Светлана сидела на балконе с чашкой кофе, наблюдая за вечерним городом. Огни в окнах соседних домов зажигались один за другим, и женщина ловила себя на мысли, что уже третий год живёт в этой квартире счастливо.
Счастливо — после всего, что пришлось пережить в первом браке. Развод дался тяжело, но встреча с Андреем стала настоящим подарком судьбы. Мужчина оказался внимательным, заботливым, умеющим слушать и слышать. Их отношения строились на доверии, и женщина благодарила небо за второй шанс.
Квартира принадлежала Светлане — двухкомнатная, уютная, в спокойном районе. Женщина занимала должность руководителя отдела продаж в крупной компании, её доход составлял около ста двадцати тысяч рублей в месяц. Андрей работал инженером на производстве, зарабатывал шестьдесят пять тысяч. Разница в зарплатах никогда не становилась поводом для конфликтов — супруги вели общий бюджет, каждый вносил свою часть на повседневные нужды. Света никогда не попрекала мужа заработком, а Андрей не стеснялся того, что жена получает больше.
Единственной сложной темой в их отношениях оставалась дочь Андрея от первого брака. Анне исполнилось двадцать два года, девушка училась на заочном отделении института, специальность какая-то экономическая. Светлана ни разу не слышала, чтобы падчерица говорила о курсовых или экзаменах с энтузиазмом.
Анна жила в съёмной однокомнатной квартире на другом конце города — двадцать пять тысяч рублей в месяц отец переводил исправно на аренду и ещё десять давал на карманные расходы. Светлана старалась не вмешиваться в эти отношения. Не её дочь, не её деньги, не её дело.
Впрочем, Андрей сам иногда жаловался жене на Анну. Девушка звонила отцу по любому поводу — то денег на новую куртку попросит, то на концерт билеты нужны, то подруги зовут на день рождения в дорогой ресторан. Андрей никогда не отказывал, хотя лицо при этом становилось усталым. Света молчала, лишь иногда замечала мягко:
— Может, стоит научить Анну обходиться тем, что у неё есть?
Муж отвечал неизменно:
— Она ещё молодая. Поживёт для себя, потом образумится.
Светлана пожимала плечами и больше не настаивала. Чужие дети — дело тонкое. Мачеха всегда виновата, что бы ни сделала. Лучше держаться в стороне и не давать повода для обвинений.
Весна пришла с теплом и неожиданными новостями. Андрей вернулся домой как-то вечером с задумчивым лицом, долго молчал за ужином. Светлана подождала, не стала торопить. Наконец муж отложил вилку и произнёс:
— Анна влюбилась. Серьёзно, по её словам. Встречается с каким-то парнем уже месяц.
— Ну и хорошо, — Светлана улыбнулась. — Пусть встречается. Молодые должны встречаться.
— Говорит, он замечательный, — Андрей нахмурился. — Успешный, амбициозный, планы у него грандиозные. Только я что-то не пойму, почему дочь так нервничала, когда рассказывала. Голос дрожал.
— Влюблённые всегда нервничают, — жена подлила мужу чай. — Первые месяцы отношений всегда волнительные.
Разговор на этом закончился, и Светлана благополучно забыла о романе падчерицы. Собственных забот хватало — отчёты в компании, новые проекты, корпоративные мероприятия. Работа поглощала время и силы, но Светлана любила свою должность и не жаловалась на загруженность.
Через две недели Андрей пришёл домой бледный. Бросил сумку в прихожей, прошёл на кухню, налил себе воды из-под крана, выпил залпом. Светлана готовила ужин, обернулась на мужа с тревогой:
— Что случилось? Ты выглядишь ужасно.
— Анна приезжала на работу, — Андрей опустился на стул. — Ждала меня у проходной. Плакала.
Женщина выключила плиту, вытерла руки полотенцем, села напротив.
— Рассказывай.
Муж провёл ладонями по лицу, вздохнул тяжело:
— Она взяла кредит. Триста тысяч рублей. Потребительский, под двадцать процентов годовых. Отдала все деньги этому парню. Роман зовут. Говорил, что на бизнес нужны средства, обещал вернуть с прибылью. Две недели прошло — парень исчез. Телефон не берёт, из квартиры съехал, в соцсетях заблокировал.
