Ключи застряли в замке. Вера дернула дверь на себя — не открывается. Попробовала ещё раз. Замок поддался со скрипом, будто его меняли. Толкнула дверь плечом и замерла.
В гостиной, где неделю назад была белая стена с абстрактным панно, теперь красовалась вишнёвая краска — густая, агрессивная. Вместо дизайнерской лампы висел хрустальный монстр из советского прошлого. Олег стоял у окна, руки в карманах.
— Что это?
Вера опустила сумку.
— Мама переехала. Насовсем.
Он говорил так, будто сообщал прогноз погоды.
— С этого дня ты согласовываешь всё с моей мамой. Она теперь главная в доме.
Вера почувствовала, как горло сжалось.
Не от слов — от того, как спокойно он их произнёс.
— Олег, это моя квартира.
— Наша. И мама здесь теперь тоже живёт. Привыкай.
Из коридора вышла Галина Павловна. Высокая, с затянутыми в пучок волосами, в тёмно-синем халате, который она носила как форму директора. Бывший завуч. Она окинула Веру взглядом — как ученицу на линейке.
— Здравствуй, Верочка. Надеюсь, не против, что я обновила интерьер? Было холодно. Дом должен быть уютным.
Вера молчала. Галина Павловна прошла мимо на кухню, не дожидаясь ответа.
Утром Вера проснулась от скрежета. Вышла в коридор — свекровь выносит коробки из её кабинета. Бумажные макеты зданий, над которыми она работала месяцами, валяются на полу, помятые.
— Что вы делаете?
— Освобождаю место под кладовую. Тебе не нужно столько хлама. Работай на кухне.
Вера подняла макет музея — одна башня смята. Сжала его в руках.
— Это моя работа.
— Работа — это то, что приносит деньги. А это баловство.
Вера пошла к Олегу. Он сидел на диване, листал телефон.
— Скажи своей матери, чтобы она вернула мой кабинет.
Он даже не поднял глаз.
— Мама права. Тебе не нужно отдельное помещение.
— Олег, я здесь живу. Я здесь работаю.
Он посмотрел на неё наконец. Взгляд пустой.
— Теперь здесь живём мы все. Мама — директор дома. Уважай её.
Вера пыталась работать на кухне, разложив чертежи на столе. Галина Павловна мешала постоянно: ставила кастрюлю на бумаги, включала чайник во время звонков. Однажды Вера вела переговоры с крупным застройщиком. Галина Павловна вошла, включила вытяжку на максимум и начала жарить лук.
Вера попыталась жестом попросить подождать. Свекровь сделала вид, что не замечает.
— Простите, я перезвоню.
Вера отключила звук.
— Вы специально?
— Что специально? Я готовлю обед. Или мне голодать, пока ты болтаешь?
Заказчик не перезвонил. Проект ушёл конкурентам.
Вечером Вера проверила их общий счёт. Сумма меньше. Крупный перевод на счёт Олега. Она зашла в спальню.
— Куда ушли деньги?
— Маме нужно было.
— На что?
— На лечение. Не твоё дело.
Вера села на край кровати. Руки дрожали.
— Это наш общий счёт. Ты не имел права.
— Имел. Мама сказала, хватит тратить деньги на твои штучки. Пора вкладывать в семью.
— В семью? Олег, я их заработала.
— Наши деньги. Теперь мама контролирует бюджет. Честнее так.
Он встал и вышел, даже не оглянувшись.
Вера не спала всю ночь. Слушала, как за стеной Галина Павловна ходит по квартире, проверяя, всё ли выключено. Шаги тяжёлые, методичные. Это не временно. Это навсегда. Если не остановить сейчас — выдавят из собственного дома.
Утром она встала раньше всех. Прошла в бывший кабинет — теперь кладовую. Дверь приоткрыта. Галина Павловна сидит на полу, перебирает бумаги. Вера узнала их — документы из сейфа. Брачный контракт, свидетельство на квартиру.
Свекровь подняла голову. Без стыда.
— Ищу код от сейфа. Олег говорит, у тебя там ещё какие-то бумаги. Нужно проверить.
Вера шагнула в комнату. Тихо достала телефон, включила запись и положила в карман экраном наружу.
— Ты хочешь оспорить брачный контракт?
— Я хочу защитить интересы своего сына.
— От кого? От меня?
Галина Павловна поднялась.
— От тебя. Ты его используешь. Живёшь в своей квартире, как королева, а он — никто. Это несправедливо. И я это исправлю.
— Как именно?
— У меня связи. Я всем расскажу, что твой последний проект провалился из-за тебя. Что ты обманула заказчика. Репутация — хрупкая штука, Верочка. Ломается быстро.
Вера держала телефон так, чтобы микрофон всё поймал. Галина Павловна говорила чётко, уверенно.
— Ты меня шантажируешь?
— Я даю тебе шанс всё решить по-хорошему. Переоформишь квартиру на Олега —и я оставлю тебя в покое. Не переоформишь — я разрушу всё, что ты строила. Выбирай.
