Голос Артёма прорезал тишину прихожей так резко, что Лидия вздрогнула, застыв с пакетами в руках. Она только открыла дверь, ещё не сняла куртку, а муж уже стоял перед ней — красный, взъерошенный, с каким-то диким блеском в глазах.
— Что случилось? — она поставила пакеты на пол, чувствуя, как холодок пробежал по спине.
— Что случилось?! — он развернулся и прошёл в комнату, на ходу выдернув галстук. — Спроси лучше у матери, что случилось!
Свекровь. Опять свекровь.
Лидия медленно разулась, повесила куртку. Руки дрожали — не от страха, от усталости какой-то всепоглощающей. Десять лет замужем, и каждый раз одно и то же. Алла Константиновна словно специально выбирала моменты, когда можно было подлить масла в огонь.
В комнате Артём ходил из угла в угол, как загнанный зверь. Лидия прислонилась к дверному косяку, наблюдая за ним. Вот он сейчас выплеснет всё, что накипело, обвинит её во всех грехах, а потом… А потом снова виноватой окажется она.
— Рассказывай, — тихо сказала она.
— Рассказывать! — он хмыкнул. — Мать сегодня позвонила. Знаешь, о чём речь завела?
Лидия молчала. Внутри всё сжалось в тугой комок.
— О домике у моря! — Артём запустил руки в волосы. — Представляешь? Домик. У моря. Мы с тобой в однушке живём, кредит за машину ещё два года выплачивать, а она хочет домик у моря!
— Погоди, я не понимаю…
— Сынок, ну мы ж не чужие люди? — передразнил Артём материнскую интонацию. — Кредит возьмёте, купите мне домик у моря, чего уж мелочится!
Лидия почувствовала, как накатывает волна — смесь злости, бессилия и какого-то тупого отчаяния. Она так устала. Устала от работы, от вечной нехватки денег, от того, что приходится считать каждую копейку. А тут… домик у моря.
— Она серьёзно? — только и смогла выдавить Лидия.
— Ещё как серьёзно, — Артём плюхнулся на диван, закрыв лицо ладонями. — Говорит, что заслужила. Всю жизнь на заводе проработала, меня одного подняла, теперь хочет на покой. К морю.
— У неё же пенсия приличная…
— Лида, не начинай.
Но она уже начала. Внутри что-то лопнуло — тонкая плёнка терпения, которую она растягивала все эти годы.
— Нет, я начну! — она шагнула в комнату. — Твоя мама получает пенсию больше, чем я зарплату! У неё квартира трёшка в центре, машина, дача! Чего ей ещё надо?!
— Она моя мать!
— И что? Это даёт ей право требовать невозможного?
Артём вскочил с дивана. Они стояли друг напротив друга, и Лидия вдруг поняла, что они чужие. Совсем чужие люди, которых свела вместе случайность, страсть, иллюзия любви. А теперь между ними — только претензии, усталость и эта вечная тема: свекровь.
— Моя мать меня вырастила одна! — выкрикнул Артём. — Отец смылся, когда мне три года было! Она работала на двух работах, чтобы я учился, чтобы у меня всё было!
— Я знаю, — Лидия говорила тихо, но каждое слово отзывалось болью. — Знаю всё это. И уважаю её за это. Но почему мы должны… Артём, у нас же самих ничего нет!
Он отвернулся к окну. За стеклом моросил дождь — серый, нудный, бесконечный. Как их жизнь.
— Она сказала, что если я откажу, то она… — он замолчал.
— Что?
— Что я предатель. Что она не думала, что вырастила такого сына.
Лидия села на край дивана. Ноги подкашивались. Вот оно — любимое оружие Аллы Константиновны. Чувство вины. Она владела им виртуозно, как хирург скальпелем. Один точный удар — и Артём превращался в послушного мальчика, готового на всё, лишь бы мама не расстроилась.
— И что ты ей ответил? — спросила Лидия, уже зная ответ.
