Виктория купила квартиру в двадцать шесть лет. Однокомнатную, на четвёртом этаже панельной девятиэтажки. Ипотеку брала на пятнадцать лет, каждый месяц отдавала половину зарплаты банку, но своё жильё стоило этих усилий. Работала Виктория в отделе продаж крупной компании, занималась контрактами, вела переговоры. Зарплата была приличная, позволяла не только платить кредит, но и откладывать понемногу на ремонт.
Артёма встретила через год после покупки квартиры. Познакомились на корпоративном мероприятии — Артём работал в соседнем отделе, занимался логистикой. Высокий, спокойный, с добрыми глазами и лёгкой улыбкой. Ухаживал красиво: цветы, прогулки, внимание к мелочам. Виктория влюбилась быстро.
Через полгода Артём предложил съехаться. Виктория согласилась. Артём жил в съёмной квартире на окраине, платить аренду смысла не было, если можно переехать к невесте. Вещей у мужчины было немного: одежда, книги, ноутбук. Виктория освободила место в шкафу, и Артём въехал.
Ещё через три месяца сыграли свадьбу. Скромную, без лишнего пафоса. Расписались в ЗАГСе, отметили в кафе с друзьями и родственниками. Мать Артёма, Тамара Михайловна, приехала из другого города, где жила одна в двухкомнатной квартире. Женщина лет пятидесяти пяти, полная, с крашеными рыжими волосами и громким голосом. На свадьбе свекровь много говорила, смеялась, обнимала сына, Викторию оценивала долгим взглядом.
После торжества Тамара Михайловна уехала домой, но через месяц позвонила Артёму.
— Сынок, у меня проблемы с квартирой. Соседи сверху затопили, ремонт нужен серьёзный. Жить там нельзя. Можно я к вам на пару недель?
Артём посмотрел на жену вопросительно. Виктория кивнула. Пара недель — это немного. Можно потерпеть.
Тамара Михайловна приехала с двумя огромными сумками и заняла половину комнаты. Матрас постелили на полу, свекровь устроилась, словно собиралась задержаться надолго.
Первые дни прошли нормально. Тамара Михайловна помогала готовить, убирала квартиру, старалась не мешать. Но постепенно поведение начало меняться. Свекровь стала вмешиваться в дела супругов: советовала, как лучше готовить суп, где хранить вещи, когда ложиться спать.
— Викуля, ты неправильно моешь пол. Надо так, — говорила Тамара Михайловна, забирая швабру из рук невестки.
— Артём, скажи жене, чтобы покупала нормальный хлеб, а не этот дорогой. Зачем переплачивать?
Виктория сжимала зубы, молчала. Это временно. Скоро свекровь уедет.
Но недели проходили, а Тамара Михайловна и не думала уезжать. На вопросы о ремонте отвечала уклончиво:
— Да там ещё не всё закончено. Мастера тянут. Потерпите немного.
Немного превратилось в два месяца. Виктория начала нервничать. Квартира казалась тесной, свекровь присутствовала везде: на кухне, в коридоре, даже в разговорах между супругами. Тамара Михайловна комментировала каждое решение Виктории, каждый поступок.
— Викуля, зачем ты так поздно с работы приходишь? Артём целый день один сидит.
— Артём работает допоздна, мама, — отвечала Виктория сдержанно. — И я тоже.
— Но ты жена. Должна успевать и работать, и дом вести.
Виктория уходила в ванную, умывалась холодной водой, успокаивалась. Повторяла себе: это временно.
Артём пытался сглаживать конфликты. Когда мать переходила границы, муж делал ей замечания, но мягко, без нажима.
— Мам, ну не надо. Вика сама знает, как ей работать.
Тамара Михайловна обижалась, замолкала на час, потом возвращалась к прежнему. Артём вздыхал, пожимал плечами.
— Прости, она такая. Привыкла всех учить.
Виктория кивала, но внутри накапливалось раздражение.
Со временем Артём стал меняться. Если раньше муж защищал жену, то теперь всё чаще соглашался с матерью. Особенно когда Тамара Михайловна начинала упрекать сына в том, что он недостаточно помогает ей, не заботится, забыл, кто его вырастил.
— Сынок, я же не вечно проживу. А ты меня по углам гоняешь, — говорила свекровь с обидой в голосе.
Артём сжимал кулаки, вздыхал.
— Мам, ты же знаешь, что я тебя люблю.
— Тогда почему жена твоя так со мной разговаривает?
— Как разговаривает? — удивлялась Виктория. — Я ничего такого не говорила.
