— Вот, Наташенька, пятнадцать тысяч. — Лидия Фёдоровна пересчитывала купюры на кухонном столе, разглаживая каждую. — От аренды квартиры деньги. Для внуков не жалко, будем пополам делить.
Наталья смотрела на аккуратную стопку купюр, не веря глазам. Пятнадцать тысяч — это почти треть её зарплаты в аптеке. Свекровь сидела прямо, руки сложены на коленях, но взгляд изучающий, будто оценивала реакцию.
— Спасибо большое, Лидия Фёдоровна, — выдохнула Наталья, осторожно беря деньги. — Это очень щедро с вашей стороны.
Алексей вошёл на кухню, ещё застёгивая рубашку после душа. Увидел деньги, довольно кивнул.
— Мам, ты молодец, помогаешь нам. — Он наклонился, поцеловал мать в макушку. — Знаю, тебе самой нелегко.
Лидия Фёдоровна улыбнулась, но что-то в её улыбке заставило Наталью напрячься. Слишком внимательно свекровь следила за тем, как Наталья убирает деньги в кошелёк.
На следующий день в аптеке была суматоха. Завоз лекарств, инвентаризация, очередь из пенсионеров. Наталья успела рассказать коллеге Ирине о свекровином подарке только во время обеденного перерыва.
— Представляешь, пятнадцать тысяч ежемесячно на детей. — Наталья доставала бутерброд из пакета. — Хорошо же!
Ирина поморщилась, отставляя чашку с чаем.
— Осторожней, Наташ. Бесплатный сыр только в мышеловке.
— Да что ты! — Наталья отмахнулась. — Лидия Фёдоровна добрая, семью любит. Половину от аренды квартиры внукам отдаёт.
— Девушка! — из торгового зала донёсся голос. — Подскажите пожалуйста, эти таблетки только для взрослых?
Разговор оборвался. Ирина покачала головой и вернулась к работе.
Дома вечером Наталья сидела за ноутбуком, оформляя заказ продуктов. Восьмилетний Максим крутился рядом, заглядывая в экран.
— Мам, можно греческий йогурт? — Он тыкал пальцем в картинку. — Вот этот, с мёдом.
— Дорогой очень, — машинально ответила Наталья, но потом вспомнила про деньги от свекрови. — Хотя ладно, добавлю.
Шестилетняя Вика подбежала, взбираясь на колени к матери.
— А киви можно? Зелёненькие такие!
Алексей смотрел телевизор, лениво переключая каналы.
— Папа, бабушка сказала, можем себе позволить больше, — сообщил Максим, устраиваясь на диване рядом с отцом.
Наталья добавляла в корзину киви, дорогое мороженое, фрукты вне сезона. Сумма чека росла, но настроение было приподнятое. Наконец-то дети смогут есть то, что хочется, а не только то, что по карману.
Телефон зазвонил, когда Наталья заканчивала оформлять заказ. На экране высветилось: «Лидия Фёдоровна».
— Наташенька, как дела? — голос свекрови звучал слишком бодро. — Как потратили деньги? Покажи чеки, интересно на что пошли.
Наталья растерянно смотрела на Алексея. Он пожал плечами, не отрываясь от телевизора.
— Мам хочет знать, покажи.
Руки почему-то задрожали. Наталья достала телефон, начала фотографировать электронный чек на экране ноутбука.
— Да ничего особенного, завтра забегу к вам и покажу.
— Хорошо, жду. Спокойной ночи, деточки.
Когда трубка отключилась, в животе неприятно сжалось. Это был первый звоночек тревоги.
Через три дня Наталья с детьми заехала к Лидии Фёдоровне по пути из школы. Свекровь встретила их с широкой улыбкой, усадила за стол, налила чай. За разговором о школьных делах между делом попросила показать чеки.
— Давай посмотрим, как вы хозяйничаете.
Лидия Фёдоровна надела очки, взяла телефон Натальи и устроилась на диване. Листала медленно, увеличивая цифры.
— Наташа, зачем киви за триста рублей? — Она подняла глаза поверх очков. — У нас яблоки есть. И йогурт этот греческий — обычный кефир дешевле в три раза.
