Алина услышала, как входная дверь щёлкнула замком — Игорь вернулся с работы. Она стояла у плиты, помешивая в сковороде овощи для рагу, и не обернулась. Последние недели между ними установилась какая-то вежливая прохладность, словно они были не супругами, а соседями по коммуналке, вынужденными делить общее пространство.
— Привет, — донёсся из прихожей голос мужа. — Пахнет вкусно.
— Ужин через десять минут, — коротко ответила Алина, не отрываясь от плиты.
Игорь прошёл в ванную, потом она услышала, как он переодевается в спальне. Когда он появился на кухне в домашних спортивных штанах и старой футболке, Алина как раз раскладывала еду по тарелкам. Они сели за стол молча. Игорь взялся за вилку, но не стал есть сразу, а отложил её и откашлялся.
— Слушай, Алин, — начал он, не глядя на жену. — Мама звонила сегодня. Хочет на выходных приехать. В субботу утром, переночует у нас и в воскресенье вечером уедет.
Алина замерла с куском хлеба на полпути ко рту. Медленно положила его на тарелку и посмотрела на Игоря. Он всё ещё не поднимал глаз, изучал узор на скатерти с таким видом, словно готовился к экзамену по искусствоведению.
— Ты шутишь, — произнесла она ровным голосом.
— Нет, почему… Она давно не приезжала, соскучилась. И потом, ей тяжело одной в деревне, особенно сейчас, когда огород…
— Игорь, — перебила его Алина, и в её голосе появились стальные нотки. — Посмотри на меня.
Он нехотя поднял взгляд. В глазах жены он увидел не гнев, как ожидал, а что-то похожее на усталость и разочарование. Это было даже хуже.
— С чего это ты решил, что я буду рада видеть здесь твою мать после того скандала, который она здесь устроила? — медленно, чётко выговаривая каждое слово, спросила Алина. — Вот просто объясни мне!
Игорь сглотнул. Он знал, что этот разговор рано или поздно случится, но надеялся оттянуть его как можно дольше. А ещё лучше — чтобы время залечило раны, и всё как-нибудь само собой уладилось. Но по лицу Алины было видно, что ничего не уладилось.
— Ну… это было два месяца назад, — начал он неуверенно. — Может, не стоит так…
— Два месяца, — повторила Алина. — Всего два месяца. Игорь, она приехала в наш дом, в нашу квартиру, которую мы с тобой вместе покупали, вместе делали ремонт, вместе обставляли. И что она сделала?
— Алин, ну она не со зла…
— Она обвинила меня в том, что я плохо за тобой ухаживаю! — голос Алины задрожал, но она взяла себя в руки. — Она зашла в нашу спальню, начала проверять, как я глажу твои рубашки. Открыла холодильник и принялась читать мне лекцию о том, что настоящая жена должна каждый день варить супы. Она сказала, что я морю тебя голодом, потому что готовлю только лёгкие ужины! И это при том, что ты сам просил готовить поменьше — ты же на диете был!
Игорь потёр лицо ладонями. Он помнил тот визит. Помнил каждую деталь кошмарного воскресенья, когда его мать, Галина Петровна, приехала «проведать сыночка».
Алина продолжала, и слова теперь лились потоком:
— Она проверила пыль на книжных полках! Провела пальцем по подоконнику! Сказала, что в её времена женщины умели вести хозяйство, а не просиживали всё время на работе. Игорь, я работаю столько же, сколько и ты! Мы оба приходим уставшие, и мы оба делим домашние обязанности поровну. Или, по крайней мере, я так думала.
— Мы так и делаем, — пробормотал Игорь.
— Тогда почему ты молчал? — в голосе Алины прорвалась боль. — Почему ты стоял там, на кухне, и не сказал ей ни слова? Она распекала меня полчаса, а ты просто стоял и молчал, как истукан! Я ждала, что ты вступишься за меня, скажешь ей, что она не права, что она ведёт себя неуважительно. Но ты промолчал.
Это было правдой, и Игорь это знал. Он промолчал тогда, потому что привык молчать с детства. Привык к тому, что с матерью не спорят, что она всегда права, что её слово — закон. Галина Петровна вырастила его одна, после того как отец ушёл из семьи, когда Игорю было пять лет. Она работала на двух работах, недоедала, недосыпала, но вытянула сына в люди, дала ему образование. И Игорь вырос с чувством вечного долга перед матерью, с ощущением, что он должен ей всё. Абсолютно всё.
