— Тебе же доля в доме не нужна, Аня. У тебя квартира есть.
Анна медленно перебирала книги в старом серванте. Осенний свет падал на потертые корешки, выхватывая пыльные силуэты. Кирилл стоял у окна, засунув руки в карманы джинсов, и смотрел в сад, где опадала листва с яблонь. Тон у брата был такой, словно вопрос уже решен.
— Я не говорила, что дом мне не нужен, — тихо ответила Анна, аккуратно ставя томик Тургенева обратно на полку.
Она чувствовала, как внутри что-то сжимается. Вечное ощущение, сопровождавшее разговоры с братом последние лет пятнадцать.
— Брось, что ты будешь с этим домом делать? — Кирилл обернулся. — У нас двое детей, мы в однушке снимаем. А у тебя Макс всего два дня в неделю бывает, да и тот скоро в универ уедет. Зачем тебе дом в Липовке?
Анна отвернулась к серванту. Сердце билось так сильно, что казалось — брат должен слышать.
— Это папин дом, — сказала она, чувствуя, как дрожат пальцы. — Наш с тобой. Поровну. Так в завещании.
Кирилл подошел ближе, она чувствовала его взгляд на своем затылке.
— Ань, ты понимаешь, что я говорю не просто так? Мне реально некуда деваться. У Софьи школа через год, Ксюша в садик ходит. Нам пространство нужно.
— А мне не нужно? — вдруг вырвалось у нее.
Слова повисли в воздухе. Кирилл удивленно вскинул брови. Обычно сестра не перечила, соглашалась почти на всё. Это была ее роль — понять, принять, уступить.
— В каком смысле? — в голосе брата зазвучали стальные нотки. — У тебя своя квартира есть. А у нас?
— В ипотеке, между прочим. И однушка.
— Да хоть в чём. Есть же?
Анна глубоко вздохнула. Часы с кукушкой на стене вдруг ожили, прокуковав четыре раза. Папа чинил их незадолго до смерти. Наверное, последнее, что он сделал в этом доме.
— Дом оставлен нам обоим, — она старалась, чтобы голос не дрожал. — Я хочу подумать.
— Чего тут думать? — Кирилл начал раздражаться. — Я тебе потом помогу, если что. Отдохнуть приедешь с Максом летом. Ты же всё равно одна.
Последняя фраза хлестнула как пощечина. «Ты всё равно одна» — значит, можно взять всё, что хочешь. Значит, ей ничего не нужно.
— Папа хотел, чтобы у нас обоих… — начала она.
— Папа не думал, что у меня двое детей и съемная квартира! — перебил Кирилл. — Ты вообще видела, сколько мы за аренду отдаем? А ипотеку нам не дают, потому что я недавно работу сменил.
Телефон в кармане Анны завибрировал. На экране высветилось «Мама». Она нажала отбой.
— Кирилл, мне нужно подумать.
— О чем тут думать?! — теперь он почти кричал. — Я тебе как брат говорю: откажись от доли! Зачем тебе лишние проблемы? Дом старый, ремонт нужен, денег вкладывать и вкладывать. Продать — гроши получишь.
— Значит, и тебе он не нужен?
— Мне нужен. У меня дети растут, им на природе нужно бывать. Мы здесь жить будем.
— Я тоже могу здесь жить, — слова вырвались сами собой, и Анна испугалась их звучания.
Кирилл замолчал, изучающе глядя на сестру, словно видел впервые. Потом покачал головой:
— Мама звонила, да?
— При чем тут мама?
— Она говорила, что с тобой что-то происходит последнее время. После развода совсем странная стала.
Анна почувствовала, как внутри поднимается волна обиды. Всегда так — стоит только возразить, и ты сразу «странная». Телефон снова завибрировал. Снова мама. Что ж, значит с братом они уже всё решили за её спиной.
Она нажала на «принять вызов».
— Да, мам.
— Аня, что за глупости? — голос матери был напряженно-ласковым. — Кирилл говорит, ты какие-то сложности создаёшь с наследством. Детям же нужно где-то расти.
