Вика закрыла за собой дверь квартиры и скинула туфли в прихожей. Ноги гудели после рабочего дня, в голове роился список дел на завтра. За окном моросил осенний дождь, ветер бросал горсти жёлтых листьев на мокрый асфальт. Дома пахло свежесваренным кофе. Странно — Вика не оставляла кофеварку включённой.
На кухне сидел муж. Рядом стояла кружка, на столе лежала газета. Дмитрий поднял взгляд и улыбнулся.
— Привет. Как день прошёл?
— Нормально, — ответила Вика, проходя к холодильнику. — А ты рано сегодня.
— Да, закончил пораньше. Слушай, мне мать звонила.
Вика обернулась. В голосе мужа слышалась осторожность.
— Что случилось?
— Ей сделали операцию. Небольшую, плановую. Но врачи сказали, что нужен присмотр хотя бы неделю. Я подумал, может, пригласим её к нам? Ненадолго.
Вика отставила бутылку с водой и посмотрела на мужа. Валентина Сергеевна. Свекровь. Женщина, которая при каждой встрече находила повод для нравоучений. Но отказать было невозможно. Речь шла о здоровье, о помощи близкому человеку.
— Конечно, — кивнула Вика. — Пусть приезжает. Только сколько это продлится?
— Неделю, максимум десять дней. Врачи сказали, что восстановление быстрое.
— Хорошо. Когда?
— Завтра вечером. Я заеду за ней после работы.
Вика кивнула и вернулась к своим делам. Мысли метались: свекровь в доме на неделю. Нужно освободить комнату, постелить постель, проверить запасы продуктов. Валентина Сергеевна была разборчива в еде и любила комментировать всё вокруг.
На следующий день Вика пришла пораньше, чтобы всё подготовить. Убрала вещи из второй комнаты, положила свежее бельё, поставила цветы на подоконник. Дмитрий привёз мать около семи вечера.
Валентина Сергеевна вошла в квартиру, опираясь на руку сына. Женщина выглядела бледной, но держалась прямо. Свекровь окинула взглядом прихожую, затем посмотрела на Вику.
— Спасибо, что согласились приютить, — сказала Валентина Сергеевна сухо, без особой теплоты.
— Не за что, — ответила Вика. — Проходите, я покажу комнату.
Свекровь прошла в гостевую комнату, осмотрелась, кивнула.
— Неплохо. Чисто.
— Если что-то нужно, говорите, — предложила Вика.
— Спасибо, справлюсь.
Первые дни прошли спокойно. Валентина Сергеевна большую часть времени проводила в своей комнате, выходила только на кухню. Благодарила за приготовленную еду, не вмешивалась в дела. Вика даже подумала, что опасения были напрасными. Но это продлилось недолго.
К концу недели свекровь окрепла. Валентина Сергеевна начала ходить по квартире, рассматривать вещи, задавать вопросы. Сначала это было незаметно: вопрос о шкафе в прихожей, замечание о расположении мебели. Потом всё стало активнее.
Однажды утром Вика открыла шкаф на кухне и замерла. Половина посуды исчезла. Старые тарелки, которые Вика использовала годами, любимая чашка с трещиной, которую жалко было выбрасывать. Всё пропало.
— Валентина Сергеевна, — позвала Вика, выходя из кухни. — Вы не видели посуду из верхнего шкафа?
Свекровь вышла из гостиной, вытирая руки полотенцем.
— Видела. Выбросила.
— Выбросили? — Вика нахмурилась. — Зачем?
— Старьё. Треснутое, негигиенично. В доме должна быть приличная посуда, а не эти остатки.
Вика сжала кулаки. Свекровь выбросила её вещи. Без спроса, без разрешения. Просто взяла и выбросила.
— Это моя посуда. Мне решать, что с ней делать.
Валентина Сергеевна пожала плечами.
— Я хотела помочь. Навести порядок.
— Порядок у меня и так был, — ровно сказала Вика. — В следующий раз, пожалуйста, спрашивайте.
Свекровь кивнула, но взгляд остался безразличным. Вика вернулась на кухню, глядя на пустой шкаф. Внутри закипало раздражение, но Вика сдержалась. Скандалить из-за посуды было глупо. Хотя граница уже была нарушена.
На следующий день Вика обнаружила на столе список. Почерк был мелкий, аккуратный. Список покупок. Молоко, творог, яблоки, куриная грудка. Вика взяла листок и повертела в руках. Такой список уже был — составленный самой Викой накануне. Но теперь к нему добавились новые пункты, написанные другой рукой.