Света замерла, переваривая информацию. Триста тысяч. Потребительский кредит. Двадцать процентов годовых. Мошенник. Падчерица попалась на элементарную аферу, которую описывают в каждой второй статье про финансовую безопасность.
— Господи, — женщина сжала переносицу пальцами. — Как вообще в двадцать два года можно быть настолько наивной?
— Она влюблена была, — Андрей оправдывался за дочь машинально. — Он обещал ей красивую жизнь, говорил правильные слова. Анна поверила.
— Поверила незнакомому человеку и отдала триста тысяч рублей, — Светлана старалась держать голос ровным. — При этом у неё нет работы, нет дохода. Как она собиралась отдавать кредит?
— Не знаю, — муж беспомощно развёл руками. — Наверное, надеялась, что парень вернёт деньги быстро.
— Когда первый платёж?
— Уже пришло требование из банка. Двадцать пять тысяч рублей до конца недели. Если не заплатит, начнут капать пени и штрафы, испортит кредитную историю.
Светлана откинулась на спинку стула. Двадцать пять тысяч каждый месяц. Триста шестьдесят тысяч за весь срок кредита с процентами, если грубо прикинуть. Огромная сумма для девушки без работы и дохода.
— Что Анна собирается делать? — Женщина посмотрела на мужа внимательно.
Андрей молчал. Молчание затянулось, стало неловким. Светлана поняла раньше, чем муж произнёс:
— Света, я понимаю, что прошу о многом. Но можешь помочь Анне с первым платежом? Я сам не потяну такую сумму, зарплата через неделю только. А у тебя есть… у тебя зарплата больше.
Женщина не ответила сразу. Посмотрела в окно, на тёмное небо за стеклом. Помочь падчерице, которая вела себя безответственно. Заплатить за чужую глупость. Влезть в ситуацию, которая не имеет к ней никакого отношения.
— Андрей, — Светлана заговорила медленно, подбирая слова. — Я понимаю, что тебе тяжело. Но это не моя дочь. Это не мой кредит. Это не моя ответственность.
— Но мы семья, — муж наклонился вперёд, положил ладони на стол. — Разве семья не помогает друг другу в трудные моменты?
— Семья помогает, когда случается беда, — жена выдержала взгляд супруга. — Болезнь, несчастный случай, потеря работы. Но это не беда. Это последствия осознанного решения взрослого человека. Анне двадцать два года. В этом возрасте уже должна быть голова на плечах.
— Ей всего двадцать два! — Андрей повысил голос. — Все совершают ошибки в молодости! Ты разве никогда не ошибалась?
— Ошибалась, — Светлана кивнула. — И расплачивалась за свои ошибки сама. Никто не бежал меня спасать с пачкой денег.
Муж сжал кулаки, выдохнул шумно. Потом заговорил тише, почти умоляюще:
— Света, пожалуйста. Один раз. Только первый платёж. Я прослежу, чтобы Анна нашла работу. Она обещала мне искать с завтрашнего дня. Устроится — будет платить сама. Тебе не придётся больше помогать.
Светлана смотрела на мужа долгим взглядом. Уставшее лицо, сгорбленные плечи, виноватый взгляд. Андрей винил себя за дочь, это читалось в каждом движении. Отец, который не сумел воспитать в ребёнке ответственность, теперь расплачивался за это чувством вины.
— Хорошо, — женщина произнесла это и почувствовала, как внутри что-то сжалось в предчувствии будущих проблем. — Один раз. Двадцать пять тысяч на первый платёж. Но при условии, что Анна немедленно начнёт искать работу. Любую. Официантка, продавец, администратор. Не важно. Главное — чтобы был доход.
Андрей вскочил, обнял жену, прижал к себе:
— Спасибо! Спасибо огромное! Я обещаю, что всё будет нормально. Анна исправится, найдёт работу, будет платить сама.
Светлана обняла мужа в ответ, но радости не почувствовала. Внутренний голос нашёптывал, что совершает ошибку. Что помогать в такой ситуации — значит поощрять безответственность. Что Анна не станет искать работу, потому что зачем, если мачеха всё оплатит? Но женщина заглушила этот голос, убедив себя, что поступает правильно ради мира в семье.
