Знаешь, мне надо уехать бабушка оставила завещание, и теперь у меня есть дом у моря. Дом старый, большой, и в детстве я каждое лето проводила там каникулы.
В тот день душный городской воздух казался особенно тяжелым для Алисы, когда она получила письмо. Конверт пожелтел от времени и пах морем, солью и чем-то неуловимо знакомым запахом детства. Дрожащими пальцами она вскрыла его и прочла аккуратные строки, написанные старомодным почерком. Бабушка Софья оставляла ей дом тот самый, у синего моря, где прошли лучшие летние дни ее жизни.
Сердце Алисы забилось чаще, радость смешалась с грустью. Она будто снова чувствовала горячий песок под босыми ногами, слышала шум прибоя и вспоминала ласковые руки бабушки, которая всегда встречала ее на пороге.
Она тут же позвонила Дмитрию. Его голос в трубке звучал отстраненно и слегка раздраженно, будто она оторвала его от чего-то важного.
Дмитрий, мне нужно уехать, начала она, стараясь говорить твердо. Бабушка оставила завещание. Мне перешел тот дом у моря.
На другом конце провода повисла тишина.
Дом? Этот старый, полуразвалившийся? в его тоне послышалась насмешка.
Он не полуразвалившийся! вспыхнула Алиса. Он старый, большой, полный истории. Ты же помнишь, я каждое лето там проводила. Родители отправляли меня без всяких опасений, потому что бабушка Софья души во мне не чаяла. В детстве она водила меня за руку к морю, а потом, когда я подросла, я бегала туда с местными ребятишками. Мы наедались моря до отвала! Брали с собой бутерброды, фрукты и пропадали там до заката. Солнце, волны, смех
И надолго ты туда? его сухой, деловой голос оборвал ее воспоминания, возвращая в душный город.
Не знаю точно, но точно не на три дня, вздохнула она. Мне нужно осмотреться, привести все в порядок. Я там не была целую вечность. В последний раз на втором курсе университета. А с тех пор как я закончила и начала работать, прошло уже три года. Возьму отпуск и поеду. А ты она сделала паузу, вкладывая в слова надежду, мог бы приехать позже. Всего день на машине. Выедешь утром к вечеру будешь здесь. Возьми пару дней за свой счет, и мы отдохнем. У моря.
Не могу сказать, что скучал по морю, равнодушно ответил он. Ладно, не обещаю, но посмотрю, как дела на работе
Эти слова повисли в воздухе. Он «посмотрит». Как всегда. А в итоге останется в городе, погруженный в свои дела, которые всегда важнее ее.
Три дня пролетели. Алиса собрала чемоданы, сердце колотилось от предвкушения и тайной надежды, что Дмитрий передумает, приедет, отвезет ее на вокзал, поцелует на прощание и скажет, что будет скучать. Но вместо этого за три часа до поезда раздался его звонок.
Алиса, прости, не смогу тебя отвезти. Срочные дела. Ты же справишься с такси? он говорил, и в его голосе слышалась фальшь.
Конечно, ответила она, чувствуя, как в горле встает ком. Не переживай.
Она вызвала такси и, устроившись на заднем сиденье, смотрела в окно, не видя мелькающих улиц. Город провожал ее серым, равнодушным взглядом. И вдруг сердце замерло. На светофоре стояла его машина. И не просто стояла. Дмитрий ее Дмитрий галантно помогал выйти из машины стройной девушке в легком летнем платье. Они улыбались друг другу, он что-то говорил, и они направились в уютное кафе на углу.
Ой, подождите, остановитесь здесь! вырвалось у Алисы, голос дрожал. Я оплачу ожидание мне нужно выйти!
Она выскочила из машины, не чувствуя под ногами земли. Горячая волна гнева и боли подкатила к горлу. Она распахнула дверь кафе и замерла на пороге. Они сидели у окна, склонившись над одним меню, их пальцы почти касались друг друга.
Привет, ее голос прозвучал холодно и четко, как лед. Вижу, ты действительно невероятно занят. У меня для тебя только одно слово прощай. И больше не звони. Никогда.
Она развернулась и вышла, не дав ему сказать ни слова. Она не видела его растерянного лица, не слышала, как он кричал ей вслед. Она уже мчалась обратно к такси, сжав кулаки так, что ногти впивались в ладони.
