Поднявшись на четвертый этаж, я услышала громкие голоса за дверью нашей квартиры. Один из них принадлежал моему мужу Виктору, второй — его матери Тамаре Сергеевне. Я замерла с ключом в руке. Свекровь не предупреждала о визите, да и вообще последние полгода мы общались только по телефону после той некрасивой сцены на дне рождения Виктора.
Вздохнув, я отперла дверь и вошла. В прихожей стояли два больших чемодана и несколько коробок, перевязанных скотчем. На секунду мелькнула абсурдная мысль, что Виктор решил от меня уйти, но тут же в коридор вышла Тамара Сергеевна собственной персоной.
— А, явилась наконец, — она окинула меня привычно оценивающим взглядом. — Мы тебя уже заждались.
— Здравствуйте, Тамара Сергеевна, — я старалась говорить спокойно. — Не знала, что вы приедете. Виктор не предупредил.
— А что, я должна отпрашиваться, чтобы навестить сына? — она поджала губы.
Из кухни вышел Виктор с чашкой чая. Вид у него был виноватый и одновременно решительный — странное сочетание, которое появлялось всегда, когда рядом была его мать.
— Наташа, нам надо поговорить, — он поставил чашку на тумбочку.
— Конечно, — я разулась и прошла в гостиную, на ходу стягивая плащ. — Что происходит? Чьи это вещи в коридоре?
Тамара Сергеевна прошествовала следом и села в кресло, словно на трон. Она всегда умела занимать в пространстве больше места, чем ей полагалось по комплекции.
— Видишь ли, у мамы проблемы с квартирой, — начал Виктор, избегая моего взгляда. — Течь в потолке, ремонт затянется на пару месяцев…
— Мне пришлось съехать, — перебила его Тамара Сергеевна. — Жить там невозможно. А снимать квартиру на мою пенсию — ты же понимаешь…
Я кивнула, начиная догадываться, к чему всё идет.
— И вы решили пожить у нас, — закончила я за них.
— Не у вас, а у Витеньки, — поправила меня свекровь. — Это всё-таки его квартира.
Я непонимающе посмотрела на мужа. С юридической точки зрения квартира принадлежала мне — я получила ее в наследство от бабушки еще до замужества. Виктор прекрасно это знал.
— Мама будет жить с нами, — твердо сказал он, глядя куда-то поверх моей головы. — Я уже освободил кладовку для ее вещей.
Я оглянулась и только теперь заметила, что мои коробки с сезонными вещами и старыми книгами стояли прямо посреди гостиной.
— Виктор, мы могли бы обсудить это заранее, — я пыталась говорить спокойно. — Я бы подготовила комнату, разобрала вещи…
— А что тут обсуждать? — вмешалась Тамара Сергеевна. — Сын должен помогать матери. Это нормально в любой семье. Если, конечно, семья нормальная.
Этот шпильки в мой адрес были привычны. С самого начала наших отношений с Виктором его мать считала меня недостаточно хорошей хозяйкой, недостаточно заботливой женой, недостаточно… всего. В первые годы я старалась угодить ей, но быстро поняла, что это бесполезно.
— Конечно, мы поможем, — кивнула я. — Но вы могли хотя бы позвонить.
— Да что ты прицепилась к этому звонку! — неожиданно вспылил Виктор. — Мама в беде, мы должны ей помочь, и точка! Она тут хозяйка теперь, так что привыкай!
В комнате повисла тишина. Тамара Сергеевна победно улыбнулась, а я почувствовала, как внутри закипает гнев. Не из-за того, что свекровь переезжала к нам — в конце концов, действительно бывают ситуации, когда родственникам нужно помочь. А из-за тона и формулировки мужа. «Она тут хозяйка теперь». В моей собственной квартире.
— Что значит «хозяйка»? — спросила я тихо.
— То и значит, — Тамара Сергеевна расправила плечи. — Я буду следить за порядком, готовить, как положено. А то вечно у вас бардак, питаетесь неизвестно как…
— Мама лучше знает, как вести хозяйство, — подхватил Виктор. — Она опытнее. И вообще, она моя мать, так что уважай ее решения.
Я медленно опустилась на стул, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Виктор никогда раньше не разговаривал со мной таким тоном. Даже в наших редких ссорах он всегда был сдержан, уважителен. А сейчас словно превратился в другого человека.
— Так вот, — продолжала Тамара Сергеевна, воодушевленная поддержкой сына, — я сегодня пересмотрела твой шкаф. Нужно половину выбросить, занимает только место. И эти картины, — она кивнула на мои акварели, — снять. Безвкусица.
— Вы рылись в моих вещах? — я не могла поверить своим ушам.
