— Верочка, каша стынет! Сколько можно возиться?
Вера натянула второй носок на маленькую пятку Алисы, поправила дочери воротничок платья и повела её на кухню. Галина Степановна стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле. Игорь сидел за столом с кружкой кофе, листал новости в телефоне.
— Садись, Алисочка, — свекровь поставила перед внучкой тарелку овсянки. — Ешь, пока тёплая.
Вера налила себе чай, села напротив дочери.
— Верочка, ты опять забыла витамины дать, — Галина Степановна достала из шкафчика баночку с жёлтыми капсулами. — Ребёнку нужно укреплять иммунитет, у неё же астма.
— Я помню, Галина Степановна, — тихо сказала Вера, взяла баночку.
— Помнишь, помнишь, а всё равно забываешь, — свекровь вернулась к плите. — Хорошо, что я здесь, а то бы совсем запустили девочку.
Игорь поднял глаза от телефона, посмотрел на жену, потом на мать, но ничего не сказал. Отпил кофе и снова уткнулся в экран.
Алиса ковыряла ложкой кашу, сонно моргая.
— Мам, а мы сегодня пойдём на площадку? — спросила она.
— Конечно, зайка, — Вера погладила дочь по голове. — После садика пойдём.
— А бабушка пойдёт?
— Бабушка дома посидит, — сказала Галина Степановна, ставя тарелку в мойку. — Мы с тобой вечером мультик посмотрим.
Вера допила чай молча. Свекровь даже не спросила — просто решила за них обеих.
— Алис, давай быстрее, зайка, — Вера встала, посмотрела на часы. — Скоро выходить надо.
Алиса допила компот, слезла со стула. Вера начала собирать посуду, но Галина Степановна забрала у неё тарелки:
— Оставь, я сама. Тебе на работу торопиться.
Вера взяла сумку, надела куртку. Алиса натянула свою розовую ветровку, вертясь перед зеркалом.
— Папа, пока! — помахала она отцу.
Игорь поднялся, поцеловал дочь в макушку.
— Пока, солнышко. Вечером увидимся. Я заберу тебя из садика.
Они вышли из квартиры. В подъезде пахло свежей краской — на втором этаже делали ремонт. Вера взяла дочь за руку, они спустились по лестнице.
У калитки детского сада Алиса помахала маме и побежала к воспитательнице. Вера постояла, глядя, как дочь скрывается за дверью, потом направилась к остановке.
В маршрутке было душно и тесно. Вера прислонилась лбом к стеклу, смотрела на мелькающие дома. Полтора года она живёт в той квартире. После развода Галина Степановна сама настояла:
— Верочка, не торопись съезжать. Поживи с нами, может, всё ещё наладится. Ради Алисы постарайтесь.
Вера тогда согласилась. У Алисы как раз обострилась астма — приступы, ингаляторы, лекарства. Одной было страшно. Галина Степановна помогала с дочерью, всегда была рядом. Удобно.
Но «может наладится» так и не наладилось. Игорь остался вежливым соседом и отцом Алисы. Не больше. Они не ссорились, не скандалили — просто жили параллельно. Спали в разных комнатах, здоровались по утрам, обсуждали дочь. Всё.
А Галина Степановна осталась хозяйкой. Командовала на кухне, решала, что готовить, когда убирать, как одевать внучку. Вера возражала всё реже — бесполезно. «Я лучше знаю», «Я опытнее», «Ты же работаешь, не до того тебе».
На работе коллега Таня встретила её у кофейного автомата.
— Привет, Верунь. Как дела?
— Нормально, — Вера набрала капучино, добавила сахар.
— У тебя лицо кислое. Опять свекровь?
— Таня, ну…
— Да брось, я же вижу. Вер, ты старший менеджер, зарплату подняли четыре месяца назад. Почему до сих пор там сидишь?
Вера размешала кофе ложечкой, смотрела, как пена кружится по краю стаканчика.
— Алиса. Астма. Лекарства дорогие, приступы бывают. Одной страшно.
— Страшно? — Таня села на край стола. — Или удобно?
Вера подняла глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— То и имею. Свекровь помогает, ты платишь только за еду и лекарства. Не надо париться с арендой или ипотекой. Удобно же. Только вот цена какая — твоя жизнь.
Таня ушла к себе в отдел. Вера стояла у автомата, держа стаканчик. Слова подруги засели занозой.