Наталья присела на край кресла, чувствуя себя школьницей у директора.
— Витамины детям нужны. И Максим этот йогурт любит.
— Витамины в аптеке покупают, а не в киви по триста рублей за килограмм.
Максим и Вика допили чай и убежали играть. Их смех из соседней комнаты контрастировал с натянутой атмосферой за столом.
— Я же не на себя трачу, — тихо сказала Наталья.
Лидия Фёдоровна качнула головой, снимая очки.
— Деньги любят счёт, Наташенька. Любят счёт.
Дома Алексей пришёл поздно, усталый. Наталья накинулась на него, едва он успел снять ботинки.
— Твоя мама каждую копейку считает, как будто я воровка какая-то!
Алексей присел на табуретку в прихожей, потирая лоб.
— Мама переживает, чтобы деньги по делу тратились. — Он не смотрел на жену. — Она права немного.
Слова ударили, как пощёчина. Наталья почувствовала, что муж не на её стороне, и что-то внутри сжалось в болезненный комок.
На следующий день в магазине с детьми Наталья остановилась возле полок с соком. Максим потянулся к дорогому мультифруктовому.
— Мам, можно?
Наталья вспомнила вчерашний разговор с Лидией Фёдоровной, её недовольное лицо поверх очков.
— Нет, сынок, возьми обычный яблочный.
Вика потянула маму за рукав у полки с конфетами, показывая на яркие упаковки.
— Бабушка не разрешила сладкое покупать, — соврала Наталья, чувствуя, как щёки горят от стыда.
Дети недоумённо переглянулись. Максим нахмурился.
— Почему бабушка решает, что мы едим?
Наталья не знала, что ответить. Толкая тележку к кассе, она чувствовала себя униженной и злой — на свекровь, на мужа, на саму себя. Пятнадцать тысяч, которые когда-то казались подарком, превращались в цепи.
Дома Наталья молча разбирала пакеты, расставляя дешёвые продукты по полкам. Руки всё ещё дрожали от злости и стыда. В голове крутились слова Максима: «Почему бабушка решает, что мы едим?»
Через неделю в гости зашла подруга Света. Дети играли в комнате, а они сидели на кухне за чаем. Наталья не выдержала и выложила всё — про чеки, отчёты, про то, как стыдно стало перед детьми.
— Я как домработница стала, каждую трату объясняю, — горько сказала она, размешивая сахар. — Вчера Вика спросила, почему мы раньше покупали вкусные йогурты, а теперь только кефир.
Света поставила чашку с резким стуком.
— Это же твоя семья! Какое ей дело, на что тратишь?
— А Лёша говорит, нормально это, мать заботится, — Наталья вздохнула. — Может, я действительно неправильно понимаю?
— Наташ, это не забота. Это контроль. — Света наклонилась через стол. — Деньги с условиями — это не подарок, это кредит под проценты.
В субботу Лидия Фёдоровна пришла пить чай, как обычно. Дети играли в комнате, взрослые сидели на кухне. Наталья заваривала чай, надеясь, что сегодня обойдётся без проверок.
— Наташенька, что ещё покупали на неделе? — Лидия Фёдоровна улыбалась, но глаза были внимательные. — Похвались, покажи чеки, интересно посмотреть, на что сейчас семьи тратятся.
Наталья достала телефон, показала покупки последних дней. Свекровь надела очки, стала изучать каждую строчку.
— Школьные принадлежности Максиму брала, — пояснила Наталья.
— За двести рублей тетради! — Лидия Фёдоровна подняла брови. — А обычные по тридцать рублей есть же. Зачем переплачивать?
— Эти с красивыми обложками, Максим выбирал сам.
— В моё время дети радовались любым тетрадям.
Наталья промолчала, но внутри всё кипело. Двести рублей за тетради — это капля в море по сравнению с пятнадцатью тысячами, но свекровь считала каждую копейку, словно собственные деньги экономила.
За ужином началось новое испытание. Максим отодвинул тарелку с дешёвыми сосисками.
