Лена стояла у окна и смотрела на двор, где под редкими фонарями мокли припаркованные машины. Октябрьский дождь барабанил по подоконнику, и в этом монотонном шуме было что-то успокаивающее. Она как раз думала о том, что нужно купить новые шторы в спальню — эти, бежевые с выцветшими розами, достались ей от матери, как и вся квартира, как и половина мебели, как и привычка каждый вечер стоять у этого самого окна.
— Лен, поужинаем? — окликнул её Андрей из кухни.
— Иду, — откликнулась она, но не двинулась с места.
Ещё минуту постояла, глядя, как дворник в оранжевом жилете лениво заметает листья к куче, которую сразу же разметает ветром. Бесполезная работа. Как многие вещи в этой жизни.
В кухне пахло жареной картошкой и укропом. Андрей накладывал ей порцию, сосредоточенно орудуя лопаткой. У него были добрые карие глаза и привычка чуть прищуриваться, когда он что-то делал. Лена любила мужа за эту неторопливую основательность, за то, что он не суетился и не требовал от жизни невозможного. Ещё она любила его за то, что он не претендовал на эту квартиру, хотя они были женаты уже восемь лет. Квартира оставалась её территорией, её крепостью, и Андрей это понимал.
— Завтра мать обещала заехать, — сказал он между делом, садясь напротив. — Что-то там хотела обсудить.
Лена кивнула, накалывая на вилку ломтик картофеля. Свекровь Тамара Ивановна заезжала нечасто, но метко. Обычно её визиты означали какие-то просьбы или нравоучения, поданные под соусом заботы. Впрочем, после того как Тамара Ивановна разменяла свою двушку на однушку, чтобы помочь сыновьям со свадьбами, она стала скромнее в запросах. По крайней мере, так казалось.
— Ладно, — только и сказала Лена.
Они доели в тишине, изредка перекидываясь незначительными фразами. После Андрей устроился перед телевизором с ноутбуком, а Лена принялась мыть посуду. В окно кухни била ветка старого тополя, и Лена подумала, что надо бы позвонить в управляющую компанию, пусть подрежут. Отец всегда сам этим занимался — приходил с пилой, лез на табуретку, мать охала внизу. Теперь отца и матери уже не было. Квартира осталась. Квартира всегда остаётся, думала Лена, вытирая тарелки.
На следующий вечер, когда Лена вернулась с работы, у двери стояли незнакомые кроссовки, детские сапожки и ещё какие-то ботинки. Много ботинок. Сердце её зачем-то ёкнуло — она узнала эту разношёрстную обувную толпу ещё до того, как открыла дверь ключом.
В прихожей на неё вывалился гул голосов. Тамара Ивановна, круглая и решительная, как танк, в своей неизменной синей кофте; Олег, младший брат Андрея, с бледным лицом и виноватыми глазами; его жена Вика, крашеная блондинка с нервными руками; и двое детей — мальчик лет шести и девочка помладше, которая ревела, уткнувшись в Викину юбку.
— Вот и Леночка пришла! — громогласно объявила Тамара Ивановна, словно Лена была гостьей в собственной квартире. — Заходи, заходи, мы тут собрались по серьёзному делу.
Лена переглянулась с Андреем, который стоял у стены с таким видом, будто хотел сквозь неё провалиться. Она сняла плащ, повесила его на вешалку, старательно водворила сумку на полку. Медлила. Тянула время.
— Проходите в комнату, — сказала она наконец нейтральным тоном.
Все переместились в гостиную, где мать ставила когда-то рождественскую ёлку, где стоял отцовский сервант с книгами и хрусталём. Олег с Викой устроились на диване, дети примостились тут же, на полу, Тамара Ивановна заняла кресло, как трон. Лена осталась стоять, прислонившись к дверному косяку.
