— Иван поедет с вами на море. Ему полезно, — сказала Галина Михайловна так, будто речь шла о списке продуктов.
Я стояла у окна с телефоном в руке и смотрела на дождь. За стеклом размывалась осень — серые дома, мокрый асфальт, редкие прохожие под зонтами. В голове размывались планы на отпуск.
— Извините, что?
— Ивану нужно отдохнуть. Он устал на работе, стресс. Вы же едете на неделю, места хватит.
Я медленно опустилась на диван.
Год. Целый год мы откладывали с каждой зарплаты. Сто восемьдесят тысяч за путёвку на двоих. Первый нормальный отпуск за пять лет. Неделя в Турции, море, солнце, только мы с Димой.
И вот теперь — Иван. Племянник, которого я видела от силы три раза за двенадцать лет.
— Галина Михайловна, но мы планировали вдвоём…
— Света, не будь эгоисткой. Семья должна поддерживать друг друга. Иван племянник, практически родной. Что вам стоит взять его с собой?
В телефоне щёлкнуло — она отключилась. Просто отключилась. Даже не дала ответить.
Я посмотрела на журнальный столик. Там лежал каталог отеля, который мы выбирали три вечера подряд. Дима листал фотографии бассейнов, я читала отзывы. Мы планировали завтракать на террасе с видом на море, гулять по набережной, ужинать при свечах.
Нам обоим было за пятьдесят, и мы хотели побыть вместе. Просто вместе.
Выбор между матерью и женой
Дима пришёл поздно — совещание затянулось. Я сидела на кухне с остывшим чаем. Он сразу понял по лицу.
— Что случилось?
— Твоя мама звонила.
Он снял куртку, повесил на спинку стула. Потёр переносицу — всегда так делал, когда нервничал.
— И?
— Иван поедет с нами на море.
Пауза. Долгая. Он смотрел в окно, я — на свои руки. На безымянном пальце поблёскивало обручальное кольцо. Двенадцать лет брака. Двенадцать лет я учила себя быть терпеливой, понимающей, удобной.
— Мама так сказала? — голос тихий.
— Не спросила. Сказала. Как факт.
Он сел напротив. Устало провёл ладонями по лицу.
— Слушай, он же… родственник всё-таки. Может, правда устал?
Я почувствовала, как внутри что-то сжалось.
— Дим, мы год копили на эту поездку. Год. Помнишь, как я отказалась от сапог в прошлом декабре? Как мы не ходили с твоими друзьями в ресторан на юбилей Серёжи? Как ты откладывал покупку новых снастей для рыбалки?
— Помню, — тихо.
— Мы экономили на всём. Я перестала встречаться с подругами в кафе. Считала каждую тысячу. Не для того, чтобы делить номер с двадцатипятилетним племянником.
— Он племянник мамы, а не мой, — уточнил Дима.
— Вот именно.
Он налил себе чай из чайника. Помолчал. Я видела, как он мучается. Дима никогда не умел говорить матери «нет». За пятьдесят пять лет так и не научился.
— Может, купим ещё одну путёвку? — осторожно предложил он.
— На какие деньги? Ещё девяносто тысяч? У нас нет таких денег, Дим. И даже если бы были — я не хочу. Это наш отпуск. Наш. Я мечтала о том, как мы будем встречать рассветы на пляже, как будем пить на террасе, как будем просто молчать рядом и смотреть на море. Вдвоём.
— Я понимаю, — он взял меня за руку. — Я всё понимаю. Просто мама…
— Мама. Дим, твоей маме семьдесят семь лет, и она до сих пор решает за нас. Когда это закончится?
Он не ответил.
Мы сидели в тишине. За окном шумела дождевая вода в водостоке. В холодильнике гудел компрессор. В соседней квартире кто-то включил телевизор.
— Я позвоню ей завтра, — сказал наконец Дима. — Объясню.
— Объясни, — не спрашивала, утверждала я.
— Постараюсь.
Манипуляция как свершившийся факт
Галина Михайловна позвонила сама. На следующий день, около одиннадцати. Я как раз разбирала вещи для отпуска — раскладывала на кровати купальники, лёгкие платья, босоножки.
— Света, я уже Ивану сказала. Он так обрадовался! Спасибо вам огромное.
Я почувствовала, как внутри разливается холод.
— Галина Михайловна, мы не давали согласие.
— Как это не давали? Я же вчера сказала, что он едет.
— Сказать и спросить — разные вещи.
— Света, ты чего? — в голосе появились металлические нотки. — Он устал, ему нужно море. Вы же семья, должны помогать друг другу.