— Валентина Сергеевна, — снова позвала Вика.
Свекровь вышла из комнаты, поправляя халат.
— Да?
— Это вы дописали в мой список?
— Да. Увидела, что ты собираешься в магазин, решила добавить пару нужных вещей.
— Я сама составляю списки, — спокойно сказала Вика. — Если вам что-то нужно, просто скажите.
— Так быстрее. Зачем лишние разговоры?
Вика положила листок на стол. Раздражение нарастало. Сначала посуда, теперь списки. Что дальше? Но Вика снова промолчала. Неделя почти закончилась. Ещё пару дней, и свекровь уедет.
Дмитрий реагировал на жалобы спокойно. Слишком спокойно.
— Мать хочет помочь, — сказал муж вечером, когда Вика пожаловалась на список. — Не принимай близко к сердцу.
— Дима, твоя мать выбросила мою посуду. Без спроса.
— Ну, посуда действительно была старая.
— Это была моя посуда. Я сама решаю, что выбрасывать.
Муж вздохнул.
— Вика, мать восстанавливается после операции. Может, просто немного потерпишь? Скоро она уедет.
Вика не ответила. Муж не понимал. Или не хотел понимать. Для Дмитрия мать была авторитетом, и любые действия Валентины Сергеевны казались мужу заботой.
Но свекровь не собиралась уезжать. Прошла неделя, затем десять дней. Валентина Сергеевна чувствовала себя хорошо, но на разговоры об отъезде отвечала уклончиво.
— Врач сказал, что нужно ещё немного наблюдения, — говорила свекровь, когда Дмитрий осторожно заводил разговор о возвращении домой. — Не хочу рисковать здоровьем.
Дмитрий соглашался. Вика молчала. Тема закрывалась. А вмешательство свекрови в их жизнь усиливалось.
Валентина Сергеевна начала комментировать всё. Почему Вика так поздно приходит с работы. Почему на ужин подаётся суп, а не второе. Почему телевизор включён именно на этом канале. Каждый день приносил новые замечания, и каждый раз Вика сжимала зубы, стараясь не сорваться.
Однажды свекровь вошла в спальню без стука. Вика сидела за ноутбуком, доделывала рабочий проект.
— Вика, у тебя есть время разобрать тот шкаф в прихожей? — спросила Валентина Сергеевна, словно речь шла о её собственном доме.
— Какой шкаф? — Вика оторвалась от экрана.
— Тот, где куртки висят. Там бардак. Нужно всё переложить, лишнее выбросить.
— Валентина Сергеевна, я сейчас работаю. И шкаф в порядке.
— В порядке? — свекровь скрестила руки на груди. — Я вчера открыла — там висит столько старья! Куртки, которые давно пора выбросить, шапки, которые никто не носит.
— Это мои вещи, — Вика закрыла ноутбук. — Я сама разберусь, когда будет время.
— Когда будет время? Ты постоянно на работе. В доме бардак, а ты сидишь за компьютером.
Вика встала.
— Валентина Сергеевна, в моём доме нет бардака. И мои вещи трогать не нужно.
Свекровь фыркнула.
— Твой дом? Дима здесь тоже живёт. А значит, и я имею право.
— Право на что? — голос Вики стал жёстче. — Выбрасывать мои вещи? Диктовать, что мне делать?
— Я просто хочу помочь.
— Ваша помощь выглядит как вторжение.
Валентина Сергеевна выпрямилась.
— Вот как? Значит, я для тебя чужая? После всего, что я сделала?
— Что вы сделали? — Вика шагнула вперёд. — Выбросили мою посуду? Переписали мои списки? Вошли в спальню без стука?
— Я воспитала Диму! Я дала ему всё! А ты…
— А я что?
Свекровь помолчала, затем произнесла:
— Ты даже нормальную семью создать не можешь. Дима работает, старается, а ты вечно занята своими делами.
Вика застыла. Слова свекрови повисли в воздухе, тяжёлые и ядовитые. Внутри что-то оборвалось.
— Выйдите из комнаты, — тихо сказала Вика.
— Что?
— Выйдите. Сейчас.
Валентина Сергеевна повернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Вика опустилась на кровать и закрыла глаза. Руки дрожали. Граница была перейдена окончательно.
Вечером Вика рассказала мужу о разговоре. Дмитрий слушал, хмурясь.
— Мать не хотела тебя обидеть, — сказал муж, когда Вика закончила. — Просто у неё характер такой.