— Лена, понимаешь, какое дело, — начала свекровь, и по её тону было ясно, что речь отрепетирована. — У Олега с Викой беда приключилась. Хозяйка квартиру продаёт, велела съезжать. Прямо вот так, без предупреждения. Две недели дала. Они искали что-то снять, но знаешь, какие сейчас цены? Да и с детьми никто не хочет. Вот мы и подумали…
Она сделала многозначительную паузу. Лена молчала, чувствуя, как внутри всё холодеет.
— Мы подумали, что они могли бы пожить тут, у вас. Временно, конечно. Пока не найдут что-то подходящее.
— Мам, — жалко протянул Андрей.
— Что «мам»? — Тамара Ивановна повернулась к нему. — Они что, не родня нам? У них дети, Андрюша. Дети! Ты хочешь, чтобы твои племянники на улице оказались?
Лена смотрела на Олега. Тот сидел, опустив голову, и было непонятно, стыдно ему или просто удобно отмалчиваться. Вика всхлипывала в кулак. Дети замерли, чувствуя напряжение взрослых.
— Тамара Ивановна, — заговорила Лена спокойно, хотя внутри бушевала буря, — я правильно понимаю, что вы предлагаете, чтобы семья Олега переехала в нашу квартиру?
— Ну да, времянка же! — свекровь махнула рукой. — Месяц-другой, пока не подберут что-то. Вы молодые, вам легче устроиться.
— А мы куда?
Пауза была тяжёлой, как мешок с цементом.
— Можете поискать съёмную студию, вам с радостью сдадут — Тамара Ивановна говорила так, будто предлагала пойти погулять в парке. — Или вон, в ипотеку возьмите что-нибудь новое. Эта квартира всё равно старая, ремонт требует. Оно вам и на руку будет — в новостройке заживёте!
Лена почувствовала, как кровь бьёт в висках. Она посмотрела на мужа. Андрей избегал её взгляда.
— Это квартира моих родителей, — произнесла она тихо, но очень внятно. — Они мне её оставили. Здесь прошла моя жизнь.
— Ну и что? — Тамара Ивановна нахмурилась. — Квартира это квартира, стены. А родня — это кровь. Или ты хочешь сказать, что какие-то стены тебе дороже детей?
— Я хочу сказать, что это мой дом.
— А у Олега с Викой дома нет! — голос свекрови зазвенел металлом. — Совсем нет! Они с детьми на улице окажутся! Уступите свою квартиру, куда ему с детьми податься? Вы же родня в конце концов!
Вика громче всхлипнула. Девочка на полу снова заревела. Сцена явно была отрепетирована..
— Тамара Ивановна, — Лена выпрямилась, — почему вы не можете взять их к себе?
— Я? — свекровь даже подскочила в кресле. — У меня однушка! Куда я их возьму, в шкаф что ли запихаю?
— Но в однушке могли бы как-то потесниться. На время.
— Леночка, ты в своём уме? Там семнадцать метров! Я там сама еле умещаюсь!
— Но нас вы готовы выселить из нашей квартиры.
— Так у вас двушка! И вы вдвоём! А у них четверо!
Лена глубоко вдохнула. Она чувствовала, как почва уходит из-под ног, как её пытаются столкнуть с собственной территории. Она посмотрела на Олега.
— Олег, у вас были накопления? Деньги на чёрный день?
Он наконец поднял голову. Лицо у него было несчастное.
— Ну… были. Немного. Но они кончились. Вику в прошлом году лечили, потом машину чинили…
— То есть вы жили на съёмной квартире, с двумя детьми, и не откладывали на непредвиденные ситуации?
— Лена, — подал голос Андрей, — не надо.
— Надо, — отрезала она. — Это важно. Вы же понимали, что в любой момент можете остаться без жилья? Хозяйка имеет право продать квартиру, это нормальная ситуация. Как глава семьи, Олег должен был это предусмотреть.
Вика вскинулась:
— Ты думаешь, мы дураки? Мы пытались! Но денег всегда не хватает! У нас дети, им нужна одежда, еда, садик!
