Коттедж перешёл к Екатерине от родителей, ушедших из жизни с интервалом в четыре месяца. Сначала отец, потом мать, сломленная горем. Оформление наследства завершилось через девять месяцев после кончины второго родителя. Трёхэтажный особняк с чердаком, обширная территория с вишнёвыми деревьями и клумбами, сауна на заднем дворе — теперь всё это принадлежало исключительно дочери.
Екатерина трудилась администратором в компактной фирме по ремонту, обитала в арендованной квартире на городской окраине. Когда бумаги на коттедж были окончательно готовы, женщина задумалась о смене адреса. Шум мегаполиса выматывал, а идея о личном пространстве вдохновляла. К тому же путь до офиса занимал всего сорок минут на автобусе.
На тот момент Екатерина уже полгода встречалась с Алексеем. Парень служил техником на фабрике, ютился в съёмной комнате в коммуналке. Их связь развивалась стабильно, без ярких всплесков, но с искренним доверием. Когда женщина намекнула на брак и совместный переезд в коттедж, Алексей отреагировал мгновенно.
— Чистый воздух, своё подворье — это замечательно, — отметил жених, просматривая снимки территории. — Достали эти серые многоэтажки.
Бракосочетание прошло тихо, в кругу ближайших. Свекровь Нина Петровна прибыла из пригорода, где обитала в отдельном доме в одиночестве. Дама была бодрой, болтливой, без конца допрашивала невестку о быте и с явным любопытством изучала будущую обитель новобрачных.
— Надёжный коттедж, прочный, — резюмировала свекровь, обходя помещения. — Только немного заброшенный. Нужно привести в порядок.
Екатерина ничего не ответила. Коттедж и правда нуждался в уходе — родители в последние годы хворали, до обновлений руки не доходили. Но фундаментальное функционировало: система обогрева, сантехника, кровля не протекала.
Новоиспечённые супруги заселились в начале октября. Екатерина оформила пять дней выходных для обустройства. Алексей подсоблял по вечерам после смены. Разложили пожитки, расставили обстановку, протёрли стекла. Бытие постепенно входило в колею.
Спустя три недели после новоселья супруг пришёл с работы с встревоженным лицом. Уселся за стол, помолчал, затем выдал:
— Мама позвонила. У неё кровлю чинить начали. Просит перекантоваться здесь месяц, пока мастера не завершат.
Екатерина вскинула брови:
— У неё же просторный дом, можно в другой спальне устроиться?
— Там всё разобрано, пылища жуткая. Плюс гам с утра до ночи, говорит, молотят. Не отдохнуть, — Алексей пожал плечами. — Ну месяц в крайнем случае. Подсобит по двору, заодно подскажет, что докупить требуется.
Супруга выдохнула. Отказать свекрови казалось неловко, особенно на старте совместной жизни. К тому же дама вправду могла пригодиться с посадками — Екатерина в огородных вопросах была не сильна.
— Хорошо, пусть приезжает, — сдалась невестка. — Только напомни, что недолго.
Нина Петровна возникла на пороге уже наутро. Притащила три массивных саквояжа, четыре пакета с провизией и ящик с саженцами каких-то растений.
— Вот и я, — провозгласила свекровь, решительно шагая внутрь. — Лёша, тащи багаж в комнату на верхнем этаже, там ярче.
Екатерина остолбенела. Комната наверху была наиболее вместительной, с широкими окнами и выходом на террасу. Супруги намеревались обустроить там спальню, но руки не дошли.
— Нина Петровна, может, внизу? Там помещение поменьше, но уютнее, — предложила невестка.
— Ну что ты, Катенька, я к простору привыкла. И телеприёмник свой поставлю, по вечерам передачи глядеть буду, чтоб не докучать, — свекровь уже взбиралась по ступеням.
Алексей без слов потащил саквояжи за ней. Супруга замерла в коридоре, осмысливая случившееся.
Первые дни миновали сравнительно мирно. Нина Петровна просыпалась с рассветом, стряпала утреннюю трапезу, прибирала на участке. Екатерина возвращалась с работы и заставала коттедж убранным, обед на огне. Вроде практично. Но что-то тревожило.