Анна почувствовала, как к горлу подступает ком. В ушах зазвенело, и голос матери отдалился, превратившись в невнятный гул. Внутри билась только одна мысль: «Это никогда не кончится. Они всегда будут решать за меня».
— Мам, я перезвоню, — она нажала отбой, не дожидаясь ответа.
Кирилл смотрел на нее с торжеством во взгляде — знал, что мать на его стороне.
— Видишь? И мама считает, что так будет правильно.
Анна прошла мимо брата на кухню, где все оставалось так же, как при отце. Выцветшие занавески, старенький холодильник «Атлант», который она помогла купить пять лет назад. На подоконнике — пожелтевший фикус, который она каждый раз поливала, приезжая проведать отца.
Из окна была видна клубничная грядка, которую они с папой посадили, когда ей было шестнадцать. С тех пор каждый год она разрасталась и давала урожай. Сколько банок варенья она закрыла с этих кустов? Сколько вечеров провела здесь, пока Кирилл строил карьеру в городе?
В будке у сарая шевельнулся старый пёс Шарик. Отец подобрал его щенком, и теперь собака доживала свой век, привязанная к этому месту, как и сама Анна.
— Кирилл, — голос вдруг окреп. — Я должна подумать. Не дави на меня.
— Ты всегда так, — брат сделал шаг к двери. — Начинаешь всякую ерунду выдумывать, когда надо просто по-человечески поступить.
— По-человечески — это как ты решишь?
Кирилл резко обернулся:
— Знаешь, ты изменилась. Раньше с тобой можно было нормально договориться. А теперь как будто чужая стала.
— Я не чужая, — тихо ответила Анна. — Я просто устала всегда уступать.
— Кому ты уступала? — искренне удивился Кирилл. — Тебе все всегда помогали. И с Максом сидели, пока ты на дежурствах пропадала, и вообще.
«И вообще» — любимая присказка мамы, когда аргументы заканчивались. Значит, и эту манеру брат перенял.
Кирилл накинул куртку, взялся за ручку двери:
— Ладно, подумай. Но только недолго. Срок принятия наследства скоро заканчивается, оформлять надо. Я завтра заеду.
Дверь захлопнулась. Анна осталась одна в притихшем доме. Она прошла в гостиную, села на продавленный диван и закрыла лицо руками. Из глаз текли слезы — беззвучно, привычно.
Телефон снова зазвонил. Мама не собиралась отступать. Анна смотрела на экран, не находя в себе сил ответить. Вместо этого отключила звук и пошла во двор, к Шарику.
Старый пёс лизнул ей руку, когда она опустилась на корточки у его будки. В глазах животного Анна видела тоску — Шарик скучал по отцу. Он больше не бегал по двору как раньше, просто лежал и смотрел на дорогу.
— И ты тоже ждёшь, да? — прошептала она, гладя его по голове.
Телефон в кармане снова завибрировал — наверняка мама отправила сообщение. Анна не стала проверять. Вместо этого она смотрела на клубничную грядку, на яблони, на покосившийся сарай, который они с отцом каждый год собирались подправить, но так и не успели.
Мысли перенеслись к сыну. Сейчас Макс был у Андрея — по их договоренности эта неделя была «папиной». Десятилетний мальчишка всё больше времени проводил с отцом, особенно после того, как тот купил новую приставку. Может, здесь, в доме с садом, Максу было бы интереснее? Может, они могли бы вместе восстановить сарай, посадить что-то новое?
В памяти всплыли слова Ольги, коллеги из больницы:
«Не верю своим ушам! Ты впервые в жизни сказала «нет» своей семейке? Аня, ты когда-нибудь замечала, как часто ты говоришь «да», когда хочешь сказать «нет»?»
На следующий день Анна вышла на смену в клинику с тяжёлым сердцем. Всю ночь ей снился отец — он стоял у калитки и грустно качал головой.
— Выглядишь не очень, — Ольга поставила перед ней чашку кофе в ординаторской. — Что случилось?