На следующий день Светлана перевела падчерице двадцать пять тысяч рублей с короткой запиской: «На кредит. Жду, что начнёшь искать работу немедленно». Анна ответила через час длинным сообщением, полным благодарностей и клятв. Девушка обещала исправиться, взяться за ум, найти хорошую работу и вернуть деньги при первой возможности. Светлана прочитала и отложила телефон, не испытывая никаких эмоций. Слова ничего не значат, важны только поступки.
Прошла неделя. Андрей регулярно спрашивал у дочери о поисках работы, получал обтекаемые ответы вроде «ищу, откликаюсь на вакансии, жду ответа». Светлана не вмешивалась, наблюдала со стороны. Муж верил дочери, хотел верить, что та действительно старается. Женщина не стала разрушать его иллюзии раньше времени.
Прошёл второй неделя. Андрей стал спрашивать реже, дочь отвечать менее охотно. Светлана поймала себя на мысли, что напряжение нарастает. Скоро должен был подойти срок второго платежа по кредиту. Двадцать пять тысяч снова. И снова вопрос — кто будет платить?
Третья неделя принесла неприятное открытие. Светлана пролистывала соцсети во время обеденного перерыва — редкая минута передышки между совещаниями. Остановилась на странице Анны случайно, просто увидела в рекомендациях. Последний пост падчерицы датировался вчерашним вечером. Фотография из какого-то модного бара — яркие коктейли, неоновая подсветка, компания девушек в дорогих платьях. Подпись гласила: «Отрываемся с подругами, жизнь коротка для грусти!» Лайков под постом больше сотни, комментарии восторженные.
Светлана уставилась в экран телефона. Отрываемся с подругами. Модный бар. Дорогие коктейли. Через три дня второй платёж по кредиту. Девушка, которая клялась искать работу, тусуется по ночным заведениям и хвастается этим в интернете.
Женщина закрыла приложение, положила телефон на стол. Руки задрожали — не от страха, от злости. Чистой, неразбавленной жалостью злости. Её используют. Андрей использует, Анна использует. Мачеха с деньгами — удобный источник финансирования чужой безответственности.
Вечером Светлана ничего не сказала мужу. Ждала, когда Андрей сам поднимет тему второго платежа. Молчала день, второй, третий. Муж тоже молчал, избегал взгляда жены, задерживался на работе дольше обычного. Света понимала — муж боится просить снова. Боится и одновременно надеется, что жена сама предложит помочь.
На четвёртый день, когда до платежа оставалось меньше суток, Андрей не выдержал.
Ужин прошёл в тишине, супруги ели молча. Когда Светлана встала, чтобы убрать посуду, муж произнёс негромко:
— Завтра второй платёж по кредиту Анны.
Женщина не обернулась, продолжала складывать тарелки в раковину.
— Знаю.
— Она всё ещё ищет работу, — Андрей говорил быстро, оправдываясь заранее. — Но рынок труда сейчас сложный, вакансий мало, конкуренция большая. Анна старается, честное слово.
— Старается, — Светлана повернулась к мужу, оперлась спиной о столешницу. — Настолько старается, что находит время отдыхать в барах с подругами. Видела её пост вчера вечером. Отличная фотография, кстати. Коктейли явно недешёвые.
Андрей побледнел, открыл рот, закрыл снова. Светлана продолжила спокойно, почти ледяным тоном:
— Мне интересно, Андрей. На какие деньги твоя дочь ходит по барам? На те десять тысяч, что ты даёшь ей ежемесячно на карманные расходы? Или на те двадцать пять тысяч, что я перевела на кредит, а она решила потратить часть на развлечения? Кредит правда существует?
— Наверное, подруги угощали, — муж выдавил из себя.
— Подруги угощали, — женщина усмехнулась без тени веселья. — Конечно. Потому что у неё самой денег нет, она же кредит отдаёт. Вернее, я за неё отдаю.
— Света, пожалуйста, — Андрей встал, подошёл ближе. — Давай не будем ссориться. Анна молодая, ей нужна эмоциональная разрядка. Поиск работы — это стресс, нервы. Она имеет право иногда расслабиться.
