— Простите, но вы нам ничем не помогали.
Вера сжала кулаки.
Читайте начало этой истории здесь>>>
— Вы заняли нам эти деньги. Мы собираемся вернуть, как только немного встанем на ноги. Вы же сами продали дачу для ремонта в своей квартире, не для нас.
— Могла бы и не занимать, — отрезала Тамара Ивановна. — Другие на проценты отдали бы.
— Мам, при чём тут это? — Игорь попытался вмешаться.
— При том, что некоторые забывают, кто для них старался. А теперь, когда нужна помощь, начинают рассуждать про риски и квартиры.
Вера поставила чашку на стол так резко, что кофе расплескался.
— Тамара Ивановна, вы хотите, чтобы мы взяли на себя чужой долг. Это не помощь, это риск. И я имею право беспокоиться об этом.
Свекровь встала, взяла сумку.
— Вижу, с кем тут всё решается. Игорь, позвони мне, когда освободишься от диктата.
Она ушла, громко хлопнув дверью. Игорь сидел за столом, уставившись в пол.
— Довольна? — тихо спросил он.
— Что?
— Ты её оскорбила.
— Я сказала правду.
— Ты сказала так, будто мы ей ничем не обязаны.
— Мы и не обязаны!
Игорь поднялся, прошёл в комнату, начал собирать вещи в сумку.
— Что ты делаешь? — спросила Вера, стоя в дверях.
— Уезжаю. Мне нужно подумать.
— Подумать о чём?
— О нас. О том, что ты важнее ставишь — деньги или семью.
Он взял сумку, куртку и вышел. Вера смотрела на закрытую дверь и не могла поверить, что это происходит.
Три дня Вера жила одна. Игорь не звонил, только написал коротко: «Я у Лёхи. Нужно время подумать». Она ходила на работу, возвращалась в пустую квартиру, сидела на кухне с чаем и смотрела на банки с соленьями. Не открывала их. Не могла.
Лариса заходила вечером во вторник, привезла пиццу и вино.
— Как ты? — спросила она, обнимая подругу на пороге.
— Нормально.
— Вижу, как нормально. Ты похудела за три дня.
Они сидели на кухне, и Вера рассказывала — про поручительство, про ссоры, про то, как Игорь просто собрался и ушёл.
— Значит, он хочет, чтобы ты рискнула квартирой ради его сестры? — уточнила Лариса.
— Он говорит, что всё будет под контролем.
— Вера, я работаю в банке восемь лет. Ничего там не бывает под контролем, когда речь о чужом бизнесе. Рита откроет магазин, три месяца будет в минусе, потом ещё три — в нуле. А платежи пойдут сразу. Кто будет платить? Правильно, поручитель.
— Я это понимаю. Но он не слышит.
— Потому что его мать давит. Классическая манипуляция через вину.
Лариса ушла поздно, оставив Веру с мыслями, которые крутились в голове до утра.
В четверг вечером раздался звонок в дверь. Вера открыла — на пороге стояли Игорь и Тамара Ивановна. Свекровь улыбалась мягко, почти матерински.
— Верочка, милая, можно войти?
Вера молча отступила. Они прошли в кухню, сели за стол. Тамара Ивановна сняла платок, аккуратно сложила его в сумку.
— Ну вот, мы и пришли. Игорёк у друга был, отдохнул немного, подумал. И я тоже думала. — Она посмотрела на Веру с тёплой улыбкой. — Мы же с тобой взрослые люди, Верочка. С кем не бывает размолвок? Главное — уметь договариваться, с холодной головой ко всему подходить.
Вера сжала руки под столом. Игорь сидел рядом с матерью, смотрел в пол.
— Вот и Рита места себе не находит, бедная девочка. Столько сил вложила, столько планов. — Тамара Ивановна вздохнула. — Но Игорёк всё же решился. Сейчас будем пробовать кредит оформлять. Иначе все усилия дочери насмарку пойдут.
Вера резко подняла голову, посмотрела на мужа.
— Игорь, ты что… ты реально согласился?
Он поднял глаза, кивнул.
— Вера, успокойся. Всё под контролем. Мы всё обсудили с мамой, Рита предоставит бизнес-план, расчёты. Это не на авось.
— Что у тебя под контролем? — голос Веры дрожал. — Ты для себя ипотеку взять не смог, всё на меня взвалили, потому что доход скачет! А тут долго не думаешь, лезешь в кабалу и меня за собой тащишь!
— Я не тащу тебя! Это моё решение, моя ответственность!
