Ольга никогда не строила иллюзий насчёт свекрови. Татьяна Ивановна с первой встречи дала понять, что невестка — так себе приобретение для семьи. Не красавица, не из богатых, без связей и перспектив. А вот младшая дочка Ирина — совсем другое дело. Та и умница, и хозяйка, и вообще свет в окошке.
Оля давно смирилась с холодным отношением, не пыталась что-то доказывать или заслужить тёплые слова. Андрей любил жену, это главное. А то, что Татьяна Ивановна сравнивает её с дочкой — ну что ж, бывает. Ольга вообще старалась не встревать в семейные дрязги, держалась в стороне, вежливо кивала на семейных обедах и старалась пореже пересекаться со свекровью.
Квартиру молодые снимали уже пятый год подряд. Маленькая однушка на окраине, зато своя территория, без родительского контроля. Андрей работал в крупной логистической компании менеджером среднего звена, зарабатывал около ста двадцати тысяч рублей в месяц. Ольга трудилась бухгалтером в торговой фирме, приносила домой тысяч семьдесят.
Аренда съедала тридцать пять тысяч, коммуналка — ещё пять. Продукты, проезд, одежда, мелкие расходы. Но каждый месяц, как по расписанию, молодые откладывали ровно сорок тысяч рублей на первоначальный взнос за собственное жильё. Уже накопили почти два миллиона четыреста тысяч. Ещё год — и можно было смело идти в банк за ипотекой.
Всё изменилось в один обычный четверг, когда Татьяна Ивановна позвонила Ольге вечером. Свекровь никогда не звонила невестке просто так — обычно все вопросы решались через сына. Поэтому Оля сразу насторожилась, увидев входящий.
— Оленька, — голос Татьяны Ивановны звучал устало и как-то надломлено. — Извини, что беспокою. Просто не знаю, к кому обратиться.
Ольга зажала телефон между ухом и плечом, продолжая нарезать овощи для салата.
— Слушаю, Татьяна Ивановна. Что-то случилось?
— Да всё у меня случилось, — свекровь вздохнула так тяжело, будто несла на плечах мешки с цементом. — Квартира просто разваливается на глазах. Трубы на кухне текут, обои в коридоре отваливаются целыми полотнами, а пол в комнате вообще проваливается. Я уже боюсь наступать в некоторых местах.
Ольга нахмурилась. Она бывала у свекрови месяц назад, и квартира выглядела вполне прилично. Старенько, конечно, но не критично.
— Может, мастеров вызвать? Хотя бы трубы починить для начала?
— Да какие мастера, Оленька, — Татьяна Ивановна всхлипнула. — У меня пенсия двадцать три тысячи. Из них половина на лекарства уходит, остальное — на еду и коммуналку. Откуда деньги на ремонт? Я в банк обращалась, так мне отказали. Говорят, возраст не тот, не потяну кредит.
Оля не знала, что ответить. Посочувствовала общими фразами, пообещала поговорить с Андреем, может, мужчины что-то придумают. Татьяна Ивановна поблагодарила и повесила трубку. Ольга вернулась к готовке, но осадок остался.
Дальше — больше. Татьяна Ивановна звонила два раза в неделю, потом три, потом через день. Каждый раз одно и то же: ремонт, трубы, обои, пол. Голос становился всё жалобнее, всхлипывания — громче. Ольга слушала из вежливости, но внутренне напрягалась всё сильнее.
— Татьяна Ивановна, — однажды осторожно предложила Ольга, — а может, Ирине с Максимом сказать? Они же рядом живут, могут помочь.
— Ирочка? — свекровь говорила так, будто Ольга предложила отнять у младенца последнюю игрушку. — У неё своя семья, свои проблемы. Максим вообще копейки зарабатывает на этой своей работе. Где им помогать? Нет-нет, я не хочу их беспокоить.
Ольга только вздохнула. Конечно. Ирину нельзя беспокоить. А невестку — сколько угодно.
Два месяца Татьяна Ивановна методично пилила Ольгу жалобами. Потом резко перешла на новый уровень.
— Оленька, милая, — начала свекровь во время очередного звонка. — Я понимаю, что прошу о многом. Но ты же видишь, в каком я положении. Может, вы с Андрюшей возьмёте кредит? Ну хотя бы тысяч восемьсот на ремонт? Я буду помогать гасить, честное слово. По пять тысяч каждый месяц буду отдавать.
Ольга замерла с кружкой чая в руке. Вот оно. До этого момента дошло.
— Татьяна Ивановна, мы сами копим на квартиру, — Ольга старалась говорить спокойно, но в груди уже разгоралось раздражение. — У нас каждая копейка на счету. Извините, но помочь не можем.
