Марина узнала о планах свекрови из сообщения в семейном чате. Лидия Петровна прислала фотографию дачи, сделанную явно несколько лет назад, когда участок ещё выглядел ухоженным, а не заросшим бурьяном, как сейчас.
«Дети, решила встретить Новый год на даче! С подругами и коллегами. Давно мечтала. Только надо утеплить — зимой же холодно. Нашла рабочих по рекомендации, недорого сделают».
Марина читала сообщение, стоя у плиты, разогревая ужин. Андрей, её муж, сидел за столом с телефоном, и по его лицу она видела, как он готовится что-то сказать. Вот он поднял глаза, улыбнулся виноватой улыбкой, которую она научилась распознавать безошибочно.
— Мама написала, — начал он, будто Марина сама не видела. — Про дачу. Она хочет…
— Я читала, — Марина отставила половник. — И что?
— Ну, в принципе, идея неплохая. Давно пора дачу привести в порядок. И мама заслужила, она всю жизнь работает, ни разу не отдыхала нормально.
Марина промолчала. Лидия Петровна «всю жизнь работала» библиотекарем в тихой районной библиотеке, уходила в пять вечера и три раза в год ездила на отдых. Но это было не то, о чём стоило спорить.
— Сколько это будет стоить? — спросила она вместо этого.
Андрей заёрзал на стуле.
— Мама говорит, что рабочие согласны на частичную оплату. По частям, понимаешь? Не сразу всё. За два месяца управимся.
— Сколько, Андрей?
Он назвал сумму. Марина почувствовала, как холодеет внутри. Это были деньги, которые они откладывали на ремонт в собственной квартире, где обои отклеивались в коридоре, а в ванной текла труба.
— Нет, — сказала она просто. — Нет, Андрей. У нас своих дел полно.
— Маринка, — он встал, подошёл, обнял её за плечи. — Ну пойми, это же мама. Она столько для меня сделала. И вообще, рабочие хорошие, с рекомендациями. Быстро всё сделают. Стены утеплят, окна поменяют, и даже каминную кассету поставят — мама об этом так давно мечтала.
— У неё уже есть электрокамин.
— Это не то. Она хочет настоящий, чтобы огонь горел. Представь, как красиво будет — Новый год, снег за окном, камин трещит…
Марина высвободилась из его объятий.
— Андрей, у нас в ванной течёт. У нас обои держатся на честном слове. Мы полгода копим на свой ремонт.
— Я знаю, знаю. Но это же ненадолго. Два месяца всего. Потом быстро накопим снова.
— А если не накопим?
— Накопим, — он говорил с такой уверенностью, что хотелось верить. — Мне даже премию обещали. К концу года точно получу.
Марина вернулась к плите. Она пыталась найти слова, которые достучались бы до мужа. Которые заставили бы его увидеть, что происходит. Но слова не находились.
За три года брака она поняла одно: со свекровью не спорят. Лидия Петровна умела так повернуть любую ситуацию, что Марина всегда оказывалась виноватой. Не позвонила вовремя — невнимательная. Позвонила не вовремя — навязчивая. Готовила не так, убирала не так, одевалась не так. А главное — недостаточно ценила Андрея, который «такой хороший сын, такой заботливый, таких сейчас не найдёшь».
— Послушай, — Андрей снова подошёл, на этот раз встал так, чтобы она смотрела на него. — Мама предложила вариант. Ты будешь переводить ей свою зарплату на время ремонта, а мы проживём на мою. Ненадолго же. Протянем, я знаю. Я буду экономить, обещаю. Даже на обедах буду экономить, дома буду еду брать.
Марина уставилась на него.
— Ты шутишь?
— Нет, почему? Нормальный вариант. Мама сразу расплачивается с рабочими, они быстрее работают, всё честно. А потом, когда закончат, мы с тобой наконец спокойно своим ремонтом займёмся.