Свекровь потихоньку перетаскивала в свою комнату всё новые предметы. Возник светильник, за ним мягкое кресло, потом тумбочка. Когда Алексей поднялся помочь матери передвинуть гардероб, Екатерина не стерпела:
— Для чего столько утвари? Нина Петровна же на месяц заехала.
— Ну и пусть комфортно будет, — пробормотал супруг и исчез наверху.
Супруга закусила губу. Возражать дальше казалось придиркой. В конце концов, дама реально выручала по подворью.
Минул квартал. О починке кровли свекровь больше не заикалась. Зато энергично взялась за благоустройство территории. Сначала устроила клумбу у входа, потом выписала через приятелей пару дюжин уток и соорудила на заднем дворе загон из старых планок.
— Нина Петровна, мы об утках не говорили, — мягко указала Екатерина.
— Да ладно тебе, Катюша, это же подворье! Яйца свежие будут, утки свои. И мне развлечение, — свекровь отмахнулась и продолжила обустраивать вольер.
Алексей на упрёки жены реагировал туманно:
— Мама хлопочет за нас. Разве плохо, что подворье ширится?
Екатерина ощущала, как земля ускользает из-под ног. Коттедж всё меньше напоминал её владение и всё больше — вотчину свекрови. Нина Петровна командовала, будто полноправная владелица: определяла, что высаживать на клумбах, куда ставить уличные скамьи, каких местных звать на кофе.
Как-то под вечер невестка пришла с работы и увидела на террасе свежую вывеску с текстом: «Наше гнёздышко». Надпись нанесена эмалью, ровно и тщательно.
— Нравится? — Нина Петровна вышла из кухни, обтирая руки полотенцем. — Сама сочинила. Пусть окрестные знают, что здесь семья обитает.
Щёки Екатерины вспыхнули, но она сдержала порыв. Произнесла лишь:
— Не против. Только вывеска кривовато висит, можно выровнять?
Свекровь кивнула и немедля окликнула сына. Алексей вышел, безмолвно подправил крепление. На слова жены не отозвался.
К исходу первого года совместного быта Екатерина в ужасе поняла: мать супруга и не помышляет о отъезде. Более того, дама полностью освоилась. В её комнате возник огромный экран, свежий палас, даже мини-холодильник приволокли, чтоб не бегать вниз за едой. На участке красовались загоны с гусями, которых Нина Петровна завела без согласования.
— Лёша, нужно обсудить, — как-то вечером Екатерина перехватила супруга у двери в спальню. — Твоя мама обещала месяц погостить. Прошёл год.
— И что? Тебе неудобно? Коттедж в идеале, пища всегда готова, подворье растёт, — Алексей стаскивал обувь, не поднимая взгляда.
— Это мой коттедж, — тихо произнесла супруга. — От родителей остался. Мне.
— И что из того? Мы теперь семья, — муж наконец взглянул на Екатерину. — Или ты мать на мороз вытолкать хочешь?
— Я хочу жить вдвоём. Как задумывали, — невестка сжала пальцы.
— Вдвоём потом. Маме сейчас негде приткнуться, у неё починка затянулась.
— Какая починка, Лёша? Прошёл год! — голос Екатерины сорвался.
— Значит, халтурщики попались. Не моя вина, — Алексей развернулся и скрылся в душевой.
Беседа завершилась впустую. Супруга осталась в комнате, ощущая себя посторонней в родительском гнезде.
Минул второй год. Нина Петровна приобрела овцу, возвела навес для сена и пустилась продавать лишнее молоко местным. Выручку, естественно, клала в карман.
Всякая попытка Екатерины намекнуть на неудобства заканчивалась разборкой. Свекровь орала, что она здесь всё вертит, пока молодые в офисе, что коттедж стоит только на ней, а невестка неблагодарная и корыстная.
Алексей всегда брал сторону матери:
— Ты представляешь, сколько труда она вкладывает в подворье? А ты лишь ноешь.
— В моё подворье! В моём коттедже! — кричала Екатерина.
— Наше гнёздышко, — отрезал супруг и уходил.
К третьему году положение стало невыносимым. Екатерина больше не ощущала себя владелицей. Всё вершила свекровь: что стряпать, когда мыть, каких знакомых звать. Невестка влачила существование будто временная жилец, которую едва терпят.