Вечером она вернулась домой в половине седьмого. Алиса сидела на диване с альбомом, рисовала фломастерами. Галина Степановна накрывала на стол.
— Мама! — дочь вскочила, бросилась к ней.
Вера обняла её, поцеловала в щёку.
— Как дела, зайка? Что рисуешь?
— Дом. Смотри, вот окошко, вот дверь, вот цветочки.
Вера взяла альбом, разглядывала детский рисунок. Домик с треугольной крышей, два окна, жёлтое солнце в углу.
— Красиво. Молодец.
— Верочка, переоденься, ужинать будем, — Галина Степановна вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. — И вот что я тебе скажу. Я записала Алису в музыкальную школу. На фортепиано. Девочка должна развиваться, а не только в планшете сидеть.
Вера замерла, держа альбом.
— Когда записали?
— Сегодня. Занятия с понедельника, два раза в неделю. Я форму уже купила, посмотри, висит в шкафу. Тридцать тысяч за полгода вперёд, в понедельник оплатишь.
— Но я не планировала…
— Ты вообще ничего не планируешь, — свекровь отмахнулась. — Вот я и взяла на себя. Ребёнку нужно музыкальное образование. Это развивает мозг, память. А с астмой особенно важно, чтобы была дисциплина.
Вера медленно положила альбом на диван. Сердце стучало где-то в горле. Тридцать тысяч. Не спросили. Просто решили за неё. За её дочь. За её деньги.
— Галина Степановна, нужно было сначала со мной посоветоваться.
— Зачем? Ты же работаешь, тебе некогда во всём этом разбираться. Я бабушка, я лучше знаю, что внучке нужно.
Игорь вышел из своей комнаты, посмотрел на них.
— Что случилось?
— Ничего особенного, — Галина Степановна направилась на кухню. — Я Алису в музыкалку записала. Верочка платить будет.
Игорь пожал плечами, сел за стол.
Вера стояла посреди комнаты, сжав кулаки. Внутри что-то медленно наливалось тяжестью. Она не злилась. Злость была бы проще. Она чувствовала себя вещью. Удобной, послушной вещью, которой распоряжаются, не спрашивая разрешения.
Ночью Вера долго не могла уснуть. Алиса сопела рядом, свернувшись калачиком под одеялом. За стеной слышался приглушённый звук телевизора из комнаты Игоря.
Она достала телефон, открыла браузер. Набрала: «Купить квартиру однокомнатная ипотека».
Страница загрузилась. Объявления, фотографии, цены. Три с половиной миллиона. Четыре. Два восемьсот.
Вера пролистала несколько вариантов. Закрыла браузер. Положила телефон на тумбочку.
Но сон так и не пришёл.
Неделю Вера ходила как в тумане. На работе делала отчёты механически, дома отвечала односложно. Галина Степановна несколько раз спрашивала: «Ты что-то не в духе?» — но Вера отмахивалась.
В субботу после обеда она вышла с Алисой на детскую площадку во дворе. Дочь побежала к качелям, а Вера села на скамейку, достала телефон. Открыла калькулятор, начала считать.
Зарплата: семьдесят пять тысяч. Ипотека на три с половиной миллиона: тридцать тысяч в месяц. Лекарства для Алисы: пять. Садик: три. Коммуналка: восемь. Еда: двадцать. Остаётся девять тысяч.
Вера посмотрела на цифры. Девять тысяч на одежду, транспорт, непредвиденное. Туго. Очень туго. Но возможно.
— Мама, смотри! — Алиса махала рукой с качелей.
— Молодец, зайка! — Вера помахала в ответ, убрала телефон.
Рядом на соседней скамейке сидел мужчина лет тридцати пяти с мальчиком. Вера видела их несколько раз — живут этажом выше. Мальчик подбежал к Алисе, они начали вместе качаться.
— Они быстро подружились, — мужчина улыбнулся.
— Да, дети так умеют, — Вера кивнула.
— Михаил, — он протянул руку.
— Вера.
Они помолчали, глядя, как дети смеются, перегоняя друг друга на качелях.
— Вы давно в этом доме? — спросил Михаил.
— Да, несколько лет уже. А вы?
— Недавно переехал. Полгода назад. После развода.
Вера посмотрела на него внимательнее. Он говорил спокойно, без обиды в голосе.
— Сложно одному с ребёнком? — тихо спросила она.