— Да ладно. Ты вчера сказала, что я неправильно картошку чищу. Думаешь, я не слышала?
Виктория не помнила таких слов, но спорить не стала. Устала от этих препирательств, от постоянного напряжения.
Артём начал поддерживать мать всё чаще. Виктория замечала, как муж кивает на слова свекрови, соглашается с критикой в адрес жены.
— Может, мама права. Может, тебе действительно стоит меньше времени на работе проводить?
Виктория смотрела на мужа с недоумением.
— Артём, у меня контракты, дедлайны. Я не могу просто взять и уйти пораньше.
— Но семья важнее работы.
— Семья? — Виктория усмехнулась горько. — У нас сейчас семья или коммуналка?
Артём нахмурился, отвернулся. Разговор закончился молчанием.
Виктория старалась держаться. Уходила в работу с головой, задерживалась в офисе, возвращалась поздно. Дома почти не разговаривала со свекровью, общалась коротко, формально. Артём замечал холодность, но ничего не предпринимал.
Октябрь выдался дождливым. За окном хмурое небо, ветер гнал листья по асфальту, рано темнело. Виктория возвращалась с работы в сумерках, промокшая под дождём, усталая. Дома встречала тёплая кухня, запах ужина и свекровь, сидящая за столом с Артёмом.
Однажды вечером Виктория вошла в квартиру и услышала разговор на кухне.
— Сынок, мне нужны деньги на ремонт. У меня там стены треснули после потопа, нужно штукатурить, красить. Мастер оценил работу — тысяч пятьдесят. Ты поможешь?
Артём замялся.
— Мам, у меня сейчас таких денег нет.
— А у Вики есть. Она же откладывает. Попроси у неё.
Виктория замерла в коридоре, прислушалась.
— Мам, это её деньги. Она копит на ремонт здесь.
— Ну и что? Вы муж и жена. Что значит её деньги, твои деньги? Всё общее должно быть. Ты мужчина или нет?
Виктория вошла на кухню, сняла куртку, повесила на спинку стула.
— Добрый вечер.
Артём вздрогнул, посмотрел на жену виноватым взглядом. Тамара Михайловна встретила невестку уверенно, без тени смущения.
— Викуля, мы как раз о тебе говорили.
— Слышала, — ответила Виктория коротко.
— Ну так что скажешь? Поможешь с ремонтом?
Виктория села за стол, налила себе воды, сделала глоток.
— Нет.
Тамара Михайловна вытаращила глаза.
— Как это нет?
— Так. У меня отложенные деньги на ремонт этой квартиры. Я не буду тратить их на что-то другое.
— Но это же для меня! Для матери твоего мужа!
— Тамара Михайловна, у вас своя квартира. Я не обязана за неё платить.
Свекровь вскочила, схватилась за край стола.
— Ты слышишь, Артём?! Слышишь, как она со мной разговаривает?! Твоя жена отказывает твоей матери! Какая женщина так поступает?!
Артём сидел, опустив голову, молчал. Виктория смотрела на мужа, ждала поддержки. Но Артём только вздохнул.
— Вика, может, правда поможем? Мама одна, ей тяжело.
Виктория не поверила услышанному.
— Артём, ты серьёзно?
— Ну подумай, это же моя мать. Нельзя её так бросать.
— Я не бросаю. Я просто не хочу тратить свои сбережения на чужой ремонт.
— Чужой?! — взвизгнула Тамара Михайловна. — Это квартира матери твоего мужа! Как ты смеешь называть это чужим?!
Виктория встала, взяла стакан, пошла к раковине.
— Я не буду это обсуждать. Решение принято.
Свекровь развернулась к сыну, голос дрожал от возмущения.
— Артём, ты мужчина или тряпка?! Жена тебе указывает, что делать! Ты не можешь распоряжаться деньгами в собственной семье! Это унизительно!
Артём поднялся, лицо покраснело.
— Вика, дай денег маме.
— Нет, — повторила Виктория, не оборачиваясь.
— Я сказал — дай!
Виктория развернулась, посмотрела на мужа холодно.
— И я сказала — нет. Это мои деньги, моя квартира. И я решаю, на что их тратить.
Артём шагнул ближе, челюсть сжалась.
— Ты не даёшь мне быть мужчиной! Не даёшь решать! Всё время командуешь, указываешь!
— Я не командую. Я защищаю то, что заработала сама.
— Ты эгоистка!
— Я реалист.
Артём замахнулся и ударил жену по лицу. Удар был резким, сильным, неожиданным. Виктория отшатнулась, схватилась за щёку, уперлась спиной в раковину. Звон в ушах, боль разливалась по лицу. В глазах потемнело на секунду.