Анна начала рассказывать, и к своему удивлению, не смогла сдержать слёз. Ольга слушала, не перебивая, только иногда качала головой.
— Значит, отец оставил дом вам поровну, а брат хочет, чтобы ты отказалась от своей доли?
— Да, — Анна вытерла глаза. — Он считает, что мне дом не нужен, ведь у меня есть квартира.
— А ипотека за эту квартиру сама платится? И коммуналка? — фыркнула Ольга. — Аня, только не говори, что ты всерьёз думаешь отказаться от наследства.
— Я не знаю, — честно ответила Анна. — У Кирилла дети, им действительно нужен дом. А я…
— А ты, конечно, не человек? — Ольга отставила чашку. — Сколько лет ты ухаживала за отцом? Сколько выходных провела в этом доме?
— Это другое…
— Это именно то же самое! — Ольга повысила голос, и несколько медсестёр у стойки обернулись. — Боже, Аня, они опять вьют из тебя верёвки, а ты позволяешь. Сколько можно?
Анна сжала пальцы так, что ногти впились в ладонь. Внутри поднималось что-то незнакомое — смесь стыда и злости.
— Если я откажусь отдавать долю, они перестанут со мной общаться, — тихо сказала она.
— Если общение строится только на твоих уступках, может, оно того и не стоит? — Ольга посмотрела ей прямо в глаза. — Скажи, а твой брат хоть раз навестил отца в больнице?
— У него работа… дети… — начала Анна привычные оправдания.
— А у тебя что, не работа? Не сын? Максу тоже внимание нужно, даже если он не каждый день с тобой живёт.
Анна замолчала. За окном накрапывал мелкий дождь, капли стекали по стеклу извилистыми дорожками.
— Мне кажется, я сама уже не знаю, чего хочу, — призналась она.
— Я скажу, чего ты хочешь, — мягко произнесла Ольга. — Ты хочешь, чтобы тебя наконец заметили. Чтобы с тобой считались. Чтобы перестали использовать.
Слова отозвались внутри странной болью — будто кто-то нажал на синяк, о существовании которого она не подозревала. Телефон снова завибрировал. На этот раз Анна взглянула на экран — сообщение от матери:
«Приезжай сегодня, нужно поговорить. Кирилл тоже будет».
— Они хотят поговорить, — Анна показала экран Ольге.
— Втроём против одной? Отличный расклад, — иронично заметила та. — И что ты сделаешь?
— Поеду, наверное.
— А если серьёзно, Ань, ты имеешь полное право на этот дом. Юридическое право. Отец сам так решил.
Ольга помолчала, а потом добавила тише:
— Ты, конечно, добрая, ответственная и любящая, но это тебя губит. Нельзя же так на себя забивать и постоянно подстраиваться под маму с братом. Они этого даже не ценят.
После смены Анна поехала не к матери, а в нотариальную контору. Она сама не ожидала от себя такого решения, но что-то толкало её вперёд — возможно, тот самый синяк, на который нажала Ольга.
В приёмной нотариуса была небольшая очередь. Помощница нотариуса объяснила, какие документы нужны для вступления в наследство. Анна записала всё в телефон, чувствуя странное облегчение — словно каждая строчка в этом списке приближала её к независимости.
Выйдя из здания, она набрала номер бывшего мужа.
— Андрей? Извини, что беспокою. Я хотела спросить про Макса на выходные.
— Привет, — голос бывшего звучал как всегда ровно. — Без проблем, могу привезти его в субботу утром. Что-то случилось? Ты какая-то встревоженная.
Странно, как он всегда умел читать её состояние даже по телефону.
— Просто… проблемы с наследством. Папин дом. Кирилл хочет, чтобы я отказалась от своей доли.
На том конце воцарилось молчание. Анна уже пожалела, что заговорила об этом.
— И что ты решила? — наконец спросил Андрей.
— Я не знаю. Наверное, так будет лучше для всех, если я…
— Стоп, — перебил Андрей. — Ты опять начинаешь. «Лучше для всех» — это кодовая фраза для «я снова жертвую своими интересами».
