— Уйдёте сами или помочь? Моя квартира — мои правила! — заявила невестка свекрови.

Часть первая

Звук открываемой двери напоминал вторжение вражеской армии. В прихожей воцарился хаос: огромные клетчатые сумки, запах дешёвого табака, которым пропиталась одежда гостей, и громогласный бас Тамары Петровны, мгновенно заполнивший всё пространство трёхкомнатной квартиры.

— Иван! Ну где ты там застрял? Принимай груз! — скомандовала она, не разуваясь, и тут же ткнула пальцем в сторону вешалки. — А это почему тут висит? Сюда надо зеркало, чтобы пространство расширять. Зинаида! Ты слышишь?

Зинаида, прислонившись плечом к косяку двери, ведущей в гостиную, наблюдала за этим спектаклем. Она работала инженером-проектировщиком вентиляционных систем и любила точность, порядок и тишину. Сейчас всё это рушилось. К ней в дом, который она получила по дарственной от родителей задолго до свадьбы, ввалилась свекровь со своим новым, третьим по счёту, мужем.

Виталий, так звали очередного избранника Тамары Петровны, был мужчиной рыхлым, с бегающими глазками и суетливыми движениями. Он тащил самый тяжёлый баул, пыхтя и вытирая пот со лба рукавом куртки.

— Мама, привет, — Иван вышел из кухни, жуя бутерброд. Он выглядел расслабленным, словно это не его мать сейчас планировала перестановку мебели в чужой прихожей. — Вы чего так рано? Мы к шести ждали.

— Начальство не опаздывает, начальство задерживается, а родня приходит, когда удобно! — отчеканила Тамара Петровна. Всю жизнь она провела в цехах металлургического завода, дослужившись до начальника. Привычка перекрикивать станки и строить мужиков въелась в неё, как угольная пыль в поры. — Зинаида, что стоишь, как истукан? Бери пакет с банками. Там огурцы. И не разбей, это тебе не чертежи твои малевать.

Зинаида не шелохнулась. Её взгляд скользнул по грязным ботинкам свекрови, которые уже оставили следы на светло-бежевом ламинате.

— Здравствуйте, Тамара Петровна, — холодно произнесла она. — У нас принято разуваться у двери. И зеркало висит там, где мне удобно.

Свекровь замерла. Она медленно повернула голову, словно башенный кран, и смерила невестку взглядом, которым обычно уничтожала провинившихся токарей за брак в работе.

— Что ты сказала? — переспросила она, делая шаг вперёд прямо в обуви. — У нас? Я к сыну пришла. А где сын живёт, там и мои порядки. Виталик, ставь сумки в зал. Иван, покажи, где я спать буду. Мы на недельку, ремонт у нас затевается, пылью дышать не намерена.

Иван виновато улыбнулся жене, но в его глазах плясали бесята. Ему нравилось это напряжение. Он любил смотреть, как женщины делят территорию, чувствуя себя призом в этой схватке.

— Зин, ну пусть побудут. Мать же, — бросил он и полез обниматься.

Зинаида почувствовала, как внутри начинает закручиваться тугая пружина. Это было не раздражение, а тяжёлая, свинцовая злость.

— НЕТ, — твёрдо сказала она. — Мы так не договаривались.

Часть вторая

Обед проходил под аккомпанемент монологов Тамары Петровны. Она критиковала всё: от цвета обоев до консистенции картофельного пюре. Виталий, сидя рядом с ней, согласно кивал, набивая рот и роняя крошки на скатерть. Иван сидел напротив, лениво ковырял вилкой котлету и с интересом поглядывал то на мать, то на жену. Он ждал шоу.

— Соли маловато, — вынесла вердикт свекровь, отодвигая тарелку. — И вообще, Зинаида, ты хозяйка никудышная. Я прошлась по квартире, пока ты на стол метала. Шкаф в спальне стоит неправильно. Перегораживает потоки энергии. Завтра Иван с Виталиком переставят.

— Шкаф встроенный, Тамара Петровна, — процедила Зинаида.

— Значит, выломают и переставят! — рявкнула свекровь, ударив ладонью по столу. Чашки звякнули. — Ты мне тут не пререкайся. Я трёх мужей воспитала, цех в узде держала, а уж с пигалицей справлюсь. Ты должна слушать старших. Иван, скажи ей!

Иван откинулся на спинку стула, закинул руки за голову и ухмыльнулся.

— Мам, ну это её квартира, пусть сама решает, — сказал он, но тон его был таким безразличным, что это прозвучало скорее как поощрение к дальнейшей атаке. Он хотел видеть, как Зинаида будет выкручиваться. Ему казалось забавным, что его «сильная и независимая» жена сейчас выглядит загнанной в угол.

— Квартира… — фыркнула Тамара Петровна. — Семья одна, бюджет общий, значит, и жильё общее. Ты, Зинаида, гонор свой прибери. Мы тут поживём, я порядки наведу, научу тебя супы варить и мужа уважать. А то ишь, расселась тут. Принеси-ка мне чаю, да погорячее.

