— Света, моя мама нас ждёт! Что значит, ты больше к ней не поедешь?! А что я скажу?

— Светик, вставай, — Андрей уже был одет и лосьоном после бритья. — Нам через час выезжать.

Света натянула одеяло на голову.

— Может, позвоним, скажем, что заболела? — пробормотала она в подушку.

— Что? — Андрей присел на край кровати. — Света, не начинай. Ты же знаешь, мама готовит с утра.

«Мама готовит с утра». Эти слова звучали как приговор уже три месяца подряд. Каждую субботу, с того самого дня, как они вернулись из свадебного путешествия.

Света помнила первый такой обед. Тогда, в августе, это казалось милым жестом. Галина Сергеевна накрыла стол белоснежной скатертью, достала парадный сервиз, приготовила фирменное жаркое. Они сидели в просторной столовой квартиры на Кутузовском, и свекровь улыбалась, расспрашивала про Грецию, про отель, про планы.

Но уже тогда, за десертом, прозвучала первая капля яда:

— Светочка, дорогая, а почему ты не взяла добавку? Я специально для тебя старалась. Андрюша всегда ест по две порции моего жаркого.

И Света, виновато улыбаясь, взяла вторую порцию, хотя была сыта.

Второй обед начался с осмотра Светиной сумки.

— Ой, какая интересная модель, — Галина Сергеевна взяла клатч с журнального столика, повертела в руках. — Китай, наверное? Светочка, милая, ты теперь жена Андрея, тебе нужно соответствовать. У нас определённый круг общения. Вот я тебе дам телефон своего консультанта в ЦУМе, она поможет подобрать что-то подходящее.

Света почувствовала, как краска заливает лицо. Сумка была из «Зары», её последняя покупка перед свадьбой, она так нравилась ей самой.

— Спасибо, Галина Сергеевна, но мне и так нормально…

— Нормально? — свекровь наклонила голову, и в её голосе прозвучали стальные нотки. — Деточка, «нормально» — это не наш уровень. Андрей заслуживает жены, которая выглядит безупречно.

После третьего обеда Света впервые заплакала в машине. Галина Сергеевна полтора часа рассказывала, как правильно вести себя на корпоративных мероприятиях Андрея, какие темы допустимы для разговора с партнёрами мужа, а какие нет. Оказывается, работа Светы в дизайн-студии — «милое хобби», о котором не стоит упоминать в серьёзном обществе.

— Когда родятся дети, тебе придётся оставить эти игры, — назидательно проговорила свекровь. — Мать должна посвящать себя семье. Я вот оставила карьеру ради Андрея, и не жалею.

— Но я люблю свою работу, — робко возразила Света.

— Любовь, — свекровь усмехнулась. — Детка, это всё эгоизм. Настоящая любовь — это жертвенность. Я надеюсь, ты понимаешь, что вышла замуж не только за Андрея, но и за нашу семью?

К четвёртому обеду Света уже знала, что её ждёт: критика причёски («слишком небрежно, ты же теперь замужняя женщина»), критика помады («этот оттенок вульгарен»), критика фигуры («не слишком ли плотно сидит платье? в нашей семье женщины всегда следят за фигурой»). И обязательно — лекция. О том, как важно поддерживать авторитет мужа, как нужно вести хозяйство, почему необходимо рожать ребёнка в первый год брака.

— Андрюша, скажи же ей, — Галина Сергеевна поворачивалась к сыну, и тот покорно кивал. — Твой отец и я женились в двадцать два, и через год ты уже родился. Это правильный подход. А сейчас молодёжь откладывает, откладывает… Потом проблемы начинаются.

Света сидела, сжимая вилку, и думала о том, что они с Андреем договаривались подождать с детьми года три. Ей двадцать шесть, ей хочется ещё пожить для себя, построить карьеру. Но при свекрови Андрей молчал, соглашался с матерью, а потом в машине говорил:

— Ну что ты злишься? Она просто волнуется, хочет как лучше.

