— Отдал мою премию сестре — вот к ней и переедешь, — не выдержала жена

Ольга стояла у окна и смотрела на мокрый ноябрьский двор, где ветер гонял жёлтые листья вдоль забора. В отражении стекла она видела своё лицо — бледное, с тёмными кругами под глазами. Тридцать два года, а выглядит на все сорок. Давно собирается сделать зубы, улыбаться стыдно, а на работе коллеги шепчутся за спиной.

— Оля, ты чего замерла? — Андрей прошёл мимо на кухню, даже не взглянув на неё.

Она молча повернулась и посмотрела на мужа. Восемь лет брака, и вот к чему пришли — он её даже не видит. Проходит мимо, как мимо мебели.

— Премию выдали сегодня, — сказала она негромко.

— А, да? Молодец. — Андрей включил чайник, достал из холодильника колбасу. — Только имей ввиду, что мы её потратили, если что.

У Ольги внутри всё похолодело.

— Как это потратили? Андрюш, мы же договаривались. Я на брекеты откладываю, ты знаешь. Мы вместе должны были…

— Оль, ну понимаешь, Светка позвонила утром. — Он отрезал ломоть хлеба, не глядя на жену. — У них опять проблемы. Долг по кредитке надо закрыть до конца месяца, а то проценты конские пойдут.

Светлана. Его сестра. Тридцать пять лет, двое детей от разных отцов, ни одного постоянного места работы за последние пять лет.

— Андрей, — медленно проговорила она. — Мы три месяца откладывали. Три месяца. Я себе даже пальто новое не купила, хотя старое уже расползается по швам. Ты ещё обещал мне помочь. Сказал, что на этот раз точно мне поможешь.

— Ну помогу! — Он обернулся, и в его глазах она увидела раздражение. — Ну потерпишь ещё со своими зубами. А у Светки реальная проблема. Проценты знаешь какие, если просрочить? У неё и так с деньгами проблемы. Не хватает ни на что. Ты хоть подумай о племянниках.

— Я о них и думаю! — Голос Ольги сорвался на крик, хотя она не хотела кричать. — Постоянно думаю! Каждый раз, когда твоя сестра звонит, я уже знаю, чем закончится разговор. То ей на ремонт надо, то на одежду детям, то на какие-то курсы. Андрей, она работает продавцом в магазине! Зарплата у неё нормальная! Просто она её на фигню тратит!

— Ты о моей сестре так не говори. — Он положил нож на стол, и челюсти его сжались. — Она одна детей растит.

— Одна? — Ольга засмеялась, но смех вышел горьким. — Одна, которой ты каждый месяц по двадцать тысяч кидаешь? Одна, которая каждые выходные по ресторанам таскается с подружками?

— Ты преувеличиваешь.

— Нет, не преувеличиваю! — Ольга подошла ближе, заглянула ему в глаза. — Я считаю, Андрюш. Считаю каждую копейку. За последний год ты отдал ей больше двухсот тысяч. Двухсот! А мне на зубы — жалко.

Андрей отвернулся, начал намазывать масло на хлеб.

— Это другое. Она семья.

— А я кто? — Вопрос повис в воздухе.

Он не ответил. Просто жевал бутерброд, глядя в окно. И в этом молчании было всё.

Ольга вернулась в комнату и села на диван. Руки дрожали. Она их спрятала под бёдра, чтобы не видеть, как трясутся пальцы. Вспомнила, как всё начиналось. Они познакомились на работе, он тогда казался таким внимательным, заботливым. Приносил кофе, провожал до дома, дарил цветы. А потом они поженились, и словно что-то переключилось в нём.

Сначала это были мелочи. Светлана попросила помочь с ремонтом — он пропадал у неё целыми выходными. Потом ей нужны были деньги на детский садик — он отдал их из общих накоплений, даже не спросив. Когда Ольга пыталась возражать, он говорил: «Ты же понимаешь, она одна с детьми. Она мать-одиночка. Мы должны помогать».

Должны. Это слово стало кодовым. Должны помогать, должны поддерживать, должны понимать. А что должна Светлана? Ничего. Она просто брала и брала, и никогда не отдавала.

Три года назад Ольга сломала руку, упав на скользких ступеньках у подъезда. Гипс, больничный, операция понадобилась. Денег не хватало на платную клинику, пришлось по квотам ждать. Андрей тогда как раз получил годовую премию — пятьдесят тысяч. Ольга надеялась, что он поможет, что они сделают операцию быстрее, в хорошей клинике. Но он отдал деньги Светлане. «У неё на старшего школьную форму купить не на что», — объяснил он.