Светлана рассмеялась. Смех получился резким, неприятным:
— Эмоциональная разрядка за мой счёт? Удобная позиция. Платит мачеха, гуляет падчерица. Справедливо, ничего не скажешь.
— Ты преувеличиваешь, — муж нахмурился. — Один раз сходила с подругами — не преступление. Ты же сама иногда встречаешься с коллегами после работы.
— После работы, — Светлана выделила последние два слова. — У меня есть работа, Андрей. Я зарабатываю свои деньги и трачу их по своему усмотрению. А у твоей дочери нет ни работы, ни дохода. Есть только долг в триста тысяч рублей и мачеха-дура, которая этот долг гасит.
Муж сжал губы, отвернулся. Молчание затянулось. Светлана ждала. Наконец Андрей заговорил, не глядя на жену:
— Хорошо. Я понял. Ты не хочешь помогать второй раз. Я как-нибудь сам найду деньги. Одолжу у коллег или возьму микрозайм.
— Микрозайм, — женщина покачала головой. — Под пятьдесят процентов? Чтобы погасить долг дочери, влезешь в новый долг? Гениальный план.
— А что мне делать? — Андрей развернулся резко, в голосе прорвалось отчаяние. — Бросить дочь? Пусть у неё кредитную историю испортят, коллекторы начнут звонить? Она же пропадёт!
— Не пропадёт, — Светлана возразила твёрдо. — Испугается, встрепенётся и пойдёт искать работу по-настоящему. Не для галочки, не на словах — на деле. Устроится официанткой в кафе, будет зарабатывать тридцать тысяч в месяц. Этого хватит на кредит и на скромную жизнь. Как живут миллионы людей в этой стране.
— Анна не будет официанткой, это унизительно, — муж выпалил это и тут же осёкся, поняв, что сказал лишнее.
Светлана выпрямилась, скрестила руки на груди:
— Повтори? Анна не официантка? Кто же тогда? Принцесса? Наследница престола? Девушка без образования, без опыта работы, с кредитом в триста тысяч — но она слишком хороша для должности официантки?
— Я не это имел в виду, — Андрей попытался исправиться. — Просто она училась на экономиста, может найти что-то по специальности.
— Училась на заочном, — жена напомнила. — Практически не посещала занятия, сессии закрывала кое-как. Какой работодатель возьмёт на экономическую должность человека без опыта и с дипломом, за который даже стыдно?
Муж молчал, опустив голову. Светлана чувствовала, как злость нарастает, выплёскивается через край:
— Ты избаловал дочь, Андрей. Вырастил инфантильную девушку, которая считает, что мир ей должен. Должен содержать, должен развлекать, должен расплачиваться за её глупости. И знаешь, что самое страшное? Ты продолжаешь её баловать! Оправдываешь, защищаешь, ищешь способы вытащить из проблемы. Но проблема не в кредите. Проблема в том, что Анна не научилась отвечать за свои поступки!
— Она ещё молодая! — Андрей повысил голос, перешёл в атаку. — Имеет право на ошибку! Все ошибаются в молодости!
— Имеет право, — Светлана кивнула. — Но расплачиваться за ошибку должна сама. А не перекладывать ответственность на отца и мачеху.
— Мачеху, — муж усмехнулся горько. — Вот мы и добрались до сути. Ты не хочешь помогать, потому что Анна тебе чужая. Не родная дочь — не твоя проблема.
Светлана замерла. Обвинение прозвучало жёстко, больно ударило. Женщина сделала глубокий вдох, выдох. Заставила себя говорить спокойно:
— Если бы это была моя родная дочь, я бы поступила точно так же. Не стала бы платить за её безответственность. Научила бы самостоятельности и ответственности. Но дело не в родстве, Андрей. Дело в том, что твоя дочь не собирается ничего менять. Прошёл месяц — никакого движения. Никаких поисков работы. Только обещания и прогулки по барам.
— Ты слишком жестока, — муж покачал головой. — Требуешь невозможного от молодой девушки.
— Я требую элементарной ответственности, — жена не отступала. — Взяла кредит — изволь отдавать. Нет денег — иди работать. Простая логика, которая почему-то не доходит ни до твоей дочери, ни до тебя.
