Жилье, где обитали Екатерина и Сергей, перешло к ней от бабушки три года назад. Скромная трешка на шестом этаже панельного дома. Бабушка уехала в пригород, ближе к саду и свежему воздуху, а внучке оставила городскую недвижимость. Екатерина ценила этот дар — собственное гнездо дарило уверенность и покой.
После бракосочетания сюда переселился Сергей, и первые полгода все шло гладко. Муж занимал должность специалиста по закупкам в солидной фирме, Екатерина служила координатором в медицинском центре. Средств хватало на повседневность, даже удавалось отложить немного.
Связи казались гармоничными, без громких конфликтов и бурь. Они вместе посещали театр по субботам, иногда выезжали на природу для шашлыков. Екатерина старалась сохранять тепло в доме — варила обеды, приобретала растения, следила за порядком. Сергей участвовал в домашних делах, не роптал на рутину. На вид все ладилось, и женщина радовалась.
Но мало-помалу перемены нарастали. Мария Петровна стала вторгаться в их быт все чаще. Раньше свекровь набирала номер, оговаривала приход, появлялась по праздникам. Теперь же могла возникнуть в будни, в любой час, и сразу переходила к своим заботам.
— Сереженька, у меня планшет совсем не заряжается, — жаловалась Мария Петровна, опускаясь на софу и вынимая из портфеля потрепанный девайс. — Глянь, и дисплей поцарапан. Как я с таким управлюсь? Соседка Тамара себе свежий взяла, такой удобный, с широким экраном. А у меня вот эта рухлядь…
Сергей соглашался, брал устройство матери, вертел в руках.
— Хорошо, мама, подберем вариант.
— Только не самый бюджетный, — уточняла Мария Петровна. — Я не хуже соседей, в конце концов.
Сначала это выглядело пустяками. Ну попросила планшет — бывает, у матери вправду устаревшая модель. Но обращения повторялись. Через несколько дней Мария Петровна снова стояла на пороге.
— Сынок, у меня кухня вся облупилась, — свекровь корчилась, словно от недомогания. — Облицовка осыпается, стыки потемнели. Ты же помнишь, какой ужас там царит. Нужно обновить. Тамара своим переделала, просто сказка! А я что, хуже, что ли?
Сергей тер висок, сулил обдумать, разыскивал рабочих. Екатерина вслушивалась в эти беседы и ощущала растущую тревогу. Свекрови вечно недоставало, она вечно равнялась на соседок и желала не хуже, чем у прочих.
Однажды вечером Мария Петровна заглянула на кофе и, размешивая мед в кружке, задумчиво протянула:
— Знаешь, Сереженька, я всю жизнь грезила о серебряном браслете. Скромном, но подлинном. Чтобы с маленьким камешком. Тамара себе приобрела, так элегантно мерцает на запястье…
Екатерина прикусила губу, глядя на супруга. Сергей, вместо того чтобы осадить мать, кивал и бормотал нечто вроде: «Подумать надо, мама, что-нибудь устроим». Мария Петровна удовлетворенно улыбалась и продолжала потягивать напиток, будто уже владела сокровищем.
Постепенно Сергей начал дарить матери презенты. Сначала возник новый планшет — не самый простой, как и требовала Мария Петровна. Потом муж отыскал команду для обновления кухни в жилище свекрови. Затем купил тот самый серебряный браслет. Екатерина замечала, что супруг стал засиживаться на службе, брал сверхурочные, хватался за любые задачи. Но средств в доме больше не прибавлялось — напротив, их вдруг стало недоставать на обыденные нужды.
Однажды Екатерина случайно заметила на комоде выписку из финансового учреждения. Займ на двести тысяч рублей. Она взяла лист, перечитала еще раз. Займ. Сергей оформил займ и промолчал.
— Сергей, это что такое? — Екатерина протянула мужу выписку, когда тот вернулся со смены.
Супруг скользнул взглядом по бумаге и отвернулся, вешая пальто.
— Да, займ. Требовались средства.
— На что именно? — тон Екатерины стал резче.
— Маме на кухню, — Сергей разместил пальто на крючке, избегая глаз жены. — Ты же знаешь, в каком она была состоянии.
Екатерина застыла в коридоре, сжимая выписку в пальцах. Значит, оклада уже не хватало на прихоти Марии Петровны. Муж полез в долги ради матери. Она хотела возразить, но Сергей уже скрылся в зале, захлопнув дверь.