— Первый год боялся жутко — думал, не справлюсь. А оказалось, проще, чем я думал. Главное — режим, спокойствие.
Алиса подбежала, попросила попить. Вера достала из сумки бутылку с водой, дочь сделала несколько глотков и снова убежала играть.
— У вас получается, — сказала Вера.
— Получается. Знаете что? Когда дома спокойно, ребёнку легче. У нас раньше постоянные ссоры были. Сейчас лучше — и мне, и сыну.
Вера смотрела на мальчика, который весело катался с горки вместе с Алисой. Здоровый, розовощёкий, счастливый.
— Спасибо, — тихо сказала она.
Михаил улыбнулся и пошёл к сыну.
Вечером Вера сидела на кухне за столом с листком бумаги и ручкой. Расписывала бюджет по пунктам, считала, пересчитывала. За окном темнело, на улице зажигались фонари.
— Не спишь?
Она вздрогнула. В дверях стоял Игорь с кружкой чая, в домашних штанах и мятой футболке.
— Считаю, — Вера не стала прятать листок.
Игорь подошёл ближе, посмотрел на цифры. Молчал долго.
— Хочешь уйти?
— Да.
Он присел на край стула, обхватил кружку обеими руками.
— Когда?
— Не знаю. Скоро.
— Из-за мамы?
Вера посмотрела на него. В его глазах не было обиды, только усталость.
— Не только. Из-за всего. Мы же давно просто знакомые, Игорь. Не муж и жена.
Он кивнул, глядя в чай.
— Понимаю.
— Я помогу с Алисой, — добавил он тихо. — Буду забирать, если задержишься. Это моя дочь тоже. Не брошу.
Вера почувствовала, как к горлу подступает ком. Впервые за полтора года он сказал что-то, что её поддержало.
— Спасибо.
Игорь допил чай, встал.
— Спокойной ночи, Вер.
— Спокойной.
Он ушёл к себе. Вера сидела ещё долго, глядя на свои расчёты. Впервые решение казалось не страшным, а правильным.
В среду вечером Вера вернулась домой в половине восьмого. Алиса сидела за столом с тетрадкой, Игорь помогал ей с буквами. Галина Степановна мыла посуду на кухне, гремя тарелками громче обычного.
— Привет, зайка, — Вера поцеловала дочь в макушку.
— Мам, смотри, я написала слово «мама»! — Алиса показала тетрадь.
— Молодец! Красиво получилось.
Вера прошла на кухню, налила себе воды. Галина Степановна с грохотом поставила кастрюлю в шкаф.
— Ты в последнее время вообще обленилась, Верочка, — сказала свекровь, не оборачиваясь. — По дому не помогаешь, с ребёнком не занимаешься. Я всё одна делаю.
Вера поставила стакан на стол.
— Галина Степановна, у меня на работе завал. Перед праздниками всегда так. Контракты нужно закрыть до конца месяца.
— Работает она! — свекровь повернулась, вытирая руки полотенцем. — А может, ты там себе кого-то уже нашла? Каждый день до ночи пропадаешь, в выходные тоже то и дело уезжаешь куда-то.
Вера почувствовала, как внутри всё сжимается.
— Что вы такое говорите? Я каждый день с ног валюсь! В выходные в офис езжу доделывать работу, потому что в будни не успеваю!
— Ну-ну, — свекровь скептически хмыкнула. — Только ты подумай, Верочка, кому нужна женщина с ребёнком-астматиком? Тебе бы лучше здесь порядок навести, семью беречь, а не по мужикам шляться.
Алиса выглянула из комнаты, услышав повышенные голоса.
— Мама?
Вера глубоко вдохнула, выдохнула. Подошла к дочери, присела рядом.
— Всё хорошо, зайка. Продолжай писать буквы, я сейчас приду.
Вернулась на кухню. Галина Степановна уже накрывала стол к ужину, будто ничего не произошло.
— Галина Степановна, — тихо, но твёрдо сказала Вера. — Я не шляюсь по мужикам. Я работаю. Чтобы содержать свою дочь. И впредь прошу не говорить при ребёнке такие вещи.
Свекровь поджала губы, но промолчала.
Вера ушла к себе в комнату, закрыла дверь. Села на кровать, обхватила голову руками. Внутри всё дрожало — от злости, от обиды, от бессилия.