— Именно поэтому и нужен был резервный фонд, — настаивала Лена. — Как раз для таких ситуаций.
— Вот это да, — Тамара Ивановна покачала головой. — Слушай, Лена, я не думала, что ты такая чёрствая. Прям поражаюсь. Сидит тут, в квартире, которая ей на блюдечке досталась, и других учит!
— На блюдечке? — Лена почувствовала, как в горле встаёт ком. — Мои родители всю жизнь работали, чтобы эту квартиру содержать. Отец умер от инфаркта прямо на работе, в пятьдесят семь лет. Мать прожила тут одна ещё три года и оставила квартиру мне. Это не блюдечко. Это их жизнь.
— Ну вот и хорошо, что оставила, — свекровь не сдавалась. — Значит, ты можешь помочь семье. Неужели так сложно потесниться ради родных людей?
— Мы не будем нигде тесниться, — твёрдо сказала Лена. — Это наш дом.
Повисла тишина. Даже дети замолчали, чувствуя, что ситуация зашла в тупик.
— Андрей, — свекровь повернулась к сыну, — ты что скажешь? Или ты вообще не мужик в этом доме?
Андрей поднял на Лену глаза. В них было столько тоски, что ей стало почти жалко его. Почти.
— Мам, это наша квартира. Лена права.
— Не поверю! — Тамара Ивановна всплеснула руками. — Родной брат на улице окажется, а ты!
— Никто не окажется на улице, — сказала Лена. — Сегодня они могут остаться здесь переночевать. Мы постелим в гостиной. Завтра утром обсудим, как им помочь.
— Как помочь? — съехидничала свекровь. — Ты же только что объяснила, что они сами виноваты!
— Я не это сказала. Я сказала, что они должны были предвидеть такую ситуацию. Но это не значит, что мы оставим их без поддержки.
— Какая поддержка? Слова?
— Деньги, — коротко ответила Лена. — Завтра поговорим о деньгах.
Олег с Викой переглянулись. В их глазах мелькнула надежда.
— Ладно, — буркнула Тамара Ивановна. — Тогда оставайтесь здесь на ночь. Андрюша, помоги брату вещи внести.
Лена развернулась и пошла на кухню. Руки дрожали. Она налила себе воды, выпила залпом, потом ещё стакан. За спиной слышались шаги, шёпот, возня. Андрей с Олегом таскали из машины сумки. Вика укладывала детей. Тамара Ивановна командовала парадом.
Лена стояла у окна и смотрела в темноту. Дождь усилился. Где-то внизу сигналила машина. Обычный вечер в обычном районе. Только почему-то казалось, что мир перевернулся.
Ночь выдалась кошмарной. Дети не могли уснуть на чужом месте, хныкали и ворочались. Вика шикала на них, Олег храпел. Лена лежала в спальне и смотрела в потолок. Андрей лежал рядом, тоже не спал.
— Прости, — прошептал он в темноте.
— За что?
— За всё это. Я не знал, что мать такое затеет.
— Ты должен был защитить нашу территорию.
— Я защитил. Ты слышала.
— Да, — Лена повернулась к нему. — Спасибо.
Они замолчали. Где-то в гостиной скрипнула половица, заплакал ребёнок, снова затих.
— Что ты придумала? — спросил Андрей. — Насчёт денег.
— Утром скажу.
— Мне можешь сейчас.
Лена вздохнула.
— Мы поможем им первым и последним месяцем за съёмную квартиру. И дадим ещё немного на обустройство. Но это разовая помощь. У Олега есть работа, у Вики тоже вроде была. Они встанут на ноги, если захотят.
— А если не захотят?
— Тогда это их выбор. Но не наша ответственность.
Андрей потянулся к ней, обнял. Лена прижалась к его плечу. Так и заснули под утро.
Когда она вышла на кухню, там уже сидела Тамара Ивановна и пила чай. Выглядела свекровь свежо и боевито.
— Доброе утро, — процедила Лена.
— Доброе, — кивнула та. — Ну что, надумала?