— Андрей, это моя зарплата. Я её зарабатываю.
— Я знаю, котик. И я ценю. Но это же временно. И это же для семьи, по сути. Дача — наша общая. Мы туда летом ездим.
«Один раз съездили», — хотела сказать Марина, но промолчала. В тот единственный раз Лидия Петровна командовала ею весь день: копай тут, поливай там, приготовь обед, убери за всеми. А потом ещё неделю жаловалась подругам по телефону, как невестка «странно» резала салат.
— Давай хотя бы попробуем, — Андрей взял её за руки. — Один месяц. Переведёшь один раз, а там я поторгуюсь с рабочими, может, они скидку дадут. И вообще всё решится. Ну пожалуйста.
Он смотрел так, как умел смотреть только он — глазами щенка, который просит кусочек со стола. И Марина, как всегда, не выдержала.
— Один раз, — сказала она тихо. — Только один раз, Андрей. И ты обещаешь, что поговоришь с рабочими. И с мамой тоже поговоришь, что больше так не будет.
— Обещаю! — он расцвёл. — Спасибо, родная. Я всё компенсирую, честно. Ты даже не заметишь.
Но Марина заметила уже на следующий день.
Зарплата пришла в пятницу вечером. Марина, как договорились, перевела деньги на карту свекрови. Сидела и смотрела, как сумма исчезает со счёта, и чувствовала себя так, будто расстаётся с чем-то важным. С каким-то последним островком независимости.
Лидия Петровна прислала сухое «спасибо» в чат. Без смайликов, без восклицательных знаков. Будто Марина выполнила обязанность, а не сделала одолжение.
Следующий месяц прошёл в режиме строгой экономии. Андрей действительно брал обеды из дома, но его зарплаты всё равно еле хватало. Марина пересчитывала в уме каждый чек в магазине, отказывалась от мелочей, на которые раньше не обращала внимания. Новая тушь, которую хотела купить — нет. Кофе в кафе по дороге на работу — нет. Такси, когда шёл дождь — нет, пешком под зонтом.
Она чувствовала, как растёт внутри глухое раздражение. Особенно когда Лидия Петровна присылала фотографии с дачи: вот привезли новые окна, вот начали утеплять стены, вот выбираем плитку для камина. Каждая фотография была как маленький укол.
— Красиво получается, правда? — радовался Андрей, показывая ей очередное сообщение от матери.
— Очень, — отвечала Марина и отворачивалась.
Когда пришла следующая зарплата, Марина не стала никуда её переводить. Оставила на счёте, как обычно. У них закончились деньги ещё за неделю до конца месяца, пришлось занимать у её родителей. Стыдно и унизительно.
Звонок от Лидии Петровны раздался вечером того же дня.
Андрей сидел на диване с ноутбуком, Марина мыла посуду. Она услышала, как он ответил, и сразу всё поняла по его голосу.
— Да, мам. Здравствуй. Что? — пауза. — Погоди, сейчас уточню.
Он поднял глаза на Марину. В них читалось недоумение, которое быстро превращалось в осуждение.
— Мама говорит, что деньги не пришли. Ты переводила?
Марина вытерла руки о полотенце.
— Нет.
— Как это нет?
— Так. Не переводила.
Андрей прикрыл трубку ладонью.
— Мы же договаривались!
— Договаривались на один раз, — Марина старалась говорить спокойно. — Я перевела один раз. Всё.
— Но работы же ещё не закончены! Рабочим нужна вторая часть оплаты!
— Пусть твоя мама найдёт деньги сама. Или ты дай ей свою зарплату.
Андрей уставился на неё так, будто она сказала что-то немыслимое.
— Мам, перезвоню, — бросил он в трубку и отложил телефон. — Марина, какого чёрта?
— Андрей, у нас на прошлой неделе деньги кончились. У моих родителей мы заняли десять тысяч. Десять тысяч! Чтобы дожить до зарплаты!
