Анна приобрела квартиру ещё до свадьбы. Просторная, трёхкомнатная, на третьем этаже панельного дома. Брала в кредит, выплачивала восемь лет. Когда вышла замуж за Павла, оставалось всего несколько месяцев до полной выплаты. Павел переехал к ней, вносил свою лепту в платежи, но собственником оставалась Анна. Об этом договорились с самого начала.
Вскоре родилась дочь Лера. Весёлая, непоседливая, с вечно растрёпанными косичками. Павел работал курьером, доставляя грузы по области, часто пропадая в разъездах на неделю. Анна управлялась одна: ребёнок, дом, работа в цветочном магазине. Уставала до изнеможения, но держалась ради дочери.
Младшая сестра Надя часто навещала. Ей было девятнадцать, она работала администратором в кафе неподалёку. Жила с родителями в другом конце города, но старалась приезжать к Анне хотя бы пару раз в месяц. Привозила сладости, играла с Лерой, помогала с делами по дому. Анна ценила эту заботу — с Надей всегда было легко, как в детстве.
Свекровь, Зинаида Николаевна, появлялась редко. Жила в старом доме за городом, занималась внуками от другого сына. К Анне относилась сдержанно: не ссорилась, но и близости не искала. Приезжала на семейные праздники, привозила Лере конфеты или куклу, сидела недолго и уезжала. Павел говорил, что мать занята, ей тяжело добираться через весь город. Анна не возражала — редкие визиты свекрови сохраняли мир в доме.
Одним прохладным весенним утром Надя приехала помочь с уборкой. Анна готовила ужин, сестра протирала пыль в комнате. Лера носилась по квартире, то и дело задавая вопросы или требуя поиграть. Павел сидел в кресле, листал новости на телефоне.
— Ань, может, испечём пирог? — предложила Надя, заходя в кухню с тряпкой. — Яблоки есть?
— В ящике, под раковиной, — ответила Анна. — Хорошая мысль, Лерка обожает.
Надя достала яблоки, муку, масло. Начала замешивать тесто. Анна шинковала капусту для салата, поглядывая на дочь, которая пыталась забраться на стул у окна.
— Лера, не лазай! — прикрикнула Анна.
— Мам, там котик на улице! Я хочу посмотреть!
— Посмотришь позже. Иди к тёте Наде, помоги.
Лера спрыгнула со стула, подбежала к сестре. Надя вручила ей миску и ложку, разрешила размешать тесто. Девочка старательно работала, высунув язык от усердия.
Анна улыбнулась, вернулась к готовке. За окном моросил мелкий дождь, ветви деревьев качались под ветром. Апрель был сырым, но в квартире царил уют: тёплый свет лампы, запах готовящейся еды, смех Леры.
Надя выложила тесто в форму, поставила в духовку. Взяла кружку с травяным чаем, которую Анна заранее налила.
— Спасибо, что приехала, — сказала Анна. — Без тебя бы не справилась.
— Да ну, ерунда, — отмахнулась Надя. — Мне в радость. Лерка такая смешная, скучаю по ней.
— Она тоже по тебе скучает, — кивнула Анна. — Вчера весь вечер спрашивала, когда тётя Надя придёт.
Сёстры рассмеялись, продолжили готовить. Надя нарезала лук, Анна чистила рыбу. Работали в унисон, почти без слов, понимая друг друга с одного взгляда.
В дверь позвонили. Резкий, требовательный звук. Анна вытерла руки полотенцем, пошла открывать. На пороге стояла Зинаида Николаевна с тяжёлой сумкой и хмурым лицом.
— Здравствуйте, — Анна отступила, пропуская свекровь.
— Здравствуй, — коротко ответила Зинаида Николаевна, проходя внутрь.
Сняла плащ, повесила на вешалку. Протянула Анне сумку.
— Вот, картошка с огорода.
— Спасибо, — Анна поставила сумку на пол.
Свекровь прошла на кухню, остановилась, увидев Надю у плиты. Её брови сдвинулись.
— Это кто? — спросила она, кивнув на девушку.
— Моя сестра, Надя. Вы встречались, — ответила Анна, убирая картошку в шкаф.
— Встречались, — Зинаида Николаевна окинула Надю взглядом. — А что она тут делает?