— Характер? — Вика повернулась к мужу. — Дима, твоя мать заявила, что я не могу создать нормальную семью.
— Ну, мать переживает за меня. Видит, что ты много работаешь, и думает, что тебе тяжело.
— Она думает, что я плохая жена.
— Нет, — муж покачал головой. — Просто у матери своё мнение. Не принимай близко к сердцу.
Вика не ответила. Муж не видел проблемы. Или не хотел видеть. Для Дмитрия мать всегда была права. И любые слова Валентины Сергеевны воспринимались как забота.
На следующее утро Вика проснулась рано. В квартире было тихо. Свекровь ещё спала. Вика прошла на кухню, поставила чайник. За окном начинался новый день. Серый, дождливый, промозглый.
Валентина Сергеевна вышла через полчаса. Свекровь села за стол, не здороваясь.
— Кофе будет? — спросила Вика нейтрально.
— Буду, — коротко ответила свекровь.
Вика налила кофе и поставила чашку перед Валентиной Сергеевной. Женщины молчали. Напряжение висело в воздухе, плотное и тяжёлое.
— Вика, — наконец заговорила свекровь. — Я хотела поговорить.
— Слушаю.
— Вчера я, может, слишком резко высказалась. Но ты должна понять: я хочу лучшего для Димы.
— Лучшего? — Вика отложила чашку. — Валентина Сергеевна, вы считаете, что я плохо забочусь о муже?
— Ну, — свекровь замялась, — ты же видишь сама. Работаешь допоздна, дома бываешь редко. Дима сидит один.
— Дима взрослый человек. И мы оба работаем.
— Работа работой, но семья важнее. Если бы ты слушала мужа, у вас была бы нормальная семья.
Вика медленно поставила чашку на стол. Слова свекрови прозвучали спокойно, почти мягко. Но за ними стояло обвинение. Прямое, без обиняков.
Внутри Вики что-то щёлкнуло. Терпение закончилось.
Вика встала из-за стола. Валентина Сергеевна смотрела на невестку, ожидая ответа. Но Вика молчала. Несколько секунд тишины растянулись, словно резиновая нить, готовая лопнуть. Свекровь продолжала сидеть, скрестив руки на груди, с выражением лица, которое говорило: я права, и ты это знаешь.
Вика прошла мимо свекрови, вышла из кухни и направилась во вторую комнату. Валентина Сергеевна обернулась, недоумённо глядя вслед.
— Куда ты пошла? — крикнула свекровь.
Вика не ответила. Открыла шкаф, достала чемодан Валентины Сергеевны и положила его на кровать. Руки двигались автоматически, без лишних движений. Вика начала складывать вещи свекрови: халаты, платья, туфли. Всё аккуратно, методично.
— Что ты делаешь? — в дверях появилась Валентина Сергеевна.
— Собираю ваши вещи, — спокойно ответила Вика, не оборачиваясь.
— Как это — собираешь?
— Именно так, как звучит.
Свекровь шагнула в комнату.
— Ты что, выгоняешь меня?
— Да, — коротко ответила Вика и положила в чемодан очередную стопку одежды.
Валентина Сергеевна застыла. Лицо свекрови побледнело, затем налилось краской.
— Ты не можешь этого сделать! Я мать Димы!
— Вы мать Димы, — согласилась Вика, закрывая чемодан. — Но это моя квартира. И я устала от чужих распоряжений в своём доме.
— Чужих? — голос свекрови задрожал от возмущения. — Я родня!
Вика подняла чемодан и вынесла его в коридор. Поставила у входной двери. Валентина Сергеевна следовала за невесткой, продолжая говорить, но голос свекрови звучал всё менее уверенно.
— Вика, ты не можешь просто так взять и выгнать меня! Я после операции! Врачи сказали…
— Врачи сказали, что вам нужен присмотр неделю, — перебила Вика. — Прошло две. Вы здоровы. Можете жить самостоятельно.
— Но я же помогала!
— Вы вмешивались. Выбрасывали мои вещи. Диктовали, как мне жить. Это не помощь.
Свекровь всплеснула руками.
— Да как ты смеешь! Я всё делала для вашего блага! Дима это оценит!
В этот момент открылась входная дверь. Вошёл Дмитрий. Муж остановился в прихожей, глядя на чемодан у двери, на жену и мать.
— Что здесь происходит? — медленно спросил Дмитрий.
— Вика выгоняет меня! — закричала свекровь, бросаясь к сыну. — Выгоняет родную мать из дома!