Всё. Хватит. Больше ни дня.
На следующий день она зашла в агентство недвижимости на первом этаже их бизнес-центра. Риелтор Борис Николаевич, мужчина лет пятидесяти с седыми висками, выслушал её спокойно.
— Первоначальный взнос есть?
— Пятьсот тысяч. Продала машину.
— Зарплата?
— Семьдесят пять.
Он кивнул, что-то записал в блокнот.
— Однушка в Северном районе, три с половиной миллиона. Платёж тридцать тысяч. Потянете?
Вера сжала ручку сумки. Молчала. В голове крутились цифры: тридцать тысяч каждый месяц, двадцать лет, а вдруг потеряю работу, а вдруг Алиса заболеет…
— Потяну, — наконец выдавила она, но голос дрожал.
Борис Николаевич посмотрел на неё внимательно.
— Боитесь?
Вера кивнула, не поднимая глаз.
— Знаете, сколько женщин приходят сюда после развода? — он откинулся на спинку кресла. — Половина моих клиенток. Все боятся. Все переживают. И знаете что? Все справляются. Справитесь и вы.
Вера выдохнула. Впервые кто-то сказал ей это просто, без драмы, как факт.
— Спасибо.
— Не переживайте. Подберём варианты, всё быстро оформим. Вы не первая, я знаю, как это бывает.
Она вышла из агентства, села на скамейку у входа. Достала телефон, посмотрела на экран. Руки больше не дрожали.
Последние две недели на работе был завал. Новый контракт с крупной международной компанией, переговоры, согласования. Вера как старший менеджер координировала всё, задерживалась до девяти, до десяти вечера. Игорь забирал Алису из садика, кормил, укладывал. Галина Степановна «помогала» ему — и с каждым днём становилась всё молчаливее, всё напряжённее.
В пятницу Вера вернулась домой в десять пятнадцать. Тихо открыла дверь, разулась. Алиса спала. В кухне горел свет.
— Ну и где тебя носило?
Вера вздрогнула, прижала сумку к груди. Галина Степановна стояла в дверях кухни, скрестив руки на груди.
— Задержалась на работе. Завал сейчас, новый контракт…
— Контракт! — свекровь сделала шаг вперёд. — А про ребёнка ты совсем забыла, да?! Алиса целыми днями без матери! Игорю приходится всё делать! А ты где шляешься до одиннадцати вечера?!
— Тише, Алиса же спит, — Вера прошла на кухню, поставила сумку на стол.
Галина Степановна последовала за ней.
— Ребёнок тебя не видит! Я всё делаю — готовлю, убираю, слежу за ней! А ты где пропадаешь?!
Вера налила себе воды из кувшина, выпила медленно.
— Я не шляюсь. Я работаю. У меня ответственный проект.
— Проект… — свекровь прищурилась. — Или ты себе кого-то нашла? Последние две недели до ночи пропадаешь, на звонки не отвечаешь. Что-то ты изменилась.
Вера поставила стакан на стол.
— Что?
— Я не слепая. Думаешь, я не вижу? Наряжаться начала, краситься по-другому.
— Галина Степановна, это деловой костюм. Я старший менеджер, у меня переговоры.
— Ну да, переговоры, — свекровь фыркнула. — А мне-то что рассказываешь? Порядочная мать не пропадает до ночи! Семья должна быть на первом месте!
— Какая семья?! — Вера почувствовала, как что-то внутри лопается. — Мы с Игорем развелись! Полтора года назад! Какая семья?!
— Развод — это бумажка! — голос свекрови стал громче. — Семья — это когда под одной крышей, когда ребёнок с обоими родителями!
— Я работаю, чтобы зарабатывать деньги! Чтобы содержать дочь! Это и есть забота о ребёнке!
— Не смей повышать на меня голос! Я старше тебя!
— А вам вообще какая разница, где я и с кем?! — Вера сделала шаг вперёд. — Я не ваша дочь! Я даже не жена вашего сына! Мы просто живём под одной крышей!
Галина Степановна побледнела.
— Как ты смеешь… под моей крышей…
— Это квартира Игоря, — тихо, но твёрдо сказала Вера. — Не ваша.
В дверях появился Игорь в домашних штанах, сонный.
— Что здесь происходит? Вы Алису разбудите…
Галина Степановна повернулась к сыну:
— Игорь, ты слышал, как она со мной?! Я ей всё делаю, помогаю, а она…
— Мам, хватит, — Игорь потёр лицо руками. — Вера права. Она работает. У неё проект сейчас. Я в курсе.