— Помогает. Готовим ужин.
Свекровь шагнула к плите, заглянула в кастрюлю, приоткрыла духовку, посмотрела на пирог.
— Пирог? Павел такое не ест.
— Это для Леры, — пояснила Анна.
— Для Леры… — Зинаида Николаевна хмыкнула. — А для Павла что?
— Рыба с овощами. Он любит.
— Ну, посмотрим, — буркнула свекровь.
Она прошла в комнату, где сидел Павел. Сын поднялся, обнял мать.
— Мам, привет! Не ждал тебя.
— Решила заглянуть. Давно не видела вас.
— Садись. Чай будешь?
— Позже.
Зинаида Николаевна устроилась в кресле, оглядела комнату. Её взгляд остановился на игрушках, разбросанных по ковру.
— Бардака-то сколько, — заметила она.
— Мам, Лера играет, — Павел пожал плечами. — Ребёнок.
— Ребёнок… У меня четверо было, а такого беспорядка не допускала.
Павел промолчал. Анна, услышав это из кухни, сжала губы. Они с Надей только что убирались, но Лера успела разбросать игрушки снова.
Надя бросила сестре взгляд, полный сочувствия. Анна слегка покачала головой — не бери в голову.
Зинаида Николаевна вернулась на кухню, встала у двери, скрестив руки.
— Анна, а почему в квартире сыро?
— Не сыро, Зинаида Николаевна. Отопление работает.
— Мне сыро, — свекровь повысила голос. — Павел, тебе не сыро?
— Нормально, мам, — откликнулся Павел из комнаты.
Зинаида Николаевна поджала губы, перевела взгляд на Надю, которая чистила овощи.
— А эта до какого времени будет тут ошиваться? — спросила она, указав подбородком на девушку.
Анна замерла, отложила нож.
— Надя? До вечера. Поможет с ужином, потом поедем за продуктами.
— За продуктами, — свекровь усмехнулась. — А с мужем время провести не хочешь?
— Павел дома. Может поехать с нами, если захочет.
— Павел неделю в дороге был! Ему отдых нужен, а не по магазинам мотаться!
Анна повернулась к свекрови.
— Зинаида Николаевна, никто Павла не заставляет. Он отдыхает.
— Отдыхает! — свекровь повысила голос. — Пока тут чужие люди шныряют!
Надя застыла, её руки замерли над доской. Анна шагнула вперёд.
— Надя — моя сестра. Не чужой человек.
— Сестра! — Зинаида Николаевна всплеснула руками. — Пусть эта дармоедка убирается отсюда!
Тишина накрыла кухню. Лера, игравшая в углу с кубиками, подняла голову и посмотрела на бабушку.
Надя побледнела, поставила нож на стол. Её руки задрожали.
Анна почувствовала, как кровь прилила к лицу. Гнев стучал в висках.
— Что вы сказали? — голос её был тихим, но твёрдым.
— Я сказала — пусть валит! — свекровь повысила голос. — Хватит чужакам в доме отираться!
Надя отступила к стене, её глаза заблестели от слёз. Она хотела что-то сказать, но слова застряли.
Анна встала между сестрой и свекровью.
— Зинаида Николаевна, это мой дом. Я решаю, кто здесь гость.
— Твой дом! — свекровь фыркнула. — Мой сын здесь живёт! Он имеет право!
— Павел, — позвала Анна, не оборачиваясь. — Ты слышишь?
Павел появился в дверях, хмурый, ссутулившийся.
— Что случилось?
— Твоя мать оскорбила мою сестру. В моём доме, — голос Анны дрожал от сдерживаемого гнева.
— Мам, зачем? — Павел нахмурился, но говорил спокойно.
— Я за тебя заступаюсь! — Зинаида Николаевна ткнула пальцем в сына. — Жена по гостям бегает, а ты один сидишь!
— Надя не гость, — сказал Павел. — Она помогает Анне. Ты же знаешь.
— Помогает! — свекровь повысила голос. — А кто тебе поможет? Жена твоя о тебе думает?
— Мам, не надо, — Павел вздохнул. — Давай без ссор.
— Это не ссора! Это правда! — Зинаида Николаевна топнула ногой.
Надя тихо сказала:
— Аня, я, наверное, пойду.