Дмитрий перевёл взгляд на жену. Вика стояла спокойно, руки скрещены на груди. Лицо было бледным, но решительным.
— Вика? — муж сделал шаг вперёд.
— Твоя мать переходит все границы, — тихо сказала Вика. — Она выбросила мою посуду. Переписывает мои списки. Входит в спальню без стука. Диктует, как мне жить. А сегодня заявила, что я не могу создать нормальную семью.
Дмитрий посмотрел на мать. Валентина Сергеевна отвела взгляд.
— Мама, ты действительно это сказала?
— Я просто хотела помочь, — пробормотала свекровь. — Вика неправильно поняла.
— Неправильно поняла? — голос Вики стал жёстче. — Валентина Сергеевна, вы сказали, что если бы я слушала мужа, у нас была бы нормальная семья. Это прямое обвинение.
Свекровь замолчала. Дмитрий стоял между матерью и женой, не зная, что сказать.
— Дима, — свекровь взяла сына за руку. — Сынок, я не хотела никого обидеть. Просто переживаю за тебя.
— Мама, ты действительно выбросила вещи Вики?
Валентина Сергеевна поморщилась.
— Там было старьё. Я хотела навести порядок.
— Без разрешения? — Дмитрий нахмурился.
— Ну, я не думала, что это так важно…
Муж вздохнул и отстранился от матери. Посмотрел на жену.
— Вика права, — тихо сказал Дмитрий. — Мама, ты действительно перешла границы.
Валентина Сергеевна отшатнулась, словно получила пощёчину.
— Димочка, ты же не на её стороне?
— Я на стороне здравого смысла, — ответил муж. — Это дом Вики. И решать, что здесь делать, должна она.
Свекровь открыла рот, но слов не нашлось. Лицо Валентины Сергеевны застыло в маске обиды.
Вика шагнула вперёд. Голос прозвучал ровно, без повышенных интонаций, но каждое слово было чётким.
— Хватит лезть в мою жизнь. Вы мне никто. Завтра к обеду, чтобы духу вашего здесь не было.
Тишина повисла в коридоре. Тяжёлая, давящая. Валентина Сергеевна смотрела на невестку широко раскрытыми глазами. Потом перевела взгляд на сына. Дмитрий молчал, опустив голову.
— Димочка, — прошептала свекровь. — Скажи что-нибудь.
— Мама, может, действительно стоит уехать, — тихо ответил муж. — Хотя бы ненадолго. Чтобы всё успокоилось.
Валентина Сергеевна отступила на шаг. Губы свекрови дрожали. Женщина развернулась и скрылась в своей комнате, хлопнув дверью.
Вика и Дмитрий остались стоять в коридоре. Муж провёл рукой по лицу.
— Извини, — сказал Дмитрий. — Я не думал, что дойдёт до этого.
— Дошло, — коротко ответила Вика. — Твоя мать не уважает меня. И не собирается меняться.
— Она привыкла всё контролировать.
— Пусть контролирует свою жизнь. Не мою.
Муж кивнул. Больше слов не требовалось. Вика прошла на кухню, Дмитрий остался стоять у двери комнаты матери.
Остаток дня прошёл в напряжённом молчании. Валентина Сергеевна не выходила из комнаты. Вика занималась своими делами, стараясь не думать о завтрашнем дне. Дмитрий пытался поговорить с матерью, но свекровь отказывалась открывать дверь.
К вечеру Дмитрий позвонил старшей сестре Валентины Сергеевны. Объяснил ситуацию. Женщина согласилась приютить свекровь на время. Дмитрий передал матери эту информацию через дверь. Валентина Сергеевна молчала.
Утро следующего дня началось рано. Вика проснулась от звука шагов в коридоре. Валентина Сергеевна собирала оставшиеся вещи. Свекровь двигалась медленно, с демонстративной обречённостью. Вика не вышла из спальни. Слушала, как хлопают дверцы шкафов, как звякает посуда на кухне.
Дмитрий вышел помочь матери. Муж молча переносил сумки в прихожую. Валентина Сергеевна ничего не говорила, только поджимала губы и отворачивалась.
К одиннадцати часам всё было собрано. Чемодан и две сумки стояли у двери. Дмитрий вызвал такси. Ждали молча.
Вика вышла из спальни, когда водитель позвонил в домофон. Валентина Сергеевна стояла у зеркала, поправляя причёску. Свекровь увидела отражение Вики и замерла. Женщины смотрели друг на друга несколько секунд. Молча.