Каплей переполнившей чашу стало заявление Нины Петровны о планах возвести на территории оранжерею и торговать саженцами.
— Нина Петровна, довольно! — сорвалась Екатерина. — Это моя территория, моё наследство. Я не давала добро ни на уток, ни на овец, ни на гусей, а теперь ещё оранжерея?
Свекровь выпрямилась, глядя на невестку свысока:
— Я здесь рулю третий год. Всё в образцовом виде. А ты только в офис ходишь и ворчишь. Неблагодарная.
— Я хочу, чтобы вы съехали, — твёрдо заявила супруга.
— Что?! — Нина Петровна прищурилась.
— Освободите коттедж. Пожалуйста, — Екатерина старалась держать тон, но ладони тряслись.
В тот миг в помещение вошёл Алексей. Услышал финальные слова супруги и замер.
— Что творится? — осведомился супруг.
— Твоя жена меня туряет, — свекровь ткнула в Екатерину. — После всего, что я для вас вынесла.
Алексей медленно повернулся к жене:
— Ты в серьёзе?
— Да, в серьёзе, — Екатерина вскинула голову. — Нина Петровна обещала месяц погостить. Прошло три года. Я хочу жить вдвоём.
— Мама здесь всё вертит. Без неё коттеджчик развалится, — супруг скрестил руки.
— Это мой коттедж! От родителей! — жена почти сорвалась на крик.
Нина Петровна хмыкнула и выдала реплику, от которой у Екатерины помутилось в глазах:
— Да ну тебя к чертям! Мы здесь три года даром обитаем, всё облагородили, и теперь ты нас турять надумала?
Екатерина окаменела, не веря услышанному. Слова свекрови ударили как хлыст. Алексей стоял рядом, переводя взгляд с матери на жену, но безмолвствовал.
— Что вы изволили сказать? — медленно переспросила невестка.
— То и изволила! — Нина Петровна вскинула голову. — Три года здесь обитаю, всё поддерживаю, подворье поднимаю. А ты только в офис ходишь и ноешь. Кто здесь настоящая владелица — большой вопрос.
Екатерина развернулась и вышла из помещения. Поднялась наверх, открыла шкаф и вытащила досье с бумагами. Ладони дрожали, но разум прояснился. Спустилась в зал, где свекровь уже вешала сыну о неблагодарности нынешних юных.
Невестка без слов выложила бумаги на стол. Акт о наследстве, выписка из реестра, подтверждение единоличного владения. Всё значилось на имя Екатерины.
— Вот эти документы, — ровно произнесла супруга, указывая на стопку. — Здесь указано, кто хозяин коттеджа. Ознакомьтесь тщательно.
Нина Петровна схватила верхний лист, пробежала взглядом и швырнула назад:
— Подумаешь, бумаженции! Я здесь три года пашу, всё на ноги подняла. Без меня коттедж бы сгнил!
— Нина Петровна, вы заехали на месяц. Я разрешила. Прошло три года. Прошу освободить пространство, — голос Екатерины звучал ровно, но жёстко.
— Освободить?! — свекровь вскочила с кресла. — Да как ты посмела! Лёша, слышишь, что твоя жена вытворяет?
Супруг наконец ожил:
— Катя, может, не стоит так круто? Мама вправду много для коттеджа сделала.
— Много сделала? — невестка повернулась к мужу. — Алексей, это моё наследство. От родителей. Я позволила временно. Три года — не временно.
— Но мама старалась, вливалась…
— Вливалась в чужое без спроса! — Екатерина повысила тон. — Уток завела, овец, гусей, оранжерею задумала. Я ничего не заказывала!
Нина Петровна схватила со стола бокал и с размаху швырнула об пол. Стекло разлетелось осколками по комнате.
— Жестокая! — заревела свекровь. — Мать на мороз вышвыриваешь! У меня коттедж в таком виде, что селиться нельзя, а ты меня гонишь!
— Какой коттедж? — Екатерина нахмурилась. — Вы три года назад говорили о починке кровли. Что на деле?
— Да всё! Кровля, полы, перегородки — всё перекраивать! — свекровь отмахнулась.