Трубку бросили без прощания. Ольга посмотрела на телефон, покачала головой и вернулась к своим делам.
На следующий день Татьяна Ивановна не взяла трубку. Ни от Ольги, ни от Андрея. Неделю свекровь игнорировала все звонки. Андрей мялся, ходил по квартире кругами, смотрел на жену виноватым взглядом, но вслух ничего не говорил. Ольга видела, как муж переживает, но держалась твёрдо. Они не виноваты. Они имеют право на свою жизнь и свои планы.
Ещё через неделю Андрей не выдержал.
— Оль, — начал муж вечером, когда оба сидели на диване перед телевизором. — Может, правда поможем? Ну хоть немного?
Ольга повернулась к Андрею, прищурилась.
— Немного — это сколько?
— Ну… мама просила восемьсот тысяч, — Андрей отвёл взгляд. — На ремонт.
— Восемьсот тысяч, — медленно повторила Ольга. — Андрей, это треть наших накоплений. Это ещё год аренды вместо своей квартиры.
— Я понимаю, — муж провёл рукой по лицу. — Но мама же в беде. Квартира действительно в ужасном состоянии.
— Пусть Ирина помогает, — отрезала Ольга. — Или пенсионный фонд. Или кто угодно, но не мы.
Андрей больше не настаивал. Но Ольга видела, как мужа разрывает чувство вины.
Татьяна Ивановна вернулась на следующий день. Звонила три раза за утро, четыре раза за день, два раза вечером. Говорила о том, какие замечательные невестки у её подруг — те и денег дают, и ремонт сами делают, и о свекровях заботятся. А вот некоторые, мол, только о себе думают, эгоистки бессердечные.
Ольга стиснула зубы, но продолжала слушать. Андрей становился всё мрачнее, всё молчаливее. Атмосфера в доме сгущалась с каждым днём.
Через десять дней непрерывного давления Ольга сдалась. Просто не было больше сил. Свекровь звонила даже на работу, Андрей смотрел так, будто жена отказывала умирающей в стакане воды. Внутри всё сжалось в тугой узел обиды и бессилия, но продолжать сопротивляться было невозможно.
— Хорошо, — бросила Ольга в телефон. — Возьмём кредит.
Татьяна Ивановна так обрадовалась, что едва не запричитала от счастья прямо в трубку. Обещала вечную благодарность, помощь в погашении долга, заботу и внимание. Оля слушала вполуха. Внутри уже ничего не осталось, кроме усталости.
В банк пошли вдвоём. Оформили потребительский кредит на восемьсот тысяч рублей сроком на пять лет. Ежемесячный платёж — двадцать одна тысяча рублей. Ольга смотрела на цифры в договоре и чувствовала, как внутри что-то медленно ломается. Их мечта о квартире только что отодвинулась минимум на пять лет вперёд. А может, и навсегда.
Деньги перевели сразу же, в тот же день. Татьяна Ивановна приехала к молодым домой, расцеловала Ольгу в обе щеки, обняла Андрея со слезами на глазах.
— Спасибо вам, дети мои, — голос свекрови дрожал. — Никогда не забуду этой помощи. Вот закончу ремонт, сразу начну отдавать по пять тысяч каждый месяц. Обещаю!
Ольга кивнула, выдавила улыбку. Андрей проводил мать до двери. Когда свекровь ушла, молодые сидели на диване в тишине. Говорить не хотелось. Слишком тяжело было осознавать, что только что отдали огромную часть своего будущего.
Месяц прошёл незаметно. Ольга и Андрей платили кредит, жили в режиме жёсткой экономии, урезали все расходы до минимума. О ремонте у Татьяны Ивановны никто не спрашивал — как-то даже думать об этом не хотелось. Но однажды Ольга всё же не выдержала и позвонила свекрови.
— Татьяна Ивановна, как у вас ремонт продвигается? — спросила Ольга максимально нейтральным тоном.
— А? Ремонт? — свекровь ответила с какой-то странной заминкой. — Да всё нормально, мастеров подобрала, материалы заказала. Работы со дня на день начнутся.
Ольга нахмурилась. Что-то в голосе свекрови звучало фальшиво. Но придраться было не к чему.
— Если нужна помощь, звоните, — добавила Ольга и попрощалась.
Ещё через две недели Ольга купила корзину свежих фруктов и решила заехать к свекрови. Как-никак, женщина в возрасте, ремонт — дело тяжёлое, может, правда помощь нужна.
Татьяна Ивановна открыла дверь не сразу. Стояла на пороге, заслоняя проход, улыбалась натянуто.