Тишина. Абсолютная. Даже дождь за окном будто замолчал.
Тамара Михайловна стояла у стола, руки сложила на груди, смотрела на невестку с удовлетворением. Потом повернулась к сыну, голос прозвучал спокойно, почти ласково:
— Вот, сынок, я же предупреждала. Одна пощёчина лишней не будет, и жена перестанет перечить.
Виктория стояла неподвижно, держа ладонь у горящей щеки. Смотрела на мужа, на свекровь. Артём отступил на шаг, опустил руку, дыхание сбилось. Лицо мужа было бледным, в глазах мелькнуло что-то вроде испуга, но извинений не последовало.
Виктория опустила руку, выпрямилась. Боль отступила на второй план. На первом была ясность. Холодная, режущая ясность.
Это не семья. Это ловушка.
Молча Виктория вышла из кухни, прошла в комнату, закрыла дверь. Села на кровать, смотрела в стену. Мысли метались, но постепенно успокаивались, выстраивались в чёткую линию.
Нельзя оставаться здесь. Нельзя жить с человеком, который поднял на неё руку. Нельзя терпеть свекровь, которая манипулирует сыном и радуется унижению невестки.
Виктория достала телефон, открыла контакты. Нашла номер подруги, Ксении, с которой вместе училась в институте. Написала короткое сообщение: «Можно к тебе на пару дней?»
Ответ пришёл через минуту: «Конечно. Что случилось?»
«Потом расскажу.»
Виктория встала, достала из шкафа сумку, начала складывать вещи. Одежду, документы, телефон, зарядку. Двигалась быстро, чётко, без эмоций. За дверью слышались голоса — Артём и Тамара Михайловна о чём-то говорили, но слов не разобрать.
Через десять минут сумка была готова. Виктория переоделась, надела куртку. Открыла дверь, вышла в коридор. Артём стоял у кухни, увидел жену с сумкой, шагнул навстречу.
— Ты куда?
— Уйду на пару дней. Побудь один, подумай.
— Вика, подожди…
— Не трогай меня, — голос Виктории был тихим, но твёрдым.
Артём замер. Тамара Михайловна вышла из кухни, смотрела на невестку с усмешкой.
— Уходишь? Ну и правильно. Неблагодарная.
Виктория не ответила. Взяла ключи, вышла из квартиры, закрыла дверь. Спустилась по лестнице, вышла на улицу. Дождь лил сильнее, промочил волосы за минуту, но Виктория не обращала внимания. Шла быстро, не оглядываясь.
Ксения жила в другом районе, добираться нужно было на метро. Виктория села в вагон, устроилась у окна, смотрела на своё отражение в тёмном стекле. Щека горела, но боль уже почти не чувствовалась. Внутри было пусто и холодно.
Подруга открыла дверь сразу, обняла, провела в квартиру.
— Господи, Вика, что с тобой?
— Артём ударил.
Ксения замерла, отстранилась, посмотрела на подругу внимательно. Увидела красное пятно на щеке, побледнела.
— Он что, совсем?!
— Да.
— Из-за чего?
— Из-за денег. Свекровь попросила, я отказала. Артём сорвался.
Ксения покачала головой, увела подругу на кухню, поставила чайник.
— Вика, ты не вернёшься туда?
— Не знаю пока.
— Как не знаешь? Он тебя ударил!
— Знаю. Но мне нужно время подумать.
Ксения налила чай, придвинула чашку.
— Думай сколько нужно. Живи здесь, пока разберёшься.
Виктория кивнула благодарно, сделала глоток. Тепло разлилось по груди, немного успокоило.
Ночью Виктория почти не спала. Лежала на диване в комнате Ксении, смотрела в потолок, прокручивала в голове случившееся. Лицо Артёма перед ударом. Спокойный голос Тамары Михайловны. Фраза, которая прозвучала как приговор.
К утру решение созрело.
Виктория встала с дивана, умылась, оделась. Ксения спала ещё, будильник зазвонит только через час. Виктория тихо прошла на кухню, написала записку: «Спасибо. Вернусь к обеду. Нужно кое-что забрать из квартиры.»
Дорога до дома заняла сорок минут. Виктория вошла в подъезд, поднялась на четвёртый этаж. Открыла дверь своим ключом. В квартире было тихо. Артём и Тамара Михайловна ещё спали — за стеной слышалось мерное дыхание.