— Значит, вы с самого начала метили на долгий срок, — медленно выговорила невестка. — Обманули нас сразу.
— Лёша, пакуй пожитки! — Нина Петровна повернулась к сыну. — Валим отсюда. Я больше не потерплю эту неблагодарность!
Алексей растерянно оглянулся на жену, затем на мать. Лицо налилось краской, выдавая смятение.
— Мам, может, вправду вернуться? — нерешительно начал супруг. — У тебя же свой коттедж…
— Свой коттедж! — взвилась свекровь. — Да там обитать невозможно! И вообще, я здесь всё наладила, это мой коттедж теперь!
Екатерина ощутила, как внутри всё оборвалось. Схватила смартфон и набрала службу правопорядка.
— Что творишь?! — Нина Петровна шагнула к невестке.
— Вызываю наряд, — спокойно отозвалась супруга. — Вы обитаете в моём коттедже без прописки и отказываетесь уходить. Это противозаконие.
— Лёша! — свекровь вцепилась в сына. — Пресеки её сию секунду!
Супруг застыл, не зная, как быть. Екатерина уже объясняла дежурному суть. Через минуту связь прервалась.
— Наряд будет в течение часа, — объявила невестка и положила аппарат на стол.
Нина Петровна побледнела, потом покраснела, потом опять побледнела. Разевала рот, но фразы застревали. Наконец выдохнула:
— Ты… ты в серьёзе?
— Полностью, — Екатерина скрестила руки.
Свекровь развернулась и ринулась к лестнице. Топот наверху, затем шум шкафов и перестановок.
Алексей всё стоял в центре комнаты, глядя на жену с безмолвным упрёком.
— Ты могла мягче, — тихо вымолвил супруг.
— Как мягче, Лёша? — Екатерина опустилась на кресло. — Три года терпела. Три года уговаривала. Обсуждала, намеками, прямо. Итог? Нина Петровна вещает, что это её коттедж.
— Мама просто оговорилась.
— Оговорилась? — невестка вскинула голову. — Она сказала: мы три года даром обитаем. Мы, Лёша. Значит, и ты в теме.
Супруг отвернулся, без ответа. Повисла гнетущая пауза, прерываемая лишь шумом наверху — свекровь явно паковать багаж.
Наряд прибыл через полчаса. Сотрудник оказался мужчиной за сорок, с вымотанным лицом и уравновешенными повадками. Тщательно выслушал Екатерину, запросил бумаги на коттедж, изучил.
— Ясно, — кивнул нарядный. — Где обитательница?
— Наверху, пакует, — Екатерина указала на ступени.
Сотрудник поднялся, постучал в дверь свекрови. Раздался громкий голос Нины Петровны, затем беседа смягчилась. Через пятнадцать минут нарядный спустился.
— Гражданка признала, что обитает здесь три года без прописки и соглашения. Владелица требует освободить. Оформлю акт, — сотрудник вытащил формуляр.
Алексей шагнул ближе:
— Это моя мать. Ей вправду негде.
— У вашей матери своё жильё? — уточнил нарядный.
— Есть, но там починка…
— Значит, есть адрес, — сотрудник продолжил писать. — Даю срок до вечера. Если гражданка не уйдёт сама, примем меры.
Нина Петровна возникла на ступенях с саквояжем. Лицо свекрови пылало, глаза сверкали от злых слёз.
— Вот так и живи, трудись для чужих, — начала дама, спускаясь. — А тебя в итоге на мороз.
— Нина Петровна, у вас коттедж, — вежливо напомнил нарядный. — Там и обитайте.
— Там селиться нельзя! Всё разодрано! — свекровь грохнула саквояж об пол.
— Тогда арендуйте или ищите вариант. Но здесь без согласия владелицы нельзя, — нарядный завершил акт и вручил копию Екатерине.
Нина Петровна схватила смартфон и принялась обзванивать, громко жалуясь на неблагодарную невестку. Алексей без слов поднялся наверх и стал помогать матери с багажом.
Екатерина стояла у окна, глядя на участок. Утки бродили по газону, овца жевала траву, в загонах копошились гуси. Подворье, которое она не заказывала, но за которое теперь отвечать.
Через три часа авто загрузили. Нина Петровна вышла последней, металя в невестку испепеляющие взгляды.