Анна удивлённо замолчала.
— Знаешь, — продолжил он, — когда мы расходились, ты обещала, что больше не будешь жить для других. Помнишь?
— Помню, — тихо ответила она.
— Так вот, если хочешь моего мнения: не отказывайся от дома. Это твоё наследство, твоя часть жизни. Твой отец наверняка не просто так разделил всё поровну.
В его голосе не было снисходительности или жалости — только спокойная уверенность.
— И ещё, — добавил он, — Макс вчера говорил, что хотел бы летом пожить за городом. Ему в городе душно. Может, это шанс?
— Он так сказал? — в груди что-то дрогнуло.
— Да. Он скучает по деду, по тому дому. Помнишь, как они рыбачили вместе?
Анна помнила. Отец учил Макса забрасывать удочку на маленьком пруду за огородами. Мальчишка гордо таскал домой мелких карасиков, а дед готовил из них уху, хваля внука за каждую рыбёшку.
— Я… подумаю. Спасибо, Андрей.
Повесив трубку, Анна почувствовала, как внутри разливается странное тепло. Она не ожидала поддержки от бывшего мужа. Их развод два года назад был тихим, без скандалов — просто они поняли, что больше не могут жить вместе.
Телефон звонил ещё трижды, пока она ехала домой. Мать, потом Кирилл, потом снова мать. Анна не ответила ни на один вызов.
Дома её ждал сюрприз. На лестничной клетке стояла мать — прямая, с поджатыми губами. Рядом переминалась с ноги на ногу маленькая Софья — племянница, дочь Кирилла.
— Ты почему трубку не берёшь? — вместо приветствия бросила мать. — Словно не в себе последнее время, на звонки не отвечаешь, от семьи прячешься.
Анна застыла с ключами в руках, не ожидав такой встречи.
— Здравствуй, мама. Привет, Софьюшка, — она попыталась улыбнуться девочке. — Что вы тут делаете?
— Тётя Аня! — племянница бросилась к ней обниматься. — А у меня новая кукла есть! Смотри!
— Какая красивая, — Анна автоматически погладила девочку по голове, глядя на мать. — Мам, я не брала трубку, потому что была на работе. Двойная смена.
— И после работы тоже не брала, — мать поджала губы. — Мы поговорить пришли. О доме.
— Тётя Аня, а ты к нам в гости придёшь? — спросила Софья. — Мы с папой такой торт купили вкусный!
— Софьюшка, иди вниз, в машине посиди, — ласково произнесла мать, протягивая девочке телефон с мультиком. — Нам с тётей Аней нужно поговорить.
Когда девочка спустилась, мать сбросила маску доброжелательности:
— Я не понимаю, что с тобой творится, — начала она. — Кирилл места себе не находит. Дети спрашивают, когда у них будет дом и своя комната. А ты уперлась.
— Мама, давай зайдём в квартиру, — Анна открыла дверь. — Соседи же.
Они прошли внутрь. Анна поставила чайник, думая, как начать разговор. Мать села за кухонный стол, оглядывая маленькую кухню Анниной однушки.
— Хорошо у тебя здесь, — заметила она с едва заметной иронией. — Тепло, уютно. Своё гнёздышко.
Анна молча поставила перед ней чашку с чаем.
— А Кирилл с детьми по съёмным квартирам мотается, — продолжила мать. — С копейки на копейку перебиваются. Знаешь, сколько сейчас аренда стоит? Половина его зарплаты уходит. А у тебя вот всё уже есть.
— У меня ипотека, мам, — тихо напомнила Анна. — Я по шестнадцать часов работаю, чтобы её тянуть.
— Все работают, — мать отмахнулась. — Кирилл тоже не сидит сложа руки. Но ему семью кормить надо. Жену, детей. А у тебя только Максим, да и тот с отцом половину времени.
Анна сжала кружку так, что заломило в суставах пальцев. Внутри поднималась волна, которую она привыкла сдерживать годами.