— Мы планировали вдвоём.
— Ну и что? Потеснитесь. Или купите ещё одну путёвку, у вас же зарплаты хорошие.
Я села на край кровати. Синее платье лежало передо мной — то самое, которое купила специально для этой поездки. Белые босоножки. Новый купальник. Всё готово. Всё ждало.
— У нас нет денег на ещё одну путёвку. Мы год копили на эту.
— Год копили, — передразнила она. — Света, не прибедняйся. Ты начальник, Дима инженер. Неужели девяносто тысяч для вас проблема?
— Проблема.
— Тогда пусть в номере втроём. Диван раскладной же есть?
Я молчала. Смотрела на разложенные вещи, на открытый чемодан, на каталог отеля. Год. Целый год я мечтала об этом отпуске. Откладывала мечту о новых сапогах на «потом». Отказывалась от встреч с подругами. Считала копейки в магазине.
Всё — ради недели вдвоём с мужем.
— Галина Михайловна, мы не возьмём Ивана.
Пауза. Долгая, тяжёлая.
— Что?
— Мы не возьмём его с собой. Это наш отпуск. Простите.
— Ты серьёзно? — голос стал жёстким. — Ты отказываешь семье?
— Я не отказываю семье. Я защищаю свои границы.
— Границы, — она усмехнулась. — Ты, Света, знаешь что? Эгоистка ты. Я всегда это знала. Дима женился на тебе, а я молчала. Но теперь вижу — не ошиблась. Эгоистка.
— Возможно, — я удивилась собственному спокойствию. — Но Иван с нами не едет.
— Посмотрим, что скажет Дима.
Отключилась. Второй раз за два дня.
Я сидела на кровати и смотрела на лёгкое синее платье. Представляла, как буду в нём идти по набережной. Вдвоём с Димой. Без Ивана. Без свекрови. Без чужих людей в нашем отпуске.
Внутри не было ни страха, ни сомнений. Только тихая уверенность: я права.
Ультиматум как последняя граница
Вечером Дима вернулся раньше обычного. Я готовила ужин — резала овощи для салата, на плите что-то булькало в кастрюле. Он прошёл на кухню, встал у окна.
— Мама звонила, — сказал он.
— Знаю. Мне тоже.
— Она сказала, что ты нагрубила.
Я отложила нож. Вытерла руки полотенцем. Повернулась к нему.
— Дим, я не нагрубила. Я просто сказала «нет».
— Она плакала в трубку.
— Она манипулирует тобой. Как всегда.
Он посмотрел на меня. Усталый взгляд. Мятая рубашка. Седина на висках. Мой муж. Двенадцать лет вместе, и я знала: сейчас он выберет.
Мать или жену. Привычное или новое. Прошлое или будущее.
— Я понимаю её, — сказал он тихо. — Она одна. Ей хочется, чтобы семья была рядом.
— Дима, — я подошла ближе. — Послушай меня внимательно. Либо мы едем вдвоём, как планировали, либо я не еду вообще. Третьего не дано.
Он вздрогнул.
— Ты ставишь ультиматум?
— Я защищаю нашу жизнь. Наше право быть вдвоём. Я год копила на этот отпуск. Помнишь, как в декабре я ходила мимо витрины с сапогами? Они стоили восемь с половиной тысяч. Я остановилась, посмотрела, пошла дальше. В старых. Которые промокали.
Помнишь, как в марте подруга звала на день рождения в ресторан? Я отказалась. Сказала, что занята. А сама сидела дома и считала, сколько ещё нужно отложить.
— Я помню, — голос глухой.
— Помнишь, как ты хотел новый спиннинг? Нашёл в интернете, показывал мне фотографии. А потом сказал: «Подождёт. После отпуска». Помнишь?
— Помню.
— Мы считали каждую тысячу. Отказывали себе во всём. Не ради Ивана. Ради нас. Ради семи дней, когда мы будем только вдвоём.
Дима опустился на стул. Закрыл лицо ладонями.
— Она моя мать.
— Я твоя жена. Двенадцать лет. Дим, я никогда не просила тебя выбирать. Я терпела её звонки в семь утра. Терпела, когда она приезжала без предупреждения и оставалась на неделю. Терпела, когда она учила меня готовить, убирать, одеваться. Я молчала.
Потому что понимала: она твоя мать, ты её любишь. Но сейчас не об этом. Сейчас о нас. О нашем праве жить свою жизнь.
Он молчал. Долго.
