– Ты что, карту заблокировала?! – завопил муж. – Нет. Я просто убрала тебя из своей жизни — вместе с доступом к деньгам.

Вера вернулась с работы в половине седьмого. Ключ в замок, сумку на тумбочку, туфли долой. Из гостиной — звук сериала про гонки. Максим дома.

Он появился в дверях кухни — в новой футболке, стрижка свежая. Красивый.

Она всё ещё это замечала.

— Завтра скинешь на карту? Встреча по барбершопу намечается, серьёзный разговор. Мне надо при деньгах быть.

Вера кивнула, глядя в окно.

— Ага.

Он ушёл к экрану. Она осталась стоять. «Встреча по барбершопу». До этого был коворкинг. Онлайн-школа. Курсы. Всё на её счёт. Всё в никуда. Но она же сама согласилась. «Дай мужчине время реализоваться». Подруга так говорила. Вера повторяла, как молитву.

На следующий день она вернулась раньше — начальник отпустил после совещания. Квартира тихая. Максим за её столом, в наушниках, смотрит в ноутбук. Даже не обернулся.

Вера зашла в спальню, сняла пиджак. Вспомнила — электрик нужен, света в ванной моргает. Вернулась в гостиную, встала за его спиной.

— Максим, у тебя номер электрика сохранён? Который год назад приходил.

Он дёрнулся, захлопнул ноутбук резко.

— Ты чего крадёшься?!

— Я не кралась. Просто спросила.

Он встал, потёр лицо.

— Нет у меня номера. Найди сама. Мне звонить надо, дела.

Ушёл в спальню, хлопнул дверью. Вера осталась стоять. Открыла ноутбук — экран не погас. На мониторе — таблица Excel.

«Барбершоп. Стартовый капитал — 2,5 млн. Оформление на Павла Соколова. Юридически чисто. Тётка вне игры.»

Вера прочитала дважды. «Тётка вне игры». Закрыла ноутбук. Прошла на кухню, села за стол. Руки не дрожали. Внутри — пустота.

Вечером достала из шкафа металлическую шкатулку матери — ту самую, с выцветшим узором. Ключ всегда на связке, отдельно. Максим несколько раз спрашивал, что там. Она отшучивалась.

Открыла. Документы на квартиру, свидетельство о браке, банковские договоры. Всё здесь. Всё, что имеет значение. Перебрала бумаги. «Тётка вне игры». Закрыла, убрала обратно.

Утром, пока Максим спал, Вера открыла приложение банка. Заблокировала его карту. Отозвала доверенность. Закрыла общий счёт. Три действия, пять минут.

Убрала телефон, допила кофе, поехала на работу. Совещание, переговоры, отчёты. Как обычно.

Максим позвонил в третьем часу. Вера сбросила, написала: «На встрече».

Он перезвонил. Ещё раз. Потом сообщения: «Карта не работает». «Ты что творишь». «Я перед человеком как дурак стою».

Она убрала телефон в ящик. Закончила дела. Внутри было холодно и спокойно.

Домой пришла в восемь. Максим стоял у двери — в куртке, лицо красное.

— Ты что, карту заблокировала?! Ты вообще соображаешь?! Я сегодня встречался с инвестором, важный разговор, а карта не проходит! Я там выглядел как нищий!

Вера сняла туфли. Посмотрела на него.

— Нет. Я просто убрала тебя из своей жизни — вместе с доступом к деньгам.

Он моргнул.

— Что ты несёшь?

— Барбершоп на два с половиной миллиона. Оформление на Павла Соколова. «Тётка вне игры». Всё правильно?

Его лицо побледнело. Сглотнул, отвернулся.

— Ты рылась в моих вещах.

— Ты планировал мой капитал вложить в чужое имя. Чтобы я — никто.

Он дёрнул плечом.

— Ты не поняла. Это наброски. Мы с Пашей обсуждали варианты, я ничего не решил.

— Решил. План готов.

Максим шагнул ближе, улыбка — та самая, с ямочкой.

— Верунь, ты чего? Я хотел сюрприз. Открыть дело, встать на ноги, потом вернуть всё с процентами. Ты бы гордилась.

Вера смотрела на него молча. Красивый. Пустой.

— Завтра выпишешься из квартиры.

Он застыл.

— Чего?

— Это моя квартира. Куплена до брака. Ты прописан временно. Завтра подаю на аннулирование.

Он сжал кулаки.

— Прекрасно. Сиди одна в своей берлоге. Посмотрим, кто первый сдастся. Я вернусь, когда остынешь.

Хлопнул дверью. Стекло задребезжало. Вера прислонилась к стене, съехала на пол. Сидела, обхватив колени. Потом встала, налила воды, выпила. Руки не дрожали.

Максим не объявлялся три дня. На четвёртый вечер Вера купила две камеры с датчиком движения. Установила одну в коридоре, вторую — в спальне на комод. Подключила к телефону.

Не знала зачем. Просто чувствовала — он вернётся. Не к ней. За своим.

Максим появился через неделю. Вера сидела на работе — телефон завибрировал. «Обнаружено движение. Камера 1». Она открыла приложение. На экране — коридор, Максим в дверях. Ключи у него остались.

Он прошёл в спальню. Вера переключилась на вторую камеру. Он стоял у комода, открывал ящики. Достал планшет — тот, что она купила в прошлом году. Потом полез в шкаф, на верхнюю полку. Вытащил коробку с украшениями матери — брошь, цепочка, часы с гравировкой.