Пятый обед. Шестой. Седьмой.

Света начала просыпаться по субботам с тревогой. Она придумывала отговорки, но Андрей неизменно возражал:

— Света, это же моя мама. Она одна, отец умер, я у неё единственный. Неужели раз в неделю приехать — такая проблема?

— Но каждую неделю! — взорвалась однажды Света. — Андрей, у нас нет ни одного нормального выходного! Я хочу в кино, в парк, к своим друзьям! Хочу просто полежать дома с книжкой!

— Мы можем в кино сходить вечером, — рассудительно ответил он. — А к маме всего на три часа. Света, не будь эгоисткой.

«Эгоисткой». Это слово больно резануло. Получается, она эгоистка, потому что хочет распоряжаться собственными выходными?

На восьмом обеде Галина Сергеевна поинтересовалась, когда они планируют переехать в квартиру побольше.

— Ваша двушка на окраине — это, конечно, мило для начала, но когда родится ребёнок… Я подумала, может, продадите её, я доложу, и купим что-то приличное? Рядом со мной, например. Вот на втором этаже освобождается трёшка.

Света похолодела. Жить в одном доме со свекровью? Это был кошмар. Она представила, как Галина Сергеевна будет заходить каждый день, проверять, чисто ли убрано, правильно ли приготовлен ужин, достаточно ли тепло одет ребёнок…

— Мне нравится наша квартира, — тихо сказала она.

— Милая, — свекровь снисходительно улыбнулась, — тебе нравится, потому что ты не знаешь, как может быть. Я же предлагаю тебе лучшие условия. И мне будет проще помогать с ребёнком, когда он родится.

— Но мы ещё не планируем…

— Не планируете? — брови Галины Сергеевны взлетели вверх. — Андрей, ты слышишь? А когда же вы планируете? Мне уже шестьдесят, я хочу успеть понянчить внуков!

Андрей виновато развёл руками:

— Мам, ну мы же обсуждали, через пару лет…

— Пару лет! — свекровь всплеснула руками. — Что за современная ерунда! Света, девочка, ты понимаешь, что твои лучшие годы уходят? И потом, Андрей заслуживает наследника. Он же строит бизнес, ему нужна мотивация, цель!

Света сидела, сжав кулаки под столом, и чувствовала, как внутри растёт что-то тёмное и тяжёлое. Гнев. Обида. Бессилие.

На девятом обеде критике подверглась Светина мама.

— Я слышала, твоя мать работает в школе? — небрежно бросила Галина Сергеевна. — Скромная профессия. И живёт она где-то в Подмосковье? В Балашихе?

— В Реутове, — сухо ответила Света. — Она замечательный учитель, её дети занимают призовые места на олимпиадах.

— Ну конечно, конечно, — свекровь махнула рукой. — Я просто думаю, что когда родится ребёнок, лучше, если я буду помогать с воспитанием. У меня больше опыта в… нужных вещах. Ты же понимаешь.

Света понимала. Галина Сергеевна считала Светину семью недостаточно хорошей. Мама-учительница, папа — инженер на заводе, простая двухкомнатная квартира. Не тот уровень. Не достойно семьи Галины Сергеевны.

— Моя мама вырастила меня, — ровным голосом сказала Света. — И я буду счастлива, если она будет помогать с моими детьми.

Повисла тишина. Галина Сергеевна смотрела на невестку с холодным удивлением, как на собаку, которая вдруг огрызнулась.

— Света, — мягко сказал Андрей, — мама не хотела тебя обидеть.

— Конечно нет, — свекровь натянуто улыбнулась. — Просто я забочусь о будущем нашей семьи. Но если ты считаешь, что знаешь лучше… Что ж, время покажет.

После этого обеда они ехали домой в молчании. Света смотрела в окно, и внутри бушевала буря. Почему Андрей не защитил её маму? Почему не сказал, что это неприемлемо? Почему всегда занимает сторону матери?

— Зачем ты грубила? — наконец спросил он.