Рука срослась плохо. До сих пор ноет, когда меняется погода.

— Оль! — крикнул Андрей из кухни. — Светка приедет завтра в гости, с детьми. Приготовь что-нибудь.

Что-нибудь. Приготовь. Как приказ.

Ольга встала и прошла в спальню. Открыла шкаф, достала с верхней полки старую спортивную сумку. Начала складывать вещи Андрея: рубашки, джинсы, свитера. Руки двигались механически, будто помимо её воли. Мозг работал чётко, холодно. Она всё понимала. Это называется точка кипения. Когда в чашу терпения падает последняя капля.

В коридоре послышались шаги.

— Ты чего делаешь? — Андрей стоял в дверях, недоумённо глядя на сумку.

— Собираю твои вещи.

— Это я вижу. Зачем?

Ольга застегнула молнию на сумке, подняла её, положила на кровать. Развернулась к мужу.

— Отдал мою премию сестре — вот к ней и переедешь, — не выдержала жена.

Слова вылетели жёстко, отчётливо, каждое — как камень.

Андрей побледнел.

— Ты что, совсем? Из-за какой-то премии устраиваешь скандал?

— Не из-за премии, — ответила Ольга тихо. — Из-за того, что тебе плевать на меня. Восемь лет, Андрей. Восемь лет я молчала. Терпела. Надеялась, что ты одумаешься. Но ты не одумался. Для тебя Светлана важнее. Всегда была важнее.

— Бред какой-то! — Он сделал шаг вперёд, но остановился, увидев её лицо. — Ты моя жена. Конечно, ты важнее.

— Нет, — покачала головой Ольга. — Не важнее. Жена — это та, о которой заботятся. Которую поддерживают. А я для тебя просто есть. Как часть интерьера. Пока я молчу и не требую ничего — всё хорошо. Но стоит мне попросить о помощи — ты сразу находишь причину отказать.

— Я не отказываю! Просто Светке сейчас хуже.

— Светке всегда хуже! — Ольга сжала кулаки. — Понимаешь? Всегда! У неё вечно какие-то проблемы, вечно какие-то кризисы. А почему? Потому что она знает — ты прибежишь, поможешь, денег дашь. Она даже не пытается справляться сама! Зачем, если есть такой замечательный брат?

— Ты просто ревнуешь.

Ольга усмехнулась.

— Да, ревную. Ревную к твоей сестре. Которая видит тебя раз в месяц, но получает больше внимания и заботы, чем я за год.

Повисла тишина. Андрей смотрел на неё, открыв рот, явно не находя слов. Ольга вдруг поняла, что впервые за все эти годы говорит ему правду. Всю правду. Без недомолвок, без попыток сгладить углы.

— Я устала, Андрюш, — сказала она уже спокойнее. — Устала быть второй. Устала просить то, что должно быть само собой разумеющимся. Мы муж и жена. Семья. Но ты выбрал другую семью.

— Это нечестно, — пробормотал он. — Ты ставишь меня перед выбором.

— Нет. Это ты выбрал. Давно. Ещё тогда, когда я со сломанной рукой ходила, а ты деньги сестре отдал. Или когда мы на отпуск копили, а ты половину суммы ей на ремонт спустил. Или вот сейчас, когда я наконец хочу себе сделать зубы, ты мою премию ей отдал. Ты выбирал каждый раз. И каждый раз выбирал не меня.

Андрей сел на край кровати, провёл рукой по лицу.

— Я просто… не могу ей отказать. Она моя сестра. Мы вместе выросли, я за неё отвечаю.

— Она взрослая женщина, — сказала Ольга. — Тридцать пять лет. У неё двое детей. Она сама за себя отвечает. А ты ей не помогаешь — ты её калечишь. Она никогда не научится справляться сама, потому что знает: ты всегда подстрахуешь.

— Может, ты и права. — Он посмотрел на неё, и в глазах мелькнуло что-то похожее на осознание. — Но я не могу иначе.

— Значит, не можешь, — кивнула Ольга. — Тогда живи так, как можешь. Только без меня.

Она подняла сумку, вынесла в коридор. Поставила у входной двери. Вернулась в спальню, достала ещё одну сумку, начала складывать обувь.

— Оля, стой. Давай поговорим нормально.

— Мы восемь лет говорили, — ответила она, не оборачиваясь. — Результат ты знаешь.

Он попытался обнять её, но она отстранилась. Не грубо, но решительно.