Андрей развернулся, прошёл в комнату. Светлана осталась на кухне, слушая, как муж громко ходит туда-сюда, что-то бормочет себе под нос. Через несколько минут супруг вернулся с телефоном в руке:
— Я позвонил Анне. Она будет здесь через полчаса. Мы втроём всё обсудим спокойно, по-взрослому.
Женщина пожала плечами. Обсуждать нечего, решение принято. Но пусть приезжает, если хочет. Может, личная встреча заставит падчерицу наконец осознать ситуацию.
Анна появилась через сорок минут. Вошла в квартиру тихо, неуверенно поздоровалась с Светланой, прошла в гостиную, села на диван рядом с отцом. Девушка выглядела растерянно — джинсы, простая футболка, волосы собраны в хвост. Макияжа почти нет, глаза красные. Плакала, видимо, перед приездом.
Светлана села в кресло напротив, сложила руки на коленях. Андрей откашлялся, начал говорить примирительным тоном:
— Света, Аннушка, давайте спокойно обсудим ситуацию. Мы семья, должны помогать друг другу. Анна оказалась в сложной ситуации не по злому умыслу, а по наивности. Ей нужна наша поддержка.
— Я ищу работу, — Анна заговорила первой, перебив отца. — Честно ищу. Откликнулась уже на двадцать вакансий. Пока не везёт, но я не сдаюсь.
— Двадцать вакансий, — Светлана повторила спокойно. — Впечатляет. Где именно ты откликалась?
Падчерица замялась, стала перечислять:
— Ну… в разных компаниях. Офисные должности, административная работа, помощник менеджера.
— Понятно, — женщина кивнула. — То есть ты ищешь исключительно офисные позиции с комфортными условиями и достойной зарплатой. Должности, на которые претендуют сотни кандидатов с опытом работы и хорошими дипломами. А ты — без опыта, с заочным образованием, которое толком не закончила. Шансы невелики, согласись.
— Я скоро получу диплом, — Анна возразила обиженно. — Через полгода защита.
— Через полгода, — Светлана повторила. — А кредит платить нужно каждый месяц. Начиная с завтрашнего дня. Двадцать пять тысяч рублей. Второй платёж. У тебя есть эти деньги?
Девушка опустила голову, промолчала. Андрей вмешался:
— Света, ну зачем ты так? Видишь, Аннушка переживает, старается. Давай поможем ещё раз, последний. Пока она не устроится на работу.
— Последний раз, — женщина усмехнулась. — Как первый был последним? Андрей, ты не понимаешь? Не будет никакого трудоустройства. Анна не хочет работать. Она привыкла, что папа обеспечивает, оплачивает аренду, даёт на расходы. Зачем напрягаться, если можно жить как раньше?
— Это неправда! — Падчерица вскинула голову, в глазах блеснули слёзы. — Я действительно ищу! Просто сложно найти что-то подходящее!
— Подходящее, — Светлана произнесла слово медленно. — Вот в этом и проблема. Ты ищешь подходящее. Удобное. Лёгкое. С хорошей зарплатой и без особого напряжения. Но такие места не достаются людям без опыта и связей. Такие места нужно заслужить годами работы на менее привлекательных должностях.
— То есть ты хочешь, чтобы я пошла в официантки? — Анна спросила это с плохо скрытым презрением. — Или продавцом в магазин? Таскать тяжести, стоять на ногах по двенадцать часов?
— Миллионы людей именно этим и занимаются, — женщина ответила ровно. — Работают не на престижных должностях, зарабатывают честно своим трудом. Ничего постыдного в том, чтобы быть официанткой или продавцом. Зато есть доход, есть возможность выплачивать кредит самостоятельно.
— Папа, — Анна повернулась к отцу, в голосе зазвучали жалобные нотки. — Скажи ей. Я же не для того училась четыре года, чтобы кофе разносить.
Андрей молчал, разрываясь между дочерью и женой. Светлана видела его метания, понимала внутренний конфликт мужа. Но молчала, ждала, что супруг скажет.
Наконец Андрей вздохнул, посмотрел на Светлану:
— Може, правда, стоит помочь ещё немного? Дать Аннушке время найти нормальную работу? Я обещаю контролировать ситуацию, прослежу, чтобы дочь действительно искала.