— Мам, почему мы теперь покупаем только дрянь? Раньше нормальные брали.
Алексей поднял голову от телефона.
— Ешь, что дают. Не капризничай.
— Но это невкусно! — Вика тоже морщилась над кашей с сосисками. — Они как резина.
Наталья чувствовала себя виноватой перед детьми. Она старалась экономить не на себе — на завтрак уже месяц ела только хлеб с маслом. Но объяснить детям, что бабушкины деньги превратили их жизнь в сплошную отчётность, было невозможно.
— Доедайте, что на тарелках, — тихо сказала она.
На следующей неделе Лидия Фёдоровна заявилась с внезапной проверкой. Открыла холодильник, стала осматривать полки, словно ревизор на складе.
— А где колбаса за пятьсот, которую на днях покупала?
Наталья растерялась.
— Съели. Алексей на работу брал, дети в школу.
— За два дня такую дорогую? — Лидия Фёдоровна качнула головой. — Неэкономно живёте. Надо растягивать продукты.
Максим высунулся из комнаты, услышав разговор.
— Бабушка, мы не можем теперь нормально есть из-за твоих денег! — крикнул он, не выдержав.
Повисла тишина. Лидия Фёдоровна медленно закрыла холодильник, повернулась к внуку.
— Что ты сказал?
— Правду! — Максим вышел на кухню, сжав кулаки. — Мама каждый день показывает тебе чеки, как преступница какая-то. А мы едим гадость, потому что ты считаешь каждую копейку!
Алексей вскочил со стула.
— Максим! Извинись перед бабушкой немедленно!
Максим постоял ещё секунду, потом опустил голову.
— Извини, бабушка, — пробормотал он и ушёл в комнату.
Лидия Фёдоровна прижала руку к сердцу, голос задрожал.
— Я для вас стараюсь, деньги последние даю, а он мне грубит.
— Лидия Фёдоровна, он прав частично. Контроль уже перебор.
Алексей недовольно посмотрел на жену. В его взгляде читался упрёк — опять она против матери, опять проблемы из-за неё.
Лидия Фёдоровна собрала сумочку, направилась к выходу.
— Подумаю, стоит ли дальше помогать такой неблагодарной семье.
Когда свекровь ушла, Алексей молча ужинал, демонстративно не глядя на жену. Наталья убирала со стола, чувствуя, как семья раскалывается пополам.
На следующий день в аптеке Ирина заметила её мрачное настроение.
— Что случилось, Наташ?
— Жить невозможно! — Наталья сорвалась, когда они остались одни. — Каждый чек фотографирую, каждую покупку оправдываю. Дети стесняются друзей домой приводить — в холодильнике одна дешёвка.
Ирина сочувственно качнула головой.
— А может, отказаться от денег? Свобода дороже.
Наталья задумалась впервые серьёзно. Пятнадцать тысяч — это много, но за какую цену? За унижения? За то, что дети видят мать виноватой? За то, что муж перестал её поддерживать?
— Легко сказать, — прошептала она. — А как Алексею объяснить?
— А как себе объяснить, что ты живёшь в собственной семье по чужим правилам?
Вечером Наталья долго лежала без сна, глядя в потолок. Рядом сопел Алексей, а из детской доносилось тихое сопение Максима и Вики. Её семья. Её дом. Но почему-то правила устанавливала не она.
Завтра Лидия Фёдоровна должна была принести деньги за новый месяц. И Наталья впервые подумала: а что, если сказать «нет»?
На следующий день Лидия Фёдоровна пришла как ни в чём не бывало. Положила на стол конверт, улыбнулась натянуто.
— Держите, детки. На месяц хватит.
Алексей взял конверт, поблагодарил. Наталья молча смотрела на деньги, вспоминая вчерашний разговор с Ириной. «Свобода дороже».
— Спасибо, мам.
Наталья молча взяла деньги, убрала в кошелёк. Внутри всё сжалось — ещё месяц отчётности, ещё месяц объяснений за каждую копейку.