— Оленька, какая неожиданность! Ты бы предупредила, я бы прибралась.
— Да ладно вам, — Ольга протянула корзину. — Вот, фрукты привезла. Как ремонт?
Татьяна Ивановна взяла корзину, но с места не сдвинулась.
— Ремонт? Да всё хорошо, потихоньку делаем.
Ольга посмотрела через плечо свекрови в прихожую и замерла. За спиной Татьяны Ивановны — те же самые старые обои, с разошедшимися стыками и желтоватыми пятнами. Тот же линолеум, истёртый до дыр в центре. Никакой пыли, никакого строительного мусора, никаких материалов.
— Татьяна Ивановна, — медленно произнесла Ольга. — Можно войти?
Свекровь дёрнулась, но отступила в сторону. Ольга прошла в квартиру, огляделась. Кухня выглядела точно так же, как два месяца назад. Те же трубы под раковиной, слегка подтекающие, но явно не аварийные. Те же шкафчики, тот же старенький стол. В комнате — тот же потёртый ковёр, та же мебель, тот же пол, который вроде как проваливался, но сейчас выглядел вполне крепким.
Ольга обернулась к свекрови. Татьяна Ивановна стояла у двери, нервно теребила край кофты, смотрела в пол.
— Где ремонт? — голос Ольги звучал тихо, но твёрдо.
— Ну… мастера подвели, — свекровь заговорила быстро, сбивчиво. — Материалы задержались на складе. Какие-то проблемы с доставкой…
— Татьяна Ивановна, — Ольга шагнула ближе. — Где восемьсот тысяч рублей?
Свекровь побледнела, сглотнула.
— Я же объяснила, материалы…
— Какие материалы?! — Ольга почувствовала, как внутри закипает что-то горячее, обжигающее. — Тут нет ничего! Ни одного мешка цемента, ни одного рулона обоев! Даже пыли строительной нет!
— Оленька, ты не понимаешь…
— Я прекрасно понимаю! — Ольга не кричала, но голос звучал жёстко. — Мы с Андреем влезли кредит на пять лет. Отложили покупку квартиры. Отказались от всех планов. Ради чего? Ради того, чтобы вы нас обманули?!
Татьяна Ивановна отступила на шаг, прижалась спиной к стене.
— Не обманула… просто…
— Говорите! — Ольга сжала кулаки. — Куда делись деньги?
Свекровь молчала, опустив голову. Потом тихо, еле слышно, пробормотала:
— Машину купила.
Ольга моргнула. Не сразу поняла.
— Что?
— Машину купила, — Татьяна Ивановна подняла глаза, в которых мелькнула какая-то жалкая надежда на понимание. — Для Ирочки с Максимом. Им очень нужна была машина, Максим через весь город на работу ездит…
Ольга стояла, хлопая глазами, не в силах произнести ни слова. Внутри будто что-то взорвалось, и волна ярости, обиды, бессилия накрыла с головой.
— Деньги брали под ремонт, а купили себе машину! — выкрикнула Ольга, и голос сорвался на крик.
Татьяна Ивановна только раздражённо махнула рукой, будто отгоняя назойливую муху:
— Молодым нужно помогать! Машина — это инвестиция в их будущее! Максим теперь больше заказов брать сможет, больше зарабатывать будет. А ремонт подождёт, квартира никуда не денется.
— Вы нам все нервы вытрепали со своим ремонтом, а теперь решили отложить!
Ольга отшатнулась. Схватила телефон, набрала номер мужа. Руки дрожали так сильно, что едва попала пальцем в нужные цифры.
— Андрей, — голос сорвался, и Ольга поняла, что плачет. — Приезжай. Срочно. К твоей матери.
Андрей примчался через полчаса. Ворвался в квартиру, посмотрел на заплаканную жену, на мать, которая стояла в углу с виноватым видом.
— Что случилось?
Ольга сбивчиво, с запинками, рассказала. Андрей слушал, и лицо мужа становилось всё жёстче, всё холоднее. Когда Ольга закончила, Андрей молчал целую минуту. Просто стоял и смотрел на мать. Татьяна Ивановна не выдержала взгляда, отвернулась к окну.
— Мама, — произнёс Андрей тихо, но голос звучал так, будто слова вырезали бритвой. — Ты обманула нас. Ты украла у нас пять лет нашей жизни и все наши планы на будущее.
— Андрюша, я хотела как лучше… — начала Татьяна Ивановна.
— Как лучше? — перебил сын. — Для кого лучше? Для Ирины? А как же мы? Мы что, не семья?
