Из комнаты, будто из другого мира, доносился оживлённый голос Артёма. Он разговаривал по телефону с той самой восторженностью, которая могла бы осветить весь подъезд, если бы её превратили в электричество. Интонации фанатика, мечтателя и первоклассного афериста в одном лице.
— Да-да, представляешь, это будет переворот! — радостно тараторил он, размахивая руками так, словно перед ним толпа слушателей, а не серый ковролин. — Люди ищут себя, а я им помогу… ты не представляешь!
Виктория дёрнула уголком рта. Улыбка получилась кривая, почти мрачная. За пять лет брака она уже могла предугадывать каждую интонацию, каждое слово. Всё всегда начиналось одинаково: «Вика, это — уникальный шанс!», потом шло «нужно вложить чуть-чуть», ну а финал… финал был известен заранее. Долги. Звонки. И она, Виктория, бегала, тушила пожары, закрывала дыры, просила отсрочки.
Обиды давным-давно испарились — осталась привычка. Такая же, как привычка к соседскому ремонту по выходным или капающему крану: бесит, раздражает, но вроде не смертельно.
Телефон на столе вздрогнул. На экране — «Тамара Семёновна». Виктория прикрыла глаза рукой — как перед прыжком в ледяную воду.
— Доброе утро, — сказала она, стараясь звучать бодро.
— Вика, — голос свекрови был твёрдым, как будто она сейчас не разговаривает, а выносит вердикт. — Ты перевела деньги на телефон Артёму?
— Я же вчера оплатила…
— Этого мало! — резко перебила та. — Ему нужно быть на связи с клиентами. Сейчас всё работает через интернет, ты же понимаешь.
«Клиентами…» — Виктория чуть не рассмеялась. Если эти мифические клиенты существуют, то они, скорее всего, живут где-то на Марсе и связываются телепатически.
— Я придумаю что-нибудь, — тихо ответила она, как будто за неё говорил голос робота, уставшего от жизни.
— Вот и молодец, — тон свекрови сразу смягчился. — Ты же понимаешь, Артёмушка у нас особенный. Ему надо время, чтобы раскрыться.
«Он раскрывается уже пятилетку», — подумала Виктория, но промолчала.
Она ещё долго сидела, глядя в никуда. За окном моросил дождь, капли медленно стекали вниз, смазывая скучный вид домов. В квартире было тихо — ну если не считать восторженные вопли мужа, который всё ещё обсуждал свою очередную гениальность с невидимым собеседником.
На столе лежали счета, квитанции, список долгов. Сегодня вечером ей придётся выбирать — оплатить жильё или кредит. И каждый раз это был выбор «какую дыру в лодке затыкать первой».
Артём влетел на кухню сияющий, как ребёнок, которому впервые дали съесть целую шоколадку.
— Вика! Ты не поверишь! — глаза горели. — Один партнёр сказал, что моя идея — просто бомба! — Он, довольный, хлопнул себя по колену, будто подкреплял значимость сказанного.
— Очень рада, — она попыталась выдавить улыбку. — И… сколько нужно вложить?
— Ну… тысяч триста, — сказал он так, будто называл сумму на кофе. — Но это копейки по сравнению с тем, что мы заработаем.
— У нас нет таких денег.
— Я знаю, — он опустился на стул, на секунду сник, но тут же оживился. — Можно занять. У Максима.
— У Максима? — Виктория медленно подняла глаза. — Того самого?
— Ну да, — нервно пожал плечами он. — Он… согласился помочь.
— А старый долг ты ему уже вернул?
— Вика, ну что ты опять начинаешь? — Артём скривился, как будто она его пытала.
Тут её телефон снова зазвонил. Номер незнакомый.
— Алло?
— Виктория Андреевна? Добрый день. Звоню по поводу вашей тёти, Елены Павловны Соколовой.
Виктория нахмурилась. Тётя Лена… помнила она её смутно — приезжала редко, но всегда с таким загадочным взглядом, будто знала тайну вселенной и ещё пару мелких подлянок на десерт.