— То есть, получается, я должна пожертвовать тем, что мне оставил отец, потому что у меня «всё уже есть»?
— Не должна, а могла бы, — мягко поправила мать, но глаза её оставались холодными. — Твой брат в тяжёлом положении. А ты как старшая должна помочь. Максим твой вырос уже, скоро школу закончит, своей жизнью заживёт. А Софья, Дениска — им ещё расти и расти. Им дом нужен, сад, воздух.
— Максиму десять лет, мам, — Анна подняла глаза. — И ему тоже нужен дом и сад. И воспоминания о дедушке.
— Максим и так избалован, — мать поджала губы. — Андрей ему всё покупает, ты потакаешь. А у Кирилла детей двое, он один кормилец. И третьего планируют, дай бог через год-два появится. Людям расширяться надо, а не по съёмным углам скитаться. Надо же понимать…
Анна сжала зубы, стараясь держать себя в руках.
— Мама, папа оставил дом нам обоим, — она старалась говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало. — Это его решение.
— Его решение! — мать презрительно фыркнула. — Он не понимал уже ничего в последний год. А теперь ты из-за своей блажи детей без дома оставляешь! У Кирилла скоро третий ребенок будет, а ты…
— Я никого не оставляю без дома. У Кирилла есть работа, он может…
— Какая работа?! — мать повысила голос. — Ты знаешь, сколько ему платят в этом его автосалоне? А съём сколько стоит? А у тебя квартира есть. Пусть и в ипотеке — но есть!
— Которую я после развода купила, — тихо сказала Анна. — Ты помнишь, сколько я работала, чтобы её потянуть? Полтора года на двух работах, чтобы просто первоначальный взнос набрать. А вы мне помогли тогда? Хоть рублём?
Мать отвела глаза.
— Всегда ты со своими претензиями. Мы не могли тогда.
— Но от меня сейчас почему-то можете требовать, — Анна почувствовала, как дрожат руки. — Мам, а ты помнишь, кто за папой последний год ухаживал? Кто его в больницу возил? Кто с врачами разговаривал?
— Ты всегда это будешь припоминать? Кирилл работал!
— А я нет? У меня смены по восемь часов, плюс полтора часа на дорогу в каждую сторону. А ещё подработка по выходным в частной клинике. Но я находила время приехать, помыть, накормить, лекарства дать.
Мать резко выпрямилась, в глазах появился холодный блеск:
— Ты всегда была эгоисткой, Аня. Всегда только о себе. А теперь ещё и брату нож в спину. Думаешь, он тебе это простит? Думаешь, мы с тобой после этого общаться будем? Когда у него третий ребенок родится, и они впятером в однушке ютиться будут?
Слова ударили под дых. Анна почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Мысль о том, что семья от неё отвернётся, была невыносимой. Но другая мысль — о том, что она снова уступит, снова прогнётся, снова отдаст своё — была ещё страшнее.
— Я… — начала она.
— Ты же понимаешь, что моя квартира когда-то тоже вам достанется, — мать перешла на вкрадчивый тон. — Но после такого поведения… ты вообще под вопросом в завещании. Подумай хорошенько.
В этот момент в дверь позвонили. Анна пошла открывать и увидела на пороге Макса с рюкзаком за плечами. Андрей, видимо, привёз его раньше.
— Привет, мам, — мальчик обнял Анну, потом заметил бабушку. — О, привет, ба!
— Максимушка, — улыбнулась Нина Сергеевна, мгновенно сменив тон. — Как школа? Контрольную написал?
Максим прошёл в квартиру, сбрасывая рюкзак.
— Нормально. Четвёрку получил по математике, — он открыл холодильник, достал сок. — А вы чего такие серьёзные?
Анна обменялась быстрым взглядом с матерью. Нина Сергеевна тут же улыбнулась ещё шире.
— Да вот, с мамой обсуждаем, что делать с дедушкиным домом, — сказала она ласково. — Дядя Кирилл хочет там жить с семьёй.