— Нормальную работу, — женщина повторила. — Которая может не найтись и через год. А кредит будет висеть всё это время. Триста тысяч долга не исчезнут, пока кто-то их не выплатит. И этот кто-то, судя по всему, должна быть я.
— Ты зарабатываешь больше всех, — Андрей произнёс это тихо, но твёрдо. — Для тебя двадцать пять тысяч в месяц не критичная сумма. Ты можешь помочь без ущерба для себя.
Светлана застыла, вслушиваясь в слова мужа. Переспросила:
— То есть я обязана платить, потому что зарабатываю больше? Обязана содержать твою взрослую дочь, которая не хочет работать? Обязана закрывать дыры от её финансовых авантюр?
— Не обязана, — муж поправился. — Но могла бы. Как часть семьи.
— Хорошо устроились, — женщина медленно встала с кресла. Чувствовала, как внутри нарастает ярость, холодная и контролируемая. — Интересная трактовка семейных отношений. Значит, я должна платить, потому что зарабатываю. А Анна не должна работать, потому что ищет подходящее место. Удобная схема для всех, кроме меня.
— Света, не утрируй, — Андрей тоже поднялся. — Я просто прошу о помощи для дочери. Временной помощи.
— Временной, — Светлана усмехнулась. — Которая растянется на годы, потому что твоя дочь так и не найдёт работу. Будет откликаться на вакансии для галочки, ходить на собеседования без энтузиазма, получать отказы. А я буду каждый месяц отстёгивать двадцать пять тысяч на её кредит. Так?
— Я найду работу быстро, если перестанешь меня прессовать! Ты создаёшь мне стресс своими претензиями, из-за этого я не могу сосредоточиться на поисках! — Анна вмешалась снова, на этот раз голос звучал злее.
Светлана рассмеялась. Смех получился коротким, резким:
— Я создаю стресс? Прости, а кто взял кредит на триста тысяч и отдал незнакомому мошеннику? Я, что ли?
— Я ошиблась! — падчерица вскочила с дивана, голос сорвался на крик. — Люди имеют право ошибаться! Или ты идеальная, никогда не совершала глупостей?
— Совершала, — женщина ответила спокойно. — И расплачивалась за них сама. Не звала папу с мамой решать мои проблемы за меня.
— Да потому что у тебя никого не было! — Анна выпалила это и замолчала, осознав, что перешла черту.
Светлана замерла. Фраза ударила точно в цель. Да, у неё не было родителей, которые вытаскивали бы из неприятностей. Мать умерла, когда девочке было пятнадцать, отец спился и исчез из жизни дочери ещё раньше. Светлана выбиралась сама, работала с шестнадцати лет, училась заочно, снимала углы в коммуналках. Никто не оплачивал ей квартиры и не давал на карманные расходы.
— Правильно, — женщина произнесла тихо, глядя падчерице прямо в глаза. — У меня никого не было. Поэтому я знаю цену деньгам. Знаю, каково это — работать на двух работах, экономить на еде, чтобы заплатить за съёмное жильё. Знаю, что такое ответственность и самостоятельность. В отличие от тебя.
Анна отвернулась, Андрей шагнул между дочерью и женой:
— Света, хватит. Не надо вспоминать прошлое. Мы говорим о настоящем. О том, что Аннушке нужна помощь сейчас.
— Пусть твоя дочь работу ищет, а не ждёт, пока я за неё кредит погашу! — Светлана выпалила это громко, чётко, с ударением на каждом слове.
Тишина повисла тяжёлая. Андрей побледнел, Анна всхлипнула. Светлана стояла, сжав кулаки, чувствуя, как колотится сердце.
— То есть ты отказываешь, — муж произнёс медленно. — Окончательно.
— Окончательно, — жена подтвердила. — Я не буду платить за безответственность чужого человека. Анна взрослая девушка. Пусть сама разбирается со своими проблемами.
— Чужого человека, — Андрей повторил с горечью. — Значит, для тебя моя дочь чужая. Я правильно понял?
— Ты понял именно то, что хотел услышать, — Светлана устало провела рукой по лицу. — Я не говорила, что Анна чужая. Я сказала, что не буду расплачиваться за её ошибки. Это разные вещи.