Виктория прошла в комнату, достала из шкафа коробку с документами. Паспорт, свидетельство о браке, договор на квартиру, банковские карты, трудовая книжка. Всё сложила в сумку. Потом открыла ящик комода, забрала украшения — ничего дорогого, но памятные вещи от бабушки. Фотоальбом с детства. Ноутбук. Зарядные устройства.
Двигалась быстро, бесшумно. За стеной кто-то зашевелился, кашлянул. Виктория замерла, прислушалась. Тишина. Продолжила собирать вещи.
Через пятнадцать минут всё необходимое было упаковано. Виктория оглядела комнату в последний раз. Здесь прошли два года жизни. Не самые счастливые, но важные. Теперь эта глава закрывалась.
Виктория вышла из квартиры, закрыла дверь. Спустилась, вызвала такси. Поехала в банк.
Отделение открывалось в девять. Виктория подождала у входа, первой вошла внутрь. Подошла к менеджеру, объяснила ситуацию. Нужно снять деньги со счёта, оставив только ту сумму, которую вносил Артём за время брака.
Менеджер кивнула, посмотрела в компьютер, посчитала. Артём переводил на общий счёт примерно пятнадцать тысяч в месяц. За два года набежало триста шестьдесят тысяч. Виктория попросила оставить эту сумму на счету, остальное снять наличными.
Операция заняла полчаса. Виктория получила деньги, пересчитала, убрала в сумку. Вышла из банка, села на скамейку у остановки. Достала телефон, открыла карты. Нашла ближайшее отделение полиции.
Дежурный встретил Викторию сдержанно, но внимательно. Спросил, в чём дело. Виктория рассказала коротко: муж ударил вчера вечером, есть следы на лице. Хочет написать заявление.
Дежурный кивнул, позвал участкового. Участковый, мужчина лет сорока с усталым лицом, пригласил Викторию в кабинет. Усадил, достал бланк заявления.
— Рассказывайте подробно. С чего началось, как происходило.
Виктория рассказала. Про свекровь, которая попросила денег на ремонт. Про отказ. Про скандал. Про удар. Про слова Тамары Михайловны после случившегося.
Участковый записывал, изредка задавал уточняющие вопросы. Когда Виктория закончила, участковый посмотрел на лицо заявительницы.
— След ещё виден. Нужно зафиксировать. Сейчас вызову медика, оформим освидетельствование.
Через двадцать минут пришла женщина-медик с чемоданчиком. Осмотрела щёку Виктории, сфотографировала, внесла данные в протокол. Синяк уже проступал отчётливо, кожа покраснела.
— Телесные повреждения лёгкой степени тяжести, — сказала медик. — Соответствуют удару открытой ладонью.
Протокол подписали. Виктория получила копию. Участковый объяснил дальнейшую процедуру: заявление принято, будет проведена проверка, вызовут Артёма на беседу.
— Вы можете подать заявление на развод через суд, — добавил участковый. — И если будут угрозы, повторные инциденты — сразу сообщайте.
Виктория поблагодарила, вышла из отделения. На улице был яркий осенний день, солнце пробивалось сквозь облака, ветер трепал листья. Виктория достала телефон, набрала номер юриста, которого рекомендовала Ксения.
Консультация назначили на тот же день, через три часа. Виктория поехала в офис юридической компании. Юрист, женщина средних лет по имени Елена, выслушала историю, задала несколько вопросов.
— Квартира оформлена на вас?
— Да. Куплена до брака, в ипотеку.
— Муж прописан?
— Да.
— Хорошо. Подадим заявление о разводе через суд. Укажем основание — невозможность совместного проживания. Приложим копию заявления из полиции. Суд примет это во внимание. Прописку мужа можно будет аннулировать после развода.
Елена составила заявление, Виктория подписала. Документы подали в суд в тот же день.
Вечером Виктория вернулась к Ксении. Подруга встретила с вопросом во взгляде.
— Ну?
— Сделала всё, что могла. Заявление в полицию, заявление на развод.
Ксения обняла подругу.
— Правильно. Не должна ты терпеть это.
Виктория кивнула, устало опустилась на диван.
Через два дня Артём начал звонить. Виктория не брала трубку. Муж писал сообщения: «Вика, давай поговорим. Я не хотел. Прости. Мать уже уехала. Вернись, пожалуйста.»
Виктория читала, удаляла. Отвечать не собиралась.
Потом звонить начала Тамара Михайловна. Свекровь оставляла голосовые: «Виктория, ты разрушаешь семью. Артём страдает. Это всё из-за твоего эгоизма. Подумай о репутации. Соседи уже говорят.»
Виктория заблокировала номер свекрови.