— Надумала.
Лена позвала всех в гостиную. Олег с Викой явились заспанные и встревоженные. Дети ковырялись в телефонах.
— Слушайте, — начала Лена, — я подумала, как мы можем вам помочь. Мы готовы оплатить вам съём квартиры на два месяца вперёд — первый и последний месяц, плюс деньги на депозит, если понадобится. Это даст вам время встать на ноги, найти нормальное жильё, собраться с деньгами.
Олег выдохнул с облегчением.
— Серьёзно? Лен, это… спасибо. Правда спасибо.
— Но есть условия, — продолжила Лена. — Это разовая помощь. Больше мы помогать не сможем. За два месяца вы должны найти работу получше, если нужно, решить вопрос с бюджетом, начать откладывать. Это ваша семья, Олег, и ты глава семьи. Ты должен обеспечить им стабильность.
— Я понимаю, — кивнул Олег. — Я справлюсь. Честно.
Вика тоже закивала:
— Мы постараемся. Мы будем экономить.
— Тогда решено, — сказала Лена. — Сегодня же начнёте искать варианты. Мы поможем с просмотрами, если надо.
Повисла тишина. Почти мирная. Лена уже подумала, что всё обошлось, но тут Тамара Ивановна поставила чашку на стол с таким стуком, что все вздрогнули.
— Это что же получается? — голос её был ледяным. — Квартиру вы отдавать не собираетесь?
— Нет, — спокойно ответила Лена.
— А если съёмная не подойдёт? Если не найдут ничего приличного?
— Найдут. Два месяца — достаточный срок.
— Достаточный, — передразнила свекровь. — А если не достаточный? Что тогда? Они опять на улице окажутся?
— Тамара Ивановна, мы делаем, что можем.
— Что можете! — свекровь вскочила. — Вы сидите в трёхкомнатной квартире…
— Двухкомнатной, — поправила Лена.
— Какая разница! Вы сидите тут вдвоём, как у Христа за пазухой, а родного брата, родную кровь выставляете!
— Мы никого не выставляем, — Лена не повышала голоса, но в нём звучала сталь. — Мы предлагаем помощь. Конкретную, реальную помощь.
— Помощь, — свекровь презрительно скривилась. — Откупаетесь, да? Деньгами машете, а по-человечески поступить не можете!
— Мама, хватит, — подал голос Олег. — Они и так много делают.
— Ты молчи! — рявкнула Тамара Ивановна. — Тебя мать вырастила, на ноги поставила, квартиру свою продала, чтобы вам свадьбы сыграть! А ты теперь…
— Стоп, — перебила Лена. — Вы продали свою квартиру по собственному решению. Никто вас не заставлял.
— Я для сыновей старалась!
— Вот и хорошо. Значит, вы понимаете, что такое жертвовать для семьи.
Тамара Ивановна замолчала, ощетинившись. Лена сделала шаг вперёд:
— Кстати, раз вы так переживаете за Олега, у меня есть предложение. Почему бы вам не переехать к подруге на пару месяцев? Пусть сын с семьёй поживут у вас. Это была бы реальная помощь.
Воцарилась мёртвая тишина. Все уставились на Тамару Ивановну. Та открыла рот, закрыла, снова открыла.
— Я… что? К подруге? Сдать квартиру? Ты… ты это серьёзно?
— Абсолютно, — Лена скрестила руки на груди. — Вы же говорили о семье, о родной крови. Вот возможность помочь сыну по-настоящему.
— Но это… я там живу! Это моё пространство!
— Как и это наше, — мягко заметила Лена.
Свекровь побагровела, потом побледнела. Рот её двигался, но слов не находилось.
— Я не обязана… это другое… совсем другое…
— Почему другое? — Лена наклонила голову. — Вы просите нас бросить наш дом ради Олега. Почему бы вам не сделать то же самое?
— Потому что я мать! Я уже всё сделала! Квартиру продала!