— Никуда ты не пойдёшь, — отрезала Анна. — Это мой дом, и ты здесь желанна.
Зинаида Николаевна повернулась к невестке.
— Желанна! А я, значит, нет?
— Вы сейчас ведёте себя так, что я не хочу вас здесь видеть, — ответила Анна.
Свекровь задохнулась от возмущения.
— Павел! Ты слышишь, как она со мной говорит?
Павел переминался с ноги на ногу.
— Аня, мама не хотела. Просто вспылила.
— Вспылила? — Анна посмотрела на мужа. — Павел, твоя мать назвала мою сестру дармоедкой. В моём доме. Это ты считаешь нормальным?
— Ну… она погорячилась, — пробормотал Павел.
— Погорячилась, — повторила Анна, её голос стал холоднее. — И ты не собираешься ничего сказать?
— Я сказал — хватит ссориться, — Павел повысил голос.
— Это не я ссорюсь, — ответила Анна. — Это твоя мать.
Она повернулась к Наде.
— Надь, иди в комнату. Потом закончим.
Надя кивнула, быстро прошла мимо свекрови и мужа, скрылась в спальне. Анна услышала тихие всхлипы за дверью.
Зинаида Николаевна стояла, уперев руки в бока, с видом победителя. Анна подошла к плите, выключила конфорки, накрыла кастрюлю крышкой. Достала пирог из духовки, поставила на стол. Двигалась медленно, словно собираясь с мыслями.
— Зинаида Николаевна, — сказала она, не оборачиваясь. — Покиньте мою кухню.
— Что? — свекровь шагнула ближе.
— Покиньте мою кухню. Сейчас.
— Ты меня гонишь?! — голос Зинаиды Николаевны сорвался на визг.
— Я прошу вас уйти. Это мой дом, и я решаю, кто здесь находится.
— Павел! Ты это слышишь?
Павел стоял в дверях, теребя рукав рубашки.
— Аня, давай спокойнее, — пробормотал он.
— Спокойнее? — Анна повернулась к мужу. — Твоя мать оскорбила мою сестру. Довела её до слёз. В моём доме. И ты говоришь — спокойнее?
— Она не хотела, — Павел отвёл взгляд.
— Хотела, — отрезала Анна. — Очень даже хотела.
— Ты сама скандал раздуваешь! — выкрикнула Зинаида Николаевна. — Гонишь свекровь из дома!
— Из моего дома, — повторила Анна. — Который я купила на свои деньги. До свадьбы.
— Мой сын здесь живёт! — свекровь ткнула пальцем в Павла.
— Живёт. Но я собственник. И я решаю, кто здесь желанный гость.
Зинаида Николаевна схватила сумку, накинула плащ.
— Павел, едем!
— Мам, я здесь живу, — Павел замялся.
— Едем, я сказала! — свекровь направилась к двери.
Павел посмотрел на Анну. Её лицо было спокойным, но глаза горели холодным огнём.
— Павел, решай, — сказала она тихо. — Или твоя мать извиняется перед Надей, или вы оба уходите.
— Извиняться?! — Зинаида Николаевна обернулась. — Перед этой девчонкой? Никогда!
— Тогда уходите, — повторила Анна.
Свекровь схватила сына за руку.
— Павел, я жду тебя в машине. Останешься — считай, матери у тебя нет.
Она вышла, хлопнув дверью. Павел остался стоять, глядя то на дверь, то на жену.
— Аня… — начал он.
— Что, Павел?
— Может, не стоило так жёстко?
Анна посмотрела на него долгим взглядом.
— Твоя мать оскорбила мою сестру. Довела её до слёз. А ты защищаешь её, а не нас.
— Я не защищаю, — Павел вздохнул. — Просто не хочу ссор.
— Ссору устроила твоя мать. Не я.
Анна прошла в спальню. Надя сидела на кровати, вытирая слёзы.
— Надь, всё нормально. Иди умойся, продолжим готовить.
Надя кивнула, вышла в ванную. Анна вернулась на кухню. Павел стоял у окна.
— Твоя мать ждёт тебя, — сказала Анна.
— Я не поеду, — ответил он тихо.
— Твой выбор.
— Аня, давай поговорим нормально.