С тех пор положение лишь усугублялось. Задолженности Сергея множились, словно лавина. Екатерина натыкалась на свежие выписки, ловила уведомления о взносах. Супруг все больше усилий и средств отдавал не их дому, а причудам Марии Петровны. В семье возникли денежные затруднения, которые становились все явственнее.
Несколько кварталов подряд Сергей не смог покрыть счета за жилье и умолчал. Однажды Екатерина вернулась с работы и нашла в ящике извещение о возможном отключении газа за просрочку. Она замерла у шкафчика, перечитывая строки. Это было ее жилье, на ней числились все платежи. Если не внести, отключат газ.
— Сергей, ты это видел? — Екатерина вошла в зал, держа извещение. — Мы не оплатили счета.
— Да, в курсе, — супруг валялся на тахте, уставившись в гаджет. — Пока средств нет. В ближайшие дни внесу.
— Как это нет? — Екатерина почувствовала, как внутри все стягивается. — Ты же получил аванс!
— Мама попросила выручить с займом, — Сергей не оторвался от дисплея. — У нее срок поджимал.
Екатерина опустилась на край тахты. Впервые она ясно осознала, что все их средства утекают в никуда. Точнее, не в никуда — в бездонный колодец материнских затей. Мария Петровна получала все, чего жаждала, а их собственный дом оставался с пустыми руками.
— Это мое жилье, — тихо произнесла Екатерина. — И если отключат газ из-за долга, отвечать буду я.
— Не преувеличивай, — Сергей наконец отложил гаджет. — Пару дней потерпит.
Но дни растянулись в неделю, потом в две. Екатерина сама покрыла счета из своих сбережений, которые копила на путешествие. Она ощущала нарастающую горечь и раздражение. Сергей прекратил даже минимально участвовать в домашнем кошельке. Все его средства уходили на мать — на новую утварь, на наряды, на средства ухода, на разные пустяки, которые Мария Петровна полагала незаменимыми.
Между супругами вспыхивали постоянные споры. Екатерина больше не могла сдерживаться и упрекала Сергея в том, что он губит их союз ради матери.
— Ты вообще осознаешь, что творишь? — кричала Екатерина после очередного нашествия свекрови. — Мы тонем в долгах! У нас нет средств на достойный быт, а ты все скупаешь, что ни попросит твоя мать!
— Она моя мать, — упорно твердил Сергей. — Сын должен поддерживать родителя.
— Поддерживать и разорять свой дом — это не одно и то же! — Екатерина хватала со стола свежую выписку. — Глянь, еще один займ! На что теперь? На что?!
— На мамин холодильник, — Сергей отвернулся к подоконнику. — У нее прежний вышел из строя.
— А у нас даже на приличные блюда средств нет! — голос Екатерины надломился. — Мы жуем кашу и колбасу, потому что я одна выношу этот груз!
Сергей полагал, что сын обязан выручать родителя, даже если это вредит союзу. Для него материнские затеи стояли выше, чем устойчивость их домашнего очага. Екатерина не могла этого постичь и смириться. Каждая стычка завершалась одинаково — муж уходил, громко захлопывая дверь, а Екатерина оставалась в одиночестве, вытирая слезы над обеденным столом.
Однажды Мария Петровна явилась с новым заявлением. Свекровь устроилась на тахте, отхлебывала кофе и говорила так, будто делилась свежими вестями.
— Знаешь, Сереженька, я так вымоталась в последнее время, — свекровь вздохнула и прижала ладонь к сердцу. — Все дела, дела. Мне требуется передышка. Настоящая передышка. В горах, к примеру. Тамара в прошлом сезоне в Адлер слетала, расписывала — просто волшебство!
Сергей вслушивался, кивал. Екатерина стояла в столовой и ловила каждое слово. Внутри все бурлило, но она пока сдерживалась.
— Я считаю, пора мне тоже развеяться, — продолжала Мария Петровна. — Дети обязаны печься о родителях, верно? Ты же не оставишь меня? Ты заботливый сын.
— Разумеется, мама, — Сергей обнял мать за плечи. — Непременно что-нибудь организуем.
— Вот и прекрасно, — Мария Петровна довольно улыбнулась. — Я уже присмотрела путевки, там доступно, всего шестьдесят тысяч на декаду с размещением.