— Что случилось? — голос стал тоньше.
— К сожалению, её не стало, — сказал собеседник спокойно, но с ноткой участия. — Она оставила завещание, и вы — единственная наследница.
У Виктории в голове словно поднялся вихрь. Сердце ухнуло куда-то в живот.
Артём резко повернулся к ней:
— Что? Что там? — глаза сразу загорелись жадным любопытством.
— Квартира, дача и сбережения, — продолжал нотариус. — Нужно приехать для оформления.
Виктория почти не услышала конец фразы. Мысли путались, как провода в старой технике. Почему она? Почему ей?
Артём уже сиял так, что любой электрик позавидовал бы.
— Это же офигенно! — он схватил её за плечи. — У нас теперь будет новый старт! Начнём всё с нуля!
И тут в дверь позвонили. На пороге стояла Тамара Семёновна с двумя пакетами, будто приехала проверять, кто чем дышит.
— Я вам тут еды принесла… — начала она, но замолчала, увидев их лица.
— Мам! — Артём кинулся к ней. — Представляешь! Тётя Вики оставила ей квартиру и дачу!
Свекровь медленно повернула голову к Виктории. В её взгляде появился тот самый хищный блеск, от которого у Виктории пробежал холодок по спине.
— Квартира, значит… — тихо протянула она. — И дача… Вот так сюрприз…
Кухня вдруг стала тесной. Воздух — тяжёлым, будто они втроём оказались в маленькой коробке. Виктории захотелось бежать, куда угодно — хоть в дождь, хоть под землю.
Она схватила сумку:
— Мне пора. На работу.
День в турагентстве прошёл будто во сне. Клиенты спрашивали про поездки, коллеги что-то болтали, офисный кулер жужжал как всегда — но Виктория видела перед собой только одно: взгляд свекрови. Пронизывающий, оценивающий, как будто она — невестка, а товар на прилавке.
К вечеру телефон раскалился от звонков. Весть о наследстве разлетелась по родственникам Артёма быстрее, чем скидки в супермаркете. Казалось, ещё немного — и позвонят дальние родичи со всех концов страны, желающие «просто узнать, как у вас дела».
Виктория сидела на кухне, навалившись локтями на стол так, будто пыталась своим весом удержать эту жизнь от полного развала. Перед ней красовалась стопка квитанций — жёлтых, розовых, белых. Смотрелись они так нарядно, что будто сам черт придумал им такие цвета, чтобы долги казались праздничными. Виктория машинально поддела одну бумажку, перевернула, словно надеясь, что цифры стыдливо исчезнут. Потом поправила выбившуюся прядь, которая бесила её больше всех этих платежей разом. Чай давно остыл, и последний глоток казался каким-то символическим — выпьешь, и будто признаешь: да, реальность такая, какая есть.
Из комнаты доносился Артём — оживлённый, вдохновлённый, как всегда, когда его посещала очередная «гениальная мысль». Он говорил по телефону с таким азартом, будто вел переговоры не в тесной двушке на девятом этаже, а стоял на сцене перед тысячами.
— Да-да, это будет переворот! — воскликнул Артём, размахивая руками, будто махал невидимой публике. — Люди постоянно ищут себя, а я их… направлю!
Виктория тихо усмехнулась — но вышла не улыбка, а кислая гримаса. За пять лет совместной жизни она выучила эти приступы вдохновения лучше таблицы умножения. Сначала «это уникальный шанс», потом «вложить совсем немного», и в финале — долги, звонки из банка, и она, Виктория, бегающая по инстанциям, как белка в колесе, договаривающаяся «ещё чуть-чуть подождать».
Она уже не обижалась. Даже не злилась. Просто… привыкла. Как привыкают к вечному ремонту за стеной или капающему крану — неприятно, раздражает, но вроде не убивает.
Телефон на столе затрясся. На экране — «Тамара Семёновна». Свекровь. Виктория вздохнула, прикрыла глаза ладонью, будто готовилась зайти в ледяную воду.