— Не надо. Пожалуйста.

— Ты серьёзно меня выгоняешь?

— Я серьёзно говорю, что больше так не могу. Можешь пожить у сестры. Или у родителей. Или снять квартиру. Мне всё равно. Но здесь ты больше не живёшь.

— Оля…

— Всё, Андрей. Хватит.

Она вынесла вторую сумку в коридор. Открыла дверь, выставила обе сумки на лестничную площадку. Обернулась к мужу, который стоял посреди прихожей растерянный, словно не веря в происходящее.

— Завтра заберёшь остальное, — сказала она. — Ключи оставь в прихожей.

— Ты не можешь меня выгнать! Это моя квартира тоже!

— Можем обсудить с юристами. Но сегодня ты уходишь. Потому что если останешься, я не отвечаю за себя.

В её голосе прозвучала такая усталость и одновременно такая сталь, что Андрей понял: спорить бесполезно. Он молча натянул куртку, взял сумки.

— Ты пожалеешь, — бросил он с порога.

— Может быть, — согласилась Ольга. — Но не так сильно, как жалею о том, что терпела это столько лет.

Дверь закрылась. Щёлкнул замок.

Ольга прислонилась к стене, закрыла глаза. Внутри была пустота, но странная — не болезненная, а скорее освобождающая. Как будто сбросила тяжёлую ношу, которую тащила на себе слишком долго.

Телефон завибрировал. СМС от Андрея: «Ты дура. Оставайся со своими зубами».

Она удалила сообщение. Прошла в ванную, посмотрела на себя в зеркало. То же бледное лицо, те же тёмные круги. Но что-то изменилось. В глазах появилось что-то новое — решимость.

Ольга достала телефон, нашла контакт стоматологической клиники, которую присматривала уже полгода.

— Добрый вечер, — сказала она в трубку. — Я хотела бы записаться на консультацию.

Пока администратор листала расписание, Ольга снова посмотрела в зеркало. И впервые за долгое время улыбнулась. Пусть и криво, пусть и стесняясь своих зубов, но улыбнулась.

— Когда вам удобно? — спросил голос в трубке.

— Чем раньше, тем лучше, — ответила Ольга. — Я долго ждала. Слишком долго.

Прошло три недели. Ольга сидела в кресле стоматолога, и врач снимал слепки с её зубов.

— Понадобится около года, — говорил доктор, разминая в руках мягкую массу. — Но результат будет отличный. Главное — не пропускать приёмы и соблюдать гигиену.

— Я не пропущу, — пообещала Ольга.

Она оплатила лечение сама. Взяла небольшой кредит, устроилась на подработку по выходным. Тяжело, да. Устаёт, да. Но это её выбор. Её деньги. Её решение.

Андрей звонил первые дни раз по двадцать. Писал сообщения. Просил вернуться, обещал измениться. Потом притих. Через неделю пришло СМС: «Живу у Светки. Ты была права насчёт неё. Но всё равно не прощу».

Ольга не ответила. Прощение не было целью.

Она шла домой после приёма у стоматолога, и на душе было светло. Впереди год лечения, дискомфорт, ограничения в еде. Но это было её решение. Её путь. И впервые за много лет она шла по нему сама.

На пороге подъезда её окликнула соседка, тётя Вера.

— Оля, а где Андрей? Что-то не видно его.

— Переехал к сестре, — коротко ответила Ольга.

— Ох, — вздохнула соседка. — Ну, что делать. Ты держись, дорогая.

Ольга поднялась в свою квартиру, сняла обувь, прошла на кухню. Поставила чайник. Села у окна, глядя на тот же ноябрьский двор, те же мокрые деревья, тот же забор. Но теперь всё казалось другим. Не таким серым. Не таким безнадёжным.

Она достала телефон, открыла заметки. Написала: «Список на следующий месяц». И начала перечислять: «1. Купить абонемент в бассейн. 2. Позвонить Марине, сходить в кино».

Жизнь не закончилась. Она только начиналась. Настоящая. Своя.

И плевать, что говорит Андрей. Плевать, что думает Светлана. Плевать на осуждение родственников, которые наверняка обсуждают её за спиной.

Главное — она сделала выбор. Выбрала себя. И это было самое правильное решение за последние восемь лет.

Чайник закипел, щёлкнув автоматическим выключателем. Ольга налила кипяток в чашку, заварила пакетик ромашкового чая. Села обратно к окну.

За стеклом моросил дождь, но внутри было тепло и спокойно. Так спокойно, как давно не было.

И это было только начало.