— А теперь просите других жертвовать, — закончила Лена. — Понятно.
Тамара Ивановна схватила сумку. Руки у неё тряслись.
— Вы… вы неблагодарные! Чёрствые! Эгоисты!
— Возможно, — кивнула Лена. — Но эта квартира остаётся нашей.
Свекровь метнулась к двери, обернулась:
— Олег, Вика, собирайтесь! Мы здесь больше не задержимся!
— Мам, постой, — Олег встал. — Они же согласились помочь. Это хорошее предложение.
— Предложение! — выплюнула Тамара Ивановна. — Подачка это! Милостыня!
— Нет, мам. Это помощь. Нормальная помощь.
— Ты на их стороне? — голос её дрогнул. — Против родной матери?
— Я на стороне своей семьи, — устало сказал Олег. — Мне нужно думать о жене и детях. И Лена с Андреем правы — я должен сам решать свои проблемы. Я глава семьи.
Тамара Ивановна смотрела на него долгим взглядом. Потом развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Эхо прокатилось по квартире и затихло.
Вика всхлипнула, но уже не от горя, а от облегчения. Дети заёрзали, почувствовав, что напряжение спало. Олег опустился на диван и закрыл лицо руками.
— Извините, — пробормотал он. — За весь этот цирк.
— Ничего, — Андрей похлопал его по плечу. — Главное, что мы разобрались.
Лена подошла к окну. Дождь закончился, и над домами проступало бледное солнце. Двор блестел лужами, мокрые деревья дымились паром. Где-то внизу дворник снова заметал листья, упорный и методичный.
— Лен, — окликнул её Андрей.
Она обернулась. Муж смотрел на неё с чем-то похожим на восхищение.
— Ты молодец.
— Просто защищала своё, — пожала плечами Лена.
— Наше, — поправил он. — Наше.
Олег с Викой начали собирать вещи. Дети радостно возились с сумками, предвкушая новое приключение. Лена прошла на кухню, налила себе кофе. Села за стол — тот самый, за которым когда-то родители пили утренний чай, за которым она делала уроки, за которым Андрей делал ей предложение.
Квартира была тихой.
В дверях появился Андрей, сел напротив.
— Ты была жёсткой.
— А по-другому нельзя. Иначе бы нас просто раздавили.
Он кивнул, глядя в свою чашку.
— Знаешь, а ведь мать действительно продала квартиру ради нас.
— Знаю, — Лена потянулась через стол, накрыла его руку своей. — И это был её выбор. Добровольный. Но это не значит, что теперь мы должны всю жизнь отдавать ей долги.
— А Олег?
— Олег справится. Он ведь согласился, правда? Значит, понимает.
Из коридора донеслись голоса — Олег с Викой прощались, благодарили, обещали позвонить, как найдут квартиру. Дети галдели, Вика всхлипывала, Олег что-то бормотал. Потом дверь закрылась, и наступила тишина.
Лена встала, подошла к окну. Солнце пробивалось сквозь облака, расцвечивая лужи радужными бликами. Дворник закончил свою работу и куда-то ушёл. Листья снова разлетались по асфальту, но это было уже не важно. Они вернутся, он снова будет их заметать, и так без конца, потому что так устроена жизнь.
Лена вспомнила мать, которая стояла у этого же окна последней осенью своей жизни. Смотрела на двор, на деревья, на дождь. Вспомнила отца, который всегда говорил: «Дом — это не стены. Дом — это то, что ты готов защищать».
Она защитила.
Андрей подошёл сзади, обнял её за талию, положил подбородок на плечо.
Они стояли у окна, обнявшись, и смотрели, как осень разбрасывает листья по двору, как город живёт своей обычной жизнью, как в окнах напротив зажигается свет. Где-то там, в этих окнах, тоже кипели свои драмы, свои конфликты, свои победы. Кто-то отстаивал границы, кто-то сдавался, кто-то искал компромиссы.
— Лучше тебя никого нет! — Бывший муж решил вернуться