— Ты в курсе?! А я почему не в курсе?!
— Потому что это не ваше дело, — Вера взяла сумку. — Спокойной ночи.
Закрыла за собой дверь комнаты. Прислонилась к ней спиной, глубоко дышала. Руки дрожали. Алиса сопела под одеялом, не просыпаясь.
Вера тихо разделась, легла рядом с дочерью. Смотрела в потолок, слушала, как за стеной приглушённо говорят Игорь и его мать.
Завтра. Завтра она скажет.
Утром за завтраком Вера допила кофе и посмотрела на Игоря и Галину Степановну.
— Мне нужно вам кое-что сказать.
Игорь поднял глаза от телефона. Свекровь замерла с чашкой в руках.
— Я нашла квартиру. Однокомнатную, в Северном районе. Через две недели переезжаем с Алисой.
Тишина. Галина Степановна медленно поставила чашку.
— Что?
— Я съезжаю. С дочерью.
— Ты с ума сошла! — свекровь вскочила. — Куда ты поедешь?! У тебя ребёнок больной! Одной тебе не справиться!
— Справлюсь.
— Справишься! Кто тебе поможет?! Кто за Алисой присмотрит, когда ты на работе?!
— Она ходит в садик, — спокойно сказала Вера. — Как у всех работающих родителей.
— А если заболеет?!
— Я возьму больничный. Или Игорь возьмёт — он тоже родитель.
Игорь кивнул.
— Я помогу с Алисой, мам. Буду забирать, если Вера задержится. Это моя дочь.
Галина Степановна посмотрела на сына, потом на Веру.
— Ты разрушаешь последнее, что осталось от семьи!
— Семья закончилась полтора года назад, — тихо сказала Вера. — Я просто наконец это признала.
Галина Степановна опустилась на стул, провела рукой по лицу.
— Верочка, ты не горячись. Тебя никто не гонит. Даже если у вас с Игорем ничего не получилось, всё равно ребёнку здесь лучше. Помощь рядом, врачи близко…
— Нет. Всё решено.
— Но подумай о дочери!
— Я и думаю о дочери, — Вера встала. — Я думаю о том, чтобы она не росла в постоянном напряжении. Чтобы видела мать, которая уважает себя. А не ту, которая вечно оправдывается.
— Вера…
— Я и так здесь задержалась, — спокойно добавила она. — Намного дольше, чем надо было.
Игорь сидел молча, крутил в руках ложку.
— Может, не надо торопиться? — тихо спросил он. — Алисе тут удобно. Врачи рядом, садик близко…
Вера посмотрела на него.
— Ты о дочери или о себе?
Он замолчал.
— Игорь, мне нужно жить. По-настоящему. А не доживать в чужой квартире, постоянно оправдываясь за каждый шаг.
Он кивнул, не поднимая глаз.
На следующий день Борис Николаевич повёз её смотреть квартиру. Они ехали по объездной, за окном мелькали новостройки, серые коробки с яркими вывесками застройщиков.
— Вот этот дом, — риелтор кивнул на девятиэтажку кирпичного цвета. — Сдан три месяца назад. Ремонт от застройщика — обои, ламинат, сантехника. Въезжай и живи.
Они поднялись на пятый этаж. Борис Николаевич открыл дверь ключами. Вера вошла, огляделась.
Маленькая прихожая, совмещённый санузел. Комната метров двадцать с небольшим балконом, кухня отдельная — метров десять, со встроенной плитой и холодильником. Пахло краской и новым пластиком. Окна выходили во двор — детская площадка, скамейки, молодые деревца.
Вера подошла к окну, посмотрела вниз. На площадке качались двое детей, рядом сидели мамы с колясками.
«На нас с Алисой хватит», — подумала она.
— Беру, — сказала она.
— Уверены? Может, ещё варианты посмотрим?
— Нет. Эта подходит.
Борис Николаевич улыбнулся.
— Тогда оформляем. Через неделю ключи будут ваши.
Вечером Вера включила ноутбук, открыла видеосвязь. Мать Тамара Ильинична ответила сразу.
— Верочка, привет! Что-то ты не в духе?
— Мам, я съезжаю. Нашла квартиру.
Тамара Ильинична нахмурилась.