— Я не знал, что сказать, — тихо признался он.
— Не знал? — Алина горько усмехнулась. — Игорь, ты мой муж. Это твоя главная роль сейчас. Не сын своей матери, а мой муж. И ты должен был встать на мою защиту.
— Она моя мать…
— А я твоя жена! — Алина ударила ладонью по столу, и тарелки звякнули. — Мы с тобой создали семью. Новую семью. И в этой семье я — не прислуга, не домработница, которую можно отчитывать за плохо вымытые полы. Я — хозяйка этого дома. Наравне с тобой.
Повисла тяжёлая тишина. Игорь смотрел в свою остывающую тарелку и понимал, что жена права. Но как объяснить это матери? Как сказать женщине, которая отдала ему всю свою жизнь, что теперь она не может командовать в доме сына?
— Мама просто беспокоится обо мне, — попробовал он ещё раз. — Ты же знаешь, какая она. Она всегда была гиперопекающей. Но это от любви…
— От любви или от желания контролировать? — резко спросила Алина. — Игорь, твоей маме пятьдесят восемь лет. Тебе тридцать два. Мы женаты четыре года. Но она до сих пор относится ко мне, как к какой-то проходимке, которая увела у неё сыночка. Она не уважает наш брак. Она не уважает меня.
— Это не так…
— Это так! — Алина встала из-за стола, прошлась по кухне. — Игорь, я пыталась. Правда пыталась. Я приглашала её на праздники, готовила её любимые блюда, спрашивала советы, чтобы она чувствовала себя нужной. Я звонила ей, интересовалась её делами. Я отправляла ей посылки с подарками. Но что бы я ни делала — всё было не так, всё было не по её стандартам.
Она остановилась у окна, глядя на вечерний город. За стеклом мелькали огни фонарей, где-то внизу смеялись люди, шла обычная жизнь. А здесь, в их уютной двухкомнатной квартире на четвёртом этаже, рушилось что-то важное.
— Помнишь, — продолжила Алина, не оборачиваясь, — как в прошлом году на твой день рождения я испекла торт? Три часа возилась с этим наполеоном, потому что ты как-то упомянул, что в детстве мама пекла его для тебя. Я хотела сделать приятное. И что сказала твоя мать, когда попробовала?
Игорь помнил. Помнил, как сжалось сердце, когда мать скривилась и сказала: «Крем слишком жирный, коржи недопропитались. Впрочем, чего ещё ожидать, если девочки сейчас не учатся готовить, как следует».
— Она не хотела обидеть, — слабо возразил он.
— Она всегда не хочет обидеть, — Алина обернулась, и Игорь увидел слёзы в её глазах. — Но она обижает. Постоянно. Каждым словом, каждым взглядом. Каждым своим визитом она даёт мне понять, что я недостаточно хороша для её сына.
— Алин…
— Дай мне договорить, — она подняла руку. — Тот последний визит был последней каплей. Когда она уехала, я рыдала всю ночь. Ты спал в той комнате, — она кивнула в сторону гостиной, — потому что не хотел разговаривать. А я лежала в спальне и думала: зачем мне всё это? Зачем мне жить в доме, где я чувствую себя чужой? Где моя свекровь считает, что имеет больше прав, чем я?
Игорь похолодел. Он знал, что тот скандал был серьёзным, но не понимал, насколько глубоко ранил жену.
— Ты думала о разводе? — выдавил он.
Алина помолчала, потом кивнула:
— Думала. Всерьёз думала.
Эти слова ударили Игоря, как пощёчина. Он всегда считал их брак крепким, надёжным. Да, случались размолвки, как у всех, но он никогда не думал, что дело может дойти до развода.
— Но я люблю тебя, — сказала Алина, и голос её стал мягче. — Поэтому я всё ещё здесь. Поэтому я готова дать нам шанс. Но только при одном условии.
— Каком?
Она подошла к столу, села напротив мужа и взяла его за руки. Её пальцы были холодными.
— Игорь, я не запрещаю тебе общаться с матерью. Это твоя мама, ты её любишь, и это правильно. Но я больше не позволю ей входить в этот дом и вести себя так, как будто я здесь никто. Понимаешь?