— Я? Грубила? — Света повернулась к нему. — Андрей, ты слышал, что она сказала о моей матери?

— Она просто… ну, она привыкла к своему образу жизни. Пойми, у неё другие стандарты.

— И что, мои родители — это не дотягивают до её стандартов?

— Я не это имел в виду! — он сжал руль. — Просто… не надо было устраивать сцену.

Десятый обед Света отсидела молча, отвечая односложно. Галина Сергеевна отпускала колкости одну за другой, и каждая попадала в цель. Про Светину стрижку («выглядишь как подросток»), про новое платье («яркий цвет старит»), про то, что они до сих пор не съездили к её подруге на день рождения («Светочка, наверное, стеснялась? Ничего, я понимаю, не всем комфортно в хорошем обществе»).

Андрей молчал, уплетал мамину шарлотку и рассказывал о работе.

По дороге домой Света сказала:

— Я больше не поеду.

— Что? — он не понял. — Куда не поедешь?

— К твоей матери. На эти обеды.

Андрей чуть не врезался в отбойник.

— Света, ты что несёшь?

— Я больше не могу, — голос её был спокойным, почти безжизненным. — Это унижение. Каждую субботу я сижу и слушаю, какая я неправильная. Какая у меня неправильная семья, работа, сумка, причёска. Что я недостаточно хороша для тебя. Я устала.

— Но она же не со зла! Она беспокоится!

— О чём она беспокоится? — Света повысила голос. — О том, что я недостаточно быстро рожаю ей внука? О том, что моя мама — учительница, а не бизнес-леди? О том, что мне нравится моя работа?

— Света, это моя мать!

— И что?! Значит, она может говорить что угодно? Андрей, она систематически унижает меня! И ты молчишь! Ты всегда молчишь! Ты ни разу не встал на мою защиту!

Они доехали до дома в тяжёлом молчании.

Неделя прошла в напряжённой тишине. Андрей пытался заговорить об обеде несколько раз, но Света уходила в другую комнату. В пятницу вечером он сел рядом с ней на диван и обнял за плечи.

— Светик, ну хватит дуться. Я поговорил с мамой. Она обещала быть помягче. Давай съездим завтра, да? Она так ждёт.

— Нет, — Света отстранилась. — Я не поеду.

— Света… — он потер лицо руками. — Ну что я ей скажу?

— Скажи правду. Что твоя жена больше не хочет еженедельно выслушивать лекции о том, какая она никчёмная.

— Она так не думает!

— Правда? А как ещё расценивать её слова?

— Она просто хочет, чтобы ты была лучше! Это же забота!

— Забота? — Света зло рассмеялась. — Андрей, забота — это когда тебя принимают такой, какая ты есть. А твоя мама хочет меня переделать. Превратить в свою копию. В послушную куклу, которая сидит дома, рожает детей и благоговеет перед семьёй мужа.

— Ты преувеличиваешь.

— Нет. И я больше не буду в этом участвовать.

Суббота была холодным ясным днём. Света проснулась и впервые за три месяца почувствовала облегчение. Сегодня не нужно никуда ехать. Можно просто остаться дома, выпить кофе, почитать книгу, которую она купила ещё месяц назад и всё никак не могла начать.

Андрей оделся и вышел на кухню с мрачным лицом.

— Света, моя мама нас ждёт! — он стоял в дверях, держа ключи от машины. — Что значит, ты больше к ней не поедешь?! А что я скажу?

Света посмотрела на него — на своего мужа, которого любила, за которого вышла замуж полгода назад. Тогда он казался таким сильным, самостоятельным. Но сейчас она видела перед собой испуганного мальчика, который боится расстроить маму.

— Скажи, что я приболела, — тихо ответила она. — Или скажи правду. Это твой выбор.

— Света… — он подошёл ближе. — Пожалуйста. Ну хотя бы сегодня. Потом решим, как быть дальше.