Максим нахмурился, отпивая сок.
— А как же мы? — спросил он неожиданно прямо. — Мы же там летом всегда. И Шарик там.
— Шарик? — рассеянно переспросила Нина Сергеевна. — А, собака. Ну, дядя Кирилл за ней присмотрит.
— Он даже её имя не помнит, — Максим отставил стакан. — В прошлый раз Полканом называл. А ещё говорил, что она ему мешает. Дедушка просил меня за ней следить.
Анна увидела, как мать растерялась. Она явно не ожидала, что десятилетний мальчик окажется таким наблюдательным.
— У тебя же здесь своя комната, — неуверенно сказала Нина Сергеевна. — А у твоих двоюродных братика и сестрички нет своих комнат.
— А я хочу, чтобы мы с мамой там жили, — упрямо сказал Макс. — И вообще, я слышал, как ты тёте Вале говорила, что мама всё одна тянет. Что на неё даже смотреть жалко.
Анна застыла с чашкой в руках. Мать мгновенно покраснела, на секунду потеряв свою невозмутимость.
Повисла тишина. Мальчик смотрел на бабушку прямо и спокойно, без вызова — просто констатировал услышанный факт.
— Мам, иди домой, — неожиданно для себя твёрдо сказала Анна. — Я всё решила. Я не откажусь от доли в доме. И не нужно втягивать в это детей.
— Ты пожалеешь об этом, — процедила мать сквозь зубы. — Очень пожалеешь.
Когда за ней захлопнулась дверь подъезда, Анна обессиленно прислонилась к стене.
— Мам, ты что, плачешь? — Макс обеспокоенно заглянул ей в лицо.
— Нет, что ты, — Анна быстро провела рукой по глазам. — Просто бабушка расстроила немного. Максим, не переживай, всё будет хорошо.
Она потрепала сына по волосам.
— Давай лучше я сейчас стол накрою, а ты мне расскажешь, как с папой время провел. Что интересного было?
— Да ничего особенного, — пожал плечами мальчик. — В кино ходили, в новый боевик.
Анна была благодарна сыну за то, что он не стал больше расспрашивать про дом. Ей нужно было собраться с мыслями, успокоиться. И решение уже начинало формироваться в голове.
После ужина сын уселся смотреть какой-то боевик, а Анна открыла ноутбук. Два часа она читала форумы по наследству, сайты по недвижимости, юридические консультации. Всё плыло перед глазами — сроки вступления в наследство, оценка имущества, налоги, доли. В голове образовалась настоящая каша из юридических терминов.
Было уже половина десятого вечера, Максим ушел к себе в комнату. Анна решила позвонить Ольге — подруге, с которой работала в клинике, чтобы немного разгрузиться. Она вышла на свой скромный балкон, прикрыла дверь.
— Ты представляешь, что творится, — сразу начала она, когда Ольга взяла трубку.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила подруга.
Анна коротко изложила ситуацию.
— Ты с ума сошла, — возмутилась Ольга. — Отдать такой дом? Да ни в жизнь! Слушай, а почему бы тебе не выкупить у брата его долю?
— Чем? — горько усмехнулась Анна. — У меня и так ипотека.
— А ты ему предложи. Скажи: «Вот тебе деньги на первоначальный взнос за новую квартиру». Он согласится, куда денется. Может, ипотеку хоть возьмёт, если ты ему дашь деньги с его доли. Это же выгоднее, чем снимать.
— А где я эти деньги возьму?
— Потом разберёшься. Главное — предложи. Ты же сама говорила, что брат твой на деньги падкий. Если увидит конкретную сумму — согласится.
После разговора Анна ещё час сидела, подсчитывая цифры. Продать машину. Взять отпускные. Кредит. Нужно как-то собрать деньги, чтобы предложить брату выкуп его доли.
На следующий день она позвонила юристу, и тот объяснил, что сначала нужно оформить наследство, а уже потом договариваться с братом.
Вечером неожиданно приехал Кирилл. Даже не разувшись, прошёл на кухню.