Я стояла у плиты и ждала. За окном сгущались сумерки. В кастрюле кипела вода. Время замедлилось, растянулось, превратилось в тонкую нить между прошлым и будущим.
— Хорошо, — сказал он наконец. Выдохнул. Посмотрел мне в глаза. — Я позвоню ей. Скажу, что не получится.
Когда муж говорит матери «нет»
Он позвонил из гостиной. Я слышала из кухни — дверь была приоткрыта.
— Мам, привет. Нет, слушай. Про Ивана. Не получится. У нас путёвка на двоих, мы планировали вдвоём… Мам, не надо. Я понимаю, но… Нет, это не Света решила. Это мы решили. Вместе…
Мам, пожалуйста, не плачь. Иван взрослый человек, может сам съездить на море… На свои деньги, да… Мам, я прошу тебя, пойми…
Крик. Я различала слова: «неблагодарный», «жена настроила», «забыл мать».
— Мам, это несправедливо. Света здесь ни при чём… Нет, она не эгоистка. Она права. Это наш отпуск, наши деньги, наше решение… Мам, мне жаль, но ответ «нет».
Долгая пауза. Потом тишина. Он нажал отбой.
Я вышла из кухни. Он сидел на диване, смотрел в пол. Я села рядом. Взяла его за руку.
— Спасибо, — сказала тихо.
— Она не будет разговаривать со мной месяц, — улыбнулся он грустно.
— Значит, будет тихий месяц.
Он засмеялся. Обнял меня.
Мы сидели молча. И я впервые за двенадцать лет почувствовала: он выбрал меня. Не из-под палки, не потому что надо. Просто выбрал.
Море вдвоём
Ноябрь встретил нас солнцем.
Море было тёплым, небо — синим, воздух — солёным и лёгким. Мы жили в номере с балконом, завтракали на террасе, гуляли по набережной босиком.
Дима держал меня за руку, как в молодости. Мы молчали — но это было то молчание, которое говорит больше слов. Смотрели на закаты, пили, слушали шум волн.
На четвёртый день, вечером, пришло сообщение. От Галины Михайловны.
«Как Иван? Адаптировался?»
Дима читал через моё плечо. Мы переглянулись. Он усмехнулся.
— Ответишь?
— Отвечу.
Я набрала: «К сожалению, не в курсе. Мы с Димой в своём отпуске. Вдвоём». Нажала «отправить».
Дима рассмеялся. Обнял меня со спины, поцеловал в макушку.
— Ты жестокая женщина.
— Честная, — поправила я.
Ответа не было. Мы вернулись к закату. К тишине вдвоём.
Право сказать «нет»
Когда мы вернулись домой, свекровь не звонила три недели.
Потом позвонила, как ни в чём не бывало. Спросила, как погода, как работа, не нужна ли помощь с уборкой.
Ни слова об Иване. Ни слова об отпуске. Будто ничего не было.
Я стояла у того же окна, где принимала её первый звонок. За стеклом шёл снег — первый в этом году. Пушистый, медленный, красивый.
— Спасибо, Галина Михайловна, — сказала я. — Справляемся сами.
После разговора я думала о том, как легко мы живём без границ всю жизнь, боясь обидеть, расстроить, разочаровать. Как сложно сказать «нет» — и как просто становится потом.
Год назад я бы согласилась. Взяла бы Ивана, улыбалась бы через силу, делила бы номер втроём. Вернулась бы уставшая, разочарованная, с камнем на душе. И молчала бы. Как всегда.
Но в пятьдесят один год я наконец поняла: имею право.
Право на собственную жизнь. На отпуск вдвоём с мужем. На слово «нет». На границы, которые не стыдно защищать.
Дима вошёл на кухню. Подошёл, обнял сзади.
— О чём думаешь?
— О море, — улыбнулась я. — О том, как хорошо мы отдохнули.
— Правда хорошо, — он поцеловал меня в висок. — Может, через год снова? Только мы вдвоём?
— Только мы, — согласилась я.
За окном падал снег. На холодильнике висел магнит из Турции — пальма, море, солнце. Наш магнит. Наша память. Наша маленькая победа над чужими ожиданиями.
И я знала: это только начало. Начало жизни, где я имею право говорить «нет». Где мой муж выбирает меня. Где границы — это не эгоизм, а уважение к себе.
Снег за окном становился гуще. Город укутывался в белое. А думала о следующем лете. О следующем море. О следующей победе.
Только вдвоём.
— Какой ещё к чёрту сюрприз? — орал муж на жену. — Есть хочу, а не на твои свечки смотреть. Где еда?!