— Ирочке с Максимом правда тяжело было, — свекровь заговорила быстрее, пытаясь оправдаться. — Машина им очень нужна, Максим…
— У тебя двое детей, — жёстко оборвал Андрей. — Но ты приняла решение за мой счёт осчастливить сестру. Даже не спросив моего согласия. Даже не сказав правды.
— Я думала…
— Возвращай деньги, — Андрей шагнул к матери. — Все восемьсот тысяч. Сейчас.
Татьяна Ивановна беспомощно развела руками:
— Откуда у меня такие деньги? Машину уже купили, оформили на Максима.
— Тогда пусть Ирина возвращает, — сказал Андрей. — Или продают машину. Сегодня же.
Свекровь молчала. Ольга с Андреем переглянулись, и в этом взгляде было полное понимание. Они развернулись и вышли из квартиры. Через десять минут уже ехали к Ирине.
Младшая сестра Андрея открыла дверь, удивлённо подняла брови:
— Вот это сюрприз! Проходите, что ли.
Андрей прошёл первым, Ольга — следом. Максим сидел на диване, смотрел футбол. Обернулся, кивнул в знак приветствия.
— Где машина? — без предисловий спросил Андрей.
— Какая машина? — Ирина прищурилась, но в глазах мелькнула насмешка.
— Та, которую купили на наши восемьсот тысяч, — ответил Андрей ровным тоном.
Ирина усмехнулась, скрестила руки на груди:
— А ты что думал, брат? Мама всю жизнь на тебя тратилась, институт твой оплачивала. Теперь настала моя очередь получить помощь.
Ольга почувствовала, как кровь прилила к лицу. Значит, Ирина с самого начала знала. Они обманывали вместе.
— Ты знала? — Андрей смотрел на сестру так, будто видел её впервые.
— Конечно, знала, — Ирина пожала плечами. — Мама позвонила мне сразу, как получила перевод. Мы вместе выбирали машину. Старенькую, но надёжную. Максиму на работу ездить удобно.
Максим с дивана добавил:
— Машина оформлена на меня. Никакой расписки нет. Возвращать ничего не будем.
— Если мать захотела нам подарить, это её право, — поддержала мужа Ирина. — Ты же сам дал ей деньги добровольно. Никто тебя не заставлял.
Андрей молчал, сжав челюсти. Потом медленно заговорил:
— Ира, помнишь, как я помогал тебе в институте? Давал в долг, когда тебе не хватало на жильё? Выручал, когда у тебя проблемы были с сессией?
— Это было давно, — отмахнулась Ирина. — Сейчас у нас своя семья, свои проблемы. И между прочим, машина нам действительно нужна была больше, чем маме ремонт. Она же всё равно одна живёт.
Андрей посмотрел на сестру долгим взглядом. Потом перевёл взгляд на Максима, который уже вернулся к просмотру футбола.
— Вы даже не понимаете, что вы сделали, — тихо произнёс Андрей. — Вы не просто забрали деньги. Вы убили семью.
— Да брось ты, — Ирина скривилась. — Не драматизируй. Подумаешь, деньги. Ещё заработаете.
Андрей шагнул к выходу, обернулся на пороге:
— Всё. Больше у меня нет ни матери, ни сестры.
Татьяна Ивановна, которая стояла в коридоре за спиной молодых, дёрнулась вперёд:
— Андрюша, не говори так…
— Я всё сказал, — оборвал сын. — Никогда больше не звоните нам. Никогда.
Ольга с Андреем вышли на улицу. Сели в машину. Андрей завёл двигатель, но не тронулся с места. Сидел, сжимая руль побелевшими пальцами.
— Пять лет, — тихо сказал муж. — Пять лет мы будем расплачиваться за их жадность.
Ольга положила руку на руку мужа. Слов не было. Да и какие слова могли помочь сейчас?
Они вернулись домой, сели за стол. Перед ними лежал распечатанный график платежей по кредиту. Шестьдесят месяцев, двадцать одна тысяча каждый месяц. Итого — один миллион двести шестьдесят тысяч рублей. За восемьсот тысяч, которые ушли на чужую машину.
— Будем платить, — сказала Ольга. — Что ещё остаётся?
Андрей кивнул. Обнял жену, прижал к себе.
— Мы справимся. Как-нибудь. Но урок… урок нам очень дорого обошёлся.
Ольга не ответила. Она смотрела в окно на вечерний город и думала о том, что доверие — хрупкая вещь. Один раз разбитое, оно уже никогда не склеивается обратно. И неважно, кто его разбил — чужие люди или родная кровь. Иногда самые близкие оказываются самыми чужими. И от этого больнее всего.
— «Опять помои на ужин», — кривилась невестка. Она не знала, что я — тайный судья на кулинарном шоу, куда она только что подала заявку…