— Твоя ответственность? — Вера встала, оперлась руками о стол. — Игорь, если Рита не заплатит, банк придёт к тебе. А у тебя что есть? Машина старая, работа нестабильная. Они придут ко мне, потому что у меня официальная зарплата, счета, квартира!
Тамара Ивановна резко поднялась.
— Как ты смеешь так говорить с моим сыном! Игорёк — достойный муж! Он ещё встанет на ноги, ещё покажет!
— Достойный муж не убегает от жены к маме, когда нужно решать проблемы! — выпалила Вера.
— Ты… — свекровь задохнулась от возмущения. — Ты неблагодарная! Мы тебе помогли с квартирой, заняли денег, а ты не хочешь семье помочь! Если так, то я комнату в коммуналке перепишу на Риточку. Она девка заслужила, одна всё тянет, не ноет, как некоторые!
Вера стояла, чувствуя, как внутри всё кипит.
— Переписывайте. Это ваше право. Но мой дом — не часть ваших долгов.
— Твой дом? — Тамара Ивановна шагнула к ней. — Какой твой? На мои деньги купленный!
— На МАМИНЫ деньги! — Вера не сдержалась. — Вы заняли нам триста тысяч, которые мы собираемся вернуть! Не подарили, не помогли — заняли! И теперь этим манипулируете!
Игорь встал между ними.
— Хватит! Обеим! Мам, пойдём.
— Как пойдём? — Тамара Ивановна схватила сумку. — Ты останешься с этой… с этой эгоисткой?
— Мам, пожалуйста.
Свекровь посмотрела на сына, потом на Веру. В глазах мелькнуло что-то холодное.
— Хорошо. Собирай вещи, Игорёк. Здесь тебе не рады.
Игорь стоял посередине кухни, переводя взгляд с матери на жену.
— Вера… может, правда, стоит помочь? Это же семья.
— Игорь, — тихо сказала она, — если ты сейчас уйдёшь, то уже не как гость. Навсегда.
Повисла тишина. Тамара Ивановна взяла сына за руку.
— Пойдём, сынок. Не нужна тебе такая жена.
Игорь посмотрел на Веру последний раз — растерянно, виновато. Потом опустил глаза и пошёл за матерью в прихожую. Вера слышала, как он одевается, как свекровь что-то шепчет ему. Потом дверь закрылась.
Вера опустилась на стул, положила голову на руки. Тишина звенела в ушах. Она сидела так долго — может, час, может, два. Потом достала телефон, набрала маму.
— Мам, это я.
— Верочка? Что случилось?
— Можно я к тебе приеду? Прямо сейчас.
— Конечно, дочка. Приезжай.
Через час Вера уже стояла на пороге родительской квартиры. Зинаида Семёновна открыла дверь в халате, с растрёпанными волосами. Обняла дочь молча, провела на кухню, усадила за стол. Налила чай, поставила перед ней сушки.
— Рассказывай.
Вера рассказала всё — от визита свекрови до сегодняшнего вечера. Мать слушала, не перебивая, только качала головой.
— И что теперь? — спросила она, когда Вера замолчала.
— Не знаю. Наверное, развод.
— А квартира?
— На мне. Я буду платить сама, как и планировала изначально.
Зинаида Семёновна взяла дочь за руку.
— Верочка, ты правильно сделала. Нельзя строить жизнь на чужих долгах. И нельзя жить с человеком, который выбирает мать вместо жены.
— Мне страшно, мам.
— Знаю. Но ты справишься. У тебя работа, голова на плечах. И мы с отцом рядом.
Вера заплакала — впервые за эти три дня. Мать обняла её, гладила по голове, шептала что-то успокаивающее.
Утром Вера проснулась на старом диване в родительской квартире. Мама уже была на кухне, жарила блины.
— Позавтракаешь и поедешь домой, — сказала она. — Это твоя квартира, твоя жизнь. Не прячься.
Вера вернулась домой в обед. Квартира встретила тишиной. Она прошлась по комнатам — всё на месте, только вещи Игоря исчезли из шкафа. Он приезжал, пока её не было.
На кухонном столе лежала записка: «Забрал вещи, кое-что осталось. Позже приеду, поговорим».
Вера скомкала бумажку, выбросила в мусорное ведро. Открыла окно — впустить свежий воздух. Села на диван с чашкой кофе и посмотрела на фикус в углу. Он подрос, выпустил новые листья.
Впервые за долгое время она не чувствовала тяжести в груди. Страшно — да. Одиноко — да. Но легче. Будто сняли с плеч груз, который она тащила, не замечая.
Телефон зазвонил. Лариса.
— Ну что, как ты?
— Нормально. Игорь ушёл.