— Ну и что? Отдадим. Мы же семья.
— Это унизительно! Мне тридцать лет, я работаю, а мы живём как студенты!
— Потому что ты взяла на себя обязательство! — он повысил голос. — Ты обещала помочь!
— Я помогла! Один раз, как мы договаривались!
— А ты думала, что за один месяц дачу утеплят? Такие работы за месяц не делаются!
Марина почувствовала, как внутри закипает.
— Меня это не волнует, Андрей. Не волнует! Это не моя дача, не мой камин и не моя мечта встречать Новый год с подругами!
— Это дача моей матери!
— Вот и пусть твоя мать её ремонтирует!
— Ты почему матери свою зарплату не отдала? — возмутился муж, и в его голосе была такая праведная обида, что Марине захотелось швырнуть в него чем-нибудь тяжёлым.
Вместо этого она медленно положила полотенце на стол и посмотрела на него. Действительно посмотрела — так, как не смотрела давно. Увидела мужчину, который даже не понимает, что не так в его вопросе. Который искренне считает, что она должна отчитываться перед свекровью за свою зарплату.
— Потому что это моя зарплата, — проговорила она медленно, по слогам. — Моя. Я её заработала. Я встаю в шесть утра, еду в душной электричке, работаю до вечера. Моя. Зарплата.
— Но мы семья! В семья помогают друг другу!
— Семья — это мы с тобой, Андрей! А не ты, я и твоя мама! Когда ты это поймёшь?
— Мама нуждается в помощи!
— Да не нуждается она! — Марина не выдержала, сорвалась на крик. — У неё квартира, у неё пенсия, у неё куча подруг! Она хочет дачу утеплить, чтобы вечеринку устроить! Вечеринку, Андрей! А у нас в ванной течёт, и мне стыдно приглашать своих родителей, потому что обои в коридоре держатся на соплях!
— Ты преувеличиваешь.
— Я ничего не преувеличиваю! Я устала! Устала от того, что твоя мама решает, как нам жить! Устала от того, что ты всегда на её стороне! Устала притворяться, что всё нормально!
Андрей молчал. Потом взял телефон.
— Мне нужно перезвонить маме. Объяснить ситуацию.
— Конечно, — Марина почувствовала, как накрывает усталость. — Позвони. Пожалуйся, какая я плохая.
Он вышел в другую комнату. Марина слышала обрывки разговора: «она не хочет», «я пытался объяснить», «не знаю, что на неё нашло».
Когда он вернулся, лицо у него было мрачное.
— Мама расстроена. Говорит, рабочие требуют оплату, иначе бросят объект.
— Пусть платит сама.
— У неё сейчас нет всей суммы!
— Ну тогда пусть продаёт свой электрокамин или плазму в зале. Или вещи какие-нибудь.
— Ты в своём уме?
— Абсолютно. Я больше не собираюсь спонсировать прихоти твоей матери, Андрей. Ни копейки. Даже если ты будешь умолять, даже если она будет плакать по телефону. Всё.
Они не разговаривали три дня. Андрей спал на диване, демонстративно молчал за завтраком, не отвечал на сообщения. Марина держалась, хотя внутри всё сжималось от тревоги. Она боялась, что не выдержит, что снова сдастся, как сдавалась всегда. Но на этот раз что-то изменилось. Какая-то внутренняя решимость, о существовании которой она и не подозревала.
На четвёртый день Андрей собрал сумку.
— Еду на дачу, — бросил он на пороге. — Буду сам доделывать работы. Раз денег нет, значит, руками.
— В середине недели?
— Взял отгул. Мама не может рабочим платить, а они уже материалы купили. Кто-то должен заканчивать.
— Ты не умеешь утеплять стены.
— Научусь. Видео в интернете посмотрю.
Марина не стала спорить. Пусть едет. Пусть помогает матери. Может, там, на даче, в холодной осенней сырости, когда будет пытаться прикрутить очередной лист утеплителя замёрзшими пальцами, он что-то поймёт.