— О чём? Твоя мать оскорбила мою сестру. Ты промолчал. Что ещё обсуждать?
— Я не промолчал, — Павел повысил голос. — Я сказал — хватит ссориться!
— Ты сказал это мне, — ответила Анна. — А не своей матери, которая всё начала.
Павел потёр лицо руками.
— Она моя мать, Аня. Я не могу с ней так.
— А я могу? — Анна посмотрела на него. — Я должна терпеть оскорбления в своём доме?
— Не терпеть, но… — Павел замялся. — Можно же как-то по-другому.
— Можно, — кивнула Анна. — Твоя мать извиняется. Тогда она может приходить.
Павел отвернулся к окну. Анна вернулась к готовке. Надя вышла из ванной, молча встала рядом, начала резать овощи. Работали в тишине, только шум плиты нарушал молчание.
Павел ушёл в комнату, включил телевизор. Лера забралась к отцу на колени, что-то рассказывала про котика, которого видела. Павел обнимал дочь, но взгляд его был пустым.
Ужин прошёл молча. Анна накрыла на стол, позвала Павла и Леру. Ели без разговоров. Надя смотрела в тарелку, Павел жевал механически. Лера болтала о мультике, но никто не отвечал.
После ужина Надя собралась домой.
— Ань, я поеду. Маме нужно помочь.
— Надь, оставайся, — попросила Анна. — Мы же хотели в магазин.
— В следующий раз, — сестра покачала головой. — Устала.
Анна обняла Надю на прощание.
— Не бери в голову. Зинаида Николаевна просто искала повод.
— Знаю, — Надя вздохнула. — Но всё равно обидно.
— Позвони, как доедешь.
— Хорошо.
Надя ушла. Анна вернулась на кухню, начала убирать посуду. Павел сидел в комнате, смотрел в экран телефона. Лера играла с конструктором.
Прошёл час. Анна закончила уборку, села в кресло с журналом. Павел подошёл, остановился у двери.
— Аня, может, позвонишь маме? Извинишься?
Анна подняла глаза.
— За что?
— Ну, ты её выгнала.
— Я не выгоняла. Я попросила извиниться перед Надей. Она отказалась и ушла.
— Она гордая, — Павел пожал плечами. — Не будет извиняться.
— Тогда пусть не приходит.
— Аня, это моя мать!
— А Надя — моя сестра. И в моём доме мои правила.
Павел сжал кулаки, ушёл в спальню. Анна осталась сидеть, листая журнал, хотя мысли были далеко.
Вечером позвонила Зинаида Николаевна. Анна увидела её номер, взяла трубку.
— Слушаю.
— Анна, это я. Что ты творишь? Сына против меня настраиваешь!
— Зинаида Николаевна, я ничего не творю. Вы оскорбили мою сестру в моём доме.
— Твоя сестра! — свекровь фыркнула. — Всё твоё, твоё! А о семье подумала?
— Подумала. Моя семья — это Павел, Лера, Надя, мои родители. Вы были частью семьи, пока не перешли черту.
— Какую черту? Я свекровь! Имею право!
— Право оскорблять людей в моём доме? Нет такого права.
— Я воспитываю сына!
— Павел взрослый. Сам решает, как жить.
— Ты им вертишь, как хочешь!
— Разговор окончен, — Анна отключила звонок, заблокировала номер.
Павел вышел из спальни.
— Кто звонил?
— Твоя мать.
— И что сказала?
— То же, что всегда. Я заблокировала её номер.
— Аня, ты серьёзна?
— Абсолютно.
— Ты не можешь так с моей матерью.
— Могу. Она оскорбила мою сестру. В моём доме. Больше этого не будет.
Павел покачал головой, ушёл в спальню. Дверь закрылась с глухим стуком.
Анна сидела в кресле, глядя в окно. За стеклом моросил дождь, фонари отражались в лужах. Она думала о Павле, о его молчании, о том, как он не заступился за Надю. О том, как защищал мать, а не жену.
Дни потянулись в напряжённой тишине. Павел почти не говорил, отвечал коротко, избегал её взгляда. Анна не лезла с разговорами — всё было сказано. Теперь его ход.