Зинаида медленно встала. Она взяла тарелку свекрови, на которой оставалась недоеденная еда, и с грохотом опустила её в мусорное ведро. Звук удара керамики о пластик прозвучал как выстрел.

— Чая не будет, — сказала она ровным, но страшным голосом. — Гостиница в двух кварталах отсюда. Собирайте вещи.

За столом повисла пауза. Виталий даже жевать перестал. Тамара Петровна медленно поднялась, её лицо начало наливаться красным цветом.

— Ты кого гонишь, дрянь? — прошипела она. — Мать мужа гонишь? Да будь ты проклята!

— Я гоню хамку, которая решила, что может командовать в моём доме, — Зинаида шагнула к столу, упираясь руками в столешницу. Её глаза потемнели от злости.

В этот момент голос подал Виталий. Он решил, что настал его звёздный час, момент, когда он сможет показать себя настоящим главой клана и защитником своей властной супруги.

— Слышь, ты, — он встал, пытаясь нависнуть над Зинаидой, хотя был на полголовы ниже. — Рот закрой. Тамара Петровна жизнь прожила, она уважаемый человек! А ты кто? Сопля на палочке. Отец тебе квартирку купил, так ты теперь королеву строишь? А ну извинись перед матерью, быстро!

Он замахнулся, не чтобы ударить, а чтобы припугнуть, но этот жест стал той самой искрой, которая взорвала пороховой склад.

Зинаида посмотрела на Ивана. Тот всё так же сидел, с интересом наблюдая за сценой. Он не вмешивался. Он, её муж, сидел и смотрел, как какой-то приживала угрожает ей в её же кухне.

Часть третья

Внутри Зинаиды что-то оборвалось. Весь налёт интеллигентности, воспитания, сдержанности слетел мгновенно, обнажив чистую, первобытную злость. Она не заплакала, не убежала. Она рассмеялась. Это был злой, каркающий смех, от которого Виталий попятился.

— Уважаемый человек? — Зинаида резко выпрямилась. — Уважаемый кем? Станками? Ты, Виталик, третий муж, да? А знаешь, где первые два? Я знаю. Иван рассказывал. Первый сбежал в тайгу, лишь бы её голос не слышать, и счастлив там, лес валит и песни поёт. Второй спился от такой «заботы» и помер бы, если б вовремя не развёлся. Сейчас живёт с женщиной, которая его за человека держит, а не за подчинённого.

Тамара Петровна схватилась за сердце, но Зинаида видела: это театр.

— Заткнись! — взревела свекровь.

— Нет, это вы слушайте! — Зинаида перекрыла её бас своим криком, в котором звенели истерические нотки. — Ты, старая командирша, всю жизнь думала, что уважение — это страх. Что любовь — это подчинение. Ты всех вокруг себя выжгла! Твои дети тебе звонят раз в месяц для галочки, потому что ненавидят твои нравоучения. Иван тебя боится до дрожи, потому и молчит сейчас, сидит как в штаны наложил!

Иван перестал ухмыляться. Упоминание его трусости ударило по самолюбию, но он всё ещё не двигался, оцепенев от того, какой фурией оказалась его спокойная жена.

— А ты, — Зинаида ткнула пальцем в грудь Виталию, — ты просто приспособленец. Нашёл бабу с квартирой и пенсией, поддакиваешь ей, думаешь, мужиком стал? В моём доме твой номер шестнадцатый. Ты здесь никто, и звать тебя никак. Пустое место!

— Ах ты стерва! — взвизгнула Тамара Петровна. — Ваня! Что ты сидишь?! Твою мать оскорбляют! Ударь её!

Иван медленно поднял глаза на жену. Он видел её такой впервые: растрёпанная, с красными пятнами на шее, глаза горят сумасшедшим огнём. И это… восхищало его. Он чувствовал странное, извращённое удовольствие. «Пусть сама разбирается, — подумал он. — Она сильная. Зачем я буду лезть? Пусть мама получит урок».

— Сами разбирайтесь, — буркнул он и потянулся за хлебом.

Это безразличие окончательно развязало Зинаиде руки.

— Уйдёте сами или помочь? Моя квартира — мои правила! — заявила невестка свекрови, чеканя каждое слово.

— Да я тебя сейчас… — Виталий, чувствуя поддержку жены, шагнул вперёд, сжимая кулаки.

Зинаида не стала ждать. Она схватила со стола тяжёлый графин с водой и с размаху плеснула содержимое прямо в лицо отчиму. Виталий захлебнулся, замычал, протирая глаза.

— ПОШЁЛ ВОН! — заорала она так, что задребезжали стёкла в серванте. — Вон отсюда, урод!

Она схватила его за воротник рубашки и с силой, откуда только взялась, толкнула к выходу из кухни. Виталий, поскользнувшись на мокром полу, нелепо взмахнул руками и попятился в коридор.

Часть четвёртая

— Ты что творишь?! — Тамара Петровна, забыв про боль в сердце, ринулась в атаку.