— Сказал, что подумаю.
— Подумаешь, — она усмехнулась. — То есть ты уже согласился.
— Я не согласился!
— Артём, я тебя десять лет знаю. Когда ты говоришь матери «подумаю» — это значит «да». Всегда так было.
Он молчал. И это молчание говорило больше, чем любые слова.
Лидия встала, прошла на кухню. Нужно было приготовить ужин, хотя есть совершенно не хотелось. Она достала из холодильника курицу, начала разделывать её механическими движениями. Нож скользил по мясу, отделяя кости от филе, и в голове крутилась одна мысль: как же всё это надоело.
Когда они познакомились, Артём был другим. Уверенным, сильным, самостоятельным. Лидии тогда казалось, что она нашла опору, человека, на которого можно положиться. Он говорил правильные вещи, строил планы, мечтал о большой семье, о собственном доме, о путешествиях.
Потом появилась Алла Константиновна.
Нет, она, конечно, была и раньше. Но после свадьбы словно активировалась, включила какой-то особый режим. Визиты три раза в неделю. Звонки каждый день. Советы по любому поводу: как готовить, как убираться, как одеваться, как разговаривать с мужем. А главное — постоянные напоминания о том, какой Артём замечательный сын и как он много для неё сделал.
— Ты злишься, — раздался голос мужа за спиной.
Лидия не обернулась.
— Нет. Я просто думаю.
— О чём?
— О том, что у нас нет денег на домик у моря. О том, что нам самим негде жить нормально. О том, что твоя мать…
— Не надо про мать!
Нож с грохотом упал на разделочную доску. Лидия развернулась, и Артём отшатнулся — от её взгляда, от ярости, которая вдруг прорвалась наружу.
— Твоя мать, — произнесла она чётко, — считает, что мы должны ей всё. Абсолютно всё. Нашу жизнь, наши деньги, наше время. А взамен что? Упрёки, критика, вечное недовольство. Я никогда не буду достаточно хороша для неё. Никогда!
— Лида…
— Помнишь, как она отреагировала, когда узнала, что я беременна?
Артём побледнел. Эту тему они не поднимали уже три года. С тех пор, как…
— Не надо, — хрипло сказал он.
Но Лидию уже было не остановить.
— «Зачем вам ребёнок? Вы же ещё молодые, пожить надо». Помнишь эти слова? А потом, когда случился выкидыш, она сказала: «Наверное, так и должно было быть». Так и должно было быть, Артём! Для неё это было… облегчением.
Он стоял, как громом поражённый. По лицу текли слёзы — и Лидия не сразу поняла, что плачет не только он, но и она сама.
— Я не могу больше, — прошептала она. — Понимаешь? Не могу.
Телефон Артёма завибрировал на столе. Он машинально глянул на экран — сообщение от сестры. От Кристины, которая последние пять лет жила в Москве и объявлялась только по большим праздникам.
«Тёма, нам надо поговорить. Срочно. Про маму».
Артём стёр слёзы тыльной стороной ладони, открыл сообщение. Лидия замерла у плиты, наблюдая за тем, как меняется выражение его лица — от удивления к непониманию, а потом к чему-то похожему на ужас.
— Что там? — спросила она осторожно.
Он не ответил. Пальцы лихорадочно набирали номер. Гудки. Один, второй, третий.
— Кристина, — выдохнул он в трубку. — Что за сообщение?
Лидия не слышала, что отвечала золовка, но видела, как Артём оседает на стул, как лицо его становится серым.
— Когда? — голос сорвался. — Два года назад?.. И ты молчала? Молчала всё это время?!
Он слушал, качая головой, словно отказываясь верить.
— Сколько?.. Господи… Всё? Абсолютно всё?
Лидия подошла ближе. Сердце колотилось где-то в горле.
— Хорошо. Приезжай. Нам действительно нужно поговорить, — Артём отключился и долго смотрел в пустоту.