Внутри что-то сжалось. Не от злости. От ясности.

Максим сунул всё в сумку, огляделся, вышел. Дверь хлопнула. Камера зафиксировала время: 14:37.

Вера сохранила запись. Открыла карты, нашла ломбарды в районе. Четыре штуки. Взяла отгул, сказала начальнику про плохое самочувствие. Поехала.

Первый ломбард — пусто. Второй — тоже. В третьем мужик за прилавком почесал брюхо:

— Приходил один. С планшетом. Я не взял, отправил в «Фаворит», на Заводской. Там всё скупают.

Вера вышла почти бегом. Села в машину, завела. Пятнадцать минут до Заводской.

«Фаворит» — старое кирпичное здание, облупленная вывеска. Вера остановилась у витрины, посмотрела внутрь. За прилавком — мужчина в очках. Перед ним — Максим. В руках брошь матери.

Вера толкнула дверь. Звякнул колокольчик. Максим обернулся — лицо вытянулось.

— Ты чего тут?

Она подошла вплотную, кивнула на его руки.

— Это мои вещи.

Он затараторил:

— Слушай, я просто хотел в залог на пару дней, аренду внести, задаток, я бы выкупил, честное слово.

Вера достала телефон, открыла фото: она с матерью, на той — брошь.

— Это моя мать. Это её украшения. А это — человек, который вынес их без разрешения.

Продавец снял очки, протёр.

— Он говорил, что от бабушки.

Максим попятился к двери.

— Вера, не устраивай сцен. Пойдём домой, разберёмся нормально.

Вера набрала номер, поднесла телефон к уху.

— Полиция? Заявляю о краже. Заводская, одиннадцать, ломбард «Фаворит». Вор здесь, при мне.

Максим дёрнулся к выходу. Продавец встал, загородил проход.

— Стой. Раз полицию вызвали — подождём.

Максим метнулся взглядом к окну, к Вере.

— Ты больная?! Я твой муж! Это общее имущество!

— Наследство до брака. Моя личная собственность. У меня есть запись, как ты это выносил.

Он застыл.

— Какая запись?

— С камеры. Вчера, четырнадцать тридцать семь. Ты открыл шкаф, достал коробку, сложил в сумку. Хочешь посмотреть?

Максим сжал челюсти, шагнул ближе, голос сорвался:

— Ты следила?! Камеры поставила?! Два года я с тобой, терпел весь твой контроль, твоё «это моё», а ты даже помочь не можешь! Одна встреча была нужна! Один шанс!

Вера не отступила.

— Два года ты не работал. Ел, спал, тратил. Планировал кинуть. Теперь ещё и вынес чужое.

За окном затормозила машина — мигалки. Максим обернулся, снова на неё.

— Пожалеешь.

— Нет.

Двое в форме зашли. Продавец показал на Максима, Вера протянула телефон с записью. Сотрудник посмотрел, кивнул напарнику.

Максима вывели. На пороге он обернулся — взгляд полный ненависти. Вера держала брошь матери в руках.

Продавец вернул планшет, цепочку, часы. Вера поблагодарила, вышла. Села в машину, положила вещи на пассажирское сиденье. Завела, но не поехала. Сидела, глядя в лобовое. Дыхание ровное.

Достала телефон, нашла номер юриста — та помогала с договорами на работе. Написала: «Нужна консультация по разводу. Срочно».

Ответ пришёл быстро: «Завтра в десять. Приходите».

Вера убрала телефон, выехала. Город плыл мимо — серый, обычный, свой.

Дело возбудили через три дня. Вера дала показания, показала записи, чеки, документы. Следователь — женщина лет сорока, с усталым лицом — кивнула.

— Ваш муж утверждает, что вы разрешили взять вещи. Говорит, обсуждали продажу для совместного дела.

— У меня его переписка с другом. План: оформить бизнес на чужое имя, чтобы я юридически осталась ни с чем.

Вера протянула телефон со скриншотами. Следователь посмотрела.

— Достаточно. Вопросы будут — вызовем.

Вера вышла. Телефон завибрировал — сообщение от Максима: «Ты разрушила мою жизнь. Надеюсь, одной тебе теперь легче».

Она удалила, заблокировала номер. Завела машину.

Развод оформили через два месяца. Максим не явился — прислал адвоката, тот требовал компенсацию. Судья отказала. Имущество куплено до брака.

Максиму дали условный срок — год, судимость. Общие знакомые сказали, уехал к родителям. Вера кивнула, не спросила куда.

Свидетельство о разводе положила в шкатулку матери.

Прошло четыре месяца. Вера жила одна — работа, дом, тишина. Подруга звала знакомиться с людьми. Вера отказывалась.

Однажды вечером разбирала шкаф, нашла коробку с фотографиями: свадьба, море, ужин в ресторане. На снимках он улыбался, обнимал. Она смотрела счастливой.

Вера сложила фото обратно. Вынесла к мусорному баку, бросила. Вернулась, вымыла руки.

Больше ничего не осталось.

Ещё через месяц она села у окна с кофе. Пила медленно, глядя на город. Телефон молчал. Никто не писал. Тишина.

Вера допила, помыла чашку. Достала шкатулку матери, открыла. Документы, фото, брошь, свидетельство о разводе.

Мать смотрела со снимка строго. Вера села на пол, прислонилась к стене. Держала шкатулку на коленях.