— Для меня это одно и то же, — муж развернулся к дочери. — Аннушка, пойдём. Нам здесь больше делать нечего.
Падчерица быстро встала, схватила сумку. Отец и дочь направились к выходу. У двери Андрей обернулся:
— Ты пожалеешь об этом, Света. Семья важнее денег.
— Семья важна, — женщина согласилась. — Но только когда это настоящая семья. А не группа людей, которые используют друг друга.
Дверь захлопнулась. Светлана осталась одна в квартире, которая вдруг показалась слишком большой и пустой. Прошла на балкон, села в кресло, обхватила себя руками. Холодный вечерний ветер трепал волосы, в глазах защипало.
Она поступила правильно. Знала, что поступила правильно. Но почему тогда так больно?
Андрей не вернулся ни в этот вечер, ни на следующий день. Звонил один раз, коротко сообщил, что остановился у друга, и отключился. Светлана не стала названивать, не писала сообщений. Ждала. Надеялась, что муж одумается, поймёт её позицию.
Прошла неделя. Андрей появился, когда жены не было дома, забрал часть вещей. Оставил записку на кухонном столе: «Я переехал к Анне. Помогу ей пережить этот период. Когда будешь готова извиниться, позвони».
Светлана скомкала записку, бросила в мусорное ведро. Извиняться? За что? За то, что отказалась быть «дойной коровой» для чужой безответственности?
Прошло две недели. Светлана жила одна, ходила на работу, возвращалась в пустую квартиру. Коллеги замечали, что начальница стала молчаливее, сдержаннее. Женщина отшучивалась, ссылалась на загруженность проектами.
На третьей неделе пришло сообщение от Андрея. Длинное, обвиняющее, полное упрёков. Муж писал, что Светлана разрушила их семью, отвернулась от них в трудный момент, показала своё истинное лицо. Что Анна плачет каждый день, боится звонков из банка, впала в депрессию. Что они с дочерью справятся сами, без помощи чёрствой женщины, для которой деньги важнее людей.
Светлана прочитала сообщение дважды. Потом заблокировала номер мужа и удалила переписку. Чувствовала себя странно — одновременно опустошённой и свободной. Брак закончился. Второй брак, второй развод. Но на этот раз без сожалений.
Прошёл месяц. Светлана оформила документы на развод через адвоката, муж подписал без возражений. Имущество делить не пришлось — квартира принадлежала жене, совместных накоплений почти не было.
Однажды вечером Светлане позвонила незнакомая девушка. Представилась Ксенией, подругой Анны. Говорила сбивчиво, нервно:
— Здравствуйте, извините, что беспокою. Просто хотела сказать… Анна устроилась на работу. Официанткой в кафе возле своего дома. Зарплата небольшая, но хватает на кредит. Андрей Петрович тоже помогает немного. Они справляются.
Светлана слушала молча. Ксения продолжила:
— Анна попросила передать, что извиняется. Поняла, что была неправа. Работает уже месяц, говорит, что это тяжело, но терпимо. Даже нравится, если честно. Хотела сама позвонить, но стесняется.
— Спасибо, что сообщили, — женщина ответила ровно. — Желаю Анне удачи.
Отключившись, Светлана долго сидела с телефоном в руках. Анна работает. Платит кредит сама. Поняла урок. Поздно, но всё-таки поняла.
Жалела ли женщина о случившемся? Нет. Сожалела ли о потерянном браке? Немного. Андрей был хорошим человеком, но слишком мягким, неспособным установить границы с дочерью. Такой брак не имел будущего. Он всегда будет выбирать дочь.
Светлана научилась главному — отстаивать свои интересы без чувства вины. Помогать можно и нужно, но только тем, кто действительно готов меняться и брать ответственность за свою жизнь. Остальное — не помощь, а потакание слабости.
Женщина встала с дивана, подошла к окну. Город сверкал огнями, где-то там жили миллионы людей со своими радостями и проблемами. Светлана больше не чувствовала себя одинокой. Чувствовала себя сильной, цельной, способной справиться с любыми трудностями.
Двери прошлого закрылись. Впереди открылись новые — и на этот раз женщина входила в будущее без страха и сомнений.
— Восемь миллионов — не твои, а МОИ! — бросила я свекрови, выгоняя её из своей жизни.