Зинаида Николаевна не звонила. Павел ездил к ней сам, без Анны и Леры. Возвращался хмурый, молчал. Анна не спрашивала, о чём говорили. Её это не касалось.
Через неделю приехала Надя. Позвонила заранее, уточнила, удобно ли. Анна обрадовалась.
— Конечно, приезжай. Павел в рейсе.
— Точно не помешаю?
— Нисколько.
Надя привезла пирожные и букет ромашек. Анна обняла сестру, поставила цветы в вазу.
— Надь, как дела?
— Нормально, — сестра улыбнулась. — Уже отошла. Просто было обидно.
— Понимаю. Ты ни в чём не виновата.
— А у вас с Павлом как?
— Не знаю, — Анна вздохнула. — Он обиделся, что я мать его не пустила. Молчит.
— Серьёзно?
— Да.
— А ты?
— Спокойна. Сказала, что думаю. Больше не буду терпеть хамство в своём доме.
Надя обняла сестру.
— Ты права, Аня. Это твой дом. И ты решаешь, кому здесь быть.
Сёстры пили чай, болтали, смеялись. Лера крутилась рядом, показывала рисунки, просила поиграть. Надя с радостью возилась с племянницей, строила башни из кубиков, изображала героев сказок. Лера хохотала, хлопала в ладоши.
Анна смотрела на них и чувствовала тепло. Вот оно — настоящее. Любовь, забота, радость. Не крики, не оскорбления, не чужие претензии.
Вечером Надя уехала. Анна уложила Леру спать, прибралась, села с чашкой чая у окна. Смотрела на тёмный двор, на мерцающие огни, на редкие машины.
Думала о Павле. О том, как он промолчал, когда мать оскорбляла Надю. Как защищал её, а не жену. Как обижался, что Анна не позволила свекрови хамить. Для него мать была важнее. Важнее жены, важнее уважения, важнее семьи.
Павел вернулся через два дня. Усталый, молчаливый. Поздоровался, поцеловал Леру, пошёл в душ. Потом сел ужинать. Ел, не поднимая глаз.
— Павел, нам нужно поговорить, — сказала Анна, когда он закончил.
— О чём?
— О том, что было с твоей матерью.
— Аня, мы уже всё обсудили.
— Нет. Я хочу знать одно. Ты считаешь, что твоя мать имела право оскорбить мою сестру?
Павел помолчал.
— Нет. Не имела.
— Тогда почему ты молчал?
— Я не молчал, — он вздохнул. — Я сказал, чтобы все успокоились.
— Ты сказал это мне. А не своей матери, которая начала.
— Аня, она моя мать. Что я должен был сделать?
— Заступиться за мою сестру. Потребовать извинений. Защитить мою семью.
Павел потёр лицо руками.
— Мне тяжело между вами.
— Тебе тяжело? — Анна усмехнулась. — А мне легко? Твоя мать оскорбляет мою сестру в моём доме. Ты молчишь. Потом обижаешься, что я не пускаю её. И мне это легко?
— Я не хотел ссоры, — Павел встал. — Не хочу и сейчас.
— Мы не ссоримся. Мы говорим.
— Для меня это одно и то же.
Он ушёл в спальню. Анна осталась на кухне. Разговор не удался. Павел не понимал. Или не хотел.
Через несколько дней Зинаида Николаевна позвонила Павлу. Анна слышала обрывки разговора.
— Мам, я не могу… Нет, Анна не согласится… Мам, ну что я сделаю?..
Павел положил трубку, вышел на кухню.
— Мама хочет приехать. На Лерин день рождения.
— Когда? — спросила Анна.
— Через три недели.
— Ясно.
— Аня, давай пустим её? Ради Леры.
— Твоя мать извинилась перед Надей?
— Нет.
— Тогда нет.
— Аня, это день рождения ребёнка!
— Именно. День рождения моей дочери. В моём доме. И я не хочу там человека, который оскорбляет мою семью.
— Но Лера хочет видеть бабушку!
— Пусть Зинаида Николаевна пригласит Леру к себе. Я не против. Но не сюда.
Павел сжал челюсти.
— Ты мстишь.
— Я защищаю свой дом.
— Это одно и то же.
— Нет, Павел. Это разные вещи.
Павел ушёл в комнату. Вечером собрал сумку, сказал, что едет к матери на пару дней. Анна не возражала.