Через неделю пришло уведомление из полиции. Заявление принято к производству, назначена проверка. Артёма вызвали на беседу в отделение. Участковый позвонил Виктории, сообщил, что муж признал факт удара, объяснил это эмоциональным срывом, попросил не доводить дело до суда.
— Что вы решили? — спросил участковый.
— Продолжаем, — ответила Виктория твёрдо.
— Хорошо. Материалы направим в суд.
Виктория положила трубку, выдохнула. Назад пути не было. И это правильно.
Ещё через несколько дней пришла повестка в суд о разводе. Заседание назначили через месяц. Виктория передала информацию юристу, та заверила, что всё идёт по плану.
Артём звонил реже. В одном из сообщений написал: «Я съезжаю. Не могу жить там один. Соседи смотрят косо. Мать уехала обратно домой. Ключи оставлю у консьержки.»
Виктория прочитала, ничего не ответила.
Через два дня Виктория поехала к своей квартире. Зашла в подъезд, поднялась. Открыла дверь. Квартира была пуста. Артём забрал свои вещи. Ключи действительно лежали у консьержки — женщина передала их Виктории с сочувственным взглядом.
Виктория обошла комнаты. Всё выглядело так же, как раньше, только пустее. Матрас, на котором спала свекровь, убран. На кухне чисто. В шкафу осталась только одежда Виктории.
Виктория села на кровать, огляделась. Тишина. Никаких голосов, никаких упрёков, никакого напряжения. Только тишина. И это было прекрасно.
На следующий день Виктория вызвала слесаря. Мастер пришёл через час, поменял замки на входной двери. Виктория получила новые ключи, проверила, как работают. Всё отлично.
— Может, ещё и глазок поменять? — предложил слесарь.
— Давайте.
Через полчаса работа была завершена. Виктория рассчиталась, проводила мастера. Закрыла дверь на новый замок, прислонилась к косяку. Глубоко вдохнула, выдохнула.
Свобода. Настоящая, без условий. Квартира снова принадлежала только ей.
Виктория ещё несколько дней жила у Ксении, пока полностью не убедилась, что Артём действительно съехал и не вернётся. Потом перевезла вещи обратно. Устроилась снова в своей квартире. Привычные стены, знакомые углы. Но атмосфера изменилась. Стало легче дышать.
Суд состоялся через месяц, как и планировалось. Артём пришёл, сидел мрачный, ни разу не посмотрел на Викторию. Судья выслушала обе стороны, ознакомилась с документами. Виктория рассказала о причинах развода, предоставила копию заявления из полиции, медицинское освидетельствование.
Артём молчал, не возражал. Его адвокат попытался смягчить ситуацию, сослаться на стресс, семейные обстоятельства. Судья выслушала, но решение приняла однозначное: брак расторгнуть. Совместно нажитого имущества нет, квартира принадлежала Виктории до брака.
Через месяц решение суда вступило в силу. Виктория получила свидетельство о расторжении брака. Пришла домой, положила документ в коробку с остальными бумагами. Закрыла, убрала на полку.
Глава закрыта.
Виктория вернулась к работе с новыми силами. Коллеги заметили перемены: стала увереннее, спокойнее, улыбалась чаще. Начальник похвалил за удачно заключённый контракт, предложил повышение. Виктория согласилась.
Вечерами возвращалась домой в тишину. Готовила ужин, смотрела фильмы, читала книги. Никто не командовал, не критиковал, не указывал. Можно было просто жить.
Однажды вечером Виктория стояла у окна, смотрела на город. Огни в окнах домов, редкие машины на дороге, осенний ветер гнал листья по тротуару. За спиной тихо играла музыка, на столе остывал чай.
Виктория подумала о том, как легко можно потерять себя в чужих ожиданиях. Как просто согласиться терпеть ради призрачного спокойствия. Как сложно сделать шаг навстречу правде.
Но она сделала. И не жалела.
Телефон завибрировал — сообщение от Ксении: «Как дела?»
Виктория улыбнулась, ответила: «Хорошо. Всё хорошо.»
И это была правда. Впервые за долгое время — чистая, простая правда. Без натяжек, без оговорок. Виктория была свободна. От токсичных людей, от унижений, от страха. Свободна быть собой, в своей квартире, в своей жизни.
Она поставила новую дверь — не только в квартире, но и в душе. Дверь, за которой остались боль, обиды, ошибки. Впереди было будущее. Неизвестное, но своё.
И это было самое важное.
— Я не молодею. Так что теперь буду жить с вами! — выдала свекровь, идеально разыгрывая возрастную карту