Екатерина сжала губы так, что почувствовала солоноватый вкус. Шестьдесят тысяч. Всего. Доступно. У них этих средств не водилось даже в помине. Они еле сводили концы, а Мария Петровна беззаботно строила планы на их счет.
После ухода матери Сергей приблизился к жене. Екатерина чистила утварь, не поворачиваясь.
— Катя, надо обсудить, — супруг встал рядом.
— Говори.
— Маме вправду нужна передышка. Я думаю, стоит оформить займ.
Екатерина резко развернулась, капли воды разлетелись по плитке.
— Еще один займ?
— Ну да, — Сергей уклонялся от взгляда. — Только мне учреждения больше не выдают. Лимит выработан. Поэтому… я подумал, может, ты возьмешь? На свое имя?
Несколько мгновений Екатерина просто смотрела на супруга, не веря услышанному. Он хотел, чтобы она оформила займ. На передышку его матери. На средства, которых у них не было и не предвиделось.
— Ты это всерьез? — голос Екатерины звучал ровно, почти безмятежно.
— Передышка матери — это священный долг, — Сергей выпрямился, собираясь с духом. — Она всю жизнь трудилась, она это заслужила.
— Священный долг, — эхом отозвалась Екатерина. — А то, что мы утопаем в долгах, это что? Повседневность?
— Многие берут займы, — Сергей отмахнулся. — Ничего ужасного.
Екатерина почувствовала, как гнев захлестывает, накрывая целиком. Супруг готов был ввергнуть ее в долги ради прихотей своей матери. Сергей не видел в этом беды, для него это было обыденностью. Для Екатерины же это было изменой.
— Нет, — твердо произнесла Екатерина.
— Что нет?
— Я не стану оформлять займ, — Екатерина вытерла руки о тряпку. — Это твоя мать. Вот ты о ней и пекись.
— Катя, ну будь добрее! — Сергей схватил жену за локоть. — Это же не для меня, это для мамы!
— Мне безразлично, для кого это, — Екатерина вырвала руку. — Я не намерена тонуть в долгах ради посторонних затей.
— Посторонних? — голос Сергея возвысился. — Это моя мать!
— Именно! Твоя! — Екатерина повернулась к супругу лицом. — Не моя! Твоя мать, твои заботы!
Голос Екатерины дрожал, в жилище нарастало напряжение. Сергей метался по столовой из угла в угол, размахивая руками, что-то доказывая. Екатерина стояла у мойки, ощущая, как все внутри сотрясается.
— Не хватало еще, чтобы я надрывалась ради твоих займов и маминых фантазий! — выкрикнула Екатерина.
Слова вылетели сами, острые и бесповоротные. Сергей замер, уставившись на жену расширенными глазами. Екатерина тяжело дышала, но не отводила взгляда. Для нее это прозвучало как вердикт их союзу. Больше она не потерпит.
— Ты что мелешь? — Сергей попытался собраться. — Это же моя мать! Как ты можешь ей отказывать?
— Просто, — Екатерина сложила руки на груди. — Очень просто. Я просто говорю «нет». Попробуй сам.
Спор разгорелся заново. Сергей корил Екатерину в бесчувственности, в пренебрежении к его матери, в себялюбии. Екатерина же парировала, что забота давно переросла разумные рамки и обернулась нездоровой привязанностью.
— Ты хоть представляешь, сколько средств уже утекло на твою мать? — Екатерина подошла к комоду, выдвинула отсек и вытащила стопку бумаг. — Вот! Займ на двести тысяч — на кухню. Вот на сто десять — на утварь. Вот на пятьдесят — на серебро. А это что? Еще тридцать пять на холодильник!
Екатерина разбрасывала выписки по столу, одну за другой. Листы разлетались, некоторые шлепались на пол. Сергей стоял безмолвно, глядя на эту груду обязательств.
— Почти четыреста тысяч рублей! — голос Екатерины вибрировал. — Мы должны почти четыреста тысяч! А у нас нет даже на достойные трапезы!
— Мама требовала поддержки, — упрямо повторил Сергей.
— А я? — Екатерина хлопнула ладонью по столу. — А наш дом? Тебе наплевать на наши общие мечты? Наше завтра? Мои собственные труды?
— Ты себялюбка, — выдавил Сергей, но в тоне супруга сквозило больше растерянности, чем убежденности.