— Что случилось? — Лидия присела рядом, коснулась его руки.
— Дача, — произнёс он хрипло. — Мамина дача. Та самая, где мы каждое лето… Помнишь?
— Конечно помню.
— Она продала её. Два года назад. За четыре миллиона.
Лидия почувствовала, как перехватило дыхание. Четыре миллиона. На эти деньги можно было…
— И где деньги? — спросила она, уже догадываясь об ответе.
— Отдала Кристине. Всё до копейки. На квартиру в Москве, на машину, на… — он замолчал, сжав кулаки. — Кристина говорит, что мама заставила её молчать. Сказала, что я не должен знать, что это их женское дело.
Комната поплыла перед глазами. Лидия привалилась спиной к стене, пытаясь осмыслить услышанное. Алла Константиновна, которая постоянно жаловалась на безденежье, которая выпрашивала у них то на лекарства, то на ремонт, то на новый телевизор — у неё было четыре миллиона. Было и нет.
— Подожди, — Лидия заставила себя говорить спокойно. — Твоя мать отдала дочери четыре миллиона, а теперь требует от нас купить ей дом у моря? В кредит?
— Кристина сказала… — Артём сглотнул. — Сказала, что мама считает это справедливым. Дескать, дочери она помогла, теперь очередь сына помочь ей. Логично же?
Его голос звучал надломленно, с какой-то страшной иронией.
— Логично, — повторила Лидия и вдруг рассмеялась. Смеялась и не могла остановиться — от абсурда происходящего, от того, насколько всё это дико и одновременно предсказуемо.
— Тебе смешно? — Артём смотрел на неё остановившимся взглядом.
— Нет. Мне хочется плакать. Но если начну, не остановлюсь.
Она скользнула вниз по стене, села прямо на пол. Холодная плитка остужала, помогала думать.
— Значит, так, — начала Лидия. — Твоя мать два года врала нам. Говорила, что дача — это её единственный запас на старость. Помнишь? Когда ты предлагал её продать и купить нам нормальное жильё, она устраивала истерики. Рыдала, клялась, что умрёт, но дачу не отдаст, потому что там память об отце…
— Лида, не надо…
— Надо! — она вскочила на ноги. — Надо наконец всё проговорить! Она продала дачу, отдала деньги Кристине, а нам ничего не сказала. Мы тут живём в однушке, считаем каждый рубль, отказываем себе во всём, а она…
— Я знаю!
— Нет, не знаешь! — Лидия подошла к мужу, заглянула ему в глаза. — Ты всё ещё её защищаешь. Даже сейчас. Я вижу, как ты мучаешься, пытаешься найти ей оправдание.
Артём молчал. Потому что это была правда.
— Помнишь, в прошлом году, когда нам на зубы не хватало? — продолжала Лидия. — Мы просили её одолжить тридцать тысяч. Всего тридцать тысяч на месяц. И что она ответила?
— Что у неё пенсия маленькая…
— При том, что у неё в кармане лежало четыре миллиона! — Лидия почувствовала, как голос срывается на крик. — Она смотрела мне в глаза и врала! А я… я верила. Думала, что правда ей тяжело.
Артём закрыл лицо руками. Плечи его вздрагивали. Он плакал — беззвучно, горько, как плачут взрослые мужчины, когда рушится всё, во что они верили.
— Всю жизнь, — прошептал он сквозь пальцы, — я делал всё, что она хотела. Учился там, где она сказала. Женился… — он осёкся.
— Договаривай, — жёстко сказала Лидия.
— Она была против нашей свадьбы. Ты знаешь. Говорила, что ты не подходишь нашей семье, что слишком строптивая, что будешь меня настраивать против неё.
— И настраивала?
— Нет. Ты терпела. Всё терпела.
Лидия опустилась на стул напротив мужа. Усталость навалилась такой тяжестью, что хотелось просто лечь и не вставать.