— Не в твоих, а в наших, — отрезала свекровь. — Я же сказала: я теперь тут хозяйка.
Что-то щелкнуло внутри меня, словно переключатель. Я встала и подошла к книжному шкафу, где хранились все важные документы. Достав папку с бумагами, я извлекла свидетельство о праве собственности на квартиру.
— Видите? — я протянула документ Виктору. — Здесь только моя фамилия. Эта квартира принадлежит мне, я получила ее от бабушки. И именно я решаю, кто будет в ней хозяйкой.
Тамара Сергеевна побледнела и повернулась к сыну:
— Витя, что это значит? Ты говорил, что квартира записана на тебя!
Виктор замялся, избегая смотреть матери в глаза.
— Ну, не совсем… Мы собирались переоформить, но пока не дошли руки…
— То есть ты живешь в квартире жены? — возмущению свекрови не было предела. — Как приживалка какая-то?
— Мама, перестань, — Виктор наконец взглянул на меня. — Наташа, но ведь это формальность. Мы же семья, все общее.
— Да, Витя, мы семья, — ответила я, чувствуя странное спокойствие. — И я никогда не подчеркивала, что квартира моя. Но сейчас твоя мать роется в моих вещах и указывает, что мне выбросить, а что оставить. В моем собственном доме. И ты это поддерживаешь.
— Я просто хотел помочь маме, — растерянно пробормотал он.
— Помочь — это одно. А заявлять, что она теперь здесь хозяйка — совсем другое.
Я повернулась к Тамаре Сергеевне:
— Я не против, чтобы вы временно пожили у нас, пока идет ремонт. Но только на равных правах, с уважением к моему пространству и вещам. Без вмешательства в наш с Виктором брак. И только если вы действительно не можете снять комнату или квартиру.
Свекровь фыркнула:
— И не подумаю! Чтобы я, унижалась! Ты просто хочешь меня выжить. Всегда хотела рассорить нас с Витенькой.
— Ничего подобного, — покачала я головой. — Я пять лет терпела ваши замечания, придирки, непрошеные советы. Старалась ради Виктора поддерживать хорошие отношения. Но всему есть предел.
— Витя! — Тамара Сергеевна вскочила с кресла. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает? Скажи ей!
Я перевела взгляд на мужа. Его лицо выражало целую гамму эмоций: растерянность, смущение, злость, стыд. Он разрывался между матерью и женой, и я почти сочувствовала ему. Почти — если бы не его слова о «новой хозяйке».
— Наташа, — наконец выдавил он, — мама просто хотела помочь. Ты слишком резко реагируешь.
— Я резко реагирую? — я не поверила своим ушам. — Витя, очнись! Она планирует выбросить мои вещи, перекроить нашу жизнь, а ты называешь это помощью?
— Не хочу вмешиваться в ваш скандал, — вставила Тамара Сергеевна с видом оскорбленной невинности, — но, Витенька, я же говорила, что она тебя не ценит. Может, нам и правда уйти? Поживем у тети Клавы, она звала.
Я замерла. Значит, был и другой вариант? Тогда зачем весь этот спектакль?
— У тети Клавы? — переспросила я. — То есть, у вас есть, где жить?
— Не твое дело! — огрызнулась свекровь, но было поздно.
— Мама, ты говорила, что тетя Клава уехала на дачу до осени, — растерянно произнес Виктор.
Тамара Сергеевна заметалась взглядом между нами.
— Ну… она звонила… вчера… Предложила ключи…
— Мама, — голос Виктора стал неожиданно твердым, — ты специально это придумала? Про протечку, ремонт?
— Как ты можешь! — она прижала руку к сердцу. — Родной сын не верит! Да у меня там потолок обвалился! Можешь поехать, посмотреть!
— И посмотрю, — Виктор достал телефон. — Прямо сейчас позвоню дяде Коле, попрошу зайти проверить.
— Не надо никуда звонить, — Тамара Сергеевна резко сменила тон. — Ладно, признаю. Потолок цел. Но зачем мне жить одной в таком возрасте? Сын должен заботиться о матери!
Я молча наблюдала за этой сценой, чувствуя странное опустошение. Пять лет брака, и я до сих пор не понимала, насколько глубоко Тамара Сергеевна может манипулировать своим сыном. И насколько он позволяет ей это делать.
— Я заботился и буду заботиться, — тихо сказал Виктор. — Но не такой ценой. Не обманом. И не подрывая мой брак.
Тамара Сергеевна всплеснула руками:
— Да какой брак! Она же тебя не любит! Нормальная жена радовалась бы, что свекровь рядом, помогает, советует. А эта только о своей драгоценной квартире печется!