— Нет. Если я поеду сегодня, то это будет означать, что я сдалась. Что я готова и дальше терпеть. Андрей, я люблю тебя. Но я не могу больше жить так, чтобы твоя мать контролировала каждый аспект нашей жизни.

— Она не контролирует!

— Контролирует. И ты ей позволяешь. Каждый раз, когда ты молчишь, когда говоришь мне, что я не должна злиться, что она просто беспокоится — ты встаёшь на её сторону. А я твоя жена.

Он стоял, опустив руки.

— Я не знаю, что делать, — наконец признался он.

— Выбирать тебе, — Света встала, подошла, взяла его за руку. — Андрей, я не требую, чтобы ты порвал с матерью. Я просто хочу, чтобы мы могли видеться с ней, когда хотим, а не по расписанию. Чтобы она не могла критиковать меня, мою семью, наши решения. Чтобы ты защищал меня, свою жену.

Телефон Андрея зазвонил. Конечно, это была свекровь.

— Андрюш, вы где? Всё уже почти готово!

Света отошла в комнату. Она слышала, как Андрей говорит что-то невнятное, потом тишина. Потом его голос, громче:

— Мама, нет, она не едет… Потому что… мам, послушай… нет, она не больна… Мама!

Пауза.

— Света больше не хочет приезжать каждую субботу. И я… я её понимаю.

Света замерла. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно по всей квартире.

— Мам, пожалуйста, не кричи… Я не могу заставить её… Потому что она моя жена, и я… я должен учитывать её чувства тоже… Нет, это не она мне внушила… Мам!

Он вошёл в комнату, бледный, с телефоном в руке. Свекровь что-то кричала в трубке.

— Мама, — твёрдо сказал он, — мы приедем, когда сможем. Но не каждую субботу. И, пожалуйста, будь повежливее со Светой. Она хороший человек, и я люблю её такой, какая она есть. Нам нужна пауза. Я перезвоню.

Он отключил телефон. Посмотрел на Свету. В его глазах была растерянность, страх, но и что-то новое — решимость.

— Она сказала, что я предатель, — тихо произнёс он. — Что ты меня отвернула от неё. Что она меня одна растила, а я теперь выбираю чужого человека.

Света подошла, обняла его.

— Я не чужой человек. Я твоя жена.

— Знаю, — он прижал её к себе. — Господи, как же тяжело. Я всегда делал то, что она хотела. Всю жизнь. А сейчас… Света, мне страшно.

— Мне тоже, — призналась она. — Но мне ещё страшнее было терять себя. Каждую субботу я теряла кусочек себя, понимаешь?

Они стояли обнявшись посреди комнаты, и Света знала — это только начало. Галина Сергеевна не отступит просто так. Будут звонки, слёзы, манипуляции. Может быть, попытки настроить родственников против них. Будет тяжело.

Но Света также знала, что она сделала правильный выбор. Потому что уважение к себе важнее любых семейных традиций. Потому что любовь не должна требовать самоуничижения. Потому что она имеет право на свои решения, на свою жизнь, на свои выходные.

Телефон снова зазвонил. Андрей посмотрел на экран, вздохнул и нажал «отклонить».

— Я потом перезвоню, — сказал он. — Когда мы оба будем готовы спокойно говорить. А сейчас… сейчас давай просто побудем вдвоём? Может, сходим в тот новый кинотеатр?

Света улыбнулась. Первая настоящая улыбка за много недель.

— Давай. Это будет наша первая по-настоящему свободная суббота.

За окном шелестели золотые листья, город жил своей жизнью, и в маленькой двухкомнатной квартире на окраине Света и Андрей делали первый шаг к тому, чтобы стать настоящей, отдельной, самостоятельной ячейкой общества. К тому, чтобы научиться защищать свою любовь не только от внешнего мира, но и от токсичной заботы самых близких людей.

Это была война. Но это также было освобождение.

И Света, надевая куртку и глядя на мужа, который наконец-то услышал её, наконец-то встал рядом, а не за спиной своей матери, поняла: иногда нужно начать войну, чтобы обрести мир.