— Знаешь, что самое страшное? — тихо произнесла она. — Не то, что она продала дачу. Не то, что отдала деньги Кристине. А то, что она продолжает манипулировать тобой. Чувством вины, любовью, долгом. Она прекрасно знает, на какие кнопки нажимать.
— Я не дам ей денег на дом, — выдохнул Артём.
— Правда?
— Правда. Я… Господи, как я мог быть таким слепым?
Он поднял голову, и Лидия увидела в его глазах то, чего не видела давно — решимость. Не наигранную, не под влиянием момента, а настоящую.
— Завтра поеду к ней, — сказал Артём твёрдо. — И мы поговорим. По-взрослому. Без истерик и манипуляций.
— Она будет плакать. Говорить, что ты её предал.
— Пусть говорит.
— Скажет, что больна, что умирает.
— Я знаю все её приёмы, — Артём встал, подошёл к окну. — Просто раньше не хотел признавать. Легче было делать вид, что всё нормально.
Дождь за окном усилился, барабаня по подоконнику. Лидия смотрела на спину мужа и впервые за много месяцев почувствовала что-то похожее на надежду. Слабую, едва теплящуюся, но живую.
— А я поеду с тобой, — сказала она.
Артём обернулся.
— Уверена?
— Абсолютно. Это касается нас обоих. И пора твоей матери понять: мы — семья. Не ты и она, а мы с тобой.
Разговор состоялся через три дня. Три дня Артём собирался с духом, репетировал фразы, записывал в блокнот то, что хотел сказать. Лидия молча поддерживала его — готовила любимые блюда, не приставала с вопросами, просто была рядом.
Когда они приехали к Алле Константиновне, та встретила их с напускным радушием — накрыла стол, напекла пирогов, улыбалась натянуто и фальшиво.
— Сыночек, Лидочка, садитесь, чай пить будем!
— Мам, нам нужно поговорить, — Артём остался стоять в прихожей.
— О чём поговорить? Садись, говорю! Всё остынет.
— О даче.
Алла Константиновна замерла с чайником в руках. Лицо её на секунду исказилось — страх, злость, растерянность промелькнули так быстро, что можно было усомниться, привиделось ли. Но потом маска вернулась на место.
— Какая дача? — голос звучал невинно, почти обиженно.
— Та, которую ты продала два года назад, — Артём шагнул в комнату. — За четыре миллиона. И отдала все деньги Кристине.
— Кристина наболтала! — свекровь резко поставила чайник на стол, расплескав воду. — Завистница! Всегда завидовала, что я тебя больше люблю!
— Мам, хватит.
— Хватит?! — голос её взвился. — Я тебя одного растила! Отец бросил, а я пахала как лошадь! И это всё благодарность?
Лидия стояла в стороне, наблюдая за привычным спектаклем. Слёзы, обвинения, попытки надавить на жалость. Всё по отработанной схеме. Но на этот раз Артём не поддавался.
— Ты продала дачу и ничего не сказала. Ты отдала деньги сестре, а мне врала, что у тебя ничего нет. А теперь требуешь, чтобы я влез в кредит на твой домик у моря.
— Я мать! Имею право!
— Нет, — тихо, но твёрдо произнёс Артём. — Не имеешь. Я люблю тебя, мам. Но я больше не буду жить по твоим правилам.
Алла Константиновна зарыдала — громко, надрывно, всхлипывая и хватаясь за сердце. Раньше это действовало безотказно. Но сейчас Артём просто развернулся и пошёл к двери.
— Если тебе что-то нужно, ты знаешь где нас найти. Но манипуляции больше не работают.
Они уехали под аккомпанемент материнских причитаний. В машине молчали. Артём сжимал руль так, что побелели суставы, а Лидия смотрела в окно, не в силах выдавить ни слова.
— Мне тяжело, — наконец признался муж. — Но я сделал правильно?
— Да, — Лидия накрыла его руку своей. — Ты поступил как взрослый человек.