— Совсем?
— Да.
— И как ты?
Вера посмотрела в окно, на серое февральское небо.
— Свободная.
Неделя прошла в странном спокойствии. Вера ходила на работу, возвращалась домой, готовила ужин только для себя. Непривычно было накрывать стол на одного, но постепенно она привыкала. Игорь не звонил. Тамара Ивановна тоже молчала.
В пятницу вечером в дверь позвонили. Вера открыла — на пороге стояла Зинаида Семёновна с Семёном Петровичем. Отец держал в руках пакет с продуктами.
— Решили проведать, — сказала мать, входя в прихожую. — Как ты тут одна?
— Нормально, мам. Правда.
Отец прошёл на кухню, начал доставать из пакета овощи, курицу, хлеб.
— Холодильник пустой небось, — буркнул он. — Сейчас поужинаем нормально.
Они готовили втроём — мать резала салат, отец жарил картошку, Вера накрывала на стол. За ужином Семён Петрович неожиданно заговорил:
— Верка, ты молодец, что не согласилась. Поручительство — это кабала. Я в своё время за приятеля поручился, еле выкарабкался. Три года долг отдавал.
— Пап, я знаю. Просто Игорь не слышал меня.
— Значит, не тот человек, — просто сказал отец и продолжил есть.
Мать взяла Веру за руку.
— Дочка, а ты с юристом поговори. Про квартиру, про долг свекрови. Чтоб всё чисто было, без хвостов.
— Поговорю. Только соберусь с мыслями.
Родители уехали поздно, оставив холодильник набитым едой и ощущение, что Вера не одна.
Через два дня позвонила Лариса.
— Слушай, у меня подруга адвокат. Хочешь, дам контакт? Она по семейным делам специализируется.
— Давай.
В среду Вера встретилась с адвокатом Мариной Сергеевной в маленьком офисе на первом этаже жилого дома. Женщина лет сорока, в строгом костюме, внимательно слушала, записывала.
— Значит, квартира оформлена на вас. Ипотека тоже на вас. Супруг не созаёмщик. — Она посмотрела поверх очков. — Это упрощает дело. При разводе квартира останется за вами, но он может претендовать на долю, если докажет, что вкладывался в платежи.
— Он платил иногда, но нерегулярно.
— Соберите все платёжные документы. Покажите, что основная нагрузка была на вас. А про долг свекрови — это вообще отдельная история. Если есть расписка, что это займ, а не дар, то никаких претензий быть не може.
— Расписки нет. Всё на словах.
Марина Сергеевна вздохнула.
— Тогда сложнее. Но если свекровь будет пытаться что-то требовать через суд, можно доказать, что деньги шли на её ремонт, а не вам в дар. Свидетели есть?
— Мои родители знают всю ситуацию.
— Отлично. Запишите всё, что помните — даты, суммы, обстоятельства. И готовьтесь к тому, что процесс может затянуться.
Вера вышла из офиса с чувством, что хоть что-то становится понятным. Теперь она знала, что делать.
Вечером она сидела на кухне с блокнотом, записывала даты и суммы. Вспоминала, когда Тамара Ивановна давала деньги, сколько они уже вернули, что говорила тогда. Записывала каждую мелочь.
В четверг позвонил Игорь. Вера долго смотрела на экран, прежде чем ответить.
— Алло.
— Привет. Это я. Мне нужно приехать, забрать остальные вещи. И… поговорить.
— Приезжай. Я дома буду после шести.
Он приехал вечером. Стоял в дверях неловко, руки в карманах куртки.
— Можно войти?
— Проходи.
Игорь прошёл в комнату, начал складывать оставшиеся вещи в сумку — зарядки, книги, старые кроссовки.
— Вера, насчёт денег… мама говорит, что мы должны вернуть триста тысяч.
— Я знаю. Я собираюсь вернуть. Но не сразу. По частям.
— Она хочет сейчас.
Вера села на край дивана.
— Игорь, у меня ипотека. Я плачу одна. Откуда у меня триста тысяч сейчас?
— Ну… может, займёшь у родителей?
— Мои родители уже помогли мне с ремонтом, с мебелью. Я не буду их просить покрывать долги твоей матери.
— Это не долги матери, это наш общий долг.
Вера посмотрела на него внимательно.
— Игорь, когда мы брали эти деньги, мы были вместе. Теперь нет. Я верну долг, но по графику, который смогу потянуть. По десять тысяч в месяц. Два с половиной года.
— Мама не согласится.
— Тогда пусть подаёт в суд. У меня есть свидетели, что это был займ, а не подарок. И что деньги от продажи дачи шли на её ремонт.