— Машина подъехала, — сказал Дмитрий, открывая дверь.
Валентина Сергеевна надела пальто, взяла сумку. Лицо свекрови было каменным, без единой эмоции. Дмитрий вынес чемодан, мать последовала за сыном. На пороге Валентина Сергеевна обернулась. Посмотрела на Вику долгим взглядом. Но так ничего и не сказала.
Дверь закрылась. Вика осталась стоять в прихожей, глядя на пустое место, где минуту назад стоял чемодан. Тишина обволокла квартиру. Настоящая, полная тишина. Без посторонних шагов, без чужих голосов, без замечаний и упрёков.
Вика прошла на кухню. На холодильнике висели записки свекрови: напоминания, списки, замечания. Вика сняла их одну за другой, скомкала и выбросила в мусорное ведро. Потом вытерла стол, убрала лишние тарелки, которые Валентина Сергеевна расставила по-своему.
Квартира снова стала своей. Каждая вещь на месте. Каждый угол — знакомый и родной. Вика подошла к окну, распахнула его настежь. Свежий воздух ворвался в комнату, унося остатки чужого присутствия.
Дмитрий вернулся через час. Муж выглядел усталым. Опустился на диван, закрыл глаза.
— Отвёз маму к сестре, — сказал Дмитрий. — Она всю дорогу молчала.
— Как чувствуешь себя? — спросила Вика, садясь рядом.
— Не знаю, — честно ответил муж. — С одной стороны, понимаю, что ты права. С другой — она всё-таки моя мать.
— Я не прошу тебя выбирать между мной и Валентиной Сергеевной, — мягко сказала Вика. — Просто не позволю больше вмешиваться в нашу жизнь.
Дмитрий кивнул.
— Мать обиделась. Сказала, что больше сюда не приедет.
— Может, это к лучшему, — вздохнула Вика. — Пусть остынет. Потом посмотрим.
Муж взял жену за руку.
— Извини, что не заметил раньше, как тебе было тяжело.
— Ты заметил, — ответила Вика. — Просто не хотел верить, что мать способна на такое.
— Теперь знаю.
Они сидели молча, держась за руки. За окном шумел ветер, сбрасывая последние листья с деревьев. Осень входила в свои права, принося холод и дожди. Но в квартире было тепло. Тепло и спокойно.
Вечером Вика приготовила ужин. Без списков, без чужих советов, без комментариев о том, что нужно было добавить больше соли или меньше специй. Готовила так, как привыкла, как нравилось ей самой.
Дмитрий накрывал на стол. Они ужинали в тишине, изредка обмениваясь короткими фразами. Но эта тишина была другой. Не напряжённой, не тяжёлой. Спокойной. Своей.
После ужина Вика прошла в спальню. Легла на кровать и закрыла глаза. Усталость навалилась разом, но вместе с ней пришло облегчение. Граница была установлена. Чёткая, ясная граница. Валентина Сергеевна больше не диктовала правила в чужом доме.
Дмитрий лёг рядом.
— Думаешь, мать когда-нибудь поймёт? — тихо спросил муж.
— Не знаю, — ответила Вика. — Но это уже не моя задача. Я защитила наш дом. Остальное — её выбор.
— Ты молодец, — прошептал Дмитрий и обнял жену.
Вика прижалась к мужу. В груди разливалось спокойствие. Впервые за долгие недели не нужно было думать о том, что скажет свекровь, как отреагирует, что выбросит или переделает. Квартира снова принадлежала им двоим. Их решениям, их правилам, их жизни.
Утро встретило ясной погодой. Дождь закончился, выглянуло солнце. Вика стояла у окна с чашкой кофе, глядя на оживающий двор. Дети бежали в школу, соседи спешили на работу. Обычная будничная суета. Знакомая и родная.
Дмитрий обнял жену сзади.
— Как себя чувствуешь?
— Хорошо, — улыбнулась Вика. — Очень хорошо.
— Мать звонила сестре. Сказала, что не простит тебя.
— Пусть не прощает, — спокойно ответила Вика. — Я не жду её прощения. Жду уважения. А если Валентина Сергеевна не способна его дать, значит, так тому и быть.
Муж кивнул. Они стояли у окна, глядя на осенний город. Где-то далеко, в другом районе, свекровь обижалась и строила планы мести. Но здесь, в этой квартире, царили мир и спокойствие. Вика отстояла своё пространство, свою жизнь, своё право решать. И это было главное.
Вернувшись после лета с дачи в квартиру, Алина обнаружила в своем доме бывшую свекровь