— Возможно, — кивнула Екатерина. — Но эта себялюбка не намерена захлебываться в долгах ради фантазий зрелой дамы.
Екатерина перечисляла все займы, все приобретения, все траты. Ей было горько осознавать, что супруг предпочел материальное довольство матери вместо прочности их дома. Сергей, вместо того чтобы признать промахи, лишь возвышал голос и твердил одно — мать нужно выручать, сын обязан печься, дом должен держаться вместе.
— Мы нищаем! — кричала Екатерина. — Ты нищишь нас ради прихотей своей матери! Она взрослая дама, у нее есть служба. Почему она не может приобрести себе планшет сама? Почему не может сама откладывать на передышку?
— Потому что я ее сын, — Сергей стиснул кулаки. — И я обязан о ней радеть.
— Радеть — это одно, а содержать и потакать всем причудам — совсем иное! — Екатерина схватила со стола свежую выписку. — Твоей матери вечно будет мало! Она всегда будет равняться на соседку Тамару и требовать не хуже! А ты будешь оформлять займы, пока мы не окажемся без крыши!
Их спор доходил до предела. Екатерина уже не могла укрощать чувства. Все, что накапливалось месяцами, выплескивалось наружу. Она кричала о том, как вымоталась тащить бюджет в одиночку, как больно видеть безразличие супруга к их общей судьбе, как страшно понимать, что для него мать превыше жены.
— Я больше не дам разрушать свою судьбу ради твоей матери! — Екатерина стояла посреди столовой, дыша прерывисто. — Слышишь? Больше не дам!
Сергей пытался отговариваться, твердил что-то про сыновний долг, про то, что Екатерина не ведает, про то, что мать одинока и требует внимания. Но доводы звучали слабо и неубедительно. Екатерина видела — супруг сам запутался в своих оправданиях.
— У твоей матери есть жилье, — Екатерина загибала пальцы. — Есть служба. Есть оклад. У нее нет займов, потому что все займы оформил ты! Она живет в свое удовольствие, а мы разгребаем последствия!
— Довольно! — Сергей стукнул кулаком по столу.
— Нет, не довольно! — Екатерина шагнула ближе. — Ты выбираешь между мной и своей матерью. И ты уже выбрал. Ты выбрал ее.
После этой стычки Екатерина приняла решение, от которого не отступит. Она смотрела на супруга и видела человека, с которым у нее больше нет завтра. Сергей предпочел материнские прихоти их общей судьбе. Мария Петровна оказалась важнее, чем дом, чем тепло, чем чувства.
— Собирай пожитки, — тихо произнесла Екатерина.
— Что? — Сергей не уловил.
— Собирай пожитки и уходи, — Екатерина повторила увереннее. — Я больше не желаю жить с тобой.
— Ты балуешься?
— Я совершенно серьезна, — Екатерина вперилась в глаза супругу. — Это мое жилье. Моя бабушка оставила его мне. И я не намерена смотреть, как ты губишь мою судьбу ради своей матери.
Сергей попытался возразить, но Екатерина уже развернулась и вышла из столовой. Для нее стало ясно, что быт с этим человеком — это бесконечная вереница долгов и уничижений. Она не хотела так существовать. Не заслуживала так существовать.
Пять дней Сергей пытался уговорить жену одуматься. Сулил, что все переменит, что прекратит займы, что поговорит с матерью. Но Екатерина видела — это пустые обещания. Супруг не готов был меняться. Мария Петровна всегда будет на пьедестале, а Екатерина — в тени.
На шестой день Екатерина выставила супруга из своего жилья. Она твердо решила, что не станет содержать Сергея и терпеть вечные претензии его матери. Муж собрал вещи, пытался в последний раз заговорить, но Екатерина просто распахнула дверь и указала на порог.
— Уходи, — сказала она. — К своей маме. Раз она тебе дороже.
Сергей ушел, и дверь захлопнулась. Екатерина прислонилась спиной к стене. Впервые за долгое время она почувствовала, что вернула власть над своей судьбой. Больше никаких посторонних долгов, никаких прихотей Марии Петровны, никакой бесконечной цепи займов. Только она, ее жилье и ее завтра, которое теперь зависело исключительно от нее самой.
— То, что она только тебя в завещании указала, ещё ничего не значит! — родня решила исправить несправедливость. Я им объяснила, что ничего н