— Мать говорит, ты совсем с катушек съехала? Что с тобой происходит вообще?
Анна решила идти ва-банк.
— Слушай, давай по-честному. Я не буду отказываться от своей доли в доме. Но могу выкупить твою. Соберу деньги, чтобы ты мог взять нормальную квартиру в ипотеку.
Брат опешил.
— Ты откуда деньги возьмёшь?
— Моя проблема. Главное, что ты получишь сумму на первый взнос.
Кирилл сначала отказывался, орал, потом ушёл, хлопнув дверью. Но через неделю сам позвонил.
— Ладно, сколько дашь?
Анна принялась собирать деньги. Продала свою старую «Тойоту», которую давно собиралась менять — теперь придётся ездить на общественном транспорте. Отложенные на новую машину деньги, хоть и небольшие, тоже пошли на взнос. Ольга неожиданно предложила свои накопления:
— Вернёшь, когда сможешь. Без процентов, — улыбнулась она. — Считай это инвестицией в твоё счастье.
Пришлось позвонить и Андрею. Анна боялась, что придётся долго объяснять, уговаривать, но бывший муж неожиданно дал денег без лишних вопросов.
— Я рад, что ты наконец научилась стоять за себя, — сказал он просто. — Максиму нужен этот дом.
Банк одобрил небольшой кредит — после долгих консультаций и сбора документов. И, что удивило больше всего, часть суммы одолжила бывшая свекровь.
— У нас всегда были хорошие отношения, но жизнь нас немного развела, — объяснила пожилая женщина, передавая конверт. — Для внука мне не жалко. Да и Максим так похож на моего Андрея в детстве.
Собранных денег хватило на первоначальный взнос за двухкомнатную квартиру на окраине города в развивающемся районе. Не то о чем мечтал Кирилл, но гораздо лучше, чем съемная однушка. Ипотеку ему оформили на удивление быстро — с постоянным доходом и официальной работой он был надёжным заёмщиком.
Договор купли-продажи доли они оформили у нотариуса. Когда Кирилл получил деньги, в его глазах мелькнуло что-то похожее на благодарность.
— А ты изменилась, сестра. Стала жёстче.
— Нет, Кирилл. Я просто перестала себя предавать.
Мать полгода не разговаривала с Анной. Но когда Кирилл переехал в новую квартиру, она неожиданно приехала в отцовский дом.
— Я была неправа, — сказала она просто. — Ты молодец, что сделала так, как считала нужным.
Анна не знала, смогут ли они когда-нибудь по-настоящему помириться. Но это уже не так важно. Впервые за долгие годы она чувствовала, что выбрала свой путь. Не тот, что ей навязывали, а свой собственный.
А летними вечерами они с Максимом сидели на веранде, смотрели на закат над яблонями и строили планы, как будут обустраивать дом. Дом, который теперь точно принадлежал им.
Свою городскую квартиру Анна сдала молодой паре с ребенком — Кате и Диме. Они оказались дальними родственниками Софьи Григорьевны из соседнего дома. Арендная плата почти полностью покрывала кредит, взятый на выкуп доли.
Через месяц после их переезда в Липовку к соседке Марине Захаровне приехал сын Сергей с дочкой-подростком. Он потерял жену четыре года назад и с тех пор жил только работой и заботой о ребенке. Однажды вечером он помог Анне починить скрипучую калитку, а потом они до полуночи просидели на веранде, разговаривая обо всем на свете.
Когда он уезжал в город, то неожиданно взял её за руку и спросил:
— Можно я приеду в следующие выходные?
Анна смотрела на этого большого, немного неуклюжего мужчину с добрыми глазами и думала о том, что всего этого — дома с яблоневым садом, новых друзей, возможно, нового счастья — не было бы, если бы она тогда просто уступила брату. Если бы снова пожертвовала собой, как привыкла делать всю жизнь.
— Приезжай, — улыбнулась она. — Мы будем ждать.
МАЗ-500: за что советские шоферы любили крупнотоннажный грузовик.