А может, не поймёт. Но это уже будет не её проблема.
Она позвонила маме. Просто так, чтобы услышать родной голос.
— Как дела, доченька? — спросила мама, и в этом простом вопросе было столько тепла, что Марине захотелось расплакаться.
— Нормально, — соврала она. — Всё нормально.
Но мама, конечно, услышала.
— Что случилось?
И Марина рассказала. Всё — про дачу, про зарплату, про Лидию Петровну и её бесконечные требования. Про то, как устала терпеть. Про то, как страшно, потому что может всё развалиться.
Мама слушала, не перебивая. А потом сказала:
— Знаешь, Мариночка, я рада, что ты наконец сказала «нет». Мы с папой волновались, смотрели, как ты меняешься. Как тускнеешь. Как начинаешь извиняться за то, за что извиняться не нужно.
— Мама, а если он не вернётся?
— Если он не вернётся из-за того, что ты отстояла своё право на собственную зарплату, значит, он и не твой человек, милая. Настоящий мужчина защищает жену. А не требует, чтобы она отчитывалась перед его матерью.
После этого разговора стало легче. Марина убрала квартиру, приготовила любимую пасту, села у окна с книгой. Читала и думала о том, что будет дальше. О том, готова ли она жить так всю жизнь. Быть на третьем месте после Андрея и его матери. Отдавать деньги, силы, время — и чувствовать себя виноватой за то, что посмела возмутиться.
Андрей вернулся через два дня. Грязный, уставший, с занозой на ладони и ссадиной на лбу. Он молча прошёл в ванную, долго стоял под душем. Потом вышел, сел напротив Марины и посмотрел на неё.
— Ты была права, — сказал он тихо. — Я дурак.
Марина отложила книгу.
— Я два дня пытался сам утеплить стены, — продолжал он. — И понял, что это невозможно. Что рабочие обманули маму. Что они взяли деньги, сделали половину работы и смылись. Что камин, который она заказала, стоит как половина машины. Что вся эта затея с Новым годом — безумие.
— Что сказала твоя мама?
— Она плакала. Говорила, что хотела красиво. Что давно мечтала. Что я её подвёл.
— И что ты ответил?
Андрей помолчал.
— Что не я её подвёл. А она нас. Что не имела права требовать от тебя деньги. Что должна была спросить, а не приказывать через меня. — Он поднял глаза. — Она обиделась. Повесила трубку. Наверное, теперь долго не будет звонить.
— И как ты себя чувствуешь?
— Странно, — он улыбнулся виноватой улыбкой. — Будто я предатель. Но одновременно — будто сбросил рюкзак, в котором таскал кирпичи. — Он протянул руку, взял её ладонь в свою. — Прости меня, Мариш. Прости за то, что не слушал. За то, что заставлял чувствовать тебя виноватой. За то, что не защитил тебя.
Марина сжала его пальцы.
— Я не хочу, чтобы ты выбирал между мной и мамой, — сказала она. — Но я хочу, чтобы мы с тобой были командой. Чтобы мы решали вместе, на что тратить деньги. Чтобы ты спрашивал моё мнение, а не ставил перед фактом.
— Буду, — пообещал он. — Постараюсь. Я правда постараюсь.
Они сидели в тишине, держась за руки. За окном начинался дождь, капли стучали по стеклу, и было уютно и странно спокойно.
Дача так и осталась недоделанной. Лидия Петровна встречала Новый год дома, в городе, и несколько месяцев почти не звонила. Потом постепенно отношения наладились — с пониманием, что есть вещи, в которые ей лучше не вмешиваться.
А Марина и Андрей весной начали ремонт в своей квартире. Поменяли трубу в ванной, поклеили обои в коридоре, купили новую кофеварку. Это были их деньги, их решения, их жизнь.
И это было правильно.
Дорогой урок