— Доброе утро, — сказала она самым приличным голосом.
— Вика, — отозвалась свекровь голосом, в котором не было ни намёка на приветливость. — Ты перевела деньги на телефон Артёму?
— Я же вчера оплатила… — осторожно произнесла Виктория.
— Этого мало! — резко перебила та. — Ему нужно быть на связи с клиентами. Сейчас всё проходит через интернет! Ты же понимаешь.
«Клиенты», — мысленно хмыкнула Виктория. Ну да, клиенты. Прям колоннами маршируют.
— Я постараюсь что-нибудь придумать, — едва слышно murmурнула она.
— Молодец, — сразу смягчилась свекровь. — Артёмушка у нас особенный. Ему просто надо время раскрыться.
«Если он ещё сильнее раскроется, нас снесёт», — подумала Виктория и криво улыбнулась уже в пустоту.
После разговора она долго сидела, глядя куда-то мимо стола. За окном моросил дождь, капли тянулись по стеклу, стирая вид на серые дома. Квартира была почти тихой, если не считать голос мужа, который убеждал какого-то несчастного собеседника в своей гениальности.
Счета лежали перед ней, как маленькая армия врагов. Сегодня придётся снова решать: что важнее — оплатить жильё или кредит. Типичная рулетка выживания.
Артём ворвался в кухню сияющим, как будто только что выиграл миллион, хотя обычно он сиял так просто от собственных идей.
— Вика! Ты не поверишь! — выкрикнул он, хлопнув себя по колену: — Один партнёр сказал, что моя идея — прям бомба!
— Очень рада, — тихо сказала она, пытаясь выдавить улыбку. — И сколько нужно вложить?
— Ну… тысяч триста, — сказал он так, словно это шанс купить мороженку, а не влезть в трёхсоттысячный геморрой. — Но это копейки! Мы потом столько заработаем!
— У нас нет таких денег, — спокойно заметила она.
— Я знаю, — он сел, на секунду потух, но тут же оживился: — Зато можно занять. У Максима…
— У Максима? — подняла брови Виктория.
— Ну… да. Он согласен.
— А старый долг ты ему вернул? — холодно уточнила она.
— Вика, ну что ты опять начинаешь? — поморщился он, словно она его укусила.
И тут телефон зазвонил снова. Номер незнакомый.
— Алло? — осторожно ответила она.
— Виктория Андреевна? Добрый день. Мы по поводу вашей тёти — Елены Павловны Соколовой.
Виктория нахмурилась. Тётя Лена… редкая гостья на семейных посиделках, появлялась раз в пятилетку. Всегда с блеском в глазах, как будто знала о каждом что-то обличающее и слегка гаденькое.
— С ней что-то случилось? — спросила Виктория, почувствовав неприятный холод внутри.
— К сожалению, её не стало, — голос собеседника был сочувствующим. — Она оставила завещание, и вы — единственная наследница.
У Виктории закружилась голова.
Артём тут же подскочил, вскинув брови.
— Что? Что он сказал? — с жадным любопытством спросил он, сутулясь от нетерпения.
— Квартира, дача и сбережения, — продолжил нотариус. — Нужно подъехать для оформления.
Виктория перестала слышать половину слов. Мир слегка поплыл, мысли путались. Почему она? Почему ей?
Артём сиял так, будто солнце переселилось в него.
— Это же офигенно! — завопил он. — Мы теперь начнём всё с нуля! Новый старт! Всё по-новому!
И как по заказу — в дверь позвонили. На пороге стояла Тамара Семёновна с пакетами, которые выглядели так, будто она собиралась их подарить… но с прицелом на что-то взамен.
— Я тут еды вам принесла… — начала она, но остановилась, увидев их лица.
Артём подпрыгнул к ней как школьник:
— Мам! Представляешь! Тётя Вики оставила ей квартиру и дачу!
Взгляд свекрови медленно скользнул к Виктории. В этом взгляде была холодная оценка, любопытство и что-то такое… хищное.