— То есть ты хочешь, чтобы я запретил ей приезжать?
— Нет, — покачала головой Алина. — Я хочу, чтобы ты поговорил с ней. Как взрослый мужчина со своей матерью. Объясни ей правила. Либо она приезжает как гость — вежливая, уважительная, без претензий и нотаций. Либо она не приезжает вообще. Здесь моя территория, наша с тобой территория. И я не обязана терпеть неуважение в собственном доме.
— Но как я ей это скажу? — Игорь растерянно провёл рукой по волосам. — Она обидится, решит, что я выбираю тебя вместо неё…
— Именно так и должно быть, — твёрдо сказала Алина. — Игорь, в Библии написано: «Оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей». Это не значит разлюбить родителей. Это значит — построить новую семью, где главные — муж и жена. А родители — это уже расширенная семья, которая должна уважать границы.
Игорь молчал. Всю жизнь он боялся расстроить мать, боялся её слёз, её обид. Галина Петровна умела манипулировать чувством вины — это было её оружие. «Я всю жизнь тебе посвятила», «Я ради тебя от личной жизни отказалась», «Неужели я не заслужила элементарного уважения от сына». Эти фразы он слышал с подросткового возраста всякий раз, когда пытался проявить самостоятельность.
— А если я не справлюсь? — тихо спросил он. — Если не смогу убедить её?
Алина сжала его руки сильнее:
— Тогда придётся делать выбор, Игорь. Я не буду жить в постоянном стрессе, ожидая очередного визита твоей матери и очередных унижений. И ещё…
— Что?
— Мы больше не будем помогать ей, если она не научится уважать меня, — твёрдо сказала Алина. — Совсем. Ни деньгами на ремонт дома, ни продуктами, ни поездками к врачам. Я устала вкладывать силы и средства в человека, который считает меня недостойной своего сына.
Это был ультиматум. Жёсткий и бескомпромиссный. Игорь понял, что жена не блефует.
— Дай мне подумать до утра, — попросил он.
— Хорошо, — Алина встала. — Но решение нужно принять быстро. Ты сказал, что она хочет приехать в субботу. Сегодня вторник. У тебя есть три дня, чтобы позвонить ей и всё объяснить. Если ты этого не сделаешь, я сделаю сама. И поверь, мой разговор с ней будет гораздо менее дипломатичным, чем мог бы быть твой.
Она вышла из кухни. Игорь остался сидеть за столом с остывшим ужином. В голове крутилась карусель мыслей. Как же он докатился до того, что приходится выбирать между матерью и женой? Хотя… выбирать ли? Или просто пора повзрослеть и научиться выстраивать здоровые границы?
Той ночью Игорь почти не спал. Он ворочался в постели, а рядом, отвернувшись к стене, лежала Алина. Он знал, что она тоже не спит, но оба молчали, погружённые в свои мысли.
К утру Игорь принял решение.
За завтраком он сказал жене:
— Я позвоню маме сегодня вечером. Скажу, что она может приехать, но только если будет вести себя как гость. Без нотаций, без критики, без проверок.
Алина внимательно посмотрела на него:
— Ты правда готов это сделать?
— Не знаю, — честно признался он. — Но я должен попробовать. Потому что не хочу тебя потерять. И потому что… наверное, пора перестать быть маменькиным сынком и стать мужчиной, который отвечает за свою семью.
Впервые за долгое время Алина улыбнулась ему — не натянуто, а по-настоящему.
Вечером Игорь набрал номер матери. Трубку взяли после третьего гудка.
— Игорёк! — радостный голос Галины Петровны. — Ну что, договорился с Алиной? Я уже начала собираться, хочу привезти вам банок с вареньем и огурчиков маринованных…
— Мам, подожди, — перебил он. — Нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить.
В трубке наступила настороженная пауза.
— Что-то случилось?
— Мам, ты можешь приехать. Но при одном условии.
— При каком ещё условии? — в голосе появились металлические нотки.
Игорь глубоко вдохнул. Это было сложнее, чем он думал. Но он вспомнил слёзы Алины, её слова о разводе, и нашёл в себе силы продолжить:
— Ты должна вести себя как гость в нашем доме. Без критики, без проверок, без указаний Алине, что и как ей делать. Это наша квартира, наша жизнь. И если ты не можешь уважать мою жену, то лучше не приезжай вообще.