Игорь застыл с сумкой в руках.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Я не собираюсь влезать в новые долги, чтобы закрыть старые. У меня своя жизнь теперь.
Он кивнул, закинул сумку на плечо.
— Понятно. Я передам маме.
— Передавай.
Игорь прошёл к двери, остановился на пороге.
— Вера… прости. Я не думал, что так выйдет. Всё так быстро произошло из-за какого-то пустяка. Неужели ты готова разорвать все наши отношения так просто? Или ты… ты вообще меня не любила?
Вера посмотрела на него спокойно.
— Я ничего не разрывала, Игорь. Ты сам до этого довёл. Ты выбрал мать вместо жены. Ты назвал меня холодной и эгоисткой за то, что я не хотела рисковать нашим домом.
Он нахмурился, переминаясь с ноги на ногу.
— Может, ещё можно всё вернуть? Давай немного отстынем и позже поговорим, как без эмоций?
— Я подумаю, — ответила Вера.
Но внутри она понимала — ничего возвращать она не хочет. Эти недели одиночества показали ей, каково это — жить без постоянного напряжения, без чувства вины, без оправданий перед чужими людьми.
— Хорошо. Я позвоню, — сказал Игорь и вышел.
Дверь закрылась. Вера села на диван, обхватила колени руками. Разговор прошёл. Теперь всё ясно. Деньги она вернёт — честно, по графику. Но на своих условиях.
В субботу утром зашла соседка Людмила Ивановна, пожилая женщина с пятого этажа.
— Верочка, ты как? Игоря давно не видела.
— Мы разошлись, Людмила Ивановна.
Соседка покачала головой.
— Жаль, конечно. Но знаешь, я вас часто слышала. Стены тонкие. Он на тебя часто голос повышал, мать его приезжала, скандалила. Может, оно и к лучшему?
Вера улыбнулась грустно.
— Может быть.
— Ты держись, дорогая. Одной трудно, но лучше одной, чем с тем, кто не ценит.
После обеда Вера пошла в кофейню на первом этаже их дома — «Beans&Dreams». Заказала капучино, села у окна с книгой. Бариста, молодой парень с татуировкой на руке, принёс кофе и улыбнулся.
— Вы часто здесь бываете, но всегда с мужем были. А сегодня одна.
— Теперь буду одна ходить, — ответила Вера.
— Ну и хорошо. Вы будто посветлели. Раньше такая напряжённая была, а сейчас — спокойная.
Вера посмотрела в окно на весеннюю улицу. Снег таял, текли ручьи. Люди шли по тротуару — спешили куда-то, разговаривали по телефонам, смеялись.
Она сделала глоток кофе. Горячий, с пенкой, с корицей. Просто кофе в субботний день. Её кофе. В её свободном времени.
И это было хорошо.
Развод оформили через три месяца. Игорь не возражал, не требовал долю в квартире — понимал, что документально ничего доказать не сможет. Тамара Ивановна пыталась звонить, требовать деньги немедленно, но Вера спокойно повторяла одно и то же: десять тысяч в месяц, больше не могу.
Через полгода свекровь смирилась. Вера исправно переводила деньги каждое пятнадцатое число. Два с половиной года — и долг закроется.
Рита всё-таки открыла цветочный магазин — через знакомых матери одобрили кредит, поручитель не понадобился. Вера узнала об этом случайно, от Ларисы. Магазин просуществовал полгода и закрылся. Игорь переехал жить к матери.
А она продолжала платить ипотеку, ходить на работу, встречаться с подругами. Родители приезжали каждые выходные — то помочь с мелким ремонтом, то просто посидеть за чаем. Фикус в углу окреп, выпустил новые ветки — ухаживала за ним теперь с удовольствием.
Через полтора года на работе появился новый инженер — Станислав, спокойный мужчина с серьёзными глазами. Они начали пить кофе вместе в обеденный перерыв, потом пошли в кино, потом он провожал её до дома.
Однажды, стоя у её подъезда, он спросил:
— А можно зайти посмотреть на твою квартиру? Ты так много о ней рассказываешь.
Вера улыбнулась.
— Можно. Только это действительно моя квартира. Со всем, что в ней есть.
— Я понял, — кивнул он. — Мне как раз нравятся самостоятельные женщины.
И впервые за долгое время Вера почувствовала: это правильно. Это её выбор, её темп, её жизнь.
Та самая, за которую не нужно оправдываться.
— Стоять, родная! Я не для того целыми днями на работе вкалываю, чтобы ты моими деньгами своего братца снабжала