— Квартира, говоришь… — протянула она медленно. — И дача… Вот уж действительно сюрприз…
Кухня стала душной, как будто воздух сжался от напряжения. Виктории захотелось бежать — просто схватить сумку и раствориться в дождливой улице.
Что она и сделала.
— Мне пора. На работу, — сказала она, стараясь не смотреть ни на одного из них.
В турагентстве день прошёл как в тумане. Клиенты спрашивали про отдых, коллеги смеялись — кто над чем, она не слышала. Перед глазами стоял только взгляд свекрови. Он въедался в память, как сильный запах — не избавишься.
Телефон ближе к вечеру буквально раскалился от звонков. Весть о наследстве разлетелась по родне Артёма быстрее, чем сплетни в подъезде. Казалось, ещё чуть-чуть — и позвонят дальние родственники откуда-нибудь из Сибири: «просто поздравить».
Тем временем Артём продолжал жить в каком-то своём кино, да ещё и на ускоренной перемотке. Он носился по квартире с тетрадками, шуршал листами, чертил непонятные схемы, звонил кому-то каждые полчаса — будто строил космическую станцию, а не очередную авантюру. Раз в день обязательно заявлялась Тамара Семёновна — так сказать, «узнать, как дела». На деле — проверить, не дай бог, Виктория вдруг перестала выполнять роль удобного банкомата.
Однажды она зашла как обычно, в своём царственном походке, будто несла на голове невидимую корону.
— Вика, — протянула она сладеньким голоском, — мы тут подумали: если продать дачу, можно закрыть Артёмкин кредит и нанять адвоката для Димы. А квартира останется.
Виктория подняла голову, как кошка, которой только что наступили на хвост.
— Мы? — уточнила она, а в голосе звякнул металл.
— Ну конечно, — многозначительно вздохнула свекровь. — Мы же семья.
— Семья — это я и Артём, — спокойно сказала Виктория. — Всё остальное — ваши желания и фантазии.
Тамара Семёновна тут же скинула свою маску доброты, как перчатку.
— Ты неблагодарная, — прошипела она, впервые забыв о своей искусственной мягкости. — Сын ради тебя старается, а ты…
Виктория расхохоталась. Так громко, резко, неожиданно, что даже ей самой стало немного страшно — будто этот смех прорвал плотину.
Однажды вечером, возвращаясь с работы, Виктория заметила у подъезда странного мужчину. Одет он был небогато: поношенная куртка, потёртые ботинки, пакет в руках. Но глаза — спокойные, тихие, будто в них отражалось летнее утро.
— Вы Виктория? — спросил он.
Она сразу насторожилась: мало ли кто опять откуда выполз. Сосед тёти? Очередной «родственник третьей линии»?
— Я Юра, — мужчина слегка улыбнулся. — Был учеником вашей тёти. Она нас учила всякому. В подвале дома, где у неё была мастерская.
— И что вы хотели? — Виктория приподняла бровь.
— Хотел сказать, что ваша тётя была удивительная женщина. Она часто говорила, что однажды именно вы продолжите её дело.
Виктория моргнула.
— Я? Какое ещё дело?
— Она верила в людей, — тихо произнёс он. — Даже в тех, от кого все отворачивались.
Юра протянул ей папку. Внутри были листы — портреты, зарисовки углём, быстрые наброски. На последнем — девушка с печальными глазами. Виктория узнала себя, совсем молодую, лет десять назад.
Она будто провалилась внутрь этого взгляда.
— Спасибо… — прошептала она, хотя слов явно не хватало.
Ночью она сидела у окна. Город гудел снизу, а в груди впервые за долгое время теплилось что-то живое — будто маленький огонёк. Она вдруг поняла, что не знает, кому и что должна. Мужу? Его маме? Соседу Павлу, который любил давать советы? Или, возможно, только себе?
Она взяла блокнот и начала писать список: «Что я хочу».