Повисла долгая, тяжёлая тишина. Потом Галина Петровна заговорила, и голос её дрожал от обиды:
— Так вот оно что… Она тебе мозги промыла, и теперь ты против родной матери встал. Я так и знала, что эта девка…
— Мама! — резко оборвал её Игорь, и сам удивился твёрдости собственного голоса. — Не смей так говорить про мою жену. Алина — замечательная женщина, и я её люблю. А ты… ты ведёшь себя неуважительно. В последний раз ты довела её до слёз. И я молчал, потому что боялся тебя обидеть. Но это было неправильно.
— Неправильно?! — голос матери сорвался на крик. — Я всю жизнь тебе отдала! Я одна тебя растила, в институт устроила! А ты теперь меня из своей жизни выталкиваешь!
— Я не выталкиваю, — устало сказал Игорь. — Я просто прошу уважать мою семью. Наш дом. Наши правила. Мам, я люблю тебя. Но Алина — моя жена. И если мне придётся выбирать, я выберу её.
Эти слова прозвучали как приговор. Галина Петровна всхлипнула:
— Значит, ты уже сделал выбор.
— Нет, мама. Выбор за тобой. Ты можешь приехать как любящая мать и свекровь, которая рада видеть нас счастливыми. Или можешь остаться дома и дуться. Решай.
Он положил трубку. Руки тряслись. Алина стояла в дверях гостиной и смотрела на него с гордостью и облегчением.
— Ты справился, — тихо сказала она.
— Не знаю, — Игорь потер лицо ладонями. — Она сейчас, наверное, рыдает. И я чувствую себя последним ублюдком.
— Ты не ублюдок, — Алина подошла, обняла его. — Ты просто наконец повзрослел.
Три дня до субботы тянулись мучительно долго. Галина Петровна не перезванивала, и Игорь не знал, приедет она или нет. Он был готов к любому исходу — и к тому, что мать обидится и не приедет, и к тому, что явится и устроит скандал.
Но в субботу утром в дверь позвонили. На пороге стояла Галина Петровна с небольшой сумкой и пакетом банок.
— Здравствуйте, — сказала она сухо.
— Здравствуй, мам, — Игорь посторонился, пропуская её.
Алина вышла из кухни, вытирая руки о полотенце. Женщины встретились взглядами. Повисла напряжённая пауза.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — первой нарушила молчание Алина.
— Здравствуй, — после паузы ответила свекровь.
Они пили чай на кухне. Галина Петровна держалась напряжённо, явно сдерживаясь. Она рассказывала о делах в деревне, о соседях, о саде. Не делала никаких замечаний. Когда Алина подала пирог, который испекла к её приезду, свекровь попробовала и сказала:
— Вкусно. Спасибо.
Это было маленькое чудо. Игорь перевёл дух.
Вечером, когда Алина ушла принять душ, Галина Петровна подсела к сыну на диван.
— Игорь, — начала она тихо. — Я много думала эти дни. И поняла… я правда вела себя неправильно. Просто мне было страшно, что я тебя теряю. Что теперь я никому не нужна.
— Мам, — Игорь взял её за руку. — Ты мне нужна. Но не как надзиратель, а как мама. Которая радуется моему счастью, а не пытается всё контролировать.
Галина Петровна кивнула, смахивая слезу:
— Я постараюсь. Правда постараюсь.
В воскресенье вечером, провожая мать, Игорь обнял её на прощание:
— Спасибо, что приехала. И спасибо, что… поняла.
— Берегите друг друга, — сказала Галина Петровна, глядя на Алину. — Семья — это главное.
Когда дверь закрылась, Алина прислонилась к косяку и выдохнула:
— Кажется, мы справились.
— Кажется, да, — Игорь обнял её. — Это только начало. Но мы справимся.
За окном догорал закат, окрашивая квартиру в золотисто-розовые тона. В их доме снова воцарился мир — хрупкий, заслуженный тяжёлым разговором и трудными решениями. Но это был их мир, их дом, их семья.
И они были готовы защищать его.
— Мне нужно уйти, чтобы они могли устроиться? Ну уж нет, дорогой, так дела не делаются