— Запомни, — прошипела свекровь у двери. — Добром не кончится. Лёша, валим.
Супруг шагнул за матерью, затем обернулся:
— Катя, ещё побеседуем.
— Разумеется, — тихо отозвалась супруга.
Дверь хлопнула. Мотор завёлся и унёсся. Екатерина осталась в коридоре, вслушиваясь в тишь. Впервые за три года в коттедже было истинно тихо.
Наутро невестка поднялась рано. Сначала позвонила мастеру по замкам и условилась о замене. Специалист прибыл через два часа, оперативно управился. Екатерина взяла новые ключи и убрала дубликат в тайник.
Затем вышла на террасу, сняла вывеску «Наше гнёздышко» и унесла в навес. Вместо неё прикрепила свежую, купленную накануне в лавке: «Личная территория. Вход без дозволения запрещён».
Вывеска висела прямо, буквы чёткие и суровые. Екатерина отошла, окинула взглядом. Впервые за долгое время ощутила, что коттедж вновь её.
Алексей позвонил под вечер. Голос напряжённый:
— Маме негде. Её коттедж вправду в развале. Катя, может, приютишь хоть ненадолго?
— Нет, — ровно ответила супруга. — Пусть арендует или чинит свой. Здесь ей не место.
— Ты бездушная, — бросил супруг и прервал связь.
Екатерина отложила смартфон и вышла на участок. Солнце клонилось за вишни, небо окрашивалось в янтарные и алые тона. Утки сбивались у загона, овца дремала в вольере. Нужно решить, что с этим делать.
За следующую декаду невестка нашла покупателей на скот. Уток взяла соседка, овцу увёл знакомый скотовод, гусей разобрали по сетевому объявлению. Загоны и вольеры демонтировала и сдала на утилизацию.
Алексей объявился через две недели. Постучал, Екатерина открыла.
— Побеседуем? — супруг стоял на террасе с угасшим взглядом.
— Входи, — супруга посторонилась.
Прошли в кухню, уселись за стол. Алексей долго молчал, затем выдохнул:
— Не знаю, как быть. Мама со мной не говорит толком, только винит. Ты меня тоже не поймёшь.
— Лёша, я три года была чужой в своём коттедже, — Екатерина посмотрела мужу в глаза. — Твоя мать вершила всё за меня. Я слова вставить не могла. Ты безмолвствовал и потакал ей.
— Я старался всех уладить…
— Ты старался никого не задеть. А в итоге задел меня, — супруга покачала головой. — Нина Петровна сказала, что вы три года даром обитали. Значит, это было спланировано. Вы сразу метили на постоянку.
Супруг потупился. Тишина красноречивее слов.
— Так и думала, — Екатерина поднялась. — Лёша, мне нужно время. О нас. О союзе. О будущем.
— То есть развод? — голос супруга дрогнул.
— Мне нужно разобраться. Готова ли я с тем, кто три года меня водил за нос, — невестка скрестила руки.
Алексей встал, направился к выходу. У порога обернулся:
— Катя, я правда не хотел такого.
— Знаю, — тихо отозвалась супруга. — Но вышло так.
Супруг ушёл. Екатерина заперла дверь на свежий замок, прошла в зал и уселась у окна. Коттедж был пуст и тих. Но эта тишь не пугала, а освобождала.
Через полтора месяца невестка инициировала развод. Сошлись в отделе записей, оформили бумаги мирно и без криков. Алексей извинился, Екатерина кивнула. Говорить больше было не о чем.
Бытие постепенно выправлялось. Дама облагородила территорию, обновила ограду, высадила розы вместо грядок. По вечерам сидела на террасе с журналом, упиваясь спокойствием.
Как-то к воротам подошла соседка и осведомилась, не сдаёт ли Екатерина коттедж. Дама помотала головой:
— Нет, не сдаю. Это наследие от родителей. Буду здесь обитать.
Соседка кивнула и удалилась. А Екатерина ещё долго стояла у ворот, глядя на вывеску «Частная собственость». Коттедж вновь был её. Только её. И это было верно.
Шла от нотариуса с наследством в 10 миллионов, но, вернувшись домой, услышала разговор мужа со свекровью и онемела