Лерин день рождения отметили без свекрови. Приехали родители Анны, Надя, несколько друзей с детьми. Было весело, шумно. Лера радовалась подаркам, задувала свечи, играла с гостями. Павел приехал вечером, вручил дочери плюшевого медведя, поздравил. Сидел молчаливый, отстранённый. Родители Анны переглядывались, но молчали.
После праздника Павел снова уехал к матери. Вернулся через четыре дня.
— Аня, нам нужно решить.
— Что решить?
— Как жить дальше.
Анна отложила журнал, посмотрела на мужа.
— Говори.
— Я не могу жить, не общаясь с матерью.
— Я не запрещаю тебе общаться.
— Не пускать её сюда — это запрет.
— Павел, я не пускаю в свой дом человека, который оскорбляет мою семью. Если твоя мать хочет приходить, пусть извинится перед Надей. Иначе — нет.
— Она не извинится.
— Её выбор.
— И что дальше?
— Живём, как живём.
Павел покачал головой.
— Мне так не подходит.
— А что тебе подходит?
— Чтобы моя мать могла приходить туда, где я живу.
— Это мой дом, Павел. Я купила его до брака. Я решаю, кто сюда входит.
— Значит, я здесь чужой?
— Ты мой муж. Отец моей дочери. Но дом мой.
Павел прошёлся по комнате.
— Ясно. Я здесь гость.
— Не драматизируй.
— Я не драматизирую. Ты сама сказала — дом твой. Значит, я здесь на птичьих правах.
— Павел, речь не о доме. Речь о том, что твоя мать оскорбила мою сестру. И не извинилась.
— А ты не простишь.
— Прощу. Когда она извинится.
Павел остановился у окна.
— Я уеду.
— Куда?
— К матери. На время. Пока всё не решим.
Анна кивнула.
— Хорошо.
— Хорошо? И всё?
— А что ещё?
Павел посмотрел на жену. Потом пошёл в спальню, начал собирать вещи. Анна сидела в кресле, слушая, как он открывает шкаф, складывает одежду.
Павел вышел с сумкой, поставил у двери.
— Остальное заберу позже.
— Хорошо.
— Лере скажешь?
— Скажу.
— Аня… может, подумаешь?
— О чём, Павел? Ты выбрал мать. Я выбрала свою семью.
— Я твоя семья.
— Был. Пока не встал на сторону той, кто оскорбил мою сестру.
Павел взял сумку, открыл дверь. Обернулся.
— Ты пожалеешь.
— Не думаю.
Дверь закрылась тихо. Анна осталась в кресле. Тишина обволакивала, как мягкий плед. Она не чувствовала боли. Только облегчение.
Встала, прошла на кухню. Заварила чай, взяла любимую кружку с ромашками. Села у окна, глядя на падающий дождь. Весна. Скоро лето.
Лера спала в своей комнате. Завтра спросит, где папа. Анна скажет, что он у бабушки, погостить. Лера поймёт. Дети всегда понимают больше, чем кажется.
Телефон мигнул. Сообщение от Нади.
— Ань, ты как?
— Нормально. Павел уехал к матери.
— Правда?
— Да. Сам решил.
— Ань, прости. Это из-за меня…
— Надь, не из-за тебя. Из-за того, что Павел не смог защитить мою семью. Не вини себя.
— Ты уверена, что правильно сделала?
— Уверена. Мой дом — моя крепость. И никто не будет в нём оскорблять тех, кого я люблю.
— Ты сильная, Ань.
— Спасибо, Надь.
Анна допила чай, вымыла кружку. Прошла в спальню, легла. Долго смотрела в потолок. Павел уехал. Может, вернётся, может, нет. Его выбор.
Главное — в доме снова мир. Нет криков, оскорблений, чужих претензий. Есть Анна, Лера, их дом. И право решать, кому здесь место.
Это и есть дом. Место, где защищают своих. Где не позволяют чужой злости разрушать тепло. И Анна знала: она сделала правильно.
— Мои родители и так купили нам всё, что нужно для жизни! И квартиру, и машину, и с бизнесом тебе помогли! А теперь ты ещё хочешь, чтобы они и для твоей сестры всё то же самое сделали? А она им кто?!