— Куда съезжаешь? Что случилось?
— Я беру ипотеку. Однокомнатную. Переезжаю с Алисой через две недели.
Тамара Ильинична помолчала, потом кивнула.
— Правильно, дочка. Я тебя полностью поддерживаю.
Вера не ожидала таких слов. Почувствовала, как к горлу подступает ком.
— Мам…
— Если уж развелись, чего вместе жить? — мать откинулась на спинку стула. — Только нервы тратить. Ты молодец, что решилась. Знаешь, если что — я могу помочь. Хоть первое время. Денег подкину или к вам приеду, с Алисочкой посижу.
— Спасибо, мам.
— Ты справишься, Верочка. Ты сильная. Просто долго себе в этом не признавалась.
Вера улыбнулась сквозь слёзы.
— Спасибо. Правда.
Они попрощались. Вера закрыла ноутбук, вытерла глаза. Впервые за долгое время почувствовала, что не одна.
Через две недели пошёл дождь. Мелкий, весенний, настойчивый. Игорь помогал грузить коробки в грузовик. Молча, методично. Галина Степановна не вышла из своей комнаты.
Алиса сидела в машине Тани с любимым зайцем. Подруга приехала рано утром, привезла коробки с пиццей и торт.
— Ну что, готова к новой жизни? — Таня улыбнулась, заводя машину.
— Готова, — Вера пристегнулась.
Они ехали по мокрым улицам, дворники мерно скребли по стеклу. Алиса смотрела в окно, прижимая к себе зайца.
— Мам, а там правда будет моя комната?
— Будет наша, дочка. Большая. Нам хватит.
У подъезда стояли грузчики с коробками. Таня помогла вынести сумки из багажника. Алиса выскочила первой, побежала к подъезду и вдруг остановилась.
— Мама! Смотри!
У крыльца, под козырьком от дождя, сидел котёнок. Рыжий, мокрый, жалобно мяукал.
Алиса присела, протянула руку. Котёнок потёрся о её ладонь.
— Мама, давай заберём его домой! Пожалуйста!
Вера подошла, посмотрела на котёнка. Маленький, дрожит весь.
— Алис, у тебя астма. Животные могут…
— Врач не запрещал, — тихо сказала Таня. — Я помню, ты спрашивала у пульмонолога про шерсть. Она сказала, можно, если аллергии нет.
Вера присела рядом с дочерью. Котёнок жалобно пискнул.
— Ладно. Берём.
Алиса просияла, аккуратно взяла котёнка на руки.
— Я назову его Рыжик!
Вечером, когда коробки были разобраны наполовину, а Алиса играла с котёнком на полу, Таня открыла бутылку вина. Они вышли на балкон — узкий, но с видом на двор.
— За тебя, — Таня подняла бокал. — За твою свободу.
— За свободу, — Вера чокнулась.
Они пили молча, глядя на дождь. Внизу горели фонари, мокрые качели блестели в свете окон.
— Знаешь, — тихо сказала Вера, — Галина Степановна всегда помогала. Но по факту она тихо развалила нашу семью.
Таня посмотрела на подругу.
— Да, Вер. Я тебе об этом давно говорила.
— Чрезмерная помощь, контроль, упрёки, — Вера допила вино, поставила бокал на перила. — Она не давала нам с Игорем быть парой. Всегда между нами стояла. А потом, когда развелись, держала меня рядом, чтобы контролировать дальше.
— Ты сама это поняла. Главное.
— Но я сама позволила. Терпела, молчала, боялась. Если бы ушла сразу…
— Не обвиняй себя, — Таня обняла её за плечи. — Ты делала, как считала правильным. Главное, что сейчас ушла.
— Желаю тебе лучшей жизни, Верунь. Ты заслужила.
— Спасибо.
Они вернулись в комнату. Алиса уснула на диване, обнимая котёнка. Вера укрыла дочь пледом, поправила волосы на лбу.
Села на подоконник, смотрела в окно. Дождь стихал. Где-то вдалеке загорелась радуга, бледная, почти незаметная.
Вера глубоко выдохнула. Впервые за долгое время в груди было легко.
Она поняла: свобода начинается не тогда, когда уходишь. А тогда, когда перестаёшь бояться уйти.
— Любимая, покупку кроватки для ребенка отложим. На накопленные деньги я отправил свою мамулю на море — Заявил муж