Вера выключила запись. Развернулась и вышла, не сказав ни слова.
Олег вернулся вечером. Вера сидела на кухне, перед ней лежала папка с распечатками.
— Нам нужно поговорить.
Он прошёл к холодильнику, достал воду.
— О чём?
— Твоя мать пытается отобрать у меня квартиру.
Он пожал плечами.
— Мама хочет справедливости. Ты живёшь одна в трёшке, а у неё съёмная однушка. Это нормально?
— Олег, это моя собственность. По документам.
— Документы можно пересмотреть.
Он сел напротив, посмотрел ей в глаза холодно и жёстко.
— Либо ты принимаешь новые правила, либо мы разводимся. Мама остаётся. Ты согласовываешь с ней траты, решения, всё. Или уходи сама.
Вера не дрогнула.
— Хорошо. Я подумаю.
На следующий день Вера позвонила соседке — Тамаре Борисовне, бывшей судье, которая вышла на пенсию три года назад. Они пили чай на её кухне, и Вера рассказала всё. Тамара Борисовна слушала молча, потом кивнула.
— Я слышала крики. Готова дать показания, если понадобится.
Вера передала запись своему юристу. Та ответила коротко: «Этого достаточно. Готовлю документы».
Через два дня Вера вернулась домой раньше обычного. Дверь в кладовую приоткрыта. Она толкнула её — Галина Павловна стоит у сейфа с отвёрткой в руках, пытается снять замок.
— Что вы делаете?
Свекровь обернулась. Лицо злое, без попыток прикрыться.
— То, что должна была сделать давно. Думаешь, я позволю тебе выгнать моего сына?
— Это мой дом.
— Нет. Это дом моего сына. И ты уйдёшь. Сама или с позором — решай.
Вера молчала. Галина Павловна бросила отвёртку на пол и шагнула к ней.
— Я не шучу, Верочка. Подпишешь дарственную — или я похороню твою карьеру. У меня хватит знакомых.
Вера достала телефон. Включила экран. Галина Павловна заметила это и замолчала.
— Ты меня записываешь?
— Записала. Ещё вчера. И позавчера. Всё, что ты говорила.
Лицо свекрови побелело.
— Ты не посмеешь.
— Посмотрим.
Вера развернулась и вышла.
Утром Галине Павловне вручили судебное уведомление. Запрет на приближение и предписание о выселении. Она стояла в коридоре с бумагой в руках, не веря глазам.
— Это незаконно! Я здесь прописана!
— Вы здесь не прописаны. Проверьте.
Юрист Веры стояла рядом, спокойная и холодная.
— Угрозы зафиксированы. Попытка взлома сейфа — тоже. Свидетельские показания есть. У вас сутки на сбор вещей.
Галина Павловна посмотрела на Веру с ненавистью.
— Ты пожалеешь.
— Нет. Ты пожалеешь.
Олег вернулся вечером. Увидел у двери свой чемодан. Веру, стоящую с папкой документов в руках.
— Что происходит?
— Ты уезжаешь. С матерью.
— Ты не имеешь права!
— Имею.
Она протянула ему бумаги. Он пробежал глазами — и лицо побелело.
— Это брачный контракт. Квартира моя. Твоя мать угрожала мне, пыталась взломать сейф, шантажировала. Всё записано. Суд вынес решение — вы выселяетесь. Оба.
— Вера, подожди, мы можем…
— Нет.
Она подняла руку и указала на дверь.
— Следи за моей рукой.
Он посмотрел туда, куда она показывала. В дверь постучали. Вера открыла. На пороге судебные приставы и двое полицейских.
— Галина Павловна Соколова и Олег Викторович Соколов здесь?
— Здесь.
Вера отступила в сторону. Олег попытался что-то сказать, но пристав его оборвал.
— Не мешайте исполнению решения. Соберите вещи. Десять минут.
Галина Павловна вышла из комнаты. Смотрела на Веру с такой яростью, что та почувствовала холод. Но не отступила.
Через час они уехали. Вера стояла у окна, смотрела, как Олег грузит чемоданы в машину. Галина Павловна сидела на переднем сиденье, сжимая сумку на коленях. Они уехали, не оглянувшись.
Вера закрыла окно. Прошла по квартире — снова своей. Вишнёвую стену закрасит завтра. Люстру снимет сама. Кабинет вернёт.
Села на диван. Впервые за недели почувствовала, что дышит свободно.
Телефон завибрировал. Сообщение от юриста: «Всё оформлено. Можешь менять замки».
Вера посмотрела на пустую гостиную. Тишина не давила. Она была её собственной.
На столе лежала отвёртка — та самая, которой Галина Павловна пыталась вскрыть сейф. Вера взяла её, подошла к вишнёвой стене и провела кончиком по краске. Слой был тонким. Под ним проступала белая основа.
Она усмехнулась. Всё оказалось не так глубоко, как казалось.
— То есть на мою зарплату мы ещё и семью твоего брата кормить будем? — возмущенная жена придумала способ отвадить родню раз и навсегда