Сначала было три строчки: «жить спокойно», «погасить долги», «не давать собой командовать».
Потом рука сама добавила: «съездить к морю», «сделать ремонт», «попробовать… что-то своё».
И пока Артём мирно сопел в спальне, Виктория писала и писала — будто отвоёвывала у собственной жизни кусок свободы.
Утро разорвало тишину громким голосом Артёма. Он орал так, что стены дрожали.
— Да, Макс! — возбуждённо гремел он в телефон. — У нас скоро будут деньги! Квартира в центре! Конечно вложим! Да, это наследство жены, но ничего, мы…
Слово «мы» кольнуло Викторию как иглой. Странное «мы», в котором её самой не существовало. Там были Артём, его мама и бесконечные «светлые проекты».
Она вошла на кухню.
Артём сидел за столом, увлечённо чертя очередную схему.
— Артём, — спокойно начала Виктория, — я не буду вкладывать деньги в твои идеи.
Он поднял голову, будто впервые увидел в доме живого человека.
— Что?
— Ты слышал, — сказала она уже твёрже.
— Но… — он заморгал, как ребёнок, пойманный на шалости. — Ты не понимаешь! Это же шанс!
— Я всё прекрасно понимаю, — Виктория устало вздохнула. — Я просто больше не хочу.
И — как по расписанию — в дверях возникла Тамара Семёновна. С пакетом продуктов, как будто это был пропуск в чужую жизнь.
— Вика, доченька, — сладко пропела она, — ты же не хочешь разрушить семью?
Виктория усмехнулась.
— Семью? Где я — просто кошелёк? Прекрасная у вас семья.
— Ты неблагодарная! — взвизгнула свекровь. — Мы столько лет терпели тебя!
— Терпели? — Виктория даже откинула голову назад. — Это я терпела — ваши долги, ваш контроль и Артёмовы провалы.
Она развернулась и пошла в спальню. Открыла шкаф. Начала складывать вещи в сумку. Руки дрожали, но внутри — свет.
Тамара металась, как растревоженная курица. Артём то умолял, то злился. Виктория молчала.
Она взяла документы, пару фотографий, любимую книгу. Застегнула сумку.
— Всё. Я ухожу.
Артём бросился к двери.
— Куда?! — голос у него сорвался. — Ты не справишься одна!
Виктория улыбнулась — тихо, почти грустно.
— Я уже пять лет справляюсь одна.
И вышла. Дверь хлопнула так громко, будто точка поставилась не только в фразе, но и в жизни.
Через неделю Виктория сняла маленькую, но свою квартиру. Подала на развод. Артём звонил каждый день.
— Давай поговорим… Ты пойми… Мы же семья…
— Артём, — отвечала она спокойно, — у вас с мамой — семья. А я теперь сама по себе.
Развод прошёл быстро, почти беззвучно. Общая квартира — продана, деньги — пополам.
Наследство она оформила только на себя. В квартиру тёти переехала сразу. В просторных комнатах впервые за долгие годы было тихо — по-настоящему тихо. Без чужих ожиданий и упрёков.
Дачу она тоже оставила. По выходным ездила туда, копалась в земле, училась сажать цветы, чинила старый сарай. Простой труд очищал голову лучше психотерапии.
Деньги она вложила в своё небольшое турагентство. Не прошло и года — клиенты появились сами: Виктория умела слушать людей и предлагать им не побег «найти себя», а нормальный отдых — такой, что потом ещё месяц хочется вспоминать.
Однажды вечером она разбирала вещи тёти. Между книгами обнаружила её дневник. На последней странице — фраза, написанная твёрдой рукой:
«Деньги — это свобода. Но только если ты сама решаешь, как ими жить».
Виктория сидела у окна новой квартиры и смотрела на парк. Внутри было ощущение, будто жизнь наконец-то стала её собственной. Она улыбнулась — впервые за много лет эта улыбка была настоящей.
Конец.
— Пусть ваш сын купит собственное жильё, тогда и будете требовать у него ключи!