. Ничего такого… Я не хотела. Мы просто общались. Я была одна, он поддерживал… Ты же мне почти как мама всегда была.
— Собирай вещи.
Диму разбудили голоса. Он вышел из комнаты, увидев, что они стоят друг напротив друга.
— Что происходит?
— Ты можешь убираться вместе с ней. Мне плевать, — сказала Света, не глядя. Здесь вам больше нет места. — После всего, что я видела, слышала… Мне просто противно.
— Свет, ты что несёшь? Она девочка! Ты реально всё себе придумала!
— Да? А переписку я тоже придумала? Сердечки, ладони, вечерние «доброй ночи»? Или как она на тебя смотрит, ты не замечаешь?
— Ты рвёшься всё разрушить на пустом месте!
— Нет, Дима. Это вы разрушили. Только у тебя хватило наглости делать это у меня дома. При мне. С моей сестрой.
Он замер. Потом молча зашёл в комнату, быстро переоделся, собрал несколько вещей в рюкзак. Алина стояла в коридоре, растерянная, с телефоном в руке. Дима вернулся в прихожую, схватил куртку, посмотрел на Свету, будто хотел что-то сказать — но не стал. Алина, не поднимая глаз, потянулась за своей сумкой. Они вышли вместе. Дверь хлопнула гулко и окончательно.
Света осталась одна, прислонилась к стене и медленно села на стул. Плакать не получалось. Просто пустота. Только где-то в комнате зашуршал Ваня — перевернулся на другой бок во сне.
Света не спала до самого утра. Одеяло лежало рядом, не тронутое. В комнате было душно, но она даже не подумала открыть окно. Просто сидела на кровати, прислонившись к стене, смотрела в темноту. Когда за окном забрезжил первый свет, она встала и пошла в ванную.
На раковине стояли две зубные щётки. Одна — Димина. Света взяла её, немного подержала в руках и молча выбросила в мусорное ведро. Потом открыла шкаф — две вешалки пустые, не было рубашек. Видимо, в спешке взял с собой, когда уходил ночью. Значит, не просто хлопнул дверью — ушёл по-настоящему.
Она села на край ванны, кутаясь в полотенце, и только тогда позволила себе разрыдаться. Беззвучно, вгрызаясь зубами в ткань, чтобы не разбудить сына.
Ближе к полудню позвонил телефон. Номер матери. Света не сразу взяла трубку, а лишь с третьего раза.
— Ну ты даёшь, Светка! Средь ночи сестру выгнала! — голос матери был раздражённо-обиженный. — Ты хоть соображаешь, что творишь?
Света молчала.
— Она же тебе как дочка! А ты её ночью на улицу! Где ей ночевать, ты подумала? Ты взрослая женщина, а ведёшь себя, как обиженка.
Света нажала на кнопку сброса.
Позже пришло сообщение с незнакомого номера. «Прости. Я тебя люблю. Он сам всё начал. Я не хотела». Света не стала читать дважды. Просто удалила.
Из кухни вышла, когда Ваня уже проснулся. Он сидел в пижаме, на ковре, возил машинку вдоль дивана.
— Мам, а где папа? А тётя Алина?
Света опустилась рядом, обняла его за плечи:
— Папа уехал. А тётя Алина больше не живёт с нами.
Ваня немного помолчал, ковыряя угол подушки:
— А теперь мы вдвоём?
Света кивнула:
— Вдвоём, малыш. Всегда.
На следующий день она опоздала на планёрку. Забыла нужный файл, не распечатала отчёт. Получила выговор. Домой она шла под ливнем, зонт дрожал в руке от ветра. Возле остановки под деревом стояла девочка — вся мокрая, в тонкой курточке, прижавшаяся к стволу дерева, дрожала и озиралась. Света остановилась, подставила зонт и наклонилась:
— Держи. Не мокни. Ты автобус ждёшь?
Девочка кивнула, немного дрожащим взглядом. Света сунула ей в руки зонт и, услышав подъезжающий автобус 57 тот который как раз ехал до нужной остановки, быстро заскочила в него. Оказавшись внутри, посмотрела в окно — девочка уже под зонтом, помахала ей вслед. Света выдохнула, хоть что-то сегодня с пользой.
Поздним вечером Света достала коробку с вещами Алины. Перебирала, не глядя, складывая в пакеты. На дне обнаружила записку. Узнала почерк сразу: «Света, ты — мой самый родной человек». Видимо, когда-то Алина написала, но не отдала.
Света сжала листок, потом аккуратно порвала и выбросила в мусорное ведро.
В субботу у управляющей супермаркете она спросила про подработку. Взяла смену на выходные. На вырученные деньги купила Ване новые кроссовки. Дома он прыгал по ковру, визжал:
— Мама, я — самолёт!
— Улетел! Только вернись к обеду, — засмеялась Света.
Поздним вечером, когда Ваня уже спал, в домофон раздался звонок.
— Света, — голос дрожал, — пусти. Мне некуда. Я не знаю, куда идти. Давай просто поговорим. Пожалуйста. Мне страшно.
Света смотрела в экран, не отвечая. Потом нажала на кнопку:
— Я заменила тебе мать, Алина. Поднимала тебя, кормила, тянула, как свою. Всё отдала, что могла. А ты пришла и предала. Здесь тебе больше не место. Никогда. Ты сама это выбрала.
Она отключила связь. Долгое время просто сидела в темноте, чувствуя, как медленно отпускает.
Утром на кухне они с Ваней лепили вареники. Он спросил:
— А если тётя Алина постучит?
Света взглянула на него:
— Мы не будем открывать. Это только наш дом.
Ваня кивнул:
— А вареники всё равно вкусные?
Света улыбнулась:
— Самые вкусные, малыш.
Он снова засмеялся, уткнувшись в тесто. А она посмотрела на него и вдруг ясно поняла: пусть рядом остался только один человек — но зато самый настоящий. Иногда, чтобы построить что-то настоящее, нужно сначала потерять всё лишнее.
Наследница счастливо отправилась с мужем в путешествие. Но очнулась в незнакомом месте, связанная по рукам