Через три дня свекровь заехала в гости. За чаем между делом открыла холодильник, будто что-то искала, и замерла. На полках красовались роллы, дорогая колбаса, детские сладости — всё то, что Наталья купила к вечеру, собираясь отметить с Алексеем годовщину знакомства.
— Ого! — Лидия Фёдоровна повернулась к Наталье с возмущением в глазах. — Вот это вы размахнулись! Я себе такое не позволяю, хотя возможность есть.
Она продолжала рассматривать продукты, качая головой.
— Небось все пятнадцать тысяч уже разлетелись? Надо экономнее как-то!
Наталья медленно закрыла холодильник. Руки дрожали — не от страха, а от злости, которая копилась месяцами.
— Лидия Фёдоровна, это наша семья, наш холодильник!
Голос сорвался, стал громче.
— Я устала оправдываться за каждый кусок хлеба! Дети не могут нормально покушать из-за ваших замечаний!
Алексей вышел из ванны, услышав накал страстей жены. Но вместо привычного одёргивания он встал рядом с Натальей.
— Мама, хватит! Наташа права, ты действительно перегибаешь палку. Это уже не помощь, а контроль.
Лидия Фёдоровна ошарашенно посмотрела на сына. Её лицо покраснело, голос задрожал от обиды.
— Как это контроль?! — Она размахивала руками, не сдерживаясь больше. — Я же помогаю, стараюсь!
— Какая помощь?! — Наталья уже кричала, слёзы текли по щекам. — Это издевательство! Мои дети спрашивают, почему бабушка запрещает им есть то, что хочется!
Лидия Фёдоровна кричала в ответ, размахивая руками:
— Неблагодарные! Я для вас всю себя не жалела! Квартиру сдаю, чтобы внукам помочь, деньги последние отдаю! А вам всё не нравится, сделали из меня врага семьи!
Голос дрожал от обиды и ярости.
— Ничего для вас не жалко было!
Наталья вытерла слёзы, говорила твёрдо, каждое слово отчеканивая:
— Спасибо за помощь, Лидия Фёдоровна. Но мы больше не нуждаемся в ваших деньгах.
Она открыла сумочку, достала конверт с остатками денег, протянула свекрови.
— Вот, возьмите. Нам хватит и без этого.
Лидия Фёдоровна схватила деньги, направилась к выходу. У двери обернулась:
— Ну и живите как хотите, раз ничего не цените!
Дверь хлопнула. Наталья прислонилась к стене, чувствуя, как из груди уходит тяжесть, которая давила месяцами. Алексей подошёл, обнял за плечи.
— Всё правильно сделала.
Максим и Вика выглянули из комнаты, где прятались во время скандала.
— Мам, а что теперь будет? — тихо спросил Максим.
— Теперь будем жить как семья, — ответила Наталья. — Без отчётов и проверок.
Через месяц жизнь изменилась. Денег стало меньше, но атмосфера дома преобразилась. Максим помогал маме выбирать продукты по акциям, гордился тем, что может найти хорошее за разумные деньги. Вика не капризничала из-за дешёвых сладостей — теперь ценила каждую конфету.
За ужином все обсуждали планы, как заработать дополнительно. Алексей подумывал о подработке по выходным, Наталья — о дополнительных сменах в аптеке.
— А может, я буду продавать свои рисунки? — предложила Вика, показывая красочную картинку.
— Обязательно попробуем, — улыбнулась Наталья.
Впервые за последние месяцы она чувствовала себя хозяйкой своей жизни. Лидия Фёдоровна пока не звонила, но Алексей иногда говорил, что мать скучает по внукам.
— Она может приехать в гости, — спокойно отвечала Наталья. — Но как бабушка, а не как контролёр.
Вечером, убирая кухню после ужина, Наталья смотрела на скромное содержимое холодильника. Дешёвая колбаса, простой кефир, яблоки вместо киви. Но каждый продукт она выбрала сама, по собственному решению. Никому не нужно было отчитываться, никто не считал её копейки.
Пятнадцать тысяч оказались не такими уж необходимыми, когда рядом не стояла цена в виде унижений и контроля.
Родители оформили большую квартиру на сестру — и я решила не брать трубку, сколько бы они ни звонили