— Мама, перестань, — в голосе Виктора звучала усталость. — Наташа права. Мы должны были обсудить твой приезд. И ты не должна была трогать ее вещи.
— Значит, ты на ее стороне? — Тамара Сергеевна гневно сверкнула глазами. — Променял мать на эту… эту…
— Не надо, мама, — Виктор поднял руку. — Наташа — моя жена. И я люблю вас обеих. Но сейчас ты не права.
Я не ожидала от него такой твердости. Обычно в конфликтах с матерью он занимал нейтральную позицию, стараясь никого не обидеть, что на практике означало молчаливое согласие со свекровью.
— Раз так, — Тамара Сергеевна вскочила с кресла, — мы уезжаем! Сейчас же! Собирайся, Витя!
— Мы? — переспросил Виктор.
— Да, мы! Не оставлю же я тебя с ней. Поедем к тете Клаве, она давно звала. Вот увидишь, как заживем душа в душу, без этих современных замашек.
Я молча смотрела на мужа. Момент истины. Сейчас все решится.
Виктор перевел взгляд с матери на меня и обратно. Его лицо медленно менялось, словно он впервые видел ситуацию со стороны.
— Нет, мама, — тихо, но твердо произнес он. — Я никуда не поеду. Мое место здесь, с женой.
Тамара Сергеевна задохнулась от возмущения:
— Неблагодарный! После всего, что я для тебя сделала!
— Мама, я люблю тебя, — Виктор подошел и взял ее за руку. — Но ты не можешь решать за меня, где и с кем мне жить. Я взрослый человек. У меня своя семья.
Свекровь выдернула руку и повернулась к своим чемоданам.
— Ну что ж, собирай мои вещи. Раз уж выгоняете старую мать на улицу.
— Никто вас не выгоняет, — я решила вмешаться. — Вы можете остаться на несколько дней, пока не найдете другой вариант. Если пообещаете уважать наше пространство.
— Чтобы я еще унижалась! — Тамара Сергеевна гордо вскинула голову. — Нет уж, спасибо за гостеприимство. Поеду к людям, которые меня ценят.
В течение следующего часа Виктор помогал матери собирать разбросанные по квартире вещи. Она демонстративно вздыхала, бросала на меня испепеляющие взгляды, но больше не пыталась давить на сына. Похоже, поняла, что на этот раз перегнула палку.
Когда такси увезло Тамару Сергеевну с ее чемоданами (оказалось, что тетя Клава действительно ждала ее с распростертыми объятиями), мы с Виктором остались вдвоем в непривычно тихой квартире.
— Прости меня, — он первым нарушил молчание. — Я не должен был так говорить. Про хозяйку и все такое.
Я кивнула, все еще переваривая произошедшее.
— Почему ты солгал матери, что квартира твоя? — спросила я.
Виктор тяжело вздохнул и сел на диван.
— Не знаю. Наверное, не хотел, чтобы она думала, что я живу за твой счет. Ты же знаешь, какая она…
— Знаю, — я села рядом. — Но это неправда. Мы оба работаем, оба вкладываемся в семью. Какая разница, на кого оформлена квартира?
— Для нее — огромная, — Виктор покачал головой. — Она считает, что мужчина должен быть главным во всем, в том числе материально. Иначе брак неполноценный.
Мы долго говорили в тот вечер. О его детстве под гиперопекой властной матери-одиночки. О моих попытках соответствовать ее представлениям об идеальной невестке. О его постоянном чувстве вины перед нами обеими. И постепенно я осознала, что этот ужасный инцидент был, возможно, к лучшему. Он наконец показал Виктору, что пора перестать быть буфером между матерью и женой, пора сделать выбор.
— Я всегда буду заботиться о маме, — сказал он перед сном. — Помогать ей, навещать. Но мой дом теперь здесь, с тобой. И никакие манипуляции это не изменят.
Я обняла его, чувствуя, как уходит напряжение последних часов. Конечно, отношения с Тамарой Сергеевной не наладятся в одночасье. Возможно, она затаит обиду на долгие годы. Возможно, нам предстоит еще не одна битва. Но сегодня была одержана важная победа — Виктор наконец выбрал свою собственную семью, а не роль вечного сына.
Утром следующего дня он позвонил матери, спросил, как она устроилась. Разговор был коротким и напряженным, но важно было, что он сделал первый шаг к примирению — на новых условиях. А через неделю мы навестили ее вместе, привезли гостинцы. Тамара Сергеевна была сдержанна, но приняла нас. И впервые за пять лет не сделала ни одного замечания по поводу моей прически, одежды или манеры держаться. Маленький шаг, но в правильном направлении.
Встретил бывшую жену и чуть не позеленел от зависти