Три недели Алла Константиновна не выходила на связь. Не звонила, не писала — и это было странно. Обычно после ссор она начинала атаку через пару дней: жалобные сообщения, звонки среди ночи, вызовы через знакомых.
Но теперь — молчание.
Артём нервничал, хотя старался не показывать. Лидия видела, как он то и дело проверяет телефон, как вздрагивает, когда приходит уведомление. Но от матери — ни слова.
А потом позвонила Кристина.
— Тёма, ты сидишь? — голос сестры звучал странно — то ли смех, то ли недоумение.
— Что случилось?
— Мама… Она вышла замуж!
Лидия услышала крик мужа даже из соседней комнаты.
— Что?!
— За одного мужчину. Познакомилась в интернете. На каком-то сайте знакомств для пожилых. С дедом из Геленджика. Его зовут Геннадий, ему шестьдесят восемь, у него дом на берегу моря. Они расписались три дня назад, и мама уже переехала к нему жить.
Артём молчал. Просто сидел с трубкой у уха и молчал, переваривая информацию.
— Тём, ты здесь? — обеспокоенно спросила Кристина.
— Я… Да. То есть… Она замуж вышла? Замуж?!
— Ага. И знаешь, что самое смешное? Она написала мне вчера: «Вот так, доченька, умная женщина всегда добьётся своего. Домик у моря у меня есть, и сыну ничего не пришлось тратить».
Лидия закрыла глаза. Надо же. Алла Константиновна умудрилась и тут выйти сухой из воды. Нашла себе состоятельного пенсионера, очаровала его, вышла замуж — и получила своё море. Без кредитов, без скандалов, без давления на сына.
— Она прислала фотографии, — продолжала Кристина. — Дом правда красивый. Большой, с террасой. Дед Гена выглядит… ну, нормально. Улыбается. Держит маму за руку.
— Бедный дед Гена, — вырвалось у Артёма.
И тут они рассмеялись. Сначала он, потом к нему присоединилась Кристина в трубке, а следом и Лидия, не выдержав абсурдности ситуации. Смеялись долго, до слёз, до икоты, до боли в животе.
— Хитрая лисица, — выдохнул Артём, вытирая глаза. — Всю жизнь такая. Всегда найдёт способ получить своё.
— И что теперь? — спросила Лидия.
— А что теперь? — он пожал плечами. — Теперь ничего. Мама счастлива. Живёт у моря, о чём мечтала. Мы с тобой — свободны. Наконец-то.
Он обнял жену, прижал к себе. Лидия чувствовала, как бешено колотится его сердце.
— Знаешь, — прошептал Артём ей в макушку, — мне даже как-то легче стало. Понимаю теперь, что мама всегда найдёт выход. Не пропадёт. А я… я столько лет боялся, что без моей помощи она не справится.
— А она справилась. Ещё как справилась.
— Да уж. Дед Гена даже не знает, что его ждёт, — усмехнулся Артём.
Через окно лился вечерний свет. Дождь закончился, небо очистилось, и где-то далеко пробивалось солнце. Лидия смотрела на полоски света на полу и думала о том, что жизнь — странная штука. Иногда проблемы решаются самым неожиданным образом.
— Поедем к ней в гости? — спросил Артём через несколько минут.
— В Геленджик?
— Ну да. Познакомимся с дедом Геной. Море посмотрим.
— Обязательно, — кивнула Лидия. — Но только когда сами захотим. Не потому что она требует, а потому что нам так удобно.
— Договорились.
Они сидели обнявшись на своём старом диване в своей тесной однушке. Но в этот момент Лидии показалось, что у них есть всё. Понимание, поддержка, право на собственную жизнь. И это было важнее любого домика у моря.
А Алла Константиновна пусть наслаждается своей победой. Умная женщина всегда добьётся своего — она сама так сказала. Правда, какой ценой достаётся эта победа, она вряд ли задумывалась.
Впрочем, это уже была не их проблема.
Золовка-лгунья