Она с размаху ударила Зинаиду по щеке. Звук пощёчины был сухим и хлестким. Голова Зинаиды мотнулась в сторону, щека мгновенно вспыхнула огнём.

Иван вздрогнул, но остался сидеть. Он лишь чуть приподнялся, ожидая, что жена сейчас заплачет и побежит к нему за защитой. Вот тогда он встанет, утешит её, великодушно выпроводит мать… Он уже рисовал в голове эту картинку своего триумфа.

Но Зинаида не заплакала. Она медленно повернула голову обратно. В её глазах не было страха. Там была ледяная пустота.

Она молча, без единого звука, вцепилась рукой в густые, крашенные хной волосы свекрови. Тамара Петровна взвизгнула от неожиданности и боли. Зинаида дёрнула вниз, заставляя грузную женщину согнуться, и потащила её в коридор, словно мешок с мусором.

— Пусти! Больно! Ваня!!! — орала Тамара Петровна, пытаясь ухватиться за косяки, но хватка невестки была железной.

— УБИРАЙТЕСЬ К ЧЕРТЯМ! — ревела Зинаида, пихая свекровь в спину коленом.

В коридоре Виталий, всё ещё протирающий глаза, пытался найти свои ботинки. Зинаида налетела на него, толкнула так, что он вывалился на лестничную площадку прямо в носках. Следом полетела его куртка.

Тамара Петровна попыталась упереться ногами в порог, но Зинаида, уже не контролируя себя, с силой толкнула её в грудь. Бывшая начальница цеха, гроза мужиков, вылетела на грязный бетон подъезда, едва не сбив с ног своего мужа.

— Вещи заберёте завтра. Если ещё раз увижу вас здесь — спущу с лестницы! — прохрипела Зинаида и схватилась за ручку двери.

— Стерва! Психопатка! — визжала с лестницы Тамара Петровна. — Иван! Ты где?! Ты мужик или тряпка?!

Часть пятая

Зинаида захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, тяжело дыша. Грудная клетка ходила ходуном, руки мелко тряслись. Адреналин бушевал в крови.

В прихожей появился Иван. Он шёл медленно, руки в карманах, с выражением лёгкого укора на лице.

— Зин, ну ты чего? — протянул он. — Зачем так жёстко? Мать всё-таки. Можно было словами… Она же старая женщина. За волосы-то зачем?

Он подошёл ближе, намереваясь, видимо, обнять её или почитать мораль.

Зинаида подняла на него взгляд. В этом взгляде было столько презрения, что Иван невольно остановился. Он вдруг понял, что та женщина, которую он знал, исчезла. Перед ним стоял чужой, опасный человек.

— Ты сидел и смотрел, — тихо сказала она. — Ты жрал котлету, пока твой отчим мне угрожал. Ты ухмылялся, когда твоя мать называла меня дрянью.

— Да я просто хотел, чтобы ты характер проявила! — начал оправдываться Иван. — Я же видел, что ты справишься. Я гордился тобой! Ты была как тигрица!

— Гордился? — переспросила Зинаида, и её лицо исказила гримаса отвращения. — Ты наслаждался. Ты трус, Ваня. Жалкий, ничтожный трус.

— Не смей так со мной разговаривать! — в нём проснулась запоздалая обида. — Я твой муж! Мать меня сейчас со свету сживёт из-за тебя!

Он попытался схватить её за руку, чтобы встряхнуть, привести в чувство.

Реакция Зинаиды была мгновенной. Вторая звонкая пощёчина за этот вечер разорвала воздух. На этот раз удар пришёлся по лицу Ивана.

— Пошёл к чёрту! — выплюнула она ему в лицо. — Собирай манатки и вали к своей мамочке. Чтобы духу твоего здесь не было через пять минут!

— Ты не посмеешь, — прошептал Иван, держась за щёку. — Мы семья…

— Семья закончилась в тот момент, когда ты решил посидеть в зрительном зале, — отрезала Зинаида. Она распахнула входную дверь. — В О Н !

С лестничной площадки всё ещё доносились проклятия Тамары Петровны. Иван посмотрел на разъярённую жену, на открытую дверь, за которой его ждал ад семейных разборок с униженной матерью, и понял, что совершил фатальную ошибку. Он думал, что управляет ситуацией, а на деле потерял всё.

— Зина…

— Я вызову полицию, если ты не уйдёшь, — сказала она абсолютно спокойным голосом. Это спокойствие пугало больше, чем крик.

Иван, ссутулившись, вышел на лестничную площадку. Дверь за его спиной захлопнулась, и щёлкнул замок. Два оборота. Навсегда.

Он поднял глаза. На ступеньках сидела растрёпанная мать, рядом стоял жалкий Виталик в одном ботинке. Тамара Петровна посмотрела на сына взглядом, полным ненависти. Она никогда не простит ему того, что он позволил какой-то девчонке таскать её за волосы.

— Ну что, сынок? — прошипела она. — Посмотрел спектакль? Теперь плати за билет.

Иван опустился на грязную ступеньку и закрыл лицо руками.