Весь долгий путь сначала такси до вокзала, потом душное купе плацкарта, потом снова такси по проселочным дорогам она погружалась в водоворот ярости и отчаяния. В ушах стоял гул, и она снова и снова прокручивала в голове ту сцену: его улыбку, не предназначенную ей, его заботливые жесты. Предатель. Лжец. Ничто.
Угрюмый водитель наконец остановился у высоких кованых ворот, оплетенных диким виноградом.
Приехали, буркнул он.
Алиса расплатилась и вытащила чемоданы. Водитель крикнул ей вдогонку:
Если что звони
Но машина уже рванула с места, оставив ее одну перед воротами, за которыми стоял ее новый, старый дом.
Тишина была оглушающей. Воздух, густой и сладкий, пах полынью, морем и пылью ушедших дней. Она достала тяжелый связкой старинных ключей бабушкин подарок и, перебрав несколько, нашла нужный. Ржавый замок поддался с глухим щелчком, звучавшим как выстрел, возвещающий начало новой жизни.
Тяжелые ворота скрипнули, и Алиса замерла на пороге. Двор был запущен. Бабушкины клумбы заросли буйными многолетниками, которые цвели вопреки всему, напоминая о былой уютной жизни. Бабушка Соня сажала цветы каждую весну, и все лето двор благоухал невероятными ароматами. Сейчас был июль, стояла невыносимая жара, и воздух дрожал над землей.
Она подошла к дубовой двери. Замок поддался не сразу время и запустение сделали его жестким. Наконец дверь со вздохом открылась.
Тишина. Мертвая, леденящая тишина встретила ее внутри. Ни запаха пирогов, ни аромата трав, которые бабушка всегда сушила на чердаке. Алиса остановилась в просторном холле с высоким потолком. Дом был старым, его стены помнили прабабушку и прадеда.
В центре холла поднималась широкая лестница на второй этаж, ее перила были украшены затейливой резьбой именно их она в детстве любила облизывать, к ужасу матери. Над лестницей висело высокое арочное окно с витражами синими, багровыми, изумрудными. Лучи закатного солнца пробивались сквозь них, оставляя на потертом паркете странные, почти живые пятна света.
Да, теперь все это мое, прошептала она, и ее голос гулко разнесся в пустоте. Спасибо, бабушка. Теперь у меня есть свой дом. И свое море.
Она переходила из комнаты в комнату, проводя пальцами по мебели, покрытой толстым слоем пыли. Вот гостиная с огромным камином, где они с бабушкой пекли картошку зимними вечерами. Вот столовая с массивным дубовым столом и высокими стульями. Она подошла к старому буфету из темного дерева. За стеклом, как и раньше, стоял старинный фарфор, который бабушка Софья любила перебирать и протирать специальной замшей.
Алиса осторожно открыла дверцу и достала одну из чашек. Фарфор был тонким, как яичная скорлупа, почти прозрачным, расписанным кобальтом. Она перевернула его и увидела на дне золотую надпись: «1890». По коже пробежали мурашки.
Это же целое состояние, прошептала она, возвращая хрупкое сокровище на место. А бабушка просто пользовалась этим каждый день.
Она никогда не замечала, не осознавала ценности этого мира. В детстве это был просто фон жизни. Теперь она видела: мебель была дореволюционной, музейного уровня. И все это принадлежало ей.
Вдруг наверху раздался громкий хлопок. В давящей тишине звук был таким резким, что Алиса вздрогнула и обернулась. Наверное, окно. Сквозняк. Сердце забилось чаще. Она медленно поднялась по лестнице, прислушиваясь. На втором этаже было три комнаты. Она проверила все тихо, пусто. Но в бабушкиной спальне ком снова подкатил к горлу.
Кровать была огромной и величественной, с резными дубовыми стойками и балдахином из потертого шелка.
«Вот здесь спала бабушка, подумала Алиса. А я в соседней комнате. Как же я любила прибегать к ней ночью, если снился плохой сон, и зарываться в ее пуховое одеяло. Она подошла к окну и осторожно открыла створки. Соленый ветер ворвался в комнату, шевельнул занавески, принес с собой шум прибоя и крики чаек. Внизу, у самой кромки воды, море играло солнцем, как в детстве. Алиса вдохнула полной грудью впервые за долгое время воздух не был отравлен обидой, ложью и чужими обещаниями. Здесь не было места для них. Только волны, ветер и тишина, в которой можно было наконец услышать себя. Она сняла туфли, вышла на крыльцо и пошла босиком по теплой земле, туда, где начинался путь к морю.
Самый